Свободный Четыре

      Мы с Лорен ждём, пока все посвященные окажутся на платформе снова, прежде, чем мы проведём их через глубокий туннель, ведущий к комнатам. Я до сих пор помню, как впервые шёл по этому туннелю. Ранее темнота вызывала тревогу, но теперь она обволакивает словно одеяло, покрывая мои страхи и прошлое, помогая забыть то, кем я был раньше.       Мы резко, без предупреждения, останавливаемся, и я тихо усмехаюсь, когда слышу, как несколько тел сталкиваются с друг другом.       — Тут мы разделимся, — говорит Лорен. — Рождённые Бесстрашные идут со мной. Думаю, вам не нужно проводить здесь экскурсию.       Более половины группы покидают нас, уходя вслед за Лорен. Только девять посвященных остаются со мной. Я отмечаю, что половина перешедших здесь из Искренности и Эрудиции. Один из Отречения и никого из Дружелюбия. Типичная ситуация, это и было ожидаемо.       — Большую часть времени я работаю в комнате контроля, но, в течение следующих нескольких недель, я — ваш инструктор, — говорю я им. — Меня зовут Четыре.       Мне не нравится это прозвище, но это то, кем я здесь являюсь. Во мне теплится надежда, что кто-то, когда-нибудь, узнает мою историю. Тогда, я снова стану тем, кто я есть на самом деле. Настоящим.       — Четыре? Как число? — спрашивает девушка из Искренности.       — Да, — отвечаю я. — Проблемы?       — Нет.       — Отлично. Мы собираемся войти в «Яму», которую вам придется научиться любить. Это…       — «Яма»? — хихикает та же девушка. — Гениальное название.       Её разговорчивость начинает действовать мне на нервы. Я иду к ней, зловеще сверкая глазами.       — Твоё имя, — я задаю ей вопрос, мой голос звучит едва громче шепота.       — Кристина, — произнесла она, но, скорее, это было больше похоже на писк.       — Хорошо, Кристина, если бы я хотел выслушивать умные речи Искренности, я бы присоединился к их фракции, — я шиплю ей прямо в лицо. — Первый урок, который ты получишь от меня: ты должна держать свой рот на замке. Ясно?       Она кивает.       Я возвращаюсь в самое начало толпы, и продолжаю вести их до конца тоннеля. Посвященные следуют за мной в тишине.       Туннель продолжается до Подземной пещеры, иначе известной как Яма, место, где Бесстрашные проводят большую часть своего свободного времени. Здесь есть что-то вроде магазинов, где можно приобрести еду, одежду и прочее, а также есть комнаты, построенные для развлечений в свободное от работы время. Узкие пути, высеченные из скал, соединяют комнаты; здесь нет никаких перил, способных удержать человека от падения.       Здесь, как и всегда, царит хаос. Повсюду суетятся люди в чёрной одежде. Одежде Бесстрашия. Здесь льется жизнь, чего не было там, откуда я пришел, и я благодарен за этот шум. Это обеспечивает необходимое отвлечение. Когда группа детей пробежала по рельсам, я заметил взволнованное выражение лица Стиффа прежде, чем оно исчезло. Рано или поздно она должна была бы узнать, что такое хаос. Лучше, чтобы она сделала это быстрее, если ей хочется пройти инициацию.       — Если вы пойдете следом за мной, — говорю я, — я покажу вам пропасть.       Я веду группу к правой стороне Ямы, ближе к железному барьеру, которое ограждает нас от мчащейся воды.       Посвященные подходят ближе, чтобы лучше разглядеть бездну, на дне которой протекает река. Вода всегда спокойна с левой стороны, а с правой она бьется о скалы, брызгая каплями прямо в нас. Не все люди любят проводить время здесь из-за опасности, которую оно создает, но я нахожу рёв воды успокаивающим. Это помогает заглушить нежелательные мысли.       — Пропасть напоминает нам, что есть большая разница между храбростью и идиотизмом! — выкрикиваю я, пытаясь быть громче потока воды. — Смельчак, который спрыгнет с этого выступа, найдет только свой конец. Это случалось раньше и случится в будущем. Вы предупреждены.       Несколькими минутами спустя, я веду группу в столовую. В ярко освещенной комнате находится несколько сотен человек, которые заняты поглощением пищи.       Постоянный гул их разговоров звучит громче гремящих ложек и вилок. Когда мы входим, все поднимаются со своих мест и начинают кричать, топать ногами и махать кулаками. Несколько посвященных улыбаются такому приветствию.       Все места заняты, но мне, каким-то чудом, удалось найти пустой стол в углу комнаты. Я сажусь, и Кристина с Трис следуют моему примеру. Тарелка с гамбургерами стоит посреди стола.       Трис поднимает один гамбургер и смотрит на него.       Я подталкиваю её локтем. — Это говядина, — говорю я. — Намажь её этим, — я передаю ей кетчуп.       — Ты никогда раньше не ела гамбургер? — спрашивает Кристина удивленно.       — Нет, — говорит Трис. — Это так называется?       — Стиффы едят пищу попроще, — объясняю я Кристине.       — Почему? — вновь спрашивает она       Трис пожимает плечами. — Расточительность считается потворством собственным слабостям и излишеством.       — Неудивительно, что ты ушла, — замечает Кристина.       — Да, — говорит Трис, закатывая глаза. — Это было именно из-за еды.       Я ухмыляюсь, услышав её ответ. Стифф понимает шутки.       Именно тогда двери в кафетерий открываются, и одного присутствия этого человека достаточно, чтобы беседы прекратились.       — Кто это? — шепчет Кристина.       — Это Эрик, — отвечаю я. — Он лидер Бесстрашных.       — Серьезно? Но он так молод.       Я окидываю её серьёзным взглядом. — Возраст здесь не имеет значения.       Уже не имеет. Бесстрашие раньше было фракцией, где основу имели храбрость и гордость. С течением времени эти значения изменились. Храбрость больше не обозначает верования, которыми мы раньше гордились. Сила — всё, что управляет нами теперь. Те, кто физически и умственно сильны, имеют привилегии, чтобы занимать авторитетные позиции.       Эрик стоит у двери, осматривая комнату. По моему телу проходит дрожь, когда его взгляд останавливается на мне. Он идёт к моему столу и заваливается на стул рядом со мной.       — Ну что, не собираешься представить меня? — он спрашивает, пододвигаясь ближе к Кристине и Трис.       — Это Кристина и Трис, — отвечаю я, едва сдерживаясь.       — Ох, Стифф, — говорит Эрик, покосившись на Трис. — Посмотрим, сколько ты продержишься.       Суждения Эрика всегда неправильны. Он часто делает ошибки, недооценивая способности человека. В конце концов, я — Отреченный, но обошел его во время инициирования. Я надеялся, что Трис что-то скажет ему в ответ, но она молчала. Я не обвиняю её. Лицо Эрика, на которое спадают сальные волосы и пирсинг, далеки от того, что видела она в Отречении и к чему привыкла, находясь там.       — Чем ты занимался в последнее время, Четыре? — спрашивает он.       Я пожимаю плечами. — Ничем, на самом деле.       — Макс рассказывал мне, что хотел встретиться с тобой, а ты не появился, — говорит Эрик. — Он попросил выяснить, что с тобой происходит.       Я задерживаю пристальный взгляд на нём несколько секунд и отвечаю. — Передай ему, что я доволен позицией, которую сейчас занимаю.       — Значит, он хочет предложить тебе работу? — говорит он.       — Похоже на то, — отвечаю я.       Я ощущаю его напряжённость; он чувствует, что я потенциальная угроза его положению. Я понимаю почему, но он не должен быть безразличен к тому факту, что власть — это не то, что я ищу.       — И ты не заинтересован в этом?       — Я не был заинтересован в этом в течение двух лет.       — Ну, — говорит Эрик, — будем надеяться, что ты получил то, что хотел.       Он довольно сильно хлопает меня по плечу, что мало походит со стороны на дружеский жест, и уходит. Краем глаза я замечаю, как Трис расслабляется.       — Вы двое… друзья? — тихо спрашивает она.       — Мы были в одной группе инициированных, — говорю я ей. — Он перевёлся из Эрудиции.       — Ты тоже перевёлся? — продолжает она.       Она удивительно любопытна для Отречения. Это не подходящее время для любопытства; хотя я не разделил бы своё прошлое с новичком, который не умеет держать рот на замке.       — Я думал, что проблемы будут только с Искренними, задающими так много вопросов, — холодно отвечаю я. — Теперь они есть и со Стиффами?       — Должно быть, дело в том, что ты выглядишь таким простым, — произносит она. — Ну, ты понимаешь.       Я уставился на Трис; не могу понять её. Я впервые вижу Стиффа, который бросает людям вызов, как она. Она смотрит на меня пристальным взглядом, её глаза не дрогнули, даже на долю секунды.       — Осторожнее, Трис, — это всё, что я говорю ей.       Я слышу, что кто-то называет мое имя за соседним столиком, так что, я быстрее заканчиваю с едой и встаю из-за стола, чтобы присоединиться к своим друзьям.       Они рассказывают мне о своём дне, а я — о своем. Они спрашивают что-то о посвященных, а я бормочу что-то о любознательности. Я сижу тихо на протяжении всего разговора, прежде чем решаю прекратить это. Я выскакиваю прежде, чем Эрик вернётся, чтобы забрать посвященных, и направляюсь в один из тёмных извилистых коридоров, ведущий в мою комнату.       Я провожу достаточно времени, лежа на кровати и смотря в потолок, думая. Размышляя о сегодняшнем дне, о моём прошлом, обо всём и думая о… Трис. В конечном счёте, сон побеждает меня, и я предаюсь темноте.       Я просыпаюсь из-за пения птицы. Птица? В Яме? Мои руки протянуты вдоль тела, и я больше не чувствую простыню, в которую часто запутывался во сне. Вместо этого я чувствую сырую и влажную почву. Я делаю вдох и чувствую запах дождя. Листья шелестят вокруг меня, и я понимаю, что нахожусь в лесу.       Как я оказался здесь?       Я медленно встаю и отряхиваю грязь с рук и одежды.       — Тобиас! — я слышу голос.       Я обхватываю голову ладонями, пытаясь определить источник голоса, но вокруг меня только деревья. Ряды и ряды деревьев. Они простираются к горизонту, где всё ещё заметна тонкая полоса солнца. Я наблюдаю за тем, как свет медленно меркнет, как солнце забирает мои теплые чувства, заменяя их чем-то тревожным.       — Тобиас! — голос кричит снова, на сей раз намного ближе. Это мой отец.       Как он нашёл меня здесь?       Я не жду, чтобы узнать ответ. Не оглядываясь, я начинаю бежать.       Я бегу.       И бегу.       И бегу.       Я бегу в надежде оставить этот голос позади, голос, который вызывал во мне больше боли, чем я мог бы стерпеть. Но как бы быстро я ни бежал, мне никогда не оторваться от него.       — Тобиас! — кричит он снова и снова, до тех пор, пока это слово перестаёт походить на моё имя. Он сердит… нет, он разъярен.       Я бегу до тех пор, пока не начинаю задыхаться. Боль в легких и пот покрывают моё тело. Ноги подкашиваются, и я снова лежу на холодной земле.       — Ты не сможешь вечно убегать от меня, — шипит он мне прямо в ухо.       Вздрогнув от неожиданности, я пытаюсь найти палку или что-то в этом роде, что сможет защитить меня. Но всё, что удается мне захватить, это что-то, напоминающее скомканные простыни.       И затем я…       Я…       Я снова просыпаюсь в своей постели.