***
Леся вышла к ним навстречу, когда увидела блики фар за окном. Не было понятно, что это за машина, но проверить было нужно. Она не была морально готова услышать всё. Она не была готова принять, что парней больше нет. Это было бы слишком неправильно! Так не должно быть, и Ума верила в то, что они живы, что, хоть там и медведь, они смогли спастись. Уманова по полной ощутила себя сидящей в ИВЦ Багирой, которая волнуется за них, хочет, но никак не может помочь им. Проще быть там, со всеми, видеть всё своими глазами, чем вот так, в стороне, не в состоянии помочь. Олеся вышла на лестницу. На улице заметно похолодало — кожа практически сразу покрылась мурашками, в номере было тепло и даже душновато. И она не ошиблась. Во двор вошли Рита и Ваня. Ума сжала кулаки. Начала спускаться вниз по лестнице. И не сразу заметила, что следом зашли Кот с Мурой. Слегка замерзшую Лесю будто накрыли теплой шалью — мурашки будто сами собой пропали. Женя выглядела сонной. Вася улыбался. Только вот Сереги не было видно… Неужели?.. Да нет, быть не может, чтоб Кот потерял друга и улыбался. Он бы крушил всё вокруг, кидался на всех, рвал на себе волосы, пусть даже был бы пьян, но не шел бы, смотря на нее теплым и веселым взглядом и улыбаясь. Значит, всё в порядке. Потом заметила и отсутствие Бори, а затем и Веры. Всё никак не складывалось в одну картину. Ладно бы, Сереги и Веры только бы не было — тут объяснения излишни, но Бизон-то там как? — Живой, братишка, — улыбнулась Ума и обняла Васю. — Повоюем еще, сестренка, — усмехнулся Кот. — Серега в норме, они с Бизоном Веру отвозить поехали. Ума покачала головой, скривившись в ухмылке, глядя на Кота и Муру и понимая, что наряду с кошачьими появился еще один герой-любовник в их компании. И Вася не совсем понял, что это означало. Реакция Леси на Веру была нормальной, радушной, да и к Сереге у нее такие же чувства, как к нему самому, — сестринские. Ну не в Боре же дело!.. Кот осек самого себя. Исподлобья, с каким-то странным интересом посмотрел на Уманову. Она же только лишь влепила ему ладошкой в грудь и сказала, что явно им медвежонок какой-нибудь попался. Вася тяжело вздохнул — пришлось сознаваться, что не только пудели бывают дрессированными. Сказав, что только Коту с его девятью жизнями могло так повезти, Ума пошла к себе; Кот с Мурой тоже зашли к себе. Свет из их комнаты так и не пробился. Ребята лишь приняли душ и сразу же упали на кровать — о медведе и о всем остальном они поговорят завтра, сегодня (хотя, может, уже и было это завтра) глаза слипались. Ума подошла к окну. Лиля развалилась и спала на ее кровати. Странное чувство грызло Лесю. Она стояла, обхватив свои плечи ладонями. Вроде бы пора расслабиться — всё ведь хорошо. Еще раз улыбнулась, вспомнив рассказ Кота о медведе. И не столько от самого рассказа, сколько от мимики Ионова — он не то смеялся, не то удивлялся, а то и вовсе делал это вместе, и выглядело это слегка глуповато. Да, всё хорошо, они живы, тем не менее она не ложилась спать, а стояла у окна. Скоро к ней подошли Ваня с Ритой с вопросом о том, не появились ли блудные родители, на что Олеся лишь отрицательно помотала головой, а затем кивнула в сторону комнаты, где спала Лиля. Багира, выговорившись в сторону и пообещав завтра с утра устроить разгром по полной, от которого даже Пригов бы перекрестился, вышла из номера, пожелав Лесе спокойной ночи. Батя поспешил за ней. Дети и так больная для Риты тема, а тут еще и в таком виде… Булатов чувствовал, задело ее очень сильно и он ей сейчас нужен как