Микула и Кащей Бессмертный

Если бы вы знали, что творилось в душе несчастной, когда погиб ее милый и возлюбленный Микула! Словами это не передать. Она будто умерла, исчезла в темных лабиринтах души. От произошедшего горя разум ее мягко и ненавязчиво отправился в глубокий обморок. А придя в себя, она увидела, что находится в походном шатре связанная по рукам и ногам, словно ягненок на продажу. — Ох, что же произошло? Я совершенно не помню, как здесь очутилась — вздыхала девушка. За стенами шатра шумели люди, раздавался звон оружия и хмельные крики. Где-то вдалеке кричала птица. Оглядевшись вокруг, насколько позволяло положение, она увидела разбросанные в беспорядке вещи, кольчуги и наполненные мешки. Тусклый свет, пробивающийся сквозь вход шатра, не позволял увидеть многого, но и того, что разглядела, хватило с лихвой. Неподалеку от девичьих запястий тускло поблескивал забытый кем-то кинжал. Осмотрев себя, пошевелив руками и ногами, она поняла, что способна двигаться. Связали девушку не ахти как крепко, видимо товар боялись испортить. И раз героев для собственного спасения на горизонте не наблюдалось, то собственным спасением ей пришлось заняться самой. Не буду говорить, как ей удалось завладеть заветным кинжалом, но освободиться девушке всё-таки посчастливилось. Скинув с себя тугие путы, она принялась тщательно осматривать шатер. Сколько же всего интересного было свалено в неуютном местечке, тут тебе и платья шелковые, и кольца налобные с каменьями дорогими, о которых только мечтать оставалось. А уж оружия сколько, папенька делал такие мечи, что с соседних селений приходили покупать, а тут.… Стоит признаться, что острые железки всегда привлекали взор красавицы. Много времени она провела с папенькой в кузнице, наблюдая и зарисовывая его работу. Так дивно летят искры от железной болванки и причудливо танцует огонь на стенах кузницы, что глаз не отвести. Закончив обход, она запустила вторую ступень плана спасения. С хозяйским рвением краля принялась раскапывать груды всевозможного тряпья, набросанного вперемешку с оружием. Сколько времени все это заняло, она не знала, но оно того стоило, после долгих поисков нашла прекрасный меч и кинжал под стать, лук с гнутыми рогами и крепкой тетивой, да кольчугу мужскую. Отбросив все мыслимые предрассудки, она сбросила с себя платье и натянула на себя мужскую одежду, жаль зеркала не было, чтобы посмотреть на маскарад. Нарядившись, она уже было собралась выйти из шатра, притворившись воином, но не тут-то было, видимо увлекшись, не услышала, как в шатре появился воин. Он суровым взглядом посмотрел на строптивую красавицу. — И что ты тут делаешь, красна девица? Как от пут освободилась? — спросил он Испугалась она, конечно, слов нет, но деться некуда, раз застал за преступлением, то и выкручиваться придется. Притвориться слезливой и испуганной девицей уже не получится. А вот поговорить наравне, не как пленница бессловесная, а как добровольный человек, попытаться можно. — Да вот, решила приодеться к приходу обидчиков, что же вы со мной как со скотиной бессловесной обращаетесь, связали, украли, а объяснить, кто куда, да зачем, ума не хватило? Сказали бы куда, да к кому везете, по нраву бы пришелся, глядишь и добровольно пошла бы. Я что, дура, что ли, от благ отказываться? Воин от сказанного немного загрузил мозжечок, видимо правду говорят: «Лучшая защита — это нападение». Пусть теперь покипят мозги под шлемом железным, может, надумает чего полезного. Ну, прямо- таки стихами заговорила. — Ты это, девонька — красавица, я что-то не понял, добровольно к Кощею идти захотела? — с удивлением спросил воин, — А что же Ратмир сказал, что пленил тебя, да жениха твоего убил? От слов жестких сердце девичье птицей раненой дернулось и плакать захотелось, аж глаза защипало. Но пришлось взять себя в руки, чтобы воин не увидел, что натворили слова