***
Шагая по длинному коридору в сопровождении своих спутниц, Санса, прислушиваясь к стуку своих каблуков по каменным плитам пола, хотела было спросить, куда ведут её теперь, но чувствуя себя совсем изнеможденной после пережитого, так и не осмелилась этого сделать. — Жить вы будете на северной стороне замка, а присматривать за вами будет Вонючка, — внезапно обратилась к ней ранее хранившая молчание брюнетка. — Вонючка?! — переспросила Старк, плохо соображая, что здесь вообще происходит и с каким видом сюрприза ей ещё предстоит познакомиться. — Он будет провожать вас в ванную комнату и связывать на ночь, — объяснила ей спутница, сохраняя веселое расположение духа. — А еще пороть, когда у Рамси не будет желания, либо времени заниматься этим лично. Заинтригованная происходящим, Санса хотела расспросить девушек поподробнее о том, кто такой Вонючка, и почему ему держат в Дредфорте, однако стоило ей об этом заикнуться, как их скромная компания остановилась напротив двери уже знакомого для неё помещения. — Вам надо принять ванну, миледи, — напомнила ей блондинка, пропуская её вперед, и заметив, какой ужас отразился на лице этой девушки, постаралась её успокоить, проболтавшись о том, что знать она пока была не должна. — Это еще ничего, — добавила брюнетка, проигнорировав настороженный взгляд своей сообщницы. — Раньше Рамси и вовсе заставлял девушек сношаться со своими псами, а тех, кто отказывался выполнять его условия, он попросту скармливал этим животным, поэтому вы ещё легко отделались. Став свидетельницей данного откровения, Санса кажется только сейчас начала осознавать, куда попала, в очередной раз убедившись, что слухи не врали, описывая скверный характер бастарда Русе Болтона, и возможно нынешнее его поведение — всего лишь верхушка айсберга, и самое интересное ей, возможно, ещё предстоит пережить. — Но так или иначе вам придется подчиниться, — перебила ее на полуслове брюнетка, — хотя бы ради собственной безопасности. Пока девушки доливали в емкость воду, помогая принимать ей ванную, Сансе удалось выяснить их настоящие имена, и узнав, что брюнетку зовут Мирандой, а блондинку — Вайолетт, принялась поподробнее расспрашивать о Вонючке, который на самом деле оказался неким лично оскопленным Рамси Теоном Грейджой, которого он иногда приглашал посмотреть на свои оргии. За какие прегрешения этот малый попал в стены Дредфорта и почему именно его приставили к ней в качестве персонального слуги, Санса не знала, однако стоило ей осторожно осведомиться об этом у Миранды, как та, увильнув от прямого ответа, сказала, что скоро она сама обо всем узнает. Комната, куда её отвели и где ей надлежало жить, пока процедура «посвящения» в жены не закончится, напоминала каморку, куда более подходящую для жизни сектанта Его Воробейшества, нежели для благородной девицы её сословия, и только сейчас развидев миниатюрные размеры комнаты, где находилось всего лишь одно окно, а мебель и вовсе отсутствовала, за исключением огромной, и чуть ли не упирающейся в стену кровати, она в очередной раз была разочарована увиденной картиной. Но больше всего Сансу поразили не размеры кровати, а торчащее над её изголовьем массивное кольцо, через которое была пропущена железная цепь, один конец которой лежал на меховом покрывале, а второй — крепился на вбитом крюке, расположенном рядом с этим самым кольцом. И оставшись теперь совсем одна, да ещё и обнаженная, (не считая кожаных браслетов, ставших более жесткими из-за воды), ей ничего другого не оставалось, кроме как перебирая в памяти подробности сегодняшнего вечера, когда с ней обращались как с дешевой проституткой, ждать визита загадочного Вонючки, которого Рамси лишил причандалов, чтобы тот не покрывал тайком его наложниц, сделав из наследника Железных Островов некое подобие «евнуха» для своей будущей жены. Встреча с Грейджоем не произвела на девушку существенного впечатления и никогда ранее не видевшая более затюканного и забитого существа, чем трясущийся словно в лихорадке, железнорожденный, отзывающийся на прозвище Вонючка, Санса, испытывая по отношению смесь ужаса с презрением, неохотно протянула вперед свои руки, когда он попросил её так сделать, чтобы сцепить кольца её браслетов. Соединив их с кольцом, которое заменяло ей колье, он попросил её лечь кровать и продолжая украдкой любоваться её телом и позой, которую обычно принимали девушки, возносившие молитвы Семерым богам, он привязал её цепью к кольцу в стене, ограничив возможность перемещения по комнате, пока ей не разрешат это сделать. Покончив со своей работой, Теон ещё раз посмотрел на лежащую девушку, проверяя крепления, и убедившись, что все сделано, как надо, так и не проронив за все это время ни слова, прикрыл