Дворняжка...

      Риточка влетела в комнату, как ураган, бросилась ко мне, и вдруг застыла, словно кто-то сказал ей: «Замри», но уже через секунду ее звонкий голос наполнил весь дом.       — Мама! Мамочка! Собака!       — Ты чего на маму ругаешься? — Роман осторожно заглянул в комнату. — Мама тебе не собака.       — Ромка, Ромочка, посмотри, у нас собака! — Рита тыкала пальчиком, на мою кровать, туда, где сидела Нюся.       — Ррррр… Гав! — впервые пролаяла Нюсечка, до этого момента она дважды пробовала залаять, но у нее не получалось. — Гав-гав-гав! — залилась собачка радостным лаем, а хвост ее завилял так, что вполне мог бы заменить вентилятор.       — Что у вас здесь происходит? — строго спросила Катя, входя в комнату. — Мы, кажется, договаривались, что вы будете вести себя тихо.       — Они мне не мешают, — проскрипела я, и дети, словно только что вспомнив о цели визита в мою комнату, оба и сразу бросились ко мне.       — Бабуля! Бабушка! А как его зовут?       — Это девочка, зовут ее Нюся.       — А она теперь всегда будет с нами жить? — сразу решил расставить точки над «i» мой обстоятельный внук.       — Спросите у мамы.       — Мама, мамочка, ну, пожалуйста. Она такая хорошенькая, посмотри, — Риточка уже взяла щенка на руки, а та успела облизать ее щеки.       — Ребята, а как может быть по-другому? Это же не игрушка. Если уж берешь собаку, значит, навсегда. И нужно нести за нее ответственность, и гулять с ней, и кормить ее, и… Да-да, Риточка, да. И не надо морщить носик, Нюсечка еще маленькая, вполне может наделать лужу, или оставить кучку, и нужно будет все это убрать.       — Нам? — в один голос спросили дети.       — Почему обязательно вам? Кто первый увидит… ммм… неприятность, тот и уберет.       — Да, мамочка? Знаю я Ромку, он если увидит, то убежит, а потом скажет, что не видел.       — А вот и нет! Я тоже люблю собаку, дай мне ее. Ты подержала? Теперь моя очередь!       — Держи, только осторожно. Ты же не будешь верети… вети… мама! Как?       — Ветеринаром.       — Да! Ты им не будешь, значит, не знаешь, как надо держать собаку правильно.       — А может и буду!       — Ты хотел быть половником, как деда! Мама! Ромка хотел быть половником, а теперь у меня веретиринара забирает!       — Ха-ха-ха-ха! Половником! Мама, Ритка сказала половником! Полковником, поняла, дурочка?       — Я не дурочка, — глаза внучки подозрительно заблестели.       — Гав-гав-гав! — залаяла Нюся и начала носиться прямо по мне от Ромки к Рите, и обратно.       Мне показалось, что филиал Кащенко как-то незаметно переехал в мою комнату, а голова начала раскалываться. Катя, наверное, увидев, что мне нехорошо, взяла Нюсю на руки и чуть-чуть прижала ей челюсти, чтобы она не лаяла.       — У бабушки заболела голова, разве вы не видите? Поэтому, я сейчас унесу Нюсю, а вам нужно выбрать, вы хотите побыть с бабушкой или поиграть с собакой.       — Я поиграю с Нюсей, — тут же вскочил Ромочка.       — Я то… — Рита снова собралась плакать. Я ее понимаю, мамина половинка — сострадательная, нежная, добрая, хотела помочь болеющей бабушке, папина — задорная, игривая, шебутная, мечтала поиграть с собакой, вот девочка и растерялась. — Я побуду с бабулей. Нюсечка же никуда не денется, я поиграю с ней потом.       — Риточка, ты можешь идти. Я не обижусь.       — Нет, бабулечка, — гордая принятием своего решения, внучка придвинулась ко мне поближе, взяла меня за руку. Катя с нежностью посмотрела на дочку и вышла из комнаты вслед за Романом. — Что у тебя болит, головка?       — Да.       — Сильно болит?       — Не очень.       — Я тебя сейчас поглажу по головке, потом поцелую, и все пройдет. Так бабушка Лена меня лечит. И всегда помогает, — Ритуля очень нежно и аккуратно стала гладить меня по голове своей мягкой лапкой, а у меня перехватило дыхание, ведь этого сладкого момента вполне уже могло и не быть в моей жизни. — Не помогает?       — Помогает.       — Тогда почему ты плачешь? Потому что у тебя ротик кривой? Ты не плачь, ротик будет ровненький, я тебе как доктор говорю, вот увидишь. А если не будет, тоже не важно. Я все равно тебя очень любить буду.       Не знаю, как мне удалось сдержать рыдания, но все-таки удалось, иначе Риточка бы и вовсе испугалась.       — Я тоже тебя люблю.       — А я больше, — улыбнулась внучка.       — Нет, я!       — Нет, я! — это была наша старая игра: выяснять, кто кого больше любит. — Ба, я пойду к Нюсечке, ладно?       — Конечно, солнышко.       — Я потом еще приду, и буду играть с тобой тихо, чтобы головку не шуметь, — внучка убежала, предварительно чмокнув меня в лоб.       От нее пахло детством и, почему-то, пачули, наверное выпросила у Елены подушить и ее. А что в этом такого? Девушка растет.       — Бабушка, можно? — в двери заглянул Рома.       — Конечно.       — Ба, — он присел на кровать, сосредоточенный и очень серьезный. Я могла о заклад биться, что он сейчас скажет: «Я хочу поговорить», и я не ошиблась. — Можно с тобой поговорить?       — Да, только…       — А ты не напрягайся, кивай или мотай головой, — понял меня и без слов мой умный мальчик.       — Договорились.       — Ба, а все-все обязательно умирают?       — Да.       — Все-все?       — Да.       — И я когда-нибудь… тоже? — глаза его расширились то ли от ужаса, то ли от ожидания непонятного приключения.       — Не знаю. Может придумают таблетки, чтобы не умирать. — фраза далась мне очень-очень тяжело, но ребенка нужно было успокоить.       — А пока таких таблеток нет?       — Нет.       — Поэтому дедушка умер, — констатировал Ромка, отвернулся и тяжело задышал, чтобы сдержать слезы, так и Катя всегда делает.       — У дедушки болело сердце.       — И у тебя… Я слышал, как доктор сказала это папе. Бабушка, а ты не умрешь?       — Умру когда-нибудь.       — Но не сейчас?! Правда же не сейчас? Когда-нибудь потом. А может, и не умрешь вообще, может уже таблетки придумают.       — Может и придумают.       — А если сердце болит, то таблетки не помогут? — забеспокоился Рома. И тут же начал сам себя успокаивать. — Помогут! Их же придумают от всех болезней, значит, помогут. А еще я знаешь что придумал?       — Что?       — Я тебе каждый вечер буду желать «спокойной ночи». Я так думаю, что когда желаешь спокойной ночи, то человек ни за что умереть ночью не может. Правда?       — Наверно, правда, — очень трудно было скрыть улыбку.       — Ну, вот! А днем мы с Риткой по очереди будет тебя охранять, тогда тоже ничего страшного не случится, правда?       Ответить я не успела, в комнату, постучавшись, вошла Марина с Нюсею на руках.       — Ромка, иди обедать, мать зовет.       — А бабушка?       — А у бабушки обед по расписанию, через час.       — А ты с ней пока побудешь? — громко спросил Роман, — Чтобы ничего не случилось, — добавил он тихо-тихо, почти про себя.       — Побуду.       — Ба, не скучай, — внук помахал рукой и убежал.       — Ритка, зараза, открой мне тайну, — опустив вырывающуюся из рук Нюсу на кровать, с усмешкой сказала Марина.       — Какую?       — Ты ж зараза?       — Тебе виднее.       — Тогда почему тебя так любят собаки и дети? А их не обманешь, не подкупишь и не проведешь. Почему Нюська ото всех вырывалась и бежала к твоей комнате? Что за секрет?..       — Не знаю.       Мы обе надолго замолчали…