В России расстаются навсегда

      Арсений поднялся с кровати. Белый свет фонаря, прикрепленного к стене на балконе, осветил его, и без того бледное, лицо. Попов сделал пару шагов к зеркалу, и во всем номере зажегся автоматический свет. Стук повторился чуть тише, неуверенней. Арсений спокойно подошёл к зеркалу и резюмировал: «В гроб краше кладут… И кому я вообще понадобился? Может, сделать вид, что меня нет?» Попов отошёл к кровати, чтобы увидеть себя в полный рост. Стук повторился. Арсений обреченно вздохнул и поплёлся к двери. Должно быть, администратор опять хочет что-то, по ошибке, передать ему.       Не спрашивая, кто за дверью, он проводит ключом-картой, и в приоткрывшемся пространстве возникает до боли знакомый силуэт.       На пороге стоял Антон.       В первые секунды Арсений хотел захлопнуть дверь и сползти вниз по стене. Кажется, у него уже начинаются неслабые галлюцинации. Что-то помутилось в его сознании, он будто перестал разграничивать реальность и бред. — Антон? — почти задыхаясь, спросил Арсений, шумно сглатывая. — Ты успел забыть, как я выгляжу? — щурился Шастун, заглядывая в номер из-за спины Попова. — Нет, — Арс замолчал и просто уставился на Антона, заглядывая ему прямо в глаза. Шастуну стало как-то не по себе от такого пронзительного взгляда, но еще больше он нервничал из-за того, что мужчина выглядел как-то странно: реакция явно была заторможенной, а глаза — мутными, словно покрытые невесомой пеленой, да и общая бледность лица нагоняла тревожные мысли. — Ты… У тебя… Что происходит, Арс? Ты в порядке вообще? — голос у Антона срывался. Он винил себя уже за все подряд и очень переживал за любимого человека. Антон теперь просто не знал, что делать, как вернуть всё таким, как было раньше и, самое главное, увидеть эти голубые глаза снова ясными, сверкающими и светящимися от счастья и любви. Как? — Проходи, Антош, — слабым и тихим голосом проговорил Арсений и вошел вглубь неярко освещенной комнаты. То ли экономия электроэнергии, то ли это такой ночной режим света, но атмосфера от этого становилась все более беспокойной.       Шастун прошел в номер, прикрывая за собой дверь, и пробежал глазами по окружающей обстановке. Он силился понять, почему Арс ведет себя как-то отрешенно, ведь, зная его импульсивный характер… В состоянии такой апатии, он никогда не видел Попова и отдал бы все сейчас, чтобы не видеть его таким больше никогда. Арсений что-то искал, безразлично шарясь в ящиках и на полках. Антон настороженно наблюдал за ним, стоя в прихожей. — Арс, я… Долго искал тебя и, — Антон закусил губу, — Пойми, ты очень мне нужен, я не могу без тебя. Прости, — последние фразы он выдавливал из себя, стараясь просто не разрыдаться. Изнутри его разрывало на куски от боли, он мечтал, чтобы все это оказалось страшным сном, а он просто проснется в Испании под шум теплого ветра в объятиях Арсения, как всегда, мирно посапывающего ему в ухо. От хлестких воспоминаний он слишком сильно прикусил губу, и из лопнувшего участка на тонкой коже засочилась кровь.       Тем временем Попов, в одном из отделений шкафчика, нашел бутылку воды и, открутив крышку, сделал три медленных глотка. Антон не шевелился и, кажется, забывал дышать. Тем временем мужчина поставил бутылку на место и, пройдя пару шагов, опустился на кровать. Он скрестил пальцы рук и положил на них голову, не произнося ни слова, лишь шумно дышал. — Ну, перестань, Арс. Мы по-прежнему можем быть вместе, — решительно двинулся с места Антон навстречу и присел рядом. — Нет, не можем Антон. Ты теперь женатый человек, а я все ещё разведён и с дочкой на руках, — негромко отвечал Арсений. — Мы уедем вместе в Испанию и заберём Кьяру с собой! — воодушевленно произнес Антон чуть приобнимая Арса. — Ты то же самое говорил полгода назад, а потом укатил в Прагу и вернулся помолвленным с Ирой — вот это сюрприз! — Арсений резко развернулся к Антону, снова заглядывая ему в глаза. — Ну не начинай. Так вышло случайно, — несуразно оправдывался Шастун. — Антон, пойми, жениться — это не разбить дорогую вазочку и сказать: «ой, извините, я случайно». Это надолго, может навсегда, ферштейн? — У Попова опять стало пересыхать в горле, воздуха будто не хватало. — Да, ну, ей и самой это не очень-то надо было… — Интересно. То есть, когда ты ей дарил кольцо, она прям так тебе и сказала: «Знаешь, мне это не очень-то надо, а вот кольцо возьму — красивенькое»? — Пискляво пародировал Арс последнюю фразу. — Нет. Просто так от нас отстанут родители с женитьбой, — отчеканил Антон. — Ты совсем идиот или как? Ты что, правда, не понимаешь, что это не просто игра какая-то? — Это же не меняет того, что я люблю тебя. Я хочу быть с тобой, — Антон крепче прижал к себе Арсения, выдерживая этот холодный и затуманенный взгляд. — Ты, кажется, перестал соображать где-то полгода назад и не начал до сих пор. Антон, ау, ты женился. Проснись, Антоша! Теперь твоим родителям нужны внуки, что пойдёшь и сделаешь по-быстрому? А то они не отстанут! — уже кричал охрипшим голосом Попов, глотая ускользающий от него воздух.       Арсений не хотел. Правда не хотел обижать Антона, но в нем кипела такая буря всевозможных эмоций. Он сгорал от любви, сходил с ума от ревности, впиваясь ногтями в ладонь, сопротивлялся прорывающемуся наружу гневу. Он явно погорячился сейчас, но уже не мог контролировать себя. Шастун отпрянул, сорвав свою руку с плеч Попова и, вспылив, дал Арсению пощечину. Хлесткий удар вернул Арсу чувство реальности, а горящая щека подтверждала: это не бред. Попов пошатнулся, потом прикрыл глаза и лёг на кровать, закрыв лицо руками. И начал смеяться тихо, а потом громче. В этот момент он походил на самого настоящего сумасшедшего.       Антон испуганно уставился на него, а мужчина замолк и убрал ладони с лица. Его глаза злобно сверкнули, и он в один миг вцепился в ворот белой рубашки Антона. — Дурачина, ты понимаешь что натворил? Все просто, зайка. Ты не отделаешься от неё никогда, будешь исполнять ее капризы, угождать родственникам: своим и ее, воспитывать ваших детей… А потом что? Приезжать ко мне? И изменять Ирочке? Дальше вскроется правда как живые нарывы, и тебя возненавидит вся семья, причём обе сразу. Ира со слезами умчится к матери, отсудив у тебя всё, дети будут без нормального отца, а ты… Я не знаю, что сделаешь ты, в такое ещё надо умудриться вляпаться. — Ты вечно орешь на меня, унижаешь и осуждаешь! — шипел Антон. — Осуждаю?! Да ты понимаешь, что происходит вообще, или ты давно ничего не держишь под контролем? — Я пытаюсь исправить все, а не бездействую, лёжа на диване! — Ах, значит, я бездействую, да? Ну, конечно, ты-то у нас — самый деятельный, вон, сколько дел понаделал! — всплескивал руками Попов. — Да ты сам-то что делал в Испании две долбанных недели? Думаешь, я не догадываюсь, чем и с кем ты там занимался? — кричал Антон, забиваясь в истерике. — Ты что совсем идиот? Я встречался с Даниэлем там только один раз, и то, мне просто нужен был вай-фай чтобы тебе, дураку, написать! — М-м, и как же ты заслужил этот пароль? Помогал слизывать заварной крем с его вафельной трубочки? — ядовито выплюнул Шастун. Это стало последней каплей. Арсений резко встал с кровати, силой потянув на себя Антона, и тряхнул его, окончательно смяв отглаженные уголки воротника. — Да что ты себе позволяешь? — Арсений прошипел тихо, но так устрашающе, что Антон вмиг замолчал. Он понял, что перегнул. — Прости меня, — шепнул Антон, прикрывая рот рукой.       Злой синий блеск смягчился, и в полутьме глаза стали блестеть ещё сильнее. А потом засверкали две дорожки вниз по щекам, и Арсений безжизненным телом рухнул на кровать, закрывая лицо руками. Антон замер и стоял неподвижно, не зная, что сказать. Хотелось бросить все к чертям, взять Арса на ручки и уехать далеко и навсегда. — Что собираешься делать? — ледяным тоном поинтересовался Арсений, разрушая тишину. — Ты имеешь в виду, что мы будем делать? — Антон сел рядом с ним, отнимая его руки от лица и положив их себе на колени, а мужчина молчал, замерев, лишь часто вдыхая воздух маленькими глотками. — Так значит, «я тоже люблю тебя, Ирочка», — наконец произнес на выдохе Арс. — Что?! Да это постановка для родственников. Она даже не заметила, что я уехал до сих пор! — Да, тебя-то сложно не заметить! — засмеялся Арсений. — Ну, иди ко мне на плечико, — Антон улыбнулся и ближе притянул Арса к себе.       Арсений довольно прижался к его груди, так, будто ничего до этого и не было. Шастун погладил его по мягким волосам, а потом приподнял за подбородок к своему лицо. Арсений смотрел в зеленые глаза прямо и спокойно. Ощущение, будто Попов засыпает. Антон попытался поцеловать его, но соприкосновение губ получилось каким-то смазанным. Стоп. Арсений может и устал, но не столько же. — Арс? Арсений! — обеспокоенно позвал Антон. Состояние Попова было похоже на предобморочное. Пальцы рук слегка подрагивали, он резко перестал нервничать и превратился чуть ли не в плюшевого мишку, зрачки расширились, и он часто моргал. Арсений засыпал у Антона на руках. — Арс! Ты чего? — Антон слегка потряс его за плечи. Арсений закрыл глаза и уже довольно посапывал, падая головой на плечо Антону, у которого от растерянности свои-то руки обмякли. Он испуганно уставился на Арсения. «Чёрт, Шастун, ты должен был с самого начала догадаться, что что-то здесь не так. Господи, Арс, да что происходит?!» — метались мысли в голове Антона.       Тут, как всегда «вовремя», кто-то позвонил ему на телефон. На экране высветилось короткое «Димка». Антон аккуратно переложил Арсения на подушку, а сам ответил на звонок, внимательнее осматривая комнату. — Ну что, нашел его? Не психует, надеюсь? — послышался голос Димы из динамика на фоне шума гостей и чьего-то крика. — Нашел в предпоследней гостинице из списка. Слушай, ты не знаешь, почему человек засыпает, когда ты с ним говоришь? — Антон прижал телефон плечом к уху, пока перекладывал вещи из ящика, шуршал пакетами и заглядывал на полки, подозревая, что Арс успел что-то натворить. — Ну, скорее всего, ты просто ужасно скучный собеседник, — Дима даже зевнул, чтобы подтвердить свою догадку. — Спасибо, конечно, но я серьезно. Арс уснул, пока я с ним говорил. Он спит, Дима! — оглянулся Антон на мирно спящего мужчину, прерывая поиски. — Ну, устал человек, не всякий тебя вытерпит, ясен пень. А если хочешь серьезно, то это не очень нормально, даже для Арсения — как минимум странно… Вдруг взгляд Антона упал на неприметную коробочку с таблетками, стоящую на тумбе у кровати. Он медленно положил телефон на тумбу, и осторожно взял в руки открытую коробку, так, будто собирается обезвредить бомбу. Несколько секунд, он читает название на упаковке и… — Бля-ять, Арсений! —  с рыком выкрикнул Антон, напугав Диму, который ожидал новостей с той стороны провода, а не громкий испуганный крик. — Что случилось-то?! — Он, сука, выпил пол-упаковки гребанного снотворного! Блять, блять! — Шастун бросился к Арсу, сильно тряся его за руки, и попытался приподнять его. Тот что-то невнятно мычал, но совершенно не сопротивлялся. — Так, Шастун, я вызываю скорую, пока твой дружок не отправился на тот свет, блять. Это же не шутки, господи, как можно быть таким идиотом! — кричал Дима в трубку, сбросив звонок, не дожидаясь ответа.