никогда. Леся же опять всмотрелась за окно — снова блеснули фары. И теперь стало тепло. Она не сомневалась, что это приехали Бизон с Физиком. А может, только Бизон… Это было не ее дело, и лезть туда она не собиралась. Отошла от окна и открыла дверь, которая вела в комнату, где спала Лиля. Это было, конечно, прекрасно, но только сейчас Ума задумалась над тем, как будут спать они. Ее кровать занята, Боря вернулся — в этом она уже не сомневалась. Дверь открылась, послышались шаги. Боря встал позади Леси и спросил об очевидном, мол, так и не появились кукушки? Ума отрицательно помотала головой и закрыла дверь. — Ну, что там произошло, ты, наверное, уже в курсе, — тихо сказал Бизон. — Это ж надо было умудриться! Нет, только наши на это способны. Я думал, они там, как белки, на деревьях сидят, а они гуляют! — он удивленно развел руками. — Потом ждал, пока Серега с Верой распрощаются… — на последнем слове Бизон закрыл рот рукой, чтоб подавить зевок. Леся снова поняла, что нужно что-то решать со сном. — Не, ну я тебе предлагаю половину своей кровати, но, если что, могу на пол, могу к Бате уйти, а тебе Риту сюда отправить, — выдал варианты Бизон, когда Ума оповестила его о нависшей проблеме. — Батя с Багирой уже спят, вон, света нет, — кивнула в сторону окна Уманова, — короче, пошли спать, я забираю твою половину кровати. Глаза и правда уже слипались, хотелось просто завалиться на кровать и ни о чем не думать. Тем более, вон, Кот с Мурой так спят и ничего, правда, Ума тут же поняла, что пример неудачный. Боря лег практически с краю, лег на бок. Леся смотрела на широкое, не зашторенное окно в комнате. Видела через него только крыши соседних домов и небо. Всматривалась куда-то вдаль, а что хотела там найти, не понимала и сама. Уснула скоро, так и не найдя ответа в темноте ночи. Бизон же, наоборот, долго не мог уснуть. Только что валившись с ног, он вдруг почувствовал, что сна нет ни в одном глазу. Леся мирно сопела, повернувшись к нему спиной. В соседней комнате спала еще одна девчонка. Боря поправил на Лесе одеяло, заложил руки за голову, закрыл глаза и сам не заметил, как провалился в сон.***
Батя был прав, Рита не могла уснуть и рвалась к Умановой и Тарасову, а вернее — к Лиле, но Булатов говорил, что они не маленькие и сами разберутся. Тем более ребенок спит и проспит, наверное, до утра, так что волноваться незачем. Багира молча соглашалась. Но не могла понять, что ж это за родители такие. Не молодые уже. Хотя… Вон, у нее под боком полно молодых ребят, и никто из них бы не смог так поступить с ребенком, тем более с собственным. С чужим-то возятся. — Вань, ну почему так? Кому-то дети, а они им только мешают, а кому-то… — она поджала губы и сцепила пальцы в замок. Булатов почему-то услышал, что эти слова и в его адрес тоже. Что он сделал для Ленки? Когда он в последний раз прилетал к ней? Да он сам не помнит, когда звонил, не то что виделся. Ему было так удобно? Да, наверняка. Иначе бы он и перевода на Дальний Восток добился, и не путался бы в том, сколько дочери лет… Стыд и позор такому отцу! Какая к черту школа?! Еще бы про садик спросил, не дразнятся ли мальчишки! — Рит… — что говорить, он и сам не знал, — у нас вон, юннаты, — сел рядом с ней, взял ее плечи в свои ладони, — с ними как с детьми малыми, а Умке ты вообще как… — задумался, стоит ли это говорить, — как мама. Багира, всегда такая непоколебимая, стойкая, крепкая, буквально сломалась, рассыпалась. Он увидел в ней обычную женщину. Женщину с трагедией в жизни. И не одной. И он каждый раз удивлялся ей. Ее стойкости, выдержке. И теперь он видел, что это лишь иллюзия, что она тоже плачет, что у всех есть предел. Сейчас она не плакала, но от этого становилось еще тяжелее. Рита согласно кивнула. И правда, юннаты — не родные по крови, но все же ее дети. Хотя у всех своя семья, свои мама и папа, она тянулась к ним, а они, в свою очередь, к ней. А Ума… В этой девчонке она видела себя. И она тоже одна в этом мире. Багира тоже ловила себя на мысли, что испытывала чувства, похожие на материнские. И вдруг и правда словно полегчало. Она нужна кому-то. Нужна по-настоящему. Как мать ребенку. — Бать… — она тихо прошептала, — ты Ленке позвони, она скучает, наверно. Булатов лишь сдавленно улыбнулся и сказал: «Позвоню, позвоню».***
Утро началось для Физика не со спокойного пробуждения, не со звонка телефона, а с криков из-за окна. Причем крики были самые разномастные — мужские, женские; требовательные и более спокойные. Мыцик потянулся: хоть бы раз всё было нормально, без суматохи. Что случилось на этот раз — Серега не знал и не брал догадываться. Вчера он просто рухнул на кровать и сразу же заснул в хорошем расположении духа. Проснуться планировал так же, но вот не получилось. — Если опять кто-то утонул, заблудился, нашел медведя — я убью Кота! — поднимаясь с кровати, бурчал Физик и только потом понял, что уже подсознательно за «кого-то» берет Кота. Во всем, что с ними происходило, всегда был виноват Ионов. Так сейчас в чем исключение? Одевшись, Серега вышел во двор. Суматоха стояла самая что ни на есть. На ногах были все: Кот, Мура, Бизон, Ума, Батя, Багира, Татьяна Петровна и Олег с Настей. Лили не было видно. Вася и Рита возмущались больше всего. Причем Ионов обращался к Татьяне Петровне, а Рита — к Олегу с Настей. — И что это за общага? А если я там деньги оставил бы? Почему хоть кто может зайти ко мне?! — это возмущался Кот — Физик понял сразу. — Да зачем вы ребенка с собой потащили, если пьете как алкаши?! Зачем вообще сюда ехать, если напиваться до белочки?! Вы о ребенке вообще вспоминаете? — а это несомненно была Багира. Что произошло, до Мыцика так и не доходило. То ли у Кота что-то сперли, то ли с Лилькой что-то случилось, а то и всё вместе. Физик подошел к Бате и спросил у того, что вообще здесь происходит. Булатов тяжело вздохнул и, отведя Серегу чуть в сторону, начал рассказывать о случившемся. — Было бы смешно, если бы не было так грустно… — пробормотал Серега, понимая, что с утра и Кот отхватил от Муры, а теперь от него отхватят все остальные. — Да что вы можете знать! Девочке нужны родители! Вы представить себе не можете! — теперь уже сорвалась Леся. Ее трясло. Она словно возвращалась к той себе — семилетней, сидящей у окна в детдоме и проводящей пальцем по стеклу, по которому бежали капли дождя. Как она мечтала, что сейчас придет мама! Как ждала и всматривалась в каждую женщину! Боря взял Уму за плечи, сжал их, прося успокоиться и не делать больно самой себе. — Да какие вы родители! — …Фашисты вы! — следом за Ритой выкрикнула Леся. Татьяна Петровна крикнула, игнорировав Васю, что пьяными она их больше не пустит, что нельзя так над ребенком измываться и пусть проваливают, если пить приехали. Ткнула пальцами в Кота, Уму и Муру — в принципе, просто куда палец попал, — и сказала, что молодые, свободные — и то трезвые, и тут же добавила, что если бы даже и пили — они здесь сами за себя и могут делать, что хотят. Только не дебоширить. Олег и Настя молча топтались. Сейчас они выглядели трезво. Да так, скорее всего, и было. Олег потянулся