обидные. — Так проще себя героем выставить, чем сказать, что не объяснил ничего, трофеем меня вздумал назвать! А что до жениха, так не жених он мне вовсе, так, увалень деревенский, не за такого я замуж хотела. Просто нравилось, как телок ухаживал неуклюже за мной. — Так, значит, убегать не будешь? — Нет, конечно, я же не дура от счастья своего бежать, ты бы привел кого, кушать хочется, не грызть же мне, кольчуги платьями заедая. Да рассказал бы мне про жениха прекрасного, к которому везете, жуть как интересно. Воин, снова почесав затылок, хмыкнул в густую бороду, строго поглядел: - Бежать не вздумай, поймаю, в сундук посажу, будешь всю дорогу в нем сидеть. Не сильно испугавшись, девушка решила не искать на голову лишних приключений и села в ожидании участи. Через некоторое время воин вернулся в сопровождении двух человек: первый нес поднос с едой, а вторым был знакомый Ратмир. От волчьего взгляда ей стало не по себе. Неудивительно, уж слишком много плохого он сделал, а уж гибель Микулушки никогда не забудет. — Ну здравствуй, птичка певчая, тут мне передали, что уж больно красиво ты поешь, неужели позабыла уже богатыря? — спросил Ратмир. — Не для тебя я такой уродилась, что бы ты меня звал ласково. Да и не дело, не спросив моего мнения, везти куда попало. Поговорил бы, объяснил, а там бы согласилась я, невинного человека ни за что погубил, душегубец! — сурово произнесла Алена. — Ох, и говорливая девка нам попалась, нет бы молчать в тряпочку и ждать участи, так она еще в платье мужское обрядилась, оружие в руки взяла, твое дело еду готовить да в постели ублажать. Неужто еще обращаться с ним умеешь? — с усмешкой произнес Ратмир. — А если умею, то что? Побью тебя, дашь свободно по лагерю ходить да наравне со всеми общаться? Или побоишься девки сопливой? — Смелая, как я посмотрю, ну что, братцы, принимать вызов от бабы говорливой или связать заново и кляп в рот засунуть? — спросил Ратмир у товарищей. Воин, который нашел девушку первым, толкнул Ратмира в плечо:  — Да пусть попробует, ты что, ее боишься? — Ты, Влад, думай что говоришь, чтобы я бабы боялся! Говори, птичка, на чем бороться будем! — грозно произнес Ратмир. Напросившись на соревнования, девушка со страху чуть в обморок не упала, а вдруг не справится и посрамит науку папеньки? От нервов коленки затряслись. Но на чем сражаться, на мечах? Пожалуй, тяжеловат для нежной руки меч, а вот кинжал метнуть или из лука пострелять попытаться можно. — Ты, Ратмир, время мне дай, с утра маковой росинки во рту не было, ноги от веревок ноют, садись, откушай со мной, приказ дай- пусть мишени готовят. А пока я обедать буду, расскажи о женихе моем, интересно очень. Ратмир от дерзких слов смутился немного, оглянулся на парней своих. — Влад, скажи- пусть мишени поставят, посмотрим, чего она стоит, баба болтливая, — произнес Ратмир и присел на мешок с вещами. Влад рванул из шатра, только занавески колыхнулись. А парень, что еду принес, молчком поставил поднос на землю и так же молча удалился. На еду она набросилась оголодавшим волчонком, так уж соблазнительно все выглядело. Краюха хлеба черного, да сала шматок огромный, а в кувшине вода, вином приправленная, в голову не бьет, а усталость снимает. Одно смущало деву красную: пристально наблюдая за пленницей, Ратмир не ел ничего. — Кушай, гость дорогой, не побрезгуй, а то мысли нехорошие в голову лезут, никак отравы или сон-травы подмешал, чтобы под ногами не мешалась да препятствий не чинила. Ратмир глянул на пленницу, как ушатом воды студеной окатил, но хлеба с салом все-таки взял да вина в стакан налил. — Что же ты, мил человек, молчишь? Али говорить разучился? Или недостойна я речи обычной, только хулить меня можешь? — спросила она Ратмира, а про себя подумала: — Да чтобы ты подавился, окаянный! — Ты бы ела да молчала, разговорчивая. Все беды от вас — баб, волос долог, да ум короток! Что ты узнать хотела о женихе своем будущем, спрашивай уж.  — Ты расскажи мне каков он, мил ли лицом, строен ли телом, млад или стар. Боязно к незнакомому в жены идти, а глядишь, расскажешь мне, да полюблю заочно, хоть страх пройдет за судьбу свою. — Кощей наш всех царей царь, злата и серебра у него водится — не переводится. Кони длинногривые да длинноногие по пастбищам бегают, слуг видимо-невидимо, да чертоги за неделю не обойдешь. — Что же ты мне, Ратмирушка, все про богатства сказываешь, о нем самом расскажи, — попросила она Ратмира с милой улыбкой. — Царь наш, Кощей, роду древнего, да старого. А каков он- никто не сказывал, без шлема ратного не видел его никто, голосом грозен, да силой колдовской наделен. Вот и все, что сказать могу, сама в скором времени увидишь. Беседу больно уж интересную прервал Влад, вошел незаметно, да поклонился с уважением, жаль не ей, а Ратмиру. — Готовы мишени для стрел да для кинжалов, мечи приготовлены, на чем сражаться изволите? — Так что, птичка певчая, на чем рать держать будешь, выбирай, — произнес Ратмир. Ох, дурная головушка, ох бедовая, да зачем же она во все это ввязалась? — Меч для меня тяжел будет, а вот из лука пострелять да кинжал метнуть попробовать могу. — Ну, так решено, поднимайся, красавица, решила раз со мной состязаться, посмотрим на тебя, но учти, проиграешь, всю дорогу молчать будешь, в сундуке везти будем. Подумала она, вздохнула про себя, деться некуда. Поднялась, крошки с колен стряхнула, взяла лук с колчаном стрел, да кинжал за пояс заткнула и пошла к выходу. За пологом шатра простирался огромный лагерь, костры горели, мужики с оружием хмурые вокруг. Страшно- аж жуть берет, смотрят косо да плотоядно, «ой мамочки, куда же она попала?» Ну, раз уж сказала- биться будет, значит, слово держать придется, не очень-то хочется всю дорогу в сундуке томиться, вдруг она дальней будет. — Долго лагерем любоваться будешь, красавица? — ехидно спросил Ратмир. — Нет, просто уж слишком часто вы мне все говорите о поездке в сундуке, вот хотела воздухом свежим вдоволь надышаться. — А может, ты просто время тянешь вместо борьбы, сама же говорила, никто тебя за язык не тянул? — Да иду я, иду, — проговорила она, а сама думала: все-то ты знаешь, паразит в шлеме. Недалеко от шатра Ратмирова стояло несколько мишеней, расстояние вроде бы не большое, но все равно боязно, вдруг рука дрогнет. Все тот же Вадим подошел к ним и подал луки и несколько стрел каждому. Взяв в руки оружие, она почувствовала себя легче, что сказать, хоть какая-то уверенность есть. Послушали, оружие в руки дали, а ведь могли запросто связать, да там где была и оставить. Первый выстрел был за Ратмиром, вот это силища, так тетиву натянул, что лук в руках жалобно затрещал, но не сломался. Попал, чуть-чуть до центра не хватило, может, ветер помешал, а может, самонадеянность, стоит как индюк надутый. Ну что же, пришла очередь девушки на стрельбище выходить. Шагнула она к черте на земле, чьей-то ногой начерченной, вздохнула глубоко, дабы мысли ненужные в сторону откинуть, тетиву посмотрела — нет ли подвоха какого и натянула лук. Тишина вокруг стояла неимоверная, они там что, все разом дыханье затаили? Так и подмывало оглянуться, но рисковать не хотелось, а может постоять подольше, сами задохнутся, убегать не придется? Тетива звенела натянутой струной, ветра почти не было, стрела точно по центру, два пальца отставить, тааак.