***

      Когда карета скорой помощи примчалась к отелю, врачи, увидев в номере двух мужчин, хотели сначала забрать Антона, потому что лицо его было бледнее простыни, на которой спал Арс. — Арсений Попов? В службу пришло сообщение о передозировке медикаментами, — молодой врач искал глазами «виновника торжества». Как здорово, что на вызов приехал врач, знающий русский язык. Этот мужчина отличался лаконичными, угловатыми чертами лица и, несмотря на то, что ему было где-то 31, выделялись морщины у уголков глаз, сам он явно давно не практикует здоровый сон. Несмотря на это, всё выделяло и подчеркивало в нем профессионала своего дела.       Антон был благодарен судьбе за то, что у него есть такой друг как Позов. В критической ситуации он знал, что делать. Даже вот о такой, казалось бы, мелочи, как врач владеющий родным языком, позаботился.       Парень в белом халате сделал знак рукой двум медсестрам, белокурым девушкам с коротко остриженными волосами, и они принесли небольшой белый чемодан с врачебными инструментами. Антон все это время молчал, боялся что-либо сказать, так сильно переживал за Арса, что ему самому уже была нужна скорая. — А вы кем приходитесь больному? — спрашивал врач, пока доставал необходимые препараты. — Я… Так кем же ты ему приходишься Антон? Начало время признаться хотя бы самому себе вслух. — Я его парень, — Антон нервно сглотнул, ожидая ответа врача. Тот сначала слегка удивился, замер и уставился куда-то в пустоту. Хотя, он так давно устроился здесь в службу скорой помощи и столько всего успел повидать, что это — меньшее, чем его можно было удивить. — Какие были симптомы? Заметили что-то странное в поведении вашего… близкого человека? — продолжал расспросы врач. — Сонливость, затуманенность взгляда, заторможенность — затараторил Антон, а медсестра в это время все записывала, — раздражительность, резкая смена настроения и прерывистое дыхание. — Я понял. Налицо передозировка снотворным, — сделал вывод молодой медик. — А, ещё вот, кажется, то снотворное, что он принял, — вспомнил про злосчастную коробку Антон, отдавая ее в руки мужчине. — Что ж, не смертельно, не беспокойтесь, — все таким же беспристрастным тоном констатировал врач, прочитывая состав медикамента, — ваш молодой человек не превысил дозу, большую в десять раз необходимой, к тому же, снотворное из группы препаратов нового поколения, они менее опасны при передозировке. Но забрать в госпиталь его придётся: состояние ухудшается, — нахмурившись, рассказал врач, измеряя пульс Арсения. — Сердцебиение редкое, артериальное давление падает до критических показателей. В машину, — отвернувшись, кивнул он медсёстрам.       Арсения быстро положил на носилки врач, с чем ему помог стажёр, появившийся буквально из ниоткуда, пока медсестры складывали всё в чемодан. Антон оторопело глянул на Арсения: все та же полуулыбка, все те же подрагивающие пушистые ресницы, но холодные пальцы и бледное лицо.       Как он мог допустить это? Ведь он мог потерять Арсения. Потерять навсегда, Антон. Пока мы живем, нам кажется, будто нас ничего не касается, будто смерти и не существует вовсе, но когда ты осознаешь, насколько хрупка человеческая жизнь… Ты больше думаешь о том, что говоришь, крепче обнимаешь любимых, сильнее скучаешь по ним и начинаешь дарить им всю любовь, что у тебя есть. Ведь это так просто — искренне любить того, кто ждёт твоей любви и любил тебя всегда. Ведь так просто: потерять всё это в один момент… Это так страшно: лишиться любимых людей. Что ты без них? — Я могу поехать с вами? — бросился Антон к одной из медсестёр. — Не думаю, что вы можете быть чем-то полезны, но если хотите, — холодно отвечал молодой врач, унося Арсения из номера отеля. Антон решил, что если и может что-то сделать сейчас: то просто быть рядом. Пусть Арсений и не знает об этом.

