Над уровнем моря

      В остальном, пробки, если и были, то были быстро заканчивающимися и не утомляющими, как та, при подъеме в горы. Остановились в каком-то городе, чтоб купить продуктов, которые иссякли быстрее, чем планировалось. Если с едой все обстояло куда проще, то вот вода закончилась абсолютно. В супермаркет зашли в не самом презентабельном виде. Ловили на себе косые взгляды намарафетившихся девиц, но не обращали никакого внимания. Приятный прохладный воздух из кондиционеров был отрадой после палящих лучей яркого солнца. Долго ходить по рядам супермаркета не пришлось. Много покупать было невыгодно.       Несколько раз останавливаясь перекусить, перед тем, как сесть в машину, лили на лицо воды, не спеша утираться. Кот снова плеснул себе еще и на голову, на этот раз за ним повторили и Бизон, и Физик. Остальные же довольствовались лишь намоченным лицом и лишь слегка влажными волосами около лба. Смотрели на яркое солнце, ясное небо и думали о том, что в сером, дождливом, капризном Петербурге такие дни не то что редкость, это не совсем вяжется с образом этого города, не то что Краснодар, в котором, кажется, априори не может быть чего-то серого и тоскливого: здесь вечное лето, вечная жара и теплое море.       Мысли грело осознание того, что остается все меньше и меньше часов дороги. Вот уже и Краснодарский край встретил их теплой погодой. Солнце уже клонилось к горизонту, и это не могло не радовать. Постоянно говорили о том, во сколько прибудут в Ильич — поселок, рядом с которым находится паром, и о том, сколько будут еще добираться до Феодосии. Говорили о многом. Говорили часто. Будто оживились. Пыл потихоньку спадал, и в таких условиях куда приятнее было поговорить о предстоящем прибытии, позабыв о тех часах, что им еще придется провести в душном автомобиле. Кондиционер Вася так и не смог включить, потому ехали с открытыми окнами. Прислушиваясь, не стучит ли где что, он облегченно выдыхал: было тихо, и машина, по крайней мере пока, не готовила никаких сюрпризов.       По обочинам стояли торговые палатки, где торговали персиками, яблоками, арбузами. Зеленые деревья, склонившие свои шикарные кроны, желтые тянущиеся к краю горизонту поля, голубое небо, на котором лишь изредка мелькали белые редкие, пушистые облака, быстро уносимые вдаль едва ощутимым ветром. Навигатор все не переставал говорить и направлять то направо, то налево, а то и вовсе возвращал из-за неправильного съезда на кольце или перепутанного поворота. Пару раз кружнулись, что, в общем-то, не очень утомило кого-то, кроме водителей.       Кот никак не поддавался на предложение Физика сменить его. Уверенно держал руль и говорил, что раз пообещал, то нечего на полпути всё бросать. Муру же в свою очередь просил «подкармливать» голодного водителя. Женя, ехидно цыкая, протягивала ему то сушку, то бутерброд, то яблоко, то бутылку с водой, потому сидела впереди. Кормила и Серегу, чтоб Вася не зазнавался, иначе и вовсе не вылезет из-за руля, а ему, оба видели, вовсе не в радость это безвылазное сидение без права сменить позу хоть немного.       Ионов молчал, но то ли от жары, то ли от неудобного положения заныло колено, травму которого он получил около года назад. Это он понял еще когда возился с машиной, но тогда не придал этому значения. Не до того было. Сейчас же чувствовал эту ноющую, тянущую боль, пусть несильную, пусть непостоянно его донимающую, а, можно сказать, приступами. Было неприятно. Хотелось вытянуть ногу. Лечь куда-то. Но куда тут ляжешь? Даже если его сменит Серега или Женя, максимум, что он сможет сделать, — пересесть на заднее сидение. Там, опять же, не растянешься. Да и характер мешал попросить Физика сесть за руль. Что же тогда получится — он бросается словами направо и налево? Получается, его слова ничего не стоят? Ну уж нет, не так и сильно болит колено, и не так сильно он устал, и не очень долго им еще пилить.       Батю же сменила Багира, явно давая Бизону понять, что он следующий на очереди и вести машину до победного она не собирается. Боря, хоть и не был этому рад, также давал понять, что сменит ее. Бессонная ночь, которую устроил он им по своему недосмотру, давала о себе знать. В машине выспаться не получалось. А если сон и шел, то либо в то время, когда сидели за рулем (после же пересменки его как рукой снимало), или же дремали, не проваливаясь в сон, находясь в пограничном состоянии, когда каждый шорох может нарушить всю идиллию, и тогда уже уснуть становится куда труднее.       Батя дремал, наклонившись к корпусу машины, но слышал все, что происходило в машине. Слышал «вой» из магнитолы, просьбу Бизона сменить радиостанцию, помехи, вместо песен ставшие доноситься из приемника, затем наконец-то послышался голос, не слишком приятный, но все же не те завывания, которые не вызывали ничего положительного ни в ком из Тайфуна. Просидев в полусонном состоянии еще минуты три, Булатов открыл глаза, понимая, что уснуть ему не удастся. Бизон с хрустом уплетал яблоко, а Багира указала ему на скопище машин перед светофором. Батя тяжело вздохнул, мысленно послав всех дорожников, ГАИ-шников и всех остальных, учиняющих такие пробки.       Увидели аншлаг, уведомляющий их о названии города, к которому они подъезжают. Рядом с ним был еще один, непохожий на тот, желтый, на котором писались извинения дорожников перед автомобилистами за то, что объездной путь не ремонте, а из-за большого потока машин образуется пробка перед железнодорожным переездом. Встряли в пробку как раз перед этим аншлагом, дыша в бампер черному «Мицубиси» Кота.       Ознакомившись с содержимым на желтом аншлаге, Кот откинулся назад, лишь поглядывая на то, будет ли регулировщик «колдовать» своим жезлом.       — Вот как план «перехват», так ни черта, а как простых смертных мучить — это пожалуйста! — потирая колено, гневно заметил Вася. Опустил до максимума стекло окна, выглянул вперед, стараясь увидеть хоть что-то из-за грузной фуры, шумно дребезжащей на работающем двигателе.       — Тоже мне, простой смертный, — хихикнула Мурашова.       Глядя на предзакатное, уже окрасившееся в оранжеватые тона небо, Мура вспоминала, что когда-то, будучи еще ребенком, любила смотреть на закаты, и сколько было радости в ее детских глазах, как ее переполняли эмоции, когда она увидела рассвет из окна поезда. Специально проснулась раньше и смотрела на плавно разлившийся по небу багрянец, на удивительно розовые облака и темный лес, так контрастно выглядевший на фоне просыпающегося небосвода.       Почему-то именно сейчас Мура вспомнила это. Вспомнила ту безмятежность, ту легкость, когда она не боялась потерять друзей, когда не надо было бояться, что каждый шаг может стать последним для тебя или того, кто дорог тебе по-настоящему. Возможно, потому, что сейчас этого тоже не нужно было бояться. Они все здесь, в этом автомобиле, застрявшем в пробке.       На душе вдруг стало так легко, и Мурашова даже не замечала встрепенувшихся и недовольных Кота и Физика. Что-то теплое, знакомое с детства окутывало ее и давало осознание: эти пробки, поломка машины — это всё мелочи. Невольно вспоминался мемориал «Не вернувшимся», вспоминалась вчерашняя авария… А ведь тех людей тоже кто-то ждал, они тоже могли ехать на отдых или возвращаться домой, а стечение обстоятельств, неправильное или необдуманное решение могло стоить им и другим людям жизни… И вдруг стало неприятно.       Она привыкла, что смерть ходит за ними по пятам на операциях. Тепло разлилось по телу, когда она посмотрела на гневного Кота, все пытающегося выглянуть из-за тучной фуры, в которой бы уместилось несколько таких «Мицубиси», посмотрела на переговаривающегося с Тайфуном Физика — и так легко стало на душе, и в то же время странная тяжесть сдавила грудь.       Кот глянул на нее, она улыбнулась, но улыбнулась в чем-то печальной, немного усталой, задумчивой улыбкой, и это не укрылось от взгляда Васи.       — Что-то случилось? — поинтересовался он, поняв, что здесь они явно надолго.       Мура проморгалась, стараясь прийти в норму, и сказала: «Нет», — списала всё на нехватку сна и усталость. Кот, подозрительно посмотрев на нее, вернулся к дороге, но услышал, как она тяжело вздохнула и обратила взгляд к окну, в который раз прочитывая слова на аншлаге. Хотелось уже поскорее поехать, пусть было уже не так жарко, пусть пыл спадал, но застрять здесь на ночь и потерять несколько часов, как в той, ночной, пробке, можно сказать, лишившей их сна, не хотелось. Времени было жаль. Ведь те часы, что они проторчат здесь, можно было бы потратить на сон или просто отдых в их номерах.       Мимо автомобилей проезжали молодые парни на мопедах, готовые показать объезд за «чисто символические» пятьсот рублей с машины. Ходили и пешком, подняв над головой табличку, на которой большими буквами было написано «объезд», что не вызвало никаких разногласий между этими «добрыми людьми», занимающимися «благотворительностью», и сотрудниками ДПС.       Смерчи и Тайфуны не знали, использовать ли их услуги. С другой стороны, все отказывались. Никто не спешил расстаться с пятисоткой.       — Ну слава Богу! — Кот резко крутнул ключ в замке зажигания, и двигатель зарычал.       Вася увидел сигнал регулировщика, указывающего всем легковушкам на выезд из пробки, мысленно радуясь, что не дали подзаработать этим благодетелям. А что, не дурно, пару человек за день прокати — тысяча рублей в кармане, а таких дней — три месяца. Неудивительно, что шестнадцатилетние парни проезжали на скутерах и мопедах. Неплохой заработок на летних каникулах.       Регулировщик показывал направление движения легкового транспорта, но уже тогда и у Кота, и у Физика, и у всего Тайфуна возникли сомнения: а туда ли они едут? Навигатор говорил одно единственное: «Развернитесь налево», указывая на ту дорогу, с которой их вежливо выпроводили. Попытавшись свернуть в другую сторону, услышали все ту же гневную тираду, а аншлаги, в свою очередь, говорили, что это дорога на Анапу, но никак не на Славянск-на-Кубани, в который им надо было попасть.       Крутились, крутились, пока к ним не подъехала старая, потертая белая «шестерка», из которой вышел низенький, худощавый мужчина не то таджик, не то узбек и направился прямо к переговаривающимся на обочине Смерчам и Тайфунам. Рядом с «шестеркой» притормозил «Опель», из которого не появился никто, но и двигаться дальше он не спешил.       — Могу дорогу показать, — с акцентом проговорил он; всё внимание Смерчей и Тайфунов обратилось на этого незваного гостя, — триста с машины, — глянул на машины и раздосадованно подумал, что можно было попросить и побольше: «Мицубиси» не «Жигули».       Куда ехать самим, никто не знал. Пробовали вернуться туда, откуда их вытурили гайцы, но проехать не было возможности; свернуть в другую сторону никак не получалось — все дороги будто вели в никуда. Недолго думая, согласились, но деньги пообещали дать после того, как выедут к Славянску-на-Кубани. Мужичок дал добро и сказал, чтоб ехали за черным «Опелем», и, присвистывая и считая в голове выручку лишь за то, что он живет здесь и знает, как обмануть гайцов, сел в машину. И правда, чего бы не радоваться, если только с этих трех машин вышла практически тысяча рублей?       Ехали за черным «Опелем», впереди которого показывалась белая «шестерка» с местным регионом. Свернули куда-то, поняли, что «Опель» остановился, «шестерка» тоже, а добрый человек получает из окна свой гонорар. «Опель» поехал, а в окно черного «Мицубиси» постучались. Мура опустила окно и услышала: «Дальше по главной, не сворачивайте, выедете на Славянск, а дальше уже поймете, куда», — глаза его сверкнули. Женя быстро отсчитала эти триста рублей, которые тут же протянула мужчине. Напоследок он сказал: «И обратно поедете — так же поезжайте». Отошел от Смерчей и направился к Тайфунам, где проделал те же действа.       Услышали по рации: «А мужик не промах. Пара километров — и штука в кармане. Ну что, поехали прямо по главной?». Кот завел двигатель, и скоро машины уже крутились по городку. Ехали, как им и указывали, но в головах каждого, поочередно, поселялось сомнение: а правильно ли они едут? Слушать навигатор пока не решались, боясь, что она может закрутить и увести их к той пробке, откуда они так долго уезжали. Напряжение нарастало. Они вновь теряли драгоценное время. Вновь время было против них.       Остановились около какого-то здания, возле которого стоял охранник. Может, хоть он подскажет им, куда путь держать, чтоб не застрять в этой дыре надолго. Физик хотел было выйти, чтоб не дергать Васю, но тот опередил друга, заметив его рвение. Хотелось размять колено, которое все еще иногда ныло. Разминал его, тер, пока, в основном, Рита общалась с охранником, монотонным голосом ставшим рассказывать им, куда нужно свернуть. Пока все совпадало со сказанным мужичком на «шестерке».       Из ворот здания выехал зеленый автомобиль, а его водитель, низкорослый, упитанный мужчина с неприятной, напоминающей свинью наружностью, обвисшими щеками и дряблым подбородком, подошел к охраннику. О чем-то перекинулся с ним. О чем — ребята не вслушивались. Все, чего они хотели, это чтоб этот день наконец закончился, и не нужно было больше трястись в машинах, ощущать на груди, как петлю на шее, давящий ремень безопасности, который они уже стали использовать как подушку, вполне мягкую, между прочим.       Вася все думал о ноющем колене и о том, что неплохо было бы усадить Серегу за руль, но все же не решался это сделать, хоть и знал: никто его не осудит, никто не скажет, что его слово ничего не стоит. Услышал краем уха: «А вот Семеныч вам и покажет, куда ехать», — и увидел, как охранник указал как раз на этого свиноподобного мужчину, топчущегося на месте. Багира постоянно смотрела на потирающего колено Васю и понимала, что неспроста это. Отвела его в сторону, видя, что их проводник не спешит садиться в свою зеленую машину странной марки.       — Всё нормально? — строго, но с заботой спросила Кошкина, как умела только она: вроде бы и по-матерински заботливо и тепло, а вроде и без права вывернуться.       — Ты о чем? Если о дороге, то вроде да, если этот не решит нас перестрелять, чтоб ограбить, — отшутился Ионов и боковым зрением зацепил, что Семеныч садится за руль, — а вот сейчас мы это и узнаем. По ступам! — улыбнулся и, не оборачиваясь и не касаясь больше колена, пошел к своей машине.       Багира недоверчиво посмотрела ему вслед, видела, что что-то он ей недоговаривает, но и допрашивать его с пристрастием не было повода. Ладно, сейчас первостепенное выбраться из этого городка со старыми, построенными чуть ли не при царе домишками, так напоминающими те, о которых писал еще Гоголь в своих «Вечерах на хуторе…».       Кошкина села за руль, смотря на отъезжающий черный «Мицубиси», а в голове невольно всплывали картинки одной из их операций: взрыв. Газ. Кот… И никто тогда не брался гадать: выживет он или нет. А ведь сам дурак, сам не пошел к врачу и всячески отнекивался. Отнекивался до последнего, пока не потерял сознание. Вот и чуть не умер… Сколько страха тогда было в глазах Муры… Как не хотелось, чтоб из-за его упертости он сам поплатился, и поплатились все остальные. Зная его упертый характер, другого услышать Багира и не ожидала, но все же какие-то томления по поводу того, что с Котом не все в порядке, появились. Хоть и думала, что он, возможно, просто устал. Просто устал целый день сидеть за рулем. Рита знала о сказанном им сгоряча, послужившем оружием в руках Мурашовой, так что рубить с плеча Кошкина не спешила, а пока лишь двинулась следом за машиной Васи.       