… Один удар сердца- и полетела родимая к мишени, словно не стрела вовсе, а душа, на родину спешащая. Тишина разорвалась яростными криками, она даже вздрогнула от неожиданности. Оглянулась на Ратмира и поняла, что продолжит путешествие не в сундуке, такое уж у него выражение на лице написано было, что словами не передать. Подбежал с мишенью мальчишка малой, несет, под весом ее прогибается, но ни одной стрелы с места не стронул. Ратмирова стрела с черным оперением немного до цели не достала, её же с белыми перьями точно в центр угодила. Заговорили мужики все разом, такой галдеж подняли, как бабы базарные на рынке, друг друга перекричать пытаются. Посмотрел Ратмир, с Вадимом о чем-то пошептался, стрелы выдернул и говорит: — Ну-ка, давай мишени на десять шагов дальше, чем прежде стояли! Мальчишка шаги отсчитал, цель поставил и отбежал в сторону. Снова Ратмир к черте подошел, лук натянул, мышцы буграми на руках надулись, миг и стрела в мишени. Оглянулся на неё, головой кивнул, молчит бирюком, глазами зыркает. Снова пошла девушка к черте, жестом привычным челку отросшую с глаз убрала. И на выдохе стрелу свою пустила, куда полетела, смотреть не стала, побоялась. Мальчишка подбежал, посмотрел на мишень и обратно к нам волочет, ежом пыхтит, пот со лба течет. И, как прежде, стрела с черным оперением до центра не достала, а беленькая беличьим хвостиком точнехонько в центре дрожит. Покраснел от гнева Ратмир, да видно посчитал, что ругань при воинах своих устраивать ниже его достоинства, только рыкнул тоном приказным мальчишке послушному: — Неси мишень сюда, сейчас же! Сжалось сердце Алены, в предчувствии нехорошем. Что же удумал тать бессовестный? Может, удумал за поражение выпороть при всем лагере, а ведь не заступится никто, рабыня бессловесная и точка. Но, вроде бы, прошла угроза стороной. Стрелы выдернул, кивком головы отправил парня безвольного еще раз мишень ставить, да дальше, чем прежде была. Тяжело попасть теперь будет, а что делать- то? Смотрит на девицу лешим не кормленным, да загадочно так улыбается. — А ну-ка, пташка говорливая, стрелять меткая, метни стрелу из моего лука, может порчу какую навела, али ворожбу тайную. Ох и насмешил, ворожбу да порчу! Куда ей, бездарной, до дел великих небесных, посмотрела она на него, да молча лук в руки взяла. Показался он после родного лука стрелянного камнем пудовым. Да делать нечего, раз уж решилась, так быть посему. А он же, зараза, милую тростиночку взял, лук, тетивой поющий, да без напряжения натянул тетиву и стрелу к цели пустил. Летит стрела, воздух со свистом рассекает, того и гляди мишень насквозь пробьет. Вот и последний черед для девы настал, тяжел лук незнакомый, да на любую вещь есть слово доброе — волшебное. И твердила про себя девушка: « Ты, лук тугой, из древа крепкого слаженный, был его, стал мой, будь сильнее того, прежнего, ты стрелу пусти против ветра и препятствий всех, порази мишень, будешь мой, будешь лучше всех. Я тебя напою росой, тетиву в крови вымочу, огнем стрелы налью, разберусь с твоей немощью». Выдохнула, словно в омут холодный с головой нырнула, тетивы нежно пальцами коснулась и, не глядя, стрелу пустила. Летит стрела, как в молоке цель видна, но долетит ли до цели… Тишина звенящая уши режет, если промахнулась, так еще хуже будет, миг томления, несет мальчишка мишень к ногам нашим, в три ручья с него пот течет, глаза на лоб вылезли, прямо собака преданная хозяину палку несет. Алена даже глаза закрыла, боясь увидеть худое. Слитный вздох пронесся по лагерю лихоимцев, говор мужской повсюду, решилась она всё-таки глаз один открыть, что бы взглянуть на судьбу свою — злодейку. Глядь, так стрела черная белую стрелу прямо в середочке пронзила да раскроила надвое, как топор умелого лесоруба. Что же будет со мной, горемычной, ведь унизила воина царского. Ну вот, что сказать, победила она, смогла-таки удивить Ратмира и все его войско, воины чуть ли не с благоговением смотрели на блестящие выпады грубиянки. А что смотреть так? В уничтоженном ими селе только ленивые стрелять не умели, а она уж и на белку не раз ходила, так что сноровка всегда присутствовала. После того, как принесли мишень, Ратмир посмотрел и зло сплюнул под ноги, махнул рукой и сказал: — Удивила ты меня, птичка певчая, не на шутку удивила, ну ладно, смогла победить, значит, на равных поедешь. Хотя, на мой взгляд, сундук для тебя самое лучшее место будет. — Что же ты, Ратмирушка, мне все грозишься? Али схитрила я где-то или нечестно стрелы мои летели? Так победила я тебя, а ты договор исполняй, нечестно будет, если не исполнишь, — произнесла она, в душе радуясь, что свидетелей её победы были многие. — Ты говори- говори, да не заговаривайся, как согласился, так и отменить могу! — грозно произнес Ратмир. — Ну-ка отведите нашу пташку в шатер, стражу удвойте, больно уж боевая девка нам досталась, — приказал Ратмир. К девушке подошел все тот же вездесущий Влад, взял под локоток и направился широким шагом в направлении шатров. Ей оставалось бежать рядом с ним, так как спокойным шагом идти рядом не удавалось. Влад молчал сурово, да шага не замедлял, видимо удовольствие получал от того, что она собачонкой маленькой за ним бежала, да не успевала. Вот гад бородатый! Стиснув зубы и стараясь не сбивать дыхания, она представила, как разберется со всеми этими иродами, и на душе стало легче. Дорога привела их к огромному шатру, стоял он на возвышении, да чуть поодаль от всех. Видно, решил Ратмир в свой шатер посадить воительницу, вот предусмотрительный какой. Влад остановился у шатра, приоткрыл полог и толкнул пленницу внутрь. — Сиди тут, красавица, носа из шатра не высовывай, не долог час, откусит кто-нибудь. Промолвив эти слова, он вышел вон и уже там стал раздавать приказы. Ей же оставалось вновь ожидать дальнейшей участи. На улицу выходить запретили, да и не дура она, чтобы туда соваться, а вот осмотреть, что в шатре находится, никто не запрещал. Чем она и занялась: не скажу, что убранство шатра поразило, но впечатлило немножко, на полу лежал ковер, потрепанный по краям, но от того своей красоты не утерявший. В дальнем углу стояла походная кровать, единственная в своем роде, вот интересно, где он спать будет, кровать то- ей положена? Или он её решил на ковре положить? Не дождется! Хоть и пленница, да в обиду себя не даст. Рядом с кроватью стоял походный столик с разбросанными на нем бумагами, кувшин с витыми ручками да кубок железный. В другом углу валялись в беспорядке сброшенные в кучу вещи, негоже так с вещами обращаться, подумала она немного, да и решила хоть какой-нибудь порядок навести. Все равно больше заняться нечем, а так хоть время быстрее пройдет. Закатала рукава на рубахе и принялась за уборку. И сколько всего разного да интересного нашла, прямо зависть брала. Видно трофеи боевые, Ратмиром отобранные, золото в сундучке набито, каменья разноцветные, заглядеться можно, мечи булатные, да кинжалы всевозможные. Суть да дело, разобрала она половину разбросанных вещей, добралась еще до нескольких сундучков, любопытство, признаться, её порок, не раз от батьки за это получала. Малая была, на дерево взобралась, да слезть не смогла, больно уж хотелось на гнездо птичье посмотреть, до гнезда не долезла, да и с дерева слезть не смогла. Папенька все село на уши поднял в поисках, а когда нашел, отхлестал крапивой по ягодицам, да дома запер. Как он там теперь без неё, небось, всю душу горем выел, не знает родименький, что жива доченька. Так вот добралась она до сундучков заветных, а открыть как — не знает, замочка вроде нет. Дивный сундучок, из дерева темного сделан, на крышке птицы диковинные, крыльями машут, в клювах яблочки держат позолоченные. Так как же это диво открывается, видимо не одна она открыть не может, Ратмир бы уж точно в угол, как вещь ненужную, не выкинул. Присела она на кучу вещей не разобранных, да принялась вертеть сундучок, туда-сюда- ну нет скважины замочной и все тут, словно цельный весь. Птахи причудливые смотрят, яблочки клюют, только вот одна, сбоку без яблочка, далече оно от нее, а она клювом тянется — не дотянется. Жаль птичку, а может.… Двинула она ноготком яблочко к клюву птичьему, щелкнуло что-то внутри сундучка, да крышка беззвучно отворилась. Заглянула она в сундучок и обомлела: внутри тканью красной, на ощупь мягкой покрыт, каменья красивые огнем играют, цепочки да кольца драгоценные поблескивают. Красота прям глаз не отвести, и среди всего этого дива-дивного, лежит колечко тоненькое, серебряное, скромненькое, камушек маленький, цвета красного да размер прям на Аленушкин пальчик. Осмотрелась она вокруг, нет ни кого, цап колечко из сундучка, чай не обеднеет Ратмир, тут и покрасивее вещи есть. Надела на палец, полюбовалась, как камень на солнышке играет, да закрыла сундучок, яблочко золотое из клюва выскочило, да обратно вернулось, птичка снова с пустым клювиком осталась. Ну, так пусть и будет, Ратмир пусть голову ломает, она ему все равно не скажет. Тут послышался шорох за стенкой шатра, она сундучок бросила, схватила первую попавшуюся тряпку, словно рассматривала, полог откинулся и в шатер зашел мальчишка, что мишени переставлял. В руках поднос с яствами, как донес -удивительно, сразу видела, что тяжелый. Бросилась она к нему навстречу, поднос отобрала, на столик с бумагами поставила. — Спасибо тебе, добрый молодец, не дал смертью лютой погибнуть от голода, — произнесла она, в землю поклонилась. — Ой, да не за что, Ратмир велел на стол тебе собрать, вот я что повкусней да посвежей принес, кашевар у нас готовит плохо. С животами маемся, что он испортить не может, то и принес. — Откушай со мной, чай умаялся по лагерю бегать, наставления всякие выполнять, не убудет от начальства твоего. Отдохни немного, да и меня развлечешь беседой интересной. Как звать — величать тебя? — Мишутка я, мамка звала, пока жива была, — опустив глаза, тихонько произнес он. — Вот и познакомились, ты — Мишутка, а меня Аленой зовут, пленница я Ратмирова, да ты знаешь об этом. Как попал ты сюда, к этим головорезам? — Напали они на мое селение, всех подчистую вырезали, все, что осталось, сожгли, я бился, как мог, от забора палку отодрал, двух покалечил, так Ратмир меня по голове ударил, в итоге я такой же пленник, как и ты. Только разница в том, что ходить, где хочу, могу, не больше. Были бы силы, отомстил бы за родичей, да признаться, боязно мне одному. Их много, а я тут один. — Ты не один. Теперь у тебя есть я. Но неужто других пленников нет? — спросила она у сотоварища по беде. — Есть и другие, но они не хотят сопротивляться, по нраву им харчи бесплатные, да и в войске Ратмировом они состоят добровольно- произнес Мишутка. — Так, друг мой милый, теперь мы вместе с тобой, хочешь, сестрицей тебе назовусь, будем помогать друг другу? — Конечно, хочу! — воскликнул Мишутка. Я так по общению человеческому соскучился, все меня шпыняют, толкают, покоя не дают. Иди туда, иди сюда, зачем пришел?! И задумалась Алена, как они помочь друг другу могут, союзник в лагере — это просто дар божий, ох и наворотят они дел. Пока думала колечко на пальце крутила, повернула камешком к ладони и вскрик услышала. На девушку смотрел побледневший Мишутка. — Аленка, ты где? Куда же ты пропала? Кто похитил тебя?! — со слезами на глазах воскликнул он. — Да тут, я! Мишутка, ты чего, али шутку удумал сыграть со мной? — слегка обидевшись, сказала она. — Алена, Аленушка, где же ты, не вижу я тебя, а голос слышу. Посмотрела она на руку, смотрит колечко заветное камешком внутрь повернуто, дай, думаю, поверну обратно. Только совершила это действие, как тут же у Мишутки глаза на лоб вылезли. — Ты откуда появилась? — с удивлением спросил он. — Знаешь, друг ты мой, брат нареченный, нашла я, кажется, оружие против Ратмира, убить- не убьем, а вот жизнь испортить сможем. Взяла я вот у него колечко из ларца, а оно, видимо, волшебное, давай-ка еще раз проверим. Сказала она это и снова кольцо на пальце повернула, снова Мишутка удивленно воскликнул. — Ну, теперь, Мишутка, мы им покажем, где раки зимуют, помню, как меня за проказы в детстве папенька наказывал, время снова попроказничать.