***

— Поиграем в игру, Арс? — спросил из-за спины Антон, следуя в неизвестном направлении, но за Арсением. — Какую? — Попов счастливо улыбался, оборачиваясь назад. — Я задам тебе три вопроса, а ты должен честно на них ответить, — рассказывал Шастун, пока доставал телефон из кармана. — Идёт. А это зачем? — указал пальцем на телефон Арс. — Для домашнего архива, — улыбался Шастун, включая видеосъёмку — Арс, зачем ты повёл нас гулять в дождь? — Мы же зайдём в Красный октябрь, — буквально светился Попов. Антон задумчиво шёл дальше, снимая округу. — Ещё будут вопросы? — не оборачиваясь, говорил Арс. — Да, — тихо произнёс Антон, заставляя Арсения остановиться и обернуться на шёпот. Арсений замер в ожидании. — Ты меня любишь? — уголки губ чуть подрагивали, но Антон хотел, чтобы прямо на этом людном месте Арс сказал ему: « Да, люблю». Не дома после очередной ссоры, не где-нибудь в тишине, где их никто никогда не заметит, а здесь. — Да, Антон. Люблю, — Арс подошёл ближе и взял в свою руку худое запястье, перебирая звенящие браслеты. — Что такое любовь? В твоём понимании, но только в пяти словах. — Антон тоже не поднимал взгляда, смотря на то, как Арсений незаметно гладит его по тонкой коже. — Любовь — это когда ты рядом, — хриплым голосом произнёс Арс, заглядывая Антону в глаза, — а если ещё короче, — Арсений приблизился к уху Антона тёплыми губами, — А-н-т-о-н, — с нежностью прошептал каждую букву Арсений.

***

      Видео на этом обрывалось. Антон пересматривал его сейчас, сидя в машине Димы, которую он одолжил ему, чтобы Шастун быстрее объехал все гостиницы. Теперь же впереди машина скорой помощи завелась, включились фары, и Антон поехал за ней, положив незаблокированный телефон на соседнее сиденье. Сколько бы сейчас он отдал, чтобы услышать: «Да, Антон. Я люблю тебя» Но ведь любовь — это когда ты рядом? Я всегда буду рядом, Арс. Я обещаю.       Через десять минут они подъехали к госпиталю. Двое мужчин вынесли Арса из машины и на носилках отнесли в здание больницы. Антон проследовал за ними, вбегая в идеально чистый тамбур, поспешно надевая бахилы и белый халат. Одна из медсестёр попросила его подождать снаружи палаты, в которую отнесли Попова, а сама ушла в кабинет напротив, принявшись записывать данные поступившего больного. Антон нервно теребил браслеты и кольца, у него пересыхало в горле, и кружилась голова. Минуты сначала невыносимо тянулись, свет в пустом, зеркально чистом коридоре раздражающе моргал, сиденье скрипело, как проржавевшие рельсы, а после, время как будто вообще перестало идти. Наконец, из палаты вышел врач, не глядя подходя к Антону, читая что-то наскоро записанное на листе, прикрепленному к планшету. — Так, отравление не повлечёт осложнений, но дыхание было серьезно угнетено. Мы провели вентиляцию легких, он пойдет на поправку. Прочистили желудок, ввели сорбент, состояние стабилизируется, — оторвался от планшета врач, снимая повязку, — завтра можно будет забрать больного, но я назначу медикаментозное лечение: следовать обязательно, — выкладывал информацию Антону медик. — Я могу сейчас увидеть его? — дрожащим и тихим голосом спрашивал Антон. — Я бы советовал вам сейчас возвращаться домой, а завтра утром заберете своего спящего красавца, — врач вдруг превратился из ледяной глыбы в приятного человека с чувством юмора. Он понимал, что будь он жестче, придется госпитализировать и Шастуна, — я сожалею, но правда не могу впустить вас в палату сейчас, вас вообще здесь не должно быть. Пожалуйста, возвращайтесь завтра, когда Попов придет в себя. Антон прошептал неловкое спасибо. — Я могу дать вам успокоительное, если хотите? — обратился к Шасту врач. — Нет-нет, спасибо, я вернусь завтра, — и Антон зашагал по коридору на выход, шаркая бахилами. Медик не сомневался: этот человек будет завтра первым, кто придет на посещение.

