Над уровнем моря

      Уснуть по-быстрому не удалось. Соседи за стенкой поначалу успокаивали ревущего навзрыд ребенка — о причине плача ни Кот, ни Мура, ни остальные Смерчи и Тайфуны не узнали — потом и вовсе сами родители начали довольно громкую перебранку. В номере было невыносимо душно. Окно открыть не получилось. Создавалось впечатление, что всё специально обернулось против них, чтоб завтра утром они были никакие, похожие на вареные, вернее сушеные овощи и фрукты.       Холодный душ, казалось, только недавно обрушившийся на горячие головы, уже выветрился. Снова было жарко. Душно. Ворочались, пытаясь не обращать внимания на ссору через стенку. Мура закрывала глаза и старалась отключиться от назойливой реальности и провалиться в сон. Подушка была твердая, неудобная, маленькая. Сама кровать скрипучая. Скоро Мурашовой стало казаться, что каждый раз, как она шевелилась, а кровать в это время противно трещала, под нос или про себя матерился Кот.       Вася же, поначалу решивший попробовать думать о чем-то другом, не связанном с никак не шедшим сном, постоянно возвращался в реальность по непонятным причинам: то лежит неудобно, то Мура пошевелится, то просто захочется вдруг открыть глаза. Потом все повторялось по новой. Хотя сон-то как раз шел, и шел неплохо довольно-таки. Тяжелые веки смыкались, только вот дальше этого не шло. Снова что-то мешало. То Женя повернется с боку на бок, то соседи, имена которых они уже успели выучить, вдруг вспоминали еще один аргумент, который надо было обязательно использовать в этом даже не полуночном споре. Время медленно шло. Хотя уже вовсе не медленно, боялись даже взглянуть на дисплей телефона, дабы с диким ужасом лицезреть цифру, как приговор, говорящую, что спать им сегодня не придется.       Мура махнула неудобную, твердую подушку себе в ноги, чувствуя, что с ней только хуже. Нисколько не мягко, а только неудобство доставляет. Свернула покрывало, которое ей тоже не пригодилось в столь душную ночь, и даже немного расстроилась, что уже отдала Коту мягкое одеяло, гораздо лучше послужившее бы подушкой. Тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок. Скрип. Тут же услышала раздраженное бурчание Васи.       Веки были тяжелые, голова и вовсе отказывалась здраво соображать. Раздражение нарастало. Хотелось поскорее отключиться уже. Оказаться в безмятежном сне, из которого без труда вытянет будильник. Да и о наличии сна можно было не задумываться.       В номере соседей послышалось какое-то шевеление, крики стихли, и будто бы услышали стук в их дверь, а потом и до боли знакомые голоса Тарасова и Мыцика. Выловили обрывки довольно тихих после крика фраз: «Вы спать-то собираетесь? Не мешайте. Вы не дома».       Столкнувшиеся в коридоре Физик и Бизон быстро поняли, что идут по одному и тому же адресу — в крикливую комнату, пчелиный улей — кто как окрестил сей номер и его обитателей. Скоро после визита Сереги и Бори все действительно стихло.       — Аллилуйя! — протянув руки к потолку, проворчал Ионов и развернулся набок. Женя сделала то же самое, и Вася снова поморщился от навязчивого скрипа.       Скоро действительно удалось уснуть. Пусть плохо, чутким сном, будто бы не до конца они были там, в мире снов, а наполовину здесь, на скрипучей кровати и твердом полу. Женя часто просыпалась. Чувствовала, как душно в комнате, но тут же засыпала. Кот же не проснулся на удивление ни разу. Пусть ворочался, ломая кости на паре пледов, но спал. Сна не было ни у Ионова, ни у Мурашовой. Какая-то вездесущая темнота, в которой они спасались от жары, духоты и постоянной тряски в автомобиле. Казалось, на груди все еще чувствовался ремень безопасности. Из-за того, что весь день они исключительно сидели, спать на боку было неудобно, ведь весь день они только и делали, что, подобно уткам, переносили весь свой вес с одного бока на другой, меняя положение тела.       