Цветы смерти.

      Стас уже снял маску и надел куртку, уже хотел направиться в сторону выхода, но заметил, как Игорь ворвался в помещение, надвигаясь, как гроза. Сердце сжало, а в лёгких становилось больновато. Слыша, как тот начинает орать, Конченков опустил голову и быстро потопал к двери, но нет. Игорь схватил его за руку. Она начала сильно болеть из-за недавних порезов, да ещё и жечь, сука. Он, громко зашипев, на пару секунд перестал соображать. Оказавшись резко прижатым к стенке, Стас почувствовал боль в спине, а после и в груди. Другая рука Лаврова лежала на его груди, прижимая Конченкова к стенке.       Боль. Боль. Боль. И ещё раз боль. Кроме этого Стас сейчас ничего не чувствовал. Он не слышал слова Игоря, будто оглох. Глаза закатывались, а тело падало вперёд.       Пимп потерял бы сознание, но нет. Парень подавился кровью, которая накопилась во рту. Он начал кашлять. Не как человек, а, наверное, как задыхающееся животное. Капли алой крови капали с руки и из уголков рта.       Сутенер как-то вырвал руку и отстранился от стенки. Перед глазами было как в тумане, он все ещё задыхался и еле держался на ногах. — Сука… — тихо прорычал тот и нащупал ручку туалета. Он быстро зашёл внутрь и, не прикрыв дверь, резко включил воду. Засучив рукав, подставил руку под большую струйку холодной воды и приоткрыл рот. Стас достал бинты из кармана штанов и завязал руку, тем самым остановив кровотечение и придя в себя. Немного.       Резко выйдя из туалета, он встретился взглядом с Игорем. — Не трогай, понятно? И перестань мне звонить, писать, долбить в дверь. Мне не нравится общение с тобой, окей? Не интересен ты мне. Тошнит от тебя. Получил ответ? Никакого теперь Босса и Пимпа. Теперь только Босс. И никакого вообще Пимпа больше нигде не будет.       Как же это было больно говорить, смотря в глаза человека, которого любишь и от которого зависит твоя жизнь. Стас уже чувствовал стебельки в горле. Они вот-вот вырвутся и убьют его. Внутренний мир Конченкова полностью разрушился. Но так будет правильно. Игорь вскоре забудет про него и не вспомнит о нём. Даже когда Конченков будет мертв.       Что бы не говорил Стас про Лаврова — это ложь. Он до последней секунды своей никчемной жизни будет любить этого идиота. Но он никогда не узнает об этом… — Виноват я, что тянул этот разговор и никак не осмеливался сказать это, но это конец, Игорь. Я знаю, что ты найдёшь себе достойного друга, ты был хорошим другом. Но я не тот человек. Я не заслуживаю всего этого, — в горле он чувствовал ком, в последний раз взглянув в голубые глаза, похлопал Игоря по плечу и вышел наконец-то из гримерки.       Ему стало слишком плохо. Перед глазами всё плыло, и парень опять терял сознание. Не опять, а снова. И через пару секунд перед выходом из студии лежал Конченков, потерявший сознание.