***

      Антон не вернулся в свой гостиничный номер. На перекрёстке он повернул на, уже запомнившуюся ему, улицу, где у поворота расположилась гостиница, в которой остановился вчера Арс. Он припарковал автомобиль, заглушил двигатель, но все не выходил из него. Антон взял телефон с соседнего сиденья и, разблокировав его, открыл галерею. Он так долго листал их совместные с Арсением фотографии: странные селфи, смешные фотки, портретные фотографии, куча размытых фото их переплетенных рук и — его любимая — та самая, где они едва касаются губ друг друга на фоне заходящего солнца.       На часах уже 1:28. Антон хлопает дверью, щелчок, и машина остаётся на холоде в одиночестве, а Антон призраком идёт к гостинице. — Так, вам нужны ключи от 108 номера? — Именно. Его владельца госпитализировали пару часов назад, а я сопровождаю его, — пытался убедить девушку из ночной смены Антон. Она не видела предыдущих событий. — Вы кем-то приходитесь владельцу? — Да, да! Я его молодой человек, — заявил Антон и протянул руку к ключ-карте, лежащей на ресепшене. — Мужчина, всё будет в порядке. Я уверена, завтра его выпишут. Проходите, вам нужно было сразу мне все рассказать, — успокаивающим тоном щебетала девушка взволнованному Шасту, отдавая ключ от номера. — Спасибо, — протараторил Антон и устало пошёл к лифту, не веря, что такое заявление сработало.       Всё осталось таким же, каким было, когда Арсения увезли. В номере разбросаны вещи, открыт чемодан… Но невыносимо пусто, ужасно тихо. Этот приглушённый зажегшийся свет, эти открытые ящики, небольшой номер, темные обои на стенах и запах любимого одеколона: все это давило на горло, отбивалось пульсом в виски. Антон снял пиджак, разулся, прошёл к кровати. Всего час назад они сидели здесь, успели выяснить отношения, помириться вроде даже… А теперь тишина. И оглушающая неизвестность. Шастун лёг на подушку, и на секунду ему показалось, будто Арсений здесь, совсем рядом, и ласково обнимает его. Антон закрыл глаза и уткнулся носом в подушку: она все ещё пахла его любимым одеколоном и эфирными маслами кедра и сандала, которые Арсений любил добавлять в свой шампунь. От этого аромата становилось так тепло, уютно, безопасно. С закрытыми глазами Антону представлялось, что он снова дома, в их общей квартире, Арсений тихо обнимает его на кухне, а Антон вдыхает аромат его волос: такой терпкий, чувственный, возбуждающий…

…О если б Он воздал за муки мне Твою любовь, хотя за крышкой гроба, — Моя душа нашла б покой вполне От мысли — мне смешно! — «мы любим оба…»

И. Северянин

***

      Антон уснул на подушке Арса, он так сильно устал за этот день, Шастун вымотан по всем фронтам, и только этот родной запах успокоил его и подарил медленный сон. Но всегда появляется кто-то, кто отнимет у тебя и это. Громкий, режущий входящий звонок разрушил трепетный и нежный сон. Антону звонил Дима. Кажется, Шастун совсем забыл, что у него сегодня был банкет, посвящённый свадьбе. Между тем, на часах уже было 3:48. — Антох, ты где? Как Арс? — шепотом спрашивал Позов. — Арс в госпитале, врач сказал, завтра можно забрать его, он идет на поправку. Вроде как, — Антон нервно сглотнул, потирая красные глаза. — Так, все будет хорошо, не дрейфь, понял? Где ты сейчас? — В его номере, — Антон потянулся и прижал к себе крепче подушку. — Понятно… Слушай, Тох, я вообще чего первый раз звонил-то. Понимаешь, пока у вас разворачивалась драма, на банкете развернулся экшен. Короче, Ира подает на развод. Угадай, с кем сошлась? — Олег? — безразлично предположил Антон. — Да, тамада. Это была самая странная свадьба в моей жизни. Ещё позовешь? Я обязательно приду! — смеялся Дима. Он отлично знал друга: если он начнет Антона расспрашивать и жалеть, тот совсем раскиснет, — может, расскажу как-нибудь поконкретнее. Штука в том, что от тебя требуется подписать определенные бумаги и явиться в ЗАГС. Её родители договорились, вас разведут через неделю. — Без проблем. — Они просили передать, что ты теперь, кхм, не самый желанный гость в их доме. — Вообще не ебёт, Дим. Но спасибо, что терпел этот кошмар. — Ну, это ты женился, тебе не было весело, а мы с Катей считаем эту свадьбу лучшей. Ой, а что будет-то, когда ты пойдешь замуж — я обязан быть на торжестве! — веселил друга как мог Дима, кажется, Антон даже улыбнулся, уже не так сильно злясь на то, что прервали его сон. — Ты чего не спишь? — улыбался Шаст, задумавшись о возможном замужестве. — Так мы только что на такси приехали в свой отель с Катей. Ты много пропустил! — И не жалею, — отмахнулся Шастун. — Ладно, поспи хоть немного. Завтра на моей машине Арса заберешь. Но не более! — Да блять, Дим! Ты будешь подкалывать меня всю оставшуюся жизнь? — Естественно, для чего ещё нужны друзья. Всё, спи, оболтус, — Дима отключился. Как только иконка с фотографией друга погасла, Антон завёл будильник на 6 утра и провалился в сон.

***

5:48 Новое сообщение: А скажи ещё раз, что любишь меня? от абонента: Арсюша

      Антон ещё никогда так быстро не собирался, чуть было не сбив сонную девушку с ресепшена, он мчался в госпиталь, а после точно не смог бы вспомнить, как доехал. Всего пару метров отделяют его от палаты Арсения. Попов выглядывает из-за двери и видит Антона. Арс всё еще немного бледный, но Шастун готов поспорить: так светло в больнице не из-за мигающего света, а от искрящихся голубых глаз и этой прекрасной полуулыбке. Антон чуть не сшиб с ног Арса, крепко сжимая его в объятиях. И Шастун снова чувствует этот терпкий, чувственный аромат его темных волос так близко, так осязаемо. Он проводит по густой шевелюре рукой, перебирает пальцами прядки и вдыхает, вдыхает… Арсений едва ли слышит, что говорит Антон о том, как скучал, как переживал и какой же он[Арсений] дурак. Попов только чувствует, чувствует это тепло, разливавшееся по телу, этот трепет, эту любовь, осознавая, что нет для него ничего дороже этого зеленоглазого парня. — Арсений Попов? — в палату входит врач. Парни, по старой привычке, мгновенно отрешаются друг от друга. — Все в порядке, — замахал руками медик, — я все понимаю. Вас сегодня выписываем, поэтому пропейте, пожалуйста, дома курс вот этих медикаментов, я всё подробно расписал, — протягивает рецепт Попову мужчина. — Спасибо, я всё понял — неловко благодарит его Арс и Антон вторит ему. — Ладно, собирайтесь, когда будете выходить, заберите вашу карту и распишитесь в регистратуре, — кивнул врач и, улыбаясь, вышел из палаты.

