***
Эпизод последний. «Убить дворняжку» (продолжение)
Я выхожу из душа, и вижу, что Павел ищет в моем архиве какие-то документы, нервничает. — Ритуля, а это что? Ты же сказала, что папка осталась в том доме и потерялась, а она у тебя в столе. Как это? — я поворачиваю к нему голову, и ноги начинают подкашиваться. «Господи, что же я натворила? — проносится в голове. — Я прочла почти все документы, оставалось совсем чуть-чуть, когда позвонили из больницы и велели приехать. До папки ли мне было? Сунула ее в архив, и побежала. А потом…».***
Боже мой, как вспомню, так и сейчас руки начинают трястись. Врач тогда сказал, что Павлу стало хуже, что он рекомендует разыскать сына. А как разыскать Андрея, сказать забыл. Мобильных же тогда не было, Андрюша сам нам звонил в шесть вечера из междугородней. А время уже приближалось к шести, и мне никак было не успеть доехать до дома к назначенному часу. В общем, закрутилась я, замоталась, какая там папка, как меня звать и то забыла. До приезда сына дневала и ночевала в больнице, а потом он меня сменил, но я про папку эту проклятую даже не вспомнила, поспать бы, да душ принять… А после, когда Паша пошел на поправку, я правда уже напрочь забыла, что забрала документы домой, думала, что прямо в отцовском доме их и читала, да там и оставила. Вот и сказала так Павлу. Да если бы я вспомнила, разве не уничтожила бы я ее, чтоб она никогда мужу не попалась на глаза?***
— Паша, я не врала. Поверь мне, я просто забыла. Ты же помнишь в каком мы тогда напряжении были? Я только начала читать, тут звонят из больницы, я ее сунула в архив и забыла. — Я же спрашивал, помнишь? И ты мне сказала, что… — Я помню, что я сказала, но я действительно так и думала. Пашенька, милый, хочешь я поклянусь? — Еще чего не хватало! Я и так тебе верю. — Паша, и все-таки я тебя тогда обманула, — муж смотрит на меня недоуменно. — Помнишь, ты спрашивал, знаю ли я что в папке? — Помню, ты тогда сказала, что даже в нее не заглядывала. — Я соврала. Я не только заглядывала, я почти все прочла. И я тебя умоляю, Пашенька, если ты меня хоть немного еще любишь, давай прямо сейчас, не открывая, бросим папку в камин. — Я должен это прочесть, Риточка, понимаешь? Должен. Это ведь обо мне, о моих родителях, об Андрее. — И умереть от разрыва сердца? Оставить меня, и Андрея, и Катю и внуков? Ради чего? — Ради правды. — Много тебе даст эта правда в могиле? Паша! Прошу тебя, не читай! Вот я прочла, что отец стукачом был, вот она, правда, я ее знаю. И что? Что дала мне эта правда, кроме страха, что ее узнаешь ты или Андрей, или вообще ее узнают посторонние, и тогда сыну хоть беги из страны, вместе с женой и внуками?! Пашенька, хочешь, я на колени встану? — я опускаюсь на колени, но муж меня подхватывает и заставляет встать. — Риточка, да ты что? Ты с ума сошла, что ли? — Не читай, прошу тебя, давай ее сожжем. — Хорошо, все, не буду. — Дай мне папку, я брошу ее в огонь, — прошу я, но муж хватается за сердце, и я выскакиваю на секундочку из кабинета за «Tritace», забегаю обратно, кладу ему таблетку в рот и даю воду запить. — Вот видишь, ты еще ничего не прочел, а тебе уже плохо. — я беру у него папку из рук и бросаю ее в огонь. — Спасибо, Пашенька, — я целую его в щеку и чуть-чуть прижимаюсь к его груди. — Тебе полегче? — Да, отпустило. Что-то я сегодня устал, Ритуля, пойдем спать, — говорит Паша и направляется в ванную комнату. — Я только умоюсь, иди ложись. Я иду в постель, ложусь и почти засыпаю, когда тупая игла больно вонзается мне в сердце. — Паша, — кричу я, вскакиваю и бросаюсь в ванную. Резко раскрываю дверь и начинаю тихо, как Нюся, когда я ее оставляла на улице, скулить. Павел полулежит на полу, голова запрокинута, открытые глаза смотрят туда, куда живому человеку смотреть не положено — в вечность. А на полу валяются те самые документы из папки. — Пашка! Ты обманул меня Пашка! Ты подменил листы, — тихо-тихо говорю я ему, собираю документы, выношу в его кабинет и бросаю их в огонь. Потом возвращаюсь, сажусь рядом с мужем, обнимаю его голову и прошу: — возьми меня, пожалуйста, с собой, родной мой. Больше я ничего не помню...