за бумажником, достал его из заднего кармана брюк и сказал, что возместит ущерб. Сначала показал деньги Васе, потом хозяйке. Ионов брезгливо отвернулся, Татьяна Петровна презрительно сказала, что пусть лучше на кухне приберутся, а то устроили ребятам разгром. То, что увидела с утра Мура на кухне, оставив в комнате спящего Кота, не описать словами: оставшийся вчера суп, в общем-то, стоявший в холодильнике был разлит по полу, кастрюля валялась там же, но по оставленной в раковине грязной тарелке стало понятно, что пролит он не весь. Еще одна тарелка была разбита; осколки валялись на кафельной плитке. Так же стоял стаканчик йогурта с ложкой в нем, и это явно не сделала не Женя. Кот? С какого перепугу? Чтоб ночью вот так? Тогда почему-то Мурашова подумала лишь на него, забежала в комнату, подняла Ионова с постели, но когда притащила его на кухню, Кот чуть не клялся, что ночью вообще не просыпался, не то что вот это. А лунатизмом вроде не страдает. Путем недолгих логических размышлений, постучались в номер к Олегу и Насте. Тогда-то Ионов и спустил весь свой пыл. Только вот он не знал, что его крик — меньшее из зол, это Рита еще не проснулась. Там подключили и хозяйку, и только потом спустились Бизон с Умой, не потащив с собой Лилю, и тогда уже вспылил Боря, крикнув, что им даже плевать, где и с кем их ребенок. Оставили с незнакомыми людьми, а они, как знать, может, маньяки какие-то. А уж когда подключилась Кошкина, Фроловы и вовсе зажались в угол. Они были окружены. И аргументов никак не находилось. А Муре еще ночью показалось, что кто-то склонился над ней, смотрит на нее, руку на нее положил… Ей-богу, она думала, что Вася! И скинула его руку, сказав, чтоб спал. И тут же снова заснула, даже не открывая глаз. А после слов Ионова о том, что он спал не просыпаясь… Кот стиснул кулаки. Это что, ему не спать теперь, чтоб какие-то уроды не зашли к ним? Вася хотел сорваться еще сильнее, но Женя успокоила его, напомнив, что ключ-то у них есть, это они сонные забыли закрыться… Тем не менее на Олега Кот смотрел не то что с подозрением, он был готов пару раз заехать кулаком для профилактики. — Чтоб к Женьке не приближался! — строго сказал Кот сквозь зубы. — Чтобы пьяными я вас больше не видела! — крикнула Татьяна Петровна. — Совсем ребенка извели! Всех постояльцев мне переполошили! Лиля спала, Пушок остался некормленным, все были на взводе, хозяйка продолжала отчитывать нерадивых родителей по всем статьям и коситься в сторону скандального Ионова, а Смерчи, немного постояв в своем кругу, решили все же успокоиться и подняться наверх — проснется девчонка и одна совсем. Хотя ей, вероятно, не привыкать. Кот держал Муру за руку. Осознание того, что ночью к ним приходил Олег (с Настей ли?) и что-то хотел от Жени… Может, просто номером ошиблись, а если нет… Тут уж пусть Бизон с Физиком его держат, если «если». — Ну всё, Вась, всё… — крепко сжимая его ладонь, говорила Мура. — Это ж… На губу таких родителей! — процедила Ума. — Девчонке любовь, забота нужна, а не запах водки… — Это как мы не проснулись! — удивлялся Кот. — Спали, как убитые, — глухо отозвался Физик. — Я вон тоже вырубился. Риту потряхивало. Батя стоял рядом, вспоминая вчерашний вечер. Утро не стало облегчением, ее наоборот как будто еще больше дразнили сложившейся ситуацией. Бизон поддерживал Уму. Раздражение, непонимание, лишение — всё это больно жгло грудь. Поднявшись в номер, все сразу притихли, их, разгоряченную толпу, встретила проснувшаяся растрепанная Лиля со словами: «А мама с папой пришли?».