Микула и Кащей Бессмертный

На следующий день самочувствие Микулы улучшилось. Герой наслаждался светлым солнышком, умеренным морским ветром, ласкавшим тело и время от времени прогуливался по палубе. Постепенно он сдружился с командой. Особую симпатию проявили два закадычных брата. Они разглядели в чужестранце достойного противника, способным дать отпор любым врагам. Сама дружба началась с малого. В один из светлых дней пираты устроили спортивный турнир по борьбе на руках. Они разбились на пары, сели друг против друга и с невообразимой жадностью старались опустить локоть соперника. Эпическое действо сопровождалось громким улюлюканьем проигравших и изрядным изобилием жгучего рома. Благородный напиток пили, как воду, нисколько не заботясь о последствиях хмельного синдрома. Апогей турнира вылился в блестящий финал братьев близнецов. Каждый из творцов стремился победить. Но в бою не бывает двух победителей. Не стал исключением и сей поединок. Воспользовавшись промедлением Крога, старший брат включил быка и вырвался в дамки. Поборов родную кровь, он живо примерил лавры победителя. — Я есть Крут. Нет мне равных в борьбе на кулаках, — вопил Дрог. — Так ли? — вставил реплику Бренн. — Что ты этим хочешь сказать, капитан? — удивился Дрог. — Ты не учел, что на нашем корабле есть ещё один член экипажа, —, произнес Крог. Проигравшей стороне всегда нелегко признавать поражение. Уцепившись за возможность проигрыша родного брата, он настаивал устроить новый поединок. — Я думаю, наш любезный гость, спокойно побьет тебя, — подхлестывал Крог. — Не мели чепухи. Куда ему до великого Дрога, — набычился Дрог. — Вот и проверь. А мы с удовольствием посмотрим на вашу схватку, — настаивал Крог. — Вы все этого хотите? — обратился победитель к команде. — О да. Это будет красочное зрелище, — взяла на себя храбрость, озвучить мнение присутствующих Соня. — Ты тоже так считаешь, капитан? — пытался оттянуть бой Дрог. — Да бейся ты уже, наконец, а то от разговоров скоро уснем, — сказал, как отрезал капитан. — Хорошо, я сражусь с чужестранцем. Эй, Микула, выходи на ратный бой, — произнес Дрог голосом победителя. Неужели столь дешевым способом он пытался запугать северянина? Напрасно, ибо ни один мускул не дрогнул на мужественном лице богатыря. Он привстал с коленок, размял слегка отекшие ноги и направился в эпицентр события. Расступившиеся пираты позволили Микуле занять удобное место и почувствовать себя героем эпохи. — А ты не трус, — ухмыльнулся Дрог. — Никогда таким не был и не буду, — огрызнулся Микула и демонстративно положил руку на стол. — Как знаешь, приятель, — насупился Дрог и принял вызов. Схватив жилистую руку северянина, Дрог попытался с ходу одержать победу. Но молниеносная виктория не удалась. Сдержав первый натиск и чуть было не проиграв, Микула перешел в полномасштабное наступление. Он приложил в ладонь ту самую богатырскую силушку, уничтожающую всё на свете. Дрог пыхтел, краснел, бледнел, но стойкость Микулы, была непоколебима. В конец обессилив, пират не выдержал и сдал неприступные бастионы. — Чтоб тебя!!! — выпалил Дрог и покорился воле северянина. — А ты думал, в сказку попал? — улыбнулся Микула — Да иди ты, — демонстративно фыркнул Дрог. — На обиженных воду возят, Дрог, — подливал масло в огонь братец. Крогу было приятно видеть проигрыш братца в кулачном споре. Не долго думая, он предложил Микуле дружбу, скрепленную крепким ромом. — Держи приятель. — Извини, но я не пью, — ответил Микула. — В смысле? Крог с изумлением взглянул на северянина. — Я веду здоровый образ жизни, — добавил Микула. — А-а-а-а! Понимаю! Сердечник? Или язвенник? Микула в очередной раз был вынужден оправдываться. — Ни то, ни другое. — Ты меня удивляешь малыш. На халяву в наше время не пьют разве что шпионы, или дурачки. Впрочем это твой выбор. Умрешь здоровеньким, — произнес Дрог и удалился. На третий день путешествия неугомонный братец предложили северянин побороться на мечах. Дрога рассмешили нелепые тренировки гостя. А гостю что? Особых занятий на быстром суденышке для него не нашлось. Вот он и упражнялся в боевом искусстве. Однако, выпады северянина с длинным кинжалом были неуклюжими. — Любой противник, заметив, как ты как размахиваешь мечом, вежливо отойдет в сторонку и подождет, пока ты сам зарежешься. А уши, отлетевшие в ходе шутовского боя, заберет, как военный трофей. — Так научи меня биться на мечах. Я всё-таки пахарь, а не гроза морей и