Сначала всё было нормально. Хоть юркая зеленая машинка и крутилась, из одного ряда перестраиваясь в другой. Кот и Багира не спешили постоянно маневрировать и шли своим рядом, видя проводника, явно не желавшего доехать до места назначения без происшествий. Встали на светофоре. Увидели, как двери машинки открылись, и из нее вышел свиноподобный водитель. Напряглись. Светофор не вечен, и скоро может загореться зеленый. Всё это начинало смущать. И теперь, сложив все поступки этого человека, в машинах посыпались разговоры и размышления на тему: «А не пьяный ли он?». Подошел к Смерчам, постукал в закрытое окно, прося опустить; Вася сделал то, что он просил.       — А правда, что вы тому заплатили по две тысячи? — «съев» окончание «тысячи», поинтересовался водила.       Кот побагровел от такой наглости и холодно, с нотками раздражения спросил: «А ты что, тоже хочешь?! Тебе тоже платить надо?!». Мура и Физик вздрогнули от такого тона Васи. Давно он так не говорил. Женя положила ладонь ему на колено, говоря этим без слов: «Успокойся. Не горячись». Этого хватило, чтоб он отошел от их машины и быстро прыгнул в свою. Почти тут же загорелся зеленый сигнал светофора.       — Не нравится он мне, — констатировал Серега. — Вась, слушай, хорош выеживаться, давай я за руль сяду.       — Что скользкий тип — это ты прав, — проигнорировав поначалу вторую часть сказанного, отозвался Кот. — Физик, я нормально, если что, то сядешь ты, договорились?       — Договорились, — сильно не рассчитывая на какую-то другую реакцию, проговорил Мыцик и глянул в окно.       Мимо пролетали домишки, вовсе не бывшие городскими. Одноэтажные «мазанки», ютившиеся под тенистыми кронами тополей и плодовых деревьев. Серега невольно вспоминал, как приезжал в детстве в гости к бабушке, как таскал у нее с яблони еще не зрелые яблоки, которые потом не ел, потому как те были еще кислые и твердые. Ох и попадало Сереге тогда, ведь на одном яблоке он не останавливался, а считал, что второе, третье, четвертое, ну или уж наконец десятое обязательно будет сладким, и в итоге обрывал все яблоки, до которых мог дотянуться. Улыбнулся от теплых воспоминаний. Нет, домик его бабушки все-таки был другой: бревенчатый, с высокой крышей и такими же высокими потолками, с ровным забором и полисадником, в котором цвели разные цветы, которые он — грешен — как-то посрывал, чтоб подарить соседской девочке, но потом растерялся и так и побросал цветы прямо на «месте преступления».       — Может, обогнать его к чертям, а то правда, нож к горлу — и не только две штуки, но и все его? — слова Кота вывели Серегу из приятных воспоминаний о бабушке и лопоухой девчонке с двумя хвостиками.       — Давай, — в голос сказали Физик и Мура.        Женя же также быстро проинформировала об их намерениях Тайфун, не забыв упомянуть и о «гонораре», который тот был бы не прочь получить. Получили добро. Кот, выловив удобный момент, обогнал зеленую машинку и пошел в отрыв, в зеркало дальнего вида видя, что синий «Мицубиси» делает то же самое. Скоро и вовсе потеряли из виду эту странную машинку. На свое счастье увидели указатель на злосчастный Славянск-на-Кубани, к которому они все никак не могли добраться.       Притормозили на нерегулируемом перекрестке. Движение здесь было самым что ни на есть оживленным, только вот ни регулировщиков, ни светофоров — ничего здесь не было, и все ехали, как хотели и куда хотели. Газовали, резко срывались с места — всё это настораживало, и мало приятного было в этом зрелище. Насторожились. То с одной стороны, то с противоположной выворачивали машины. Нужный Коту поворот как назло оказался самым уязвимым местом в этом улье, где произошло перенаселение. Никак не решался сдвинуться с места. Ругались на этих же треклятых гайцов и всех, кто причастен к этому безобразию. Никому дико не хотелось остаться здесь, попасть в аварию, и на этом их отпуск закончился бы. Ладно, если просто отдых, а если и жизнь?.. Эта мысль будоражила одного за другим.       Наконец Вася решился, отогнал от себя все мысли, и позитивные, и негативные, и сильно вдавил педаль газа в пол. Дернулся с места и совсем скоро миновал этот перекресток, съехал на обочину, поджидая и нервно выглядывая машину Булатова. Скоро и она, целая и невредимая, показалась на горизонте. Кот, не задумываясь, прыгнул за руль.       Дальше ехали тихо, хоть и превышая слегка скорость, но и тащиться под шестьдесят было бы равным самоубийству. Они и так потеряли неисчислимое количество времени, а так потеряют еще больше. Миновали злополучный Славянск-на-Кубани. Солнце плавно закатывалось за горизонт, небо окрашивалось из ярко-голубого в сначала темно-голубой, а затем уже и в синий.       Мура сама не заметила, как положила голову на ремень безопасности, подобный подушке, и закрыла глаза; Кот, улыбнувшись, понял, что продолжить разговор получится чуть позже. Равномерное укачивание, закат — всё это располагало ко сну, и Серега еще раз предложил Ионову сменить его, но снова получил категоричный отказ. Получив отказ, Физик решил, что ему тоже не помешало бы вздремнуть. После парома ему все равно придется менять Кота. Как бы он не петушился, не пытался геройствовать, а тоже не железный. Тоже и отдохнуть, и вздремнуть хочет. Так что, решил Серега, до парома пусть ведет Вася, а уж потом точно он, Серега, возьмет баранку в свои руки, потому теперь ему самому не мешало бы вздремнуть.       — Сонное царство, — усмехнулся Кот, оглядев салон своей машины.       Оба пассажира мирно посапывали, досыпая то, что не доспали в той гостинице. Да Вася и сам был бы не против сейчас растянуться, насколько это возможно, на заднем сидении и безмятежно закрыть глаза. Пусть Физик или Мура крутят руль, давят на педали… Непроизвольно зевнул от вдруг нахлынувшего на него расслабления и понял, что такие мысли вовсе его расслабят, и еще — чего доброго — заснет за рулем. Во весело-то будет! Только в кювет не хватало улететь. Похлопал себя по щекам, проморгался, сделал глоток воды. Понял, что в этом сонном царстве ему самому долго не продержаться.       Солнце окончательно закатилось за горизонт; становилось все темнее и темнее. Фары машин уже слепили, а в городах зажигались фонари. Вася включил хоть какую-то радиостанцию, первую попавшуюся. Как раз запело что-то веселенькое, жизнерадостное. Женя поморщилась и открыла глаза, недовольно посмотрев на Кота. Хотела было спросить его, зачем он включил музыку, но передумала: он и так весь день без продыху, пусть включает, если ему надо.       — Долго там еще? — вместо этого спросила она.       — Достаточно, — улыбнувшись, и в то же время с какой-то тяжестью, сказал Василий.       Он любил ездить ночью, любил смотреть на темные улицы, но больше любил загородные трассы. Любил смотреть в окно и лицезреть ночь, любил видеть включенные фонари. Раньше, когда он еще не имел ни прав, ни машины, будучи еще школьником, просто обожал вот так с родителями по ночи возвращаться с дачи, смотря на темный лес, темное небо, усыпанное звездами, и слепящие яркие фары встречных машин. Только вот теперь, сидя за рулем, не очень радовали ночные пейзажи и проблески фонарей из близлежащих деревень.       Мура молча смотрела на пролетающие мимо деревья, машины, фонари, дома. Смотрела, как он когда-то, беззаботно и пребывая в своих мыслях. О чем она думала сейчас, он не знал, а догадываться не брался. Молчала, не обронив ни слова. Ночью вообще проще думать о чем-то сокровенном, о чем не решишься думать днем. Сейчас, когда им не нужно было искать ночлег, а просто ехать и ехать до победного, можно было расслабиться.       Думала о многом, думала молча и тихо, не желая посвящать никого в свои думы. Переосмысливала многое, старалась понять что-то. Еле слышала доносившиеся до ее слуха слова песни, хоть и иностранной. Томно вздохнула и повернула голову к Васе.       Ехали по освещенной фонарями трассе, пусть и не находились в городе. Вдруг навигатор приказал им взять правее. Кот подчинился, но взятый им маршрут вел буквально в никуда: это была забытая Богом, старая проселочная дорога, проходившая через какие-то кусты и непонятно куда выводившая, но упорная — не хуже самого Кота — мадам уверенно повторяла: «Продолжайте движение триста метров». Проехал триста метров и понял, что вряд ли дорогу на паром наши проложили вот такими окольными путями. «Правда, что ли, от диверсантов прячемся?» — оглядывая непривлекательную местность, говорил Ионов.       Что делать, он не знал: продолжать ехать, как указывает навигатор, или вернуться назад и продолжить путь по нормальной, освещенной трассе. Может, это какая-то старая дорога? Но, судя по ее запустению, старой она стала несколько лет назад, если не больше пяти, и не может же быть у него в навигаторе столь старой карты. Решили вернуться на трассу, согласовав это с Тайфунами. Те тоже были не в восторге от такой дороги, ведущей в никуда. Может, это какой короткий путь? Странный путь. Вроде навигаторы должны по федеральным трассам путь вести? Или нет?       Выехали под гневную тираду: «Развернитесь налево; через сто пятьдесят метров развернитесь налево». Вернулись, вопреки этим словам, на дорогу и двинулись, сверившись с аншлагами, указывающими, что тот город, который нужен им, будет на пути, даже если ехать по этой дороге, а она куда больше привлекала. Вскоре на пути появилась какая-то деревня, в которой точно также начали крутиться и вскоре вовсе запутались, куда им нужно. Только Серега будто не слышал раздраженного Кота и монотонный доносившийся из навигатора женский голос, который всем уже до чертиков надоел.       Казалось, за это время она стала таким же пассажиром, как и они. Или, как сказал Кот, «мы уже все просто чокнулись, раз с железякой разговариваем». «Или переутомились», — поправляла его Мура. Но после слов: «Да замолчи ты уже, надоела! Кому ж ты такая дотошная нужна будешь?» — Кот сам понял, что это край и сам же потом смеялся над этим.       Правда, смеяться не было уже ни настроения, ни сил. Ночь сгущалась, паромом еще и не пахло, а время все бежало и бежало вперед, не оборачиваясь назад и не смотря на то, что они вовсе не укладываются в график. Кот понимал, что хочет спать, что ему уже до жути надоело сидеть в этом положении, что колено от этого начинает ныть только сильнее, что голова уже начинает туго соображать и он может просто сорваться ненароком на Женьке. Но пока вроде бы не было повода вспылить. Да и заснуть за рулем не получилось бы, пока они вертелись по этой деревне, не зная, куда им нужно. Навигатор уже сам запутался и говорил, с каждым разом все больше себе противореча.       «Тоже спать хочет», — смеялась Мурашова. «Если он отключится — я его в окно выкину!» — договаривал Ионов, в очередной раз вписавшись в какой-то поворот. Приметили каких-то мужиком, разговаривающих около дома. Решили спросить дорогу у местных — явно они постоянно этим промышляют. Сейчас даже готовы были заплатить, лишь бы им показали, куда нужно ехать.       Скоро уже ехали за машиной, водитель которой решил абсолютно бесплатно показать ребятам дорогу. Увидев усталого, но в то же время явно взбудораженного Ионова, тот решил, что объяснять ему сейчас придется долго в силу состояния, а проще будет показать. Тем более, Кот видел, на то есть какие-то личные причины, ведь, садясь в машину, он явно ругался на какую-то женщину, но Вася не особо вслушивался. Главным было, что им покажут дорогу, хоть выезд на нормальную трассу, а дальше они уж сами разберутся. Сел в машину, кивнул Муре и снова завел машину.       Где-то впереди, уже совсем близко, их ждет Черное море, паром и столь долгожданный отдых… Всё это так сладостно отзывалось в их мыслях, что каждый говорил себе: «Еще чуть-чуть. Большая часть уже позади…» — и смирно ехали, с каждым мигом чувствуя приближение к заветному месту. Не могли не радоваться тому, что завтра они уже будут там, куда так долго ехали, что им не нужно уже искать ночлежку, а просто ехать, ехать, ехать…