***
Спустя пару дней, и за два дня до Рождества, Микки просыпается от тихого шипения: — Ай бля. Он открывает глаза — его, как всегда, приветствует запах больницы, — и пару раз моргает, чтобы сфокусировать взгляд. Он оглядывается по сторонам и видит десятки и десятки огней — над ним, по всей комнате и даже вокруг его постели. Над подоконником висят рождественские носки и маленькие венки по стенам. Он смотрит туда, где сначала слышится шум, а потом показывается и его источник — Йен, который пытается повесить один из венков. — Какого черта ты делаешь? — Микки стонет, снова потирая глаза. Йен оборачивается, спускается со стула, на котором стоял, и подходит к брюнету. — Вот дерьмо. Я тебя разбудил? — Нет, — Микки передвигается по кровати, изо всех сил пытаясь сесть. Рыжий слегка ему подмигивает. — Ты в порядке? — Да, да. Просто еще не проснулся, — в его голосе звучит что-то между раздражением и усмешкой. — Всегда трудно получается, — он обнадеживающе улыбается своему парню. — Что это все такое? Йен пожимает плечами и смеется. — Решил немного украсить, чтобы в тебе проснулся дух Рождества. — М-м-м. Ничто так не бодрит в Рождество, как застрять в больнице, — Йен виноватым взглядом упирается в пол. — Эй, тут здорово теперь! Спасибо. Рыжий поднимает на него свой взгляд и улыбается: — Правда? — Мхм-м, — он снова осматривает комнату. — Тебе не кажется, что ты немного переборщил с огнями? — Нет. Я думаю, это как раз то, что надо. Хихиканье Микки, которое превращается в кашель, к сожалению, не редкость. Хотя, все прекращается довольно быстро. Микки вдыхает кислород глубже, глядя на как всегда, обеспокоенного Йена. — М-м, ладно. Йен открывает рот, чтобы что-то сказать, когда они слышат стук в дверь и она открывается. — Надеюсь, я не помешаю, — в палату входит лечащий врач Микки. — Как у тебя дела, Микки? — интересуется он. Мик пожимает плечами. — Бывало и хуже, — просто отвечает он, думая о том, что именно привело дока сюда. Доктор улыбается и кивает. — Мне было интересно, могу ли я поговорить с Вами наедине? Это очень быстро, обещаю, — на этот раз, он обращается к Йену. — Ну, знаете… — Йен встает и идет к врачу после того, как Микки дал добро. Милкович начинает тревожиться и пытается воздержаться от того, чтобы начать грызть ногти. Через несколько минут Йен возвращается, лицо его не выражает ни одной эмоции. Рыжик снова садится в кресло рядом с ним. — Черт, что? Я умираю…? — смиренно спрашивает Микки. — Насколько… активно? Йен же будто издевается. — Нет, — он обводит палату взглядом. — Похоже, зря я тут все украшал. Микки кивает. — О, в больницах это не принято или что-то типа того? Йен качает головой и пытается скрыть лицо. В любом случае, улыбка вырывается наружу, и Микки смущается еще больше. — Видимо, это какое-то ебаное чудо, — Йен не может перестать улыбаться. — Док дал зеленый свет, чтобы ты вернулся. Микки неверяще смотрит на парня. — Что ты имеешь в виду? — Я могу забрать тебя завтра домой. Я имею в виду, если все будет в порядке. — Я возвращаюсь домой? — Йен кивает. — Они хотят, чтобы ты остался сегодня, чтобы быть уверенными на сто процентов, но… — Я возвращаюсь домой. — Ты возвращаешься домой, малыш. Микки не может перестать улыбаться. Это было адское время в больнице. Он ненавидел больницы, как есть ненавидел, но такое длительное пребывание в одной из них было сущей пыткой. Он ненавидел запах, ненавидел шумы и писки различных приборов, ненавидел странных врачей и медсестер, которые проверяли его каждый час, и больше всего он ненавидел не быть дома с Йеном. — Думаю, тогда я должен начать это все снимать, а? — спрашивает Йен. — Нет, оставь их на некоторое время. Я тут вдруг почувствовал себя совсем по-Рождественски. По наблюдениям Йена, теперь Мику становилось все лучше — медленно, но уверенно, — раз уж рыжему позволили забрать парня домой на Рождество. Он не задумывался об этом, пока не поговорил с доктором. Йен соглашается: — Я приду завтра пораньше и сниму их. Галлагер остается еще ненадолго, и они смотрят Рождественскую передачу. — Ладно, мне уже нужно идти, — говорит Йен через несколько часов. — Надо еще кое-что сделать, чтобы не носиться со всем этим в последний момент. — Эй, нет, ты не должен мне ничего. Йен ухмыляется: — Я представления не имею, о чем ты говоришь, — он встает и хватает куртку, а затем наклоняется к Микки, чтобы поцеловать того на прощание, но замечает его грустное лицо. — Что такое? — Я просто жду, когда кто-то выскочит и скажет «это была шутка, ты остаешься здесь» или доктор вернется и скажет, что он получил неверную информацию или что-то еще. Йен вздыхает и зарывается пальцами в волосы Микки. — Этого не произойдет, — он целует своего парня. — Я приду так рано, как только смогу, чтобы мы могли вернуться, наконец, домой. — Лучше бы тебе так и сделать, — с печальной улыбкой говорит Микки и Йен уходит.***
Микки просыпается на следующее утро и благодарит всех богов, каких только может вспомнить за то, что он не чувствует себя хуже. Он знает, что ему не стало лучше или то, что его состояние все еще не достаточно стабильно, и, скорее всего, дома его так же ждет постельный режим. Доктор приходит немного позже и обследует его снова, заверяя парня в том, что он действительно может вернуться домой. Стоит дождаться только, когда начнутся часы посещений: тогда Йен вернется и заберет его домой. — Ты готов свалить из этой дыры? — какое-то время спустя спрашивает его Йен. (По крайней мере, на некоторое время.) Микки кладет голову обратно на подушку и смотрит в потолок. — Блядь, да. Более чем. — Хорошо. Мы должны подписать какое-то дерьмо и ты свободен, — Микки улыбается. — Нужна помощь одеться или еще что-нибудь? — спрашивает Йен, доставая из сумки вещи для парня. — Не, я думаю… я думаю, что справлюсь. Йен кивает. — Ладно, я сейчас вернусь. Микки кладет ноги на кровать и кое-как натягивает джинсы. С рубашкой же дела обстоят сложнее. Его врач отключил его от всех приборов, кроме кислорода, вытащил из него все провода и катетеры. Йен возвращается как раз вовремя, чтобы увидеть, что Микки запутался в своей рубашке. Рыжий забирает рубашку, проклиная себя за то, что не принес свитер. Он шарит в сумке и находит фланелевую рубашку на кнопках. — Эта будет попроще, — он накидывает ее на плечи Микки, и, когда тот просовывает руки в рукава, Йен помогает ему застегнуться. Конечно, Микки мог вытащить свою канюлю из носа, когда надевал рубашку, ведь знал, что ему придется временно отключиться от своего больничного кислородного баллона, поскольку его должны подключить к переносному баллону, но он не подумал об этом. Терпеливо ожидая прихода врача, Йен снимает украшения, которые он развесил накануне, а Мик все это время поглядывает на часы. Доктор приходит как раз, когда Йен заканчивает и напоследок проверяет Микки. — Все отлично, ребята. Если вам понадобится что-нибудь, вы можете позвонить мне в любое время, — говорит он и прощается с ними. Медсестра приходит вскоре после него и соединяет Микки с его мобильным кислородным баллоном. Он подумывает над тем, чтобы как-нибудь назвать эту хрень, так как теперь они будут много времени проводить вместе. Йен снимает последнее украшение и кладет его в сумку, которую принес с собой. Он смотрит на Микки, вытаскивая что-то из сумки, но скрывает это за спиной. — Там холодает, так что тебя нужно тебя утеплить, — говорит Йен, кладя пакет странной формы перед Микки. — Что это? — Тупо спрашивает он. — Подарок. — Но еще не Рождество. — Тебе это понадобится, — смеется Йен. — Доверься мне. Микки вздыхает и открывает подарок. Он смеется: это шапочка, но не обычная. — Я знаю, как сильно ты любишь Бэтмена, — начинает Йен. — И я уверен, что ты частенько говорил о том, что он твой фаворит. Йен указывает на подарок Микки, тот поворачивает его в руках. Шапка черная. ну, практически, по кругу красуется надпись «НА НА НА НА», спереди нарисованы очертания красных губ. — Черт возьми, обожаю Джокера, — Йен улыбается, зная, что все идеально. Микки надевает шапочку и улыбается Йену, как возбужденный ребенок. — Выглядит круто, — одобряет Йен. — Особенно на тебе, — он наклоняется и целует Микки, тот ему отвечает, и Йен приятно удивлен, насколько его парень силен. — Но, если честно, — говорит Йен, вытаскивая несколько курток Микки. — Там и правда чертовски холодно.***
На удивление, следующим утром Микки просыпается первым. Он осматривает дом, подарки, которые каким-то волшебным образом появились под елкой, хотя он не уверен, были ли они там после ужина прошлым вечером или нет. Дети все спускаются один за другим и, когда практически все собрались, приходит Лип, как и обещал — пораньше. Они раскрывают свои подарки и хвастаются ими друг другу. У Микки их целая куча — и все от Йена. — Черт… но у меня ничего нет для тебя, — с досадой говорит Мик. Йен долго смотрит на него мягким взглядом. — Ты же здесь. Это все, чего я хочу на Рождество. Ты дома. Микки кладет руку на лицо Йена и тепло улыбается. — Все, чего я хочу на Рождество — это быть дома с тобой, — он притягивает парня вниз, сладко целуя. Микки отклоняется назад. — Но, я думаю… — он оглядывается вокруг и встречается взглядом с Дебби. Сначала она смотрит смущенно, но потом глаза ее расширяются и она пытается оправдаться. — Я на самом деле… Дебби подходит к ним с большой сумкой подарков. — …принесла тебе кое-что. Микки смеется, вытаскивая каждый подарок, и кладет их в кучу подарков Йена. — Как ты? — Микки пожимает плечами. — Немного помогло, — он подмигивает Дебби, которая улыбается и покачивает головой. Один из подарков Микки отдает Йену —это «Rock Em Sock Em Robots»*и они все по очереди в нее играют. В подарках Мика оказывается еще много настольных игр, и они проводят целый день, уйдя в них с головой. В конце дня все обмениваются пожеланиями, но смысл почти один: пусть новый год принесет новости лучшие, чем предыдущий; пусть каждый из них морально повзрослеет и по-своему станет лучше. Парни же не желают ничего больше, чем быть вместе в новом году, любить и быть любимыми, несмотря на все трудности. Они со всем справятся.