океанов, — попросил Микула. — Придется. Иначе тебя убьют в первом бою. Пожалуй, начнем обучение сегодня, — комментировал Крог. — Может лучше завтра? Я плотно поел и боюсь, вряд ли на что-то сгожусь. — Интересно, когда мы подплывем к берегам Шанкарии и схлестнемся с Кощеем, ты тоже будешь ныть, как девчонка и сдашься на милость победителю? Или ты решил покорить злодея смешным танцем с железной оглоблей, надеешься, что он со смеху помрет? Ну да, в принципе можно попробовать, все на него с оружием да яростными криками, а ты сам зарежешься. — Хорошо, Крог, ты прав, приступим, — ответил Микула. Микула достал из ножен меч, мысленно очертил круг битвы и, выдвинувшись вперед продемонстрировал холодное оружие. Впрочем, Крог и бровью не повел. Он схватил со стола боевой клинок и уверенной поступью пошел на северянина, будто в руках у того был не булатный меч, а деревянная соха. Новичок предоставил мастеру право первого выпада. И он свершился. Микула согнулся в дугу под натиском обрушившегося клинка. От шума звенящего оружия он чуть было не оглох, но тугие перепонки выдержали удар стихии. Чего не скажешь о руках, они предательски задрожали и чуть было не выронили клинок. — Это всё, что ты можешь, житель северных земель? Да ты горазд только землю пахать и коров пасти, какой из тебя воин? — был неласков Крог. — Смеешься? Ну ничего, я покажу тебе, где раки зимуют. — Что такое раки? — удивленно спросил Крог. — Сейчас узнаешь, — ответил Микула и перешел в атаку. Пот с лица северянина катился градом. Он застилал глаза и мешал Микуле видеть четкую картинку. Не лучшим образом воздействовал жаркий климат. С каждым шагом, с каждым ударом становилось жарче и невыносимей. Но Микула добился значительных успехов. Он вдрызг измотал извечного противника. Крог еле двигался и тяжело дышал, в любую минуту он мог совершить долгожданную ошибку. — Что это ты не веселишься, Крог? — подкалывал Микула — Смеется тот, кто смеется последним. — Ну, ну, — посмеивался Микула. Вскоре вокруг разгоряченных парней собралась не хилая публика. Особую поддержку северянину оказала Соня. Микулу она считала истинным эталоном. Ещё бы! Он не пил, не курил и не смотрел на других дам горящими глазами. Скромный богатырь рушил жизненные устои очаровательной воительницы. К тому же ей было плевать на любовь богатыря к Алене. Она искренне надеялась на ответные чувства. — Давай, Микула, давай, — подбадривала Соня. — Ты за кого это болеешь? — был не рад Крог. — А ты разве не слышишь, или уши заложило? — улыбнулась девушка. — Вообще-то мы команда, а ты…- расстроился Крог, но продолжал биться. Не поддаваясь на провокации и крики толпы, Микула неистово дрался. Однако исход драки нарушил коронный прием братца. Он первым лишил Микулу меча, который, перевернувшись в воздухе, гулко упал на деревянные доски. Не дав опомнится новичку, он приставил к нежному горлу меч и с чувством выполненного долга раскланялся зрителям. — Не грусти, Микула, в следующий раз обязательно получится. Теперь думаю, этот маневр тебя не застанет врасплох, — успокаивал Крог. — Ну да, куда уж такому недотепе до прирожденного мастера. Эх, если бы я больше времени в дружине уделял бою на мечах? Но нет же? На медведя с голыми руками ходил, а оружие, которое ковалось в кузнице, проезжим купцам продавал. — Микула, успех в бою зависит не от стальных мышц, а от головы. Надо немного думать ею и тогда всё получится. Для начала научись с оружием обращаться. И гнев свой в узде держи, в бою главное холодная голова и спокойное сердце, дашь выход гневу — пропустишь смертельный удар, — промолвил он. В полном отчаянии Микула зацепил с пола меч и отправился в кубрик. В потаенном брюхе корабля герою выделили отдельный гамак. Спать на нём было неуютно, он даже пару раз падал во сне. Но неудобства были временными, пообвыкнув, он привык к узкой полоске ткани. Покачивание корабля дарило незабываемый покой и умиротворение. Герой плюхнулся в гамак, закрыл глаза и уже был готов вздремнуть. Но не успел как следует распластаться в колыбели, как услышал чьи-то шаги. В кубрик вошел Бренн. — Зря ты убежал, приятель. Между прочим, ты сражался дерзко и мужественно. Знай, что нет человека на белом свете, способного победить Крога. — Вы так говорите о нём, будто он само воплощение божественных сил. У нас, конечно, есть свои боги, но лично я в них не верю и в то, что любого человека нельзя победить, тоже, — ответил Микула. — Тогда послушай