Батя и Багира уснули немного раньше, чем остальные. Крики из «улья» доносились до их номера не с такой силой, как до номеров остальных, потому, сделав усилие над собой, Булатов и Кошкина окунулись в мир снов, не дожидаясь, пока Физик и Бизон решат поговорить с неугомонными соседями. Кровати попались такие же скрипучие, потому поворачиваться и делать какие-либо движение было невыгодно, в первую очередь, им самим, но иногда было все-таки необходимо сменить положение тела, и противный скрип выбивал из колеи, и зачастую приходилось снова начинать сначала.       В головах играли песни, в этот день доносившиеся из магнитолы, мысли роем кружили в голове. Разные мысли, в основном, сосредоточенные на том, что завтра им предстоит еще один день трястись по жаре в машинах, а под конец дня как жирная точка паром. Паром… С мыслью о нем и уснули боевые пловцы.       Физик и Бизон отключились практически сразу после посещения крикливой супружеской пары, сразу нашедшей компромисс.       Противная трель будильника была сродни чему-то адскому. Кот открыл заспанные глаза с мыслью о том, что Мура перепутала время и неправильно завела будильник, и вообще еще рано. Потянулся за лежащим на столике телефоном, дабы отключить будильник и продолжить сон, а наутро высказать Мурашовой, что надо ответственнее относиться к такой вещи, как будильник. Но каково же было его разочарование, когда он увидел время на дисплее телефона Муры. Оно показывало ровно столько часов, во сколько они запланировали вставать. Чувствуя, что выспаться не получилось абсолютно, Кот посмотрел в сторону потягивающейся на кровати, также явно не выспавшейся за эти несколько часов Жени.       Она устало, будто и не спала, села на кровати и первым делом распустила спутавшиеся волосы, которые из-за жара так и оставила в хвосте. Медленно, сонно проводила расческой по длинным русым прядям, фактически засыпая. Вася включил в еле живую розетку кипятильник, опущенный в стакан с водой. Сел на кровать рядом с Мурашовой. Спать хотелось безмерно. Будто и не было этих часов, которые они провели во сне, не слыша и не видя ничего вокруг себя, благодарили Бизона и Физика, прекративших их страдания.       В стакане забурлили пузырьки. Выдернул вилку из розетки и высыпал в стакан содержимое пакетика растворимого кофе. Первую чашку уступил Муре, тут же соорудил себе. Горячий кофе был абсолютно некстати в и без того теплую ночь, но ничего другого они просто не хотели, да и чтоб взбодриться ничего лучше еще не придумали. Практически кипяток жаром разливался по телам. Заварили лапшу. Колбаса бы не выжила за эту ночь. Холодильника в номере не наблюдалось.       Щедро плеснули на лица холодной воды из-под крана, чувствуя, что день сегодня выдастся далеко не простой и нужно быть готовыми ко всему. Хотя, в общем-то, готовы они ко многому. Быстро съеденный завтрак, скиданные в пакет взятые с собой в гостиницу вещи — и они были относительно готовы продолжать дорогу.       В номер, предварительно постучавшись, вошла Багира, застав Кота и Муру за поиском рации, которую они должны были поставить на зарядку. Кот говорил, что с вечера ее не видел — хотя вечером он называл те самые два ночи — и вообще не он ее ставил на зарядку. Мура, в свою очередь, отнекивалась от подозрений Ионова о том, что это она ставила на подзарядку.       — А Физик вроде говорил, что это он рацию заряжал, — вмешалась в спор сослуживцев Кошкина, — или как?       Ионов и Мурашова осели на кровать, вспоминая, что — и правда — рацию взял на себя Физик со словами: «Потеряете еще». Кот и Мура тогда лишь хмыкнули, а с утра наотрез забыли, что этот момент был в их жизни и чуть не переругались в пух и прах.       — Готовы? — спросила Кошкина. Женя и Вася, переглянувшись, ответили «да».       — Тогда у нас там Бизон доедает — и в путь, — и за Багирой захлопнулась дверь.       И правда, чего медлить? Раньше сядут — раньше выйдут. Мура вновь собрала волосы в высокий хвост, заправила кровать. Взяли в руки пакет и пледы, собранные по обеим машинам. Подушку — под мышку. И вперед.       Утренняя прохлада. Все еще было окутано темнотой, солнце только начинало проскребаться вверх. Скоро из номеров потянулись остальные. Вышли к машинам. Разложили все по местам. Что в багажник, что в салон, что в соседнюю машину. Кот поблагодарил добрых товарищей за предоставленные пледы и еще раз поводил плечами, дабы размять затекшие мышцы. Буквально жеребьевкой выбирали, кто первый очутится «за баранкой». Не хотелось никому. Хотелось хоть недолго поспать. Пусть недолго, совсем недолго, на неудобном машинном сидении, но все же.       Багира в очередной раз напомнила Бизону, почему они сегодня ночевали в этой лачуге, где никому не удалось выспаться, и Тарасов без права оправдаться, тяжело вздыхая, сел за руль, положив на него голову и что-то бормоча, ждал, пока усядутся Батя и Багира.       Мура напомнила Коту, что он обещал весь сегодняшний день просидеть за рулем, если она будет кормить его, и сказала, что она-то готова исполнить свою часть обещания, а он? Серега отмалчивался в стороне, видя, что оба забыли о том, что он говорил то же самое. Кот, так же, как и Тарасов, тяжело вздыхая, уселся за руль и, открыв дверь и поторопив Муру и Физика, сказал: «По ступам! В путь-дорогу пора!».       Ехали под тихое «мурлыканье» магнитолы, шум проезжающих мимо легковушек и грузовиков. Слепили фары. Казалось, что машин не становилось меньше ни ночью, ни ранним утром. Все куда-то спешили, ехали, не сбавляя скорости. Жизнь на трассе не останавливалась никогда, она всегда бурлила.       Кот раздосадованно сидел за рулем и уповал на самого себя. Кто ж его вчера за язык тянул?! Сейчас мог бы на манер Муры и Физика откинуться на спинку заднего сидения и дремать. Глаза Сереги были открыты, но, глядя в них, создавалось впечатление, что он спит. Скоро они оказались все-таки закрыты, и Кот окончательно понял, что он — единственный, кто не спит в этой машине. Он, как и Мура, не расслышал вчера сказанную Мыциком фразу, идентичную его словам.       Багира и Батя, как более выспавшиеся, но смолчавшие об этом, дремали. Бизон, подобно Коту, крутил руль и все еще в мыслях покрывал благим матом не давших им уснуть соседей. Из-за их перебранки они не смогли нормально отоспаться. Хотя какой там отоспаться, если спать-то было всего-ничего. Но и это «всего-ничего» им укоротили бытовые проблемы. «Вот и женись после такого…» — бурчал, сонно зевая и смотря на едущий впереди черный «Мицубиси», Тарасов.       Пошел на обгон следом за Котом, скоро услышал по рации, что нужно сворачивать на следующем повороте. Свернул и увидел то, чего видеть никак не хотел: машина Ионова была припаркована у обочины; ему представители дорожно-постовой службы тоже помаячили жезлом, чтоб остановился. Пришлось будить Батю, чтоб тот достал документы на машину. Хозяин как-никак. Багира тоже проснулась от шелеста бумаг в бардачке и стука инспектора в окно.       