***

Парни сели в машину и Антон, заведя мотор, внимательно посмотрел Арсению в глаза. — Ты чего? — удивился Попов. — Да просто, — улыбнулся Антон, — хочу их запомнить. — Кого? — Твои глаза. Я вчера только понял, что не смогу назвать их точный оттенок или нарисовать по памяти. Но четко вижу, когда закрываю свои.       Арсений улыбнулся и потянулся за поцелуем. Нежное соприкосновение губ прошлось щекочущими разрядами по телу, разливая на щеках румянец. Арсений огладил холодными пальцами тонкую кожу на шее Антона, заставляя того вздрогнуть и рвано выдохнуть. Вдруг Антон резко отстранился и, опустив ручник, тронулся с места, не слова не произнеся больше. — Что-то случилось? — А ты со снотворным не переборщил, м? Ты вообще понимаешь, что могло случиться, если б скорая тебя не откачала? — Скорая? Ну, я может и выпил на пару таблеток больше… Просто хотел быстрей уснуть. Стой. Ты вчера приезжал? — непонимающе уставился Арс. — Понятно. Ты нихера не помнишь. Вот же блять! — ударил руками по рулю Антон. — Но-но-но, не выражайся. Что-то важное я пропустил? — Нет, что ты, ничего интересного. Мы просто помирились, и я развёлся с женой. А так ничего, — выразительной интонацией проговорил Антон. — Чего? Какой развод? Я уехал вчера домой, выпил снотворного и уснул спокойно, не неси пургу. — Ладно, Арс, — произнес Антон на выдохе, — вот всё, что тебе нужно запомнить. Записывай. Первое — я разведусь через неделю. Второе — у меня есть два билета в музей. Третье — я тебя очень сильно люблю. — И я тебя, — слабым голосом говорил Арс, улыбаясь восходу из окна машины.       Хотя, Шастун был рад, что Арсений не помнит ссору перед примирением. Антон был бы и сам счастлив забыть всё это. Ну, не всё, конечно. Кое-что он бы оставил в памяти. Пока Антон остывал, а Арс отрешенно смотрел в окно, пытаясь вспомнить ещё что-нибудь, они подъехали к отелю. В таком же молчании они поднялись в номер. — Так значит… — осознание возвращалось к Попову. — Да, я ей не особо нужен и она не будет плакать обо мне в подушку по ночам. Может, уже забыла моё имя, — Антон закрыл дверь за ними. — Тяжело ей придётся с такой памятью, — отшучивался Арс, переодеваясь в домашнюю одежду, а Антон прошел в номер. — Кто бы говорил, — смеялся Антон, развалившись в кресле у кровати. — Не, ну, а я чё? — вытянул губы Попов, вызывая громкий смех Шаста. — О, Сенечка, сразу видно — питерская интеллигенция, — всё так же улыбался Антон, пока Арс медленно приближался к нему. — Завали Шастун. И гони билеты в музей, я уже достаю свой парадный костюм, — Арсений важно запахнул халат на груди. — А я бы не торопился, — Антон дергает Арса на себя, заставляя сесть на его колени. — Вот это разврат! Я тут, полураздетый, сижу с расставленными ногами, упираясь руками на твои ягодицы. А продолжение будет? Арсений ярко улыбнулся. — Продолжение следует, — Антон игриво ухмыляется, притягивая мужчину еще ближе к себе, обвив его плечи руками. — Я тебя очень сильно люблю, — прошептал Антон на ухо Попову. — И я, Антош, я тоже люблю тебя. «Ты в своей серой футболке Плечом чувствую мягкий хлопок Мягче только объятия твои К нашим ногам бегут волны А ты в своей серой футболке Из самого нежного хлопка Нежнее только руки твои Свет в глазах — малахит Обнимают предплечье рисунки Пока ты меня держишь за руки У меня       ничего              не болит»