мою историю, парень, а потом решай, во что можно верить, а что является глупыми сказками и фантазиями трусливых людишек, у которых от страха глаза велики. — С нетерпением послушаю ваш рассказ, — ответил Микула. — Как ты знаешь из всевозможных легенд, Кощея нельзя убить и вот уже много десятков лет все трясутся при одном упоминании чудовищного имени. — Слышал, конечно, но я не видел его воочию, и сказать, правда это или нет, не могу. — Ничего, скоро у тебя будет возможность в этом убедиться. Так вот, где-то десять лет назад, когда Кощей набирал мощь и грабил мелкие деревушки, в его рядах служил смелый воин, приходящийся правой рукой злодею. Ему он доверял, как себе. Имя приспешника называть тебе не буду, пусть он значится господином «Н». Много дорог они проехали верхом на лошадях, совершая бесчисленные грехи и причиняя многим людям боль и горе. Они не вели счет убитых и не слышали мольбы и слез отчаявшихся. Возможно, сказывалась их молодость и потребность в славе. Быть может, они хотели владеть бессчетными богатствами, никто не знал, что именно заставляло их идти на такие поступки. В их подчинении была великая рать, подобных им самим, эти воины беспрекословно выполняли любые приказы и очень дикие, скажу я тебе. Они были способны убить ребенка и беременную женщину, им было безразличны чужие страдания. Казалось, что сердца их не ведают жалости и сострадания. Много красивых женщин было захвачено в плен и Кощей с товарищем не помнили лиц тех несчастных, все новых и новых рабынь доставляли им верные воины. Но и этого было мало душегубам, после долгих ночей они выкидывали жертв на утеху солдатам. Не многие из жертв оставались в живых. Да и что может остаться от души человека после зверств, совершенных над телом. Не буду я тебе говорить, что было с ними, не могу рассказать о той боли, которую им приходилось пережить. Могу сказать одно: ничего человеческого не остается от кричащего и стонущего куска окровавленного мяса. От речей Бренна, становилось не по себе. Представив любимую, сопротивляющуюся изо всех сил двум душегубам, Микуле хотелось свернуть горы. Он даже боялся представить, что все это происходит с ненаглядной Аленой. От бессилия Микула разве что волком не завыл. — И эти двое напарников до сих пор не разлей вода? — спросил Микула. — Нет. Их пути разошлись раз и навсегда. — Очень жаль, что его не убили. Наверно не поделили очередную несчастную или горсть золота, — с оскалом промолвил Микула. — Золото тут не при чем. «Н» вообще не был знатоком рыжего металла. Трещина между ними возникла из-за общей любви к одной девушке. Однажды он вместе с личным отрядом покорял очередную деревушку и краем глаза увидел, как недалеко дралась прекрасная девушка, владеющая мечом, пожалуй, лучше его. Но силы были неравны и трое противников обезоружили прелестное создание, после чего грубо повалили на землю и стали рвать одежду. Что они хотели сотворить с несчастной ты, надеюсь, понимаешь. «Н» это так сильно не понравилось, что он убил троих. Этим действием он подпортил авторитет в отряде, но спорить с ним никто не решился, — произнес сухо Бренн. От долгих речей у капитана пересохло во рту. Он вытащил из-за пазухи фляжку с каким-то напитком, скорее всего это был ром. Едва он открыл крышку, как по кубрику разнесся терпкий запах, в нем было все: и горечь осенних трав, и сладость меда. Бренн сделал пару глотков и предложил Микуле выпить согревающую настойку. Но северянин тактично отказался. В ожидании, когда он вернет фляжку на место и продолжит свой рассказ, Микула чуть привстал. — Так, что там было дальше, Бренн? — спросил богатырь с неподдельным интересом. — Дальше начинается самое интересное. Этот воин поселил девушку в шатре, искренне надеясь на её ласку и любовь, но первое время отношения между ними были напряженными, словно между кошкой и собакой. В этом не было ничего удивительного, если считать, что всех её родных и знакомых перебили, или увезли на рынок, где продали словно скотину. Воины стали смотреть на него с презрением, он отказывался от обычных забав и стремился дольше быть с пленницей. Глаза влюбленного горели странным пламенем, он часто замирал и смотрел куда-то вдаль, при этом на губах блуждала мечтательная улыбка. — Странно, её история как две капли воды напоминает мою судьбу. Надеюсь, она не связалась с ним, ведь он убил ее сородичей? — добавил Микула. — Наоборот, они полюбили друг друга. Со временем «Н» удалось добиться ее расположения, он старался исполнить любое ее желание, следил за каждым движением, за каждым жестом. Многие из друзей отвернулись от него, требовали, чтобы он от нее избавился и вернулся, наконец, к прежней разгульной жизни. Но «Н» не хотел ничего слышать, его сердце, ум и душу поглотила любовь к прекрасной пленнице, она любила его, он не мог даже дышать без ее улыбки и милых глаз. Но все прекрасное рано или поздно кончается, так и их безрассудное счастье среди войны однажды закончилось. Прекрасную пленницу полюбил не только «Н», но и черное сердце Кощея. Но та любовь была другой, не тем нежным, хрупким цветком, какой жил в сердце «Н», нет, она была черной, завистливой, в ней не было места нежности, в этой любви было только яростное желание обладать. И Кощей, долгое время скрывавший влюбленность, решил избавиться от ненужного соперника. Он отправил идиота в поход, а сам воспользовался обстоятельствами и склонил любовь девушки на свою сторону. Разумеется, ничего у него не получилось и по приезде Бренн, именно так звали напарника Кощея, узнал горькую правду об изнасиловании девушки своим закадычным другом. — Бренна? То есть это ты про себя говоришь, — едва выговорил от шока Микула — Да, Микула, когда-то я был с Кощеем, но то было давно. Микула был шокирован произнесенной речью капитана. Поверить в истину было трудно. А она выглядела так: Бренн был приспешником Кощея и он по собственной глупости угодил на вражеский корабль. Мало того сбежать теперь некуда, вокруг море. Выходило, что судьба северянина зависела от человека, который творил зло вместе с кровным врагом. Ещё и с дуру наболтал о мифических сундуках с золотом. Мысли роились в голове, но к определенному решению Микула не пришел. Из задумчивости горе-богатыря вывел Бренн. — Чего это ты так задумался. Думаешь, я сдам тебя Кащею, а потом под угрозами пыток расскажешь нам, где находится золото? — Вовсе нет, — ответил Микула. — По глазам вижу, что так и думаешь. Смею заверить тебя, что ты глубоко ошибаешься и знаешь почему? — сказал он настойчиво. — Почему? — Просто моя любимая Эльга не выдержала позора и покончила с собой. Она выбросилась с самого высокого утеса в пенные воды моря. Теперь я живу с этой болью и храню ее образ в умершем сердце. — Мне очень жаль. Извини, я не знал, — сказал Микула. — Нечего меня жалеть. Я сам виноват в том, что случилось. Слишком много грехов, как говорится, натворил. А за все грехи рано или поздно приходится отвечать. — А почему ты не отомстил, ведь мог с легкостью, пользуясь своим положением, чикнуть, скажем, ему ножом по горлу или вызвать на дуэль, ну хоть как-нибудь добиться справедливости? — Тоже мне ляпнул, я тебе не герой из древних легенд, — ответил Бренн и вновь пригубил из фляжки. Воспоминания, Бренн старался заглушить вином, ибо другого способа облегчить страдания он не придумал. Глотки были богатырскими и немного захмелевший, он продолжил нить повествования. — Когда узнал о гибели Эльги, я был в такой злости, что ворвался в покой Кощея, убив попутно парочку десятков именитых охранников. Они пали подобно цыплятам от рук хозяина. Мой приход его сильно испугал. Видел бы ты его бледное, от ужаса лицо. Он просил меня успокоиться и ступать проспаться, но я не слышал ничего. Мы сразились в тронном зале, подобно тому, как ты сегодня с Крогом на верху палубы. Искрами, летящими от наших мечей, можно было осветить не один тронный зал, но разве в пылу сражения можно думать об эффектности битвы. Прижав злодея к камину, где он любил пить вино и любоваться языками пламени, я склонил к горлу мерзавца клинок и приготовился услышать мольбы о пощаде. Но негодяй не думал ныть. Он улучил момент, нажал тайный рычаг в камине и таинственным образом испарился. Упустив его, я был вынужден бежать из замка. — Вот гаденыш!!! А что за тайный рычаг? Может, он поможет подобраться к нему незаметно, — поинтересовался Микула. — Ты попал в точку, Микула. Тайный ход поможет нам пробраться в тронный зал злодея и застигнуть его врасплох. И уж тогда я убью мерзкого червя, — произнес он. — Сначала расспросим его про Алену, а уж потом пустим в расход, — возразил Микула. — Истинно мыслишь, но давай поговорим об этом завтра, а то я немного набрался, как видишь, и меня клонит в сон, — сказал Бренн. Прервав беседу, капитан лег в один из гамаков и быстро заснул. Микула тоже закрыл тяжелые веки. До заката оставалась пара часов, но тело требовало сна.