Смерчи тоже проснулись, хотя Кот сам достал ПТС, страховку и остальное, спрошенное инспектором. Боря, Ваня и Вася вышли на улицу и о чем-то разговаривали с ДПС-никами. На предмет чего — в машинах не было слышно, а выходить страсть как не хотелось. Казалось, чувствовалось, как прохладный ветер касается кожи каждого из них, будоража тела.       Мурашова уже стала прикидывать, сколько и как они будут отсчитывать деньги — с кого по сколько — как в машину вернулся Кот. Поморщился от холода, потер плечи и начал заводить мотор.       — Сматываемся, пока не опомнились? Или вы корочками посветили? — усмехнулся Серега.       — А у тебя она с собой? — сыронизировал под стать другу Вася и тронулся с места. — Вышли мы, они документы проверили и спрашивают, мол, вместе едете? Ну, мы говорим: «Да». Не понравились им, видите ли, два «Мицубиси» с одним регионом.       — Надо было тебе «Жигули» брать, — похлопал по плечу Кота и снова откинулся на спинку сидения Физик, прикрыв глаза, но поддерживая разговор.       — Угу, приеду — поменяю.       Въехали в какой-то город. Создавалось впечатление, что все ремонтные работы, что должные были проводиться по всей стране, шли в этом городе. Улицы были изрыты, постоянно натыкались на ограждения и котлованы. Навигатор беспрестанно посылал их в те места, где проезд был закрыт. Видимо, мадам из навигатора не была в курсе происходящего в этом городе. Крутились долго. Нервно колесили по улицам, но понимали, что нарезают круги. Лишь в редких окнах горел свет, редкие магазины работали. Нервно говорили, что такое начало дня не сулит ничего хорошего его завершению.       Наконец увидели припаркованную машину такси и решили, что лучше таксиста им никто не поможет, а сами они до вечера могут нарезать круги. Остановились. Кот и Бизон вышли на улицу, вновь подставив себя под прохладный, но почему-то пробирающий ветерок. Остальные полусонно глядели через окна на разговаривающих Борю и Васю. Разговаривали они с худым, сутулым, курящим мужчиной, даже во время разговора не выпускающим сигарету из зубов и жующим ее. Через минуты три вновь сели в машины, выслушав все слова немолодого таксиста.       Скоро выезд из города и нужное направление были найдены, и два автомобиля, черный и синий «Мицубиси», скоро вновь ехали по трассе. Солнце начинало всходить, окрашивая ясное небо в алый цвет, темнели верхушки деревьев. Тяжелое, неповоротливое солнце медленно вздымалось над землей, становилось все светлее. Вместе с солнцем поднималась и температура. Утренняя прохлада пока все же преобладала. Больше в машинах никто не спал. Смотрели на мелькающие за окном деревья, обгоняющие их машины и хотели лишь одного: чтоб сегодня они не встряли в пробку, как вчера, и не потеряли в ней около — если не больше — часа.       Остановились ближе к обеду перекусить. Достали, у кого что осталось, разложили на разосланный на траве плед. Решали, прикидывали, во сколько они будут на пароме и сколько им еще надо будет ехать до места назначения. Понимали, что это слишком приблизительные расчеты, ведь никто не знает, что будет впереди и сколько они потратят на эту дорогу, вспоминая вчерашние, выматывающие пробки.       Есть не очень хотелось, ели меньше. Кот съел пару кусков, а затем отошел от растянувшихся и переговаривающихся друзей, открыл капот своей машины и начал ковыряться во «внутреннем мире» автомобиля. Потом проверил что-то, заглянув под нее, но ничего подозрительного не обнаружил. На вопрос «что-то случилось?» ответил, что, когда они ехали, слышал странный стук, но пока что все вроде в порядке. Муру и Физика смутили слова «пока что»…       Вновь прозвучало «По ступам!», и все разошлись по своим машинам. Батя все же сменил Бизона, а вот Кот сказал, что за свои слова надо отвечать и потому остался за рулем, хотя Физик говорил, что он вполне может сменить его, а Вася в это время отдохнет. Солнце, бывшее уже довольно высоко, вновь грело сильно. Ростовская область встретила жарким полднем, голыми степями и…       Ехали без остановки, желая как можно быстрее очутиться на пароме, а затем и вовсе в своих комнатах, где будет работать кондиционер, где мягкие постели, душ в любое время суток, море, теплое, приятное… Эти думы ласкали мысли Тайфунов и Смерчей. Хотелось, чтоб дорога поскорее завершилась. Хотя бы первая дорога.       За время поездки постоянно менялись часто повторяющиеся регионы машин — местные. Некоторые даже удалось запомнить, и сейчас все чаще их обгоняли автомобили с шестьдесят первым регионом. Было много московского региона, встречались и петербуржцы, и другие — крупные и более мелкие — регионы. Один раз вовсе лицезрели такую картину: две машины с одним, довольно небольшим регионом в сравнении с Санкт-Петербургом сигналили друг другу, махали из окон и даже кричали что-то навроде «Ура!». Такую радость вызывал один лишь вид региона на номерном знаке, так редко встречающийся на трассе. Видимо, повезло. Встретили земляков.       Вообще, когда находишься у себя в регионе, видишь ежедневно машины с этими номерами, где в уголке маячит регион, это слегка надоедает, приедается, кажется, что нет никакого разнообразия. А как только очутишься в месте, где нет практически номеров с тем регионом в уголке, радуешься, как ребенок, каждой такой машине; и в той машине радуются так же. В такие минуты ощущаешь себя ребенком. И Смерч с Тайфуном тоже по-доброму улыбнулись, увидев эту картину.       Скоро подозрения Кота подтвердились, и стук в машине стал все отчетливее, и теперь уже его услышали и Мура с Физиком, почему-то прозевавшие его до той остановки. Он всё усиливался, и Вася съехал на обочину, понимая, что далеко они так не уедут. Вслед за ними съехал и синий «Мицубиси» Булатова. Все вышли из автомобилей, спрашивая, что послужило причиной остановки. Объясняла, в основном, Мура, а Вася и Серега в это время разбортовывали колесо, греша на подшипник.       Жар накалялся. Стояли в тени машины Бати, чтоб не мешать Коту, сказавшему, чтоб ему не мешали и сам он это сделает быстрее. Физик отошел, иногда посматривая на корячащегося с колесом друга. Есть пока не хотелось, но заняться надо было хоть чем-то. Решили, пока есть время, сварить на горелке картошку, говоря: «Не зря же мы ее брали!». Скоро кастрюля с картошкой уже стояла на конфорке с пламенем. Спрашивая Кота, сколько еще времени займет ремонт, получали неоднозначный ответ, а если предлагали помощь, то тогда ответ был, наоборот, однозначный: «Сам справлюсь».       Скоро Булатов, Тарасов и Мыцик все же решили, что один Ионов будет возиться еще полдня, и только хотели они сказать, чтоб он даже не думал отказываться от помощи, как услышали: «Всё. Вроде всё. Осталось забортовать». Выдохнули. Помогли хотя бы с этим, чтоб не терять времени. На этот раз возражений не было, и скоро колесо стояло на месте. Мура и Багира же в это время разбирались со сварившейся картошкой и горелкой. Снова было душно, жарко. Даже больше неудобства доставляла духота, стоявшая на улице, нежели температура. Хотя и она тоже. «Только бы грозы опять к вечеру не было». Мало ли, еще приостановят паром, и придется ночевать тогда уж точно в машине.       Кот, вытирая руки после ремонта, сел за руль и вздохнул, глянув на время и прикинув, сколько им еще ехать. Ехать им еще долго, а большая половина дня еще впереди, а учитывая, сколько времени они вчера потратили даром на пробки, так сейчас жалко становилось. Тронулись с места. Все вроде бы было нормально, ничего не стучало, не скрежетало.       Около получаса все было в порядке. Ехали, как надо: ровно и без резких движений. Обгоняли они, обгоняли их. Надоедало сидеть уже сейчас, на этот раз намного быстрее, нежели вчера. Практически отсутствовавший в эту ночь сон сделал свое дело, а жара, вновь окутавшая ростовскую область — в частности, этот ее район, — способствовала этому.       Опять. Снова. Вновь. Пробка… Поднимались в гору и, выглядывая из окон, не видели, где она кончается. Зато соседняя полоса нагло и с ветерком проезжала около них, спускалась с горы, либо наоборот с каким-то сочувствием глядели водители тех автомобилей на встрявших надолго несчастных. Вроде бы тронулись, и тут Смерчи переглянулись: в машине вновь что-то заскрежетало. Вася выматерился себе под нос. Женя взяла рацию и передала Тайфунам, что у них опять проблемы с машиной.       Черный «Мицубиси» тихонько плелся в самом медленно движущемся ряду, дыша в зад тяжелой, неповоротливой фуре. Перестроиться в более оживленный ряд хотелось, но было не разумно: машина начинала тарахтеть все сильнее, угрожая заглохнуть прямо посреди дороги. Вновь увидели, что машины нашли объездной путь, но далеко не все решаются объехать по нему — машинам на низкой подвеске это было попросту не под силу, но что Ионов, что Булатов решили: их автомобили проедут.       Вывернули сначала в первый ряд, а затем и вовсе съехали из вставшей намертво пробки.       — Если застрянем здесь — не так страшно… — говорил Вася, Мура и Физик переглянулись. Не сильно хотелось глохнуть хоть где-то: хоть здесь, хоть возле Краснодара.       Ехали вслед за каким-то «Ниссаном», газовавшим как только позволял движок. Пыль клубами летела из-под его колес. Кот же, наоборот, выжимал последнее из своей машины, старался протянуть хоть сколько-то и хотя бы съехать с ухабов на ровную, насколько это возможно, проселочную дорогу. Подъехали к спуска с холма, и показалось, что спуск этот такой же, как прямой угол — под девяносто градусов, и спуститься у них просто не получится, но, смотря на наглый белый «Ниссан», лихо преодолевший этот прямой спуск, поняли, что это, по меньшей мере, возможно.       Было мало приятного, когда они подбирались к этому спуску на еле дышащей машине, но вот спуск оказался, действительно, не таким уж страшным; автомобиль набрал скорость и довольно неплохо проехал с этим ускорением. Только вот стук все усиливался. Это уже не на шутку беспокоило Смерчей, и Вася, не рискнувший продолжать путь, съехал с проселочной дороги. Булатов сделал это вслед за ним.       Все вновь вывалились из машины. Раздраженный Кот без лишних слов забрался под машину, ничего себе не подстелив и елозя в футболке по траве, оставляющей зеленые следы на его одежде. Мура обмахивалась какой-то бумажкой, не считая нужным лезть под горячую руку. Кошкина разговаривала с позвонившим как всегда вовремя Приговым, расспрашивающим их о том, как проходит поездка. Рита не без иронии говорила, что прямо сейчас ловит загар в ростовской степи, непонятно по каким координатам и сколько еще будет продолжаться «солярий». Физик и Бизон подкидывали Васе варианты, что еще проверить.       — Рита… — отвлекла ее Мура, когда та как раз говорила: «Ладно, Пригов, пока, раз не можешь выслать нам вертолет!», — это лошади такие странные или все же верблюды, — и указала ей на гуляющее по холму животное, до ужаса напоминавшее двугорбого верблюда.       Багира вгляделась в зверя и долго щурилась, не веря, что это все-таки верблюд, а не лошадь. Но получалось именно так — это был светлый двугорбый верблюд, расхаживавший по ростовской степи как по африканской пустыне.       — Не, ну, что у нас есть Бизон — это я привыкла, — посмеялась Кошкина, — но чтоб верблюд!       Указали на странное явление бездействующим Бате и Физику, которых Кот вежливо попросил не мешать. Те тоже вгляделись в безмятежно разгуливающего и щиплющего, подобно корове и лошади, травку верблюда. У них тоже не осталось других вариантов, кроме как согласиться с Мурой и Багирой, что это вовсе никакая не лошадь. «Что там?» — подал голос Кот. «Вылезешь — узнаешь!» — и постучал по дверце машины Физик. Все же сошлись на том, что каким-то образом здесь оказались верблюды и это не мираж.       — Я тут с племяшом мультик смотрел, — хихикнул Бизон, — верблюда там Васей звали, — и многозначительно глянул на «отдыхающего» под машиной Ионова. Остальные тоже усмехнулись, глянув на самостоятельного Василия, не принимающего ничью помощь и решившего, что он сам должен разобраться со своей машиной.       — Твою мать!.. — послышалось из-под машины.       Все разом встрепенулись, не ожидая, что Кот отреагирует на слова о нем и верблюде Васе, и подошли к разгневанному, вылезшему из-под автомобиля Ионову. На спине футболка была вся в зеленых следах от травы, руки грязные от возни с жидкостями, необходимыми в автомобиле.       — Там болт сорвало. Масло вытекло. А заправки я здесь не вижу… — оглянулся, — и когда она будет — тоже непонятно, а пробка все еще стоит, — отряхиваясь, насколько это было возможно, говорил Вася. — Не понял… — его взгляд остановился на безмятежном, но приковавшем внимание всей группы верблюде, — это то, о чем я думаю?       — Да, Вася, да, — похлопал его по плечу Бизон, специально сделав акцент на его имени. А Кот стоял и непонимающе смотрел на смеющихся ребят.       Смотря на верблюда и подошедшую к нему лошадь (вот тогда всем точно стало очевидно, что это никакая не горбатая лошадь), отведя взгляд немного в сторону, увидели выглядывающий из-за холма домик. Решили, что скорее всего это «местные» животные, а где есть такие животные, должна быть и техника. А где есть техника, есть и масло. Хотя бы отработка на худой конец.       Кот и Батя прыгнули в машину Булатова, чтоб не тащиться пешком — все равно быстрее, а терять время, и без того растерянное за эти два дня, не хотелось, потому скоро синий «Мицубиси» скрылся за холмом; верблюд тоже пропал из поля зрения. Оставшиеся на пустыре Мура, Багира, Бизон и Физик оглядывались по сторонам, глядя на вновь наглухо вставшую пробку. Мимо них пролетали решившие не ждать машины. Ни одна не остановилась около поломанной машины, предложив помощь; все ехали, лишь бы ехать.       Жара одолевала. Надоедала. Палящее солнце безжалостно касалось кожи, сжигая ее. Душный, сухой воздух. Горячая вода и полное отсутствие какой-либо другой. А еще непонятно сколько придется простоять здесь, ожидая, чтоб Кот доделал все, что ему нужно с этой машиной, и она наконец поехала. Время тянулось и в то же время бежало неумолимо быстро.       Наконец увидели показавшийся из-за холма автомобиль Бати. Скоро он остановился, и оба вышли. Кот, помаячив ребятам, мол, сейчас поедут, осталось только немного подождать, вновь очутился под машиной. Батя же рассказал, что действительно они видели верблюда, и этот верблюд проживает на как раз той ферме. По крайней мере, теперь стало ясно, что у них не массовое помешательство и не солнечный удар. И правда, как и сказал Кот, довольно скоро, воспользовавшись своей смекалкой и фантазией, все было починено, хоть и с нестандартным подходом, ведь сорванный болт нужно было заменить, и Ионов, улыбаясь, говорил, что это «секрет фирмы».       Полили ему на руки воды, умылся, попросил, чтоб полили ему еще и на голову. Встрепенулся, отряхнулся. Понял, что ехать в такой футболке — перепачкать весь салон. Снял. Нашел какую-то, первую попавшуюся, надел и снова выпил воды. Бизон подошел к нему, спросил: «Ну что, Вася, поехали?» — и снова Кот не понял, почему посмеялись остальные.       Двинулись в путь. Кот взъерошил мокрые от воды волосы и сел за руль, снова проигнорировав предложение Физика сменить его. Тайфуны тоже решили пока не менять водителя. Какое-то время проехали по проселочной, но потом пришлось подняться наверх и снова пристроиться в пробку, став еще одной деталью тетриса. Ехали медленно, практически ползли, и именно сейчас обнаружилось, что кондиционер в машине Васи не работает.       — Точно продам, как вернусь! — ударив по рулю, выругался Ионов и проехал очередные пару метров, после этого — снова ступор.       Снова увидели, как машины съезжают вниз и едут какими-то окольными путями. Только вот не нравилось им, что многие возвращаются обратно. Решили не рисковать, ибо помнили, что потом влезть в эту пробку довольно проблематично, ведь здесь все как кильки в банке, неприлично близко друг к другу прижаты. Вскоре поняли, что поступили абсолютно правильно, миновав соблазн спуститься вниз — дальше путь был перекрыт высокими камышами, видимо, пересохшей реки. Потому всем спустившимся машинам приходилось возвращаться на трассу, лишь потеряв время.       В скором времени возможность обойти пробку и вовсе пропала — стали подниматься по горе. Поднимались также медленно, как ехали до этого. Чувствовали, как им в зад дышит другая машина. Ставили на ручник, чтоб не скатиться ко всем чертям. Обмахивались, чем могли. Окна были распахнуты. Двери на этот раз открыть не получалось. Напряжение нарастало. Капли пота скатывались по лицам, спинам, и это раздражало. Хотелось окунуться в холодную воду, но получалось лишь плеснуть теплой, практически горячей воды на лица.       Это было просто издевательство. Нередки в обеих машинах стали резкие слова, отпущенные в адрес неповоротливых тяжеловозов, которые не могли подняться в гору; колеса их заплетались. Остальные водители фактически крестились, чтоб не дай Бог не произошло чего плохого. Также ругали и дорожников, учинивших такой беспредел на дороге. Физик и Кот, казалось, забыли о присутствии Муры в машине и отпустили пару резких выражений, за что тут же получили от Мурашовой нагоняи.       Словно услышав все маты водителей, застрявших в этой пробке, скоро поехали побыстрее, и ветерок стал проникать в распахнутые окна машин. В скором времени и вовсе миновали эту пробку, так вымотавшую их. Ехали с открытыми окнами, стараясь отдышаться после жаркой остановки в чистом поле.       Недолго отъехав от места, где они смогли вырваться из крепких объятий пробки, учиненной все же дорожниками, увидели красивейший монумент: каменные журавли взмывали ввысь и казались действительно невесомыми, будто бы их сдерживали только прикованные к монументы лапки, а их зовет небо, вышина. Напротив же журавлей, на другой стороне от дороги, была фигура девушки, вздымающей руки к небу. И надпись, выдолбленная в скале: «1941-1945. Не вернувшимся…». Все замолчали, затихли и молча смотрели на проплывающий за окнами машины монумент, и что-то в сердце будто замедлилось, тяжело вздохнули и все смотрели и смотрели на этот памятник. Никто не находил слов. У всех сдавило грудь, и появилась внутри странная грусть. Дышали медленно, мысленно благодаря за жизнь не вернувшихся с полей солдат… И каждый думал о своем. И все об одном одновременно… А в мыслях всё крутились строчки из песни:       Мне кажется порою, что солдаты,       С кровавых не пришедшие полей,       Не в землю эту полегли когда-то,       А превратились в белых журавлей…