её сверху ещё одним меховым покрывалом, после чего задув свечу, бесшумно покинул помещение. Лежа под этим тяжелым покрывалом и не имея никакой возможности хоть как-то изменить свое положение, Санса продолжала раздумывать о завтрашнем дне, и вспоминая об ударах плетью, чей вид нагонял на неё теперь животный страх, и о том, в каких позах брал её ненасытный Тирелл, девушка, воскрешая в своей памяти ухмыляющееся лицо Рамси, спокойно наблюдавшего за тем, как издеваются над его женой, не переставала поражаться, почему он, прославившись своей извращенностью, до сих пор не взял её подобным образом. И чем больше она раздумывала о предстоящей порки, где её уже точно не будут щадить, тем больше девушку охватывала паника. Но в конце концов, усталость быстро взяла свое, и перестав бороться с собственными мыслями, Санса, смыкая веки, вскоре уснула, погружаясь в красочные сны. Ближе к утру к ней снова зашел Теон Грейджой и оставив на окне зажженную свечу, сдернул с юной Старк меховое покрывало. Взгляду оскопленного молодого человека предстал красивый и нежный силуэт девушки, казавшийся на фоне темного меха еще более бледным, и дождавшись, когда Санса, окончательно проснувшись, откроет наконец свои глаза, перехватив её испуганный и ошарашенный взгляд, дрогнувшим голосом добавил: — Поднимитесь, пожалуйста. Санса почти догадывалась, кто мог его послать сюда, и попробовав слегка привстать с кровати, хватаясь за цепь, девушка, поддерживаемая Теоном, неспешно поднялась на ноги. Послушно став лицом к стене, она увидела, как слуга судорожно возится с цепью, и тут же почувствовав, как ее как будто что-то потянуло за шею, машинально попятилась назад, приготовившись выдержать очередную порцию побоев. В руках Теона был черный хлыст и попросив её поставить правую ногу на кровать, железнорожденный, дождавшись, когда его госпожа, придя в себя, сделает так, как ей было велено, неожиданно им размахнулся и сам от себя не ожидая такого, изо всей силы ударил её им по спине. Тишину маленькой комнаты пронзил шипящий свист и ощутив на своем теле обжигающую боль, Санса, быстро сдавшись, опять закричала. Не обращая никакого внимания на её вопли, Теон, и сам глотая слезы, продолжал огревать тело жертвы все новыми и новыми ударами хлыста, даже не думая останавливаться. И когда он, опустив свое орудие, попросил её повернуться, Санса, потеряв из-за переполняющих её болевых ощущений способность адекватно воспринимать реальность, продолжала оставаться на месте, игнорируя приказы слуги. Подождав, когда девушка, тихо всхлипывая, угомониться, Грейджой подошел к ней поближе, и снова вспомнив об угрозе Рамси спустить на него собак в случае отказа выполнять его просьбы, пересилив себя, развернул ее к себе, чтобы продолжить «муштру» плачущей Сансы уже не сколько ради себя самого, сколько ради хозяина, велевшего ему прийти сюда, чтобы выполнить свою норму по части «воспитанию» гордячки из рода Старк. У Сансы, сходящей тем временем с ума от боли, просто не укладывалось в голове, как такое ничтожество, как этот Теон Грейджой, вполне оправданно заслуживший свое прозвище, продолжает над ней издеваться, когда мог бы этого и не делать, (их все равно никто не слышал), вот только боясь пойти на корм собакам, как было ему обещано, железнорожденный, поставив крест на прежней жизни, ради собственной безопасности был готов пойти на что угодно, лишь бы его самого оставили в живых. Истязания эти продолжалось не более пяти минут, и покончив с муштрой дочери Неда Старка, Теон, забрав с собой хлыст, почти сразу покинул её комнату, предварительно задув свечу на окне. И как только дверь за ним захлопнулась, девушка, прижавшись щекой к холодной стене, еще долго продолжала стонать в темноте от адской боли, не имея ни малейшего представления о том, где сейчас сам Рамси, и с кем он спит, обрекая её на такие нечеловеческие муки.Глава 2
31 декабря 2017 г. в 15:52
Очнувшись, Санса заметила, что находится на коленях у Рамси, спеленутая полами своего плаща. Руки её были снова связаны, а повязка на глазах отсутствовала. Напротив весело потрескивал огонь в камине, а чуть дальше сидел Оберин Мартелл, задумчиво поигрывая плеткой. Позади него стоял смазливый тип — его любовник Оливер и надменный сноб Лорас Тирелл, которому не терпелось, чтобы Санса как можно скорее пришла в себя, и получив доступ к её телу, он снова воспользовался её как мальчиком. Привыкнув к полумраку, царившему в помещении, Санса наконец смогла рассмотреть лица гостей своего супруга, и не удостоив особым вниманием ни Оливера, ни Лораса, (хотя последний её когда-то даже очень интересовал), остановила свой взгляд на дорнийском принце, чья грубость и инициатива застали её сегодня врасплох.
Красный Змей являлся чуть ли не полной противоположностью её супруга. Смуглый, с черными как смоль волосами, южанин имел четко очерченные черты лица, и не уступая в харизме самому Болтону, считался ещё более развращенным в своем Дорне, нежели можно было себе представить. И исполняя сегодня что-то вроде роли альфа-самца, ради которого все это было затеяно, (с той разницей, что в отличие от Рамси, он имел не только его девок, но и самого Лораса, а также Оливера за компанию), также, как и Тирелл, этот харизматичный мужчина желал скорейшего «пробуждения» Сансы, чтобы приступить к заключительной части её экзекуций.
Почувствовав, что его любимая супруга пришла наконец в себя и прекрасно осознает окружающую реальность, Болтон, улыбнувшись, доверительным тоном объяснил ей, что теперь с ней будут так обращаться до тех пор, пока она полностью не пройдет обряд «посвящения» в жены, и если будет хорошо себя вести, действуя так, как ей будет велено, тогда её возможно оставят в покое, хотя подобная перспектива в стенах Дредфорта выглядела маловероятной. Впервые в жизни ощутив желание умереть, но только не просыпаться в стенах этого замка, Санса, подавив свой страх, (в умении создать у жертв ощущение безопасности, Рамси не было равных), выслушав речь мужа до конца, была несколько удивлена, узнав, что днем ей не будут завязывать глаза, чтобы она могла видеть лица тех, кто будет её истязать и насиловать, а ночью — наоборот. Но прежде чем её начнут бить, иногда ей будут показывать, чем именно её будет «воспитать» — хлыст или плетка; от неё лишь требовалось соответствующее поведение и проявление покорности.
Осознав, что жена, вникнув в начальную часть его объяснений, готова выслушать и её заключительную часть, Рамси, устроив её поудобнее на коленях, продемонстрировал ей самодельный черный хлыст, которым её будут избивать уже сегодня, и добившись от девушки согласия на эту процедуру, (а Санса по-другому поступить и не могла), спустя некоторое время показал ей плетки, которыми очень гордился. Судорожно сглотнув, девушка испуганно на них посмотрела.
Одна плетка состояла из нескольких узеньких ремешков, на конце которых крепились небольшие узелки, а вторая и вовсе представляла из себя сплошной пучок довольно жестких веревок, куда были вшиты маленькие железные шарики. И чтобы она четко себе уяснила, что ждет её в дальнейшем, и что ей ещё предстоит пережить, Рамси, поставив её на пол, приказав слегка развести свои ноги, и подхватив одну из только что продемонстрированных плетей, провел ею сначала по коже животу, а потом по внутренней поверхности бедер девушки. Задрожав, Санса невольно бросила взгляд на расположенный неподалеку низкий столик, которого раньше не замечала из-за полумрака, и только сейчас обратив внимание на лежащие там самодельные кольца с шипами, стальные цепочки и какие-то ключи, шокированная увиденным, неожиданно обнаружила вбитый в колону у стены массивный крюк, расположенный на такой высоте, что до него можно было дотянуться, предварительно встав на цыпочки.
Освободив ей руки, Рамси, пребывая в таком же хорошем расположении духа, как раньше, торжественно объявил, что сейчас её привяжут к этому крюком, дабы преподать ей первый урок послушания, однако стоило Сансе слегка запротестовать в ответ, как он приподнял её над землей, и придерживая одной рукой за плечи, а второй — сжимая ее ягодицы, поднес девушку к колонне, предлагая гостям вооружиться плетками и хлыстами. От прикосновения мужа у Сансы на мгновение перехватило дыхание, и ещё толком не осознавая, что происходит, спустя пару секунд она уже стояла напротив стены с высоко поднятыми руками. Привязывая к крюку цепь, пропущенную через браслеты на запястьях жены, Рамси пообещал бить её только по бедрам и ягодицам, вот только поручиться за сдержанность дорнийца, который в силу своего темперамента мог в любой момент нарушить данное накануне экзекуции слово, он не мог, поэтому в очередной раз напомнив, что периодически для неё будут устраиваться перерывы, чтобы она могла ненадолго перевести дух, стягивая браслеты ради ограничения движения, добавил, что её стенания и мольбы о пощаде ничего не дадут, и как бы громко она не вопила, упрашивая отпустить её, ей все равно не удастся их разжалобить.
Завидев в руках своих мучителей орудия наказаний, Санса, снова заартачившись, (дала знать о себе старковская кровь), решила молчать назло суженому, как будто показывая, что запугать её невозможно, однако стоило Рамси, пробуя свои силы, пройтись пару раз плетью по тогда ещё нежной и лишенной всяких шрамов коже её тела, (за исключением следов от засосов на груди и ключицах), Санса, быстро сдавшись, закричала, умоляя отпустить, вот только оставаясь совершенно глухим к мольбам жены, Болтон продолжал наносить один удар за другим, не ведая по отношению к супруги и тени жалости, в отличие от того же Лораса и Оберина, очень скоро составившего ему компанию. Тщетно пытаясь увернуться от обжигающих её ударов плетями, Санса, теряя последние остатки разума от болевого шока, чувствовала, что эти двое, в отличие от Рамси, просто обозначают удары, и бьют её не так уже и сильно, а вот кому подобное развлечение действительно доставляло удовольствие, так это её собственному мужу, который дорвавшись до любимой части экзекуций, отрывался по полной, не жалея сил.
Неистово извиваясь на цепи, чтобы хоть как-то облегчить свои физические страдания, Санса сама того не подозревая, только больше подставляла под удары свои бедра, ягодицы и живот. И происходило это ровным счетом до тех пор, пока Рамси не привязал её к колонне потуже, пристально следя за тем, чтобы осыпающиеся на неё удары плетей и хлыста приходились на строго указанные изначально места.
Захлебываясь слезами, Санса прекрасно понимала, что взывать за милостью к такому человеку, как Рамси Болтон, было глупо, тем более теперь, когда она считалась его собственностью, и он был волен распоряжаться ею на свой лад, пока не посчитает нужным прекратить это безобразие, как только забава, связанная с её «посвящением» ему наскучит. Более того, уверенная, что он только больше разозлиться, если она начнет просить его сжалиться над нею, девушки, опасаясь, как бы он не начал действовать еще жестче, куда больше получая наслаждение от её истязания, нежели от пылкого секса с нею, держалась как могла, стараясь не доставить ему подобного удовольствия, вот только получалось у неё это не очень. И очень скоро её подозрения о наличии у супруга склонности к садизму подтвердились окончательно и бесповоротно. И произошло это ровно в тот момент, когда Рамси, обратив внимание, что ремешки плетей оставляют более слабые следы на её коже, нежели обычный хлыст или веревочная плетка, отказавшись от использования первого вида орудия наказания, предложил своим напарникам пускать в ход только два последних. И плевать ему было, что ощущала в этот момент сама Санса.
Для него куда большее значение имели собственные эмоции, которые он получал от созерцая её «пыток», причем независимо от того, наказывал ли он её сам, или Сансу наказывал кто-то другой, и когда к концу экзекуции от снобистских замашек гордячки Старк не осталось и следа, слишком возбужденный беззащитностью ее зада, украшенного теперь следами от плетей, Лорас Тирелл предложил напарникам немного отдохнуть, и стремясь как можно скорее удовлетворить вновь вспыхнувшее в нем желание, он, слегка раздвинув ее испещренные от жгучих ударов ягодицы, опять её взял, проталкиваясь вперед, сколько хватало сил. Так что когда Сансу, изнуренную бесконечными побоями, отвязали наконец от колонны, она едва держалась на ногах, уже практически ничего не соображая.
Удерживая её в объятиях, дабы она опять не свалилась на пол, Болтон вызвал к себе тех самых девушек, которые привели её сюда накануне, предварительно сделав ей легкий макияж и укутав её в плащ, и терпеливо дожидаясь их возвращения, он ласково провел рукой по её волосам, словно ничего и не было, посчитав за нужное уделить ей ещё немного внимания, как и положено заботливому супругу, вдруг начал покрывать поцелуями её шею и влажные щеки от слез, едва касаясь их губами.
— А теперь скажи: «Рамси, я люблю тебя», — слегка отстранившись от девушки, неожиданно попросил он, продолжая окутывать её обманчивой заботливостью. Вцепившись в плечи супруга, Санса, воспрянув духом, попыталась воспротивиться его действиям, но будучи сейчас далеко не в состоянии, чтобы оказать ему отпор, сломленная и униженная, она повторила за ним слова, больше не узнавая своего дрожащего голоса:
— Я люблю тебя, Рамси.
В следующий момент на пороге помещения появились уже знакомые ей девушки, и передав её в руки этим двум милым созданиям, Болтон, довольный сегодняшним вечером, попросил провести жену до её личных апартаментов.