Искру изменить нельзя.

      Сколько Оптимус пробыл в офлайне, ему известно не было. Процессор жутко гудел и выдавал бесконечное множество ошибок из-за требующих подзарядки и нормальных условий систем. Несмотря на это, самым важным для него оставался просто сам факт — он был в оффлайне. В присутствии хозяина! Непростительная наглость.       Раб зашевелился, несмело включая оптику. Недостаток энергии сказывался на работе всех систем, включая зрительные, из-за чего ему необходимо было время на то, чтобы начать ощущать мир вокруг себя.       В кварте царил полумрак, который разбавлял ночной свет, струившийся из окна, оставляющий лёгкие мягкие блики на интерьере. Оптимус, чуть приподнявшись, оглядел помещение. Он так и не успел толком рассмотреть место жительства правителя Кибертрона, но после того, как ему это удалось, он был… удивлён. Конечно, он знал, что Мегатрон никогда не отличался излишним стремлением к роскоши, но здесь, похоже, живёт самый настоящий аскет. Кварта обставлена по минимуму, хотя горы датападов на столе и свидетельствовали, что хозяин не прохлаждается. В процессоре мелькнуло воспоминание о коридорах, которыми они шли в личную кварту Мегатрона и как бы горько не было это признавать, но даже по мельком увиденным им местам можно было понять, что Кибертрон далеко не в упадке после падения автоботов. Либо бывший Прайм просто видел не все.       Взгляд упал на платформу, на которой мирно лежал в офлайне сам мех.       Прайм невольно вздрогнул. Рассматривая блестящий отполированный корпус, расслабленно развалившийся на платформе, он поражался тому спокойствию и умиротворению, с которым спал его хозяин в присутствии бывшего врага. Кажется, он даже смог разглядеть полуулыбку, разглаживающую вечно мрачный фейсплейт. Удивительно.       «А ведь Мегатрон изменился. Хозяин» — поправил себя бот. — «Причём в лучшую сторону. С виду.».       Оптимус тихо провентилировал, отводя взгляд и снова сворачиваясь калачиком на холодном полу. Не таком холодном как в камере. Энергона все ещё хотелось, но хоть немного офлайна дало ему энергии для того, чтобы здраво рассуждать, однако этого было мало. Слишком мало.       Прайм окончательно отключился, продолжая иногда беспокойно подрагивать. Пока хозяин спит, оставаться вне оффлайна было бессмысленно.

***

      Утром Оптимус вновь с большим трудом активировал оптику, собираясь резво вскочить, но, опять же, ему этого не удалось. Он с испугом глянул на сидящего на платформе меха, который смотрел прямо на него.       Бот поспешно отвёл взгляд, почтительно уставившись в пол. Оптика тускло поблёскивала, выдавая его физическое состояние, а поблёкшие краски корпуса — моральное. Слишком многое он пережил, чтобы это никак не отразилось на нём.       После каждой пытки Оптимуса чинили и тщательно полировали. И это было даже хуже, чем если бы его оставляли истекать энергоном. В этом был какой-то скрытый уничижительный смысл, который бывший Прайм хоть и не мог сформулировать словами, но отлично ощущал. Полировка как ещё один дополнительный инструмент изничтожения его личности, замены Оптимуса настоящего на Оптимуса-раба. «Даруя» его корпусу яркие, слишком вызывающие ярко-красные и синие отблески, мучители медленно превращали его в самого настоящего интербота. Тусклые, но светящиеся, призывающие оттенки. Мерзко.       Прайм в который раз потряс головой, отгоняя воспоминания. От них было слишком больно.

***

      Мегатрон чуть склонился набок, рассматривая свою новую игрушку. Оптимус. Симпатичный, даже после подготовки. Послушный, приятно почтительный, готовый делать всё по его приказу и… сломленный. Как им удалось сделать это с Оптимусом Праймом? Как им удалось превратить его в интербота? Хотя, может он только выглядит таким побитым? Вряд ли за его внешностью там кто-то следил.       — Подойди, — холодно прозвучал голос, разрушив тишину кварты и заставив бота в углу вздрогнуть. Тот поднял испуганные голубые окуляры и встал, опираясь манипулятором на стену. Тяжело провентилировав, он собрал остатки энергии и медленно побрёл к хозяину.       Мегатрон ухмыльнулся. Слабый. Так приятно видеть его слабым, вот только… их вражда давно прошла. И сейчас больше ощущалось лишь равнодушие и некое подобие жалости к побитому и униженному Прайму. Надо же, он еще не разучился чувствовать, со своей работой и темным прошлым.       Тот всё же добрёл до него, опустившись на коленные сочленения, и покорно смотрел в пол. Так непривычно.       — Энергон будешь? — десептикон хмыкнул, доставая из сабспейса куб и снова разваливаясь на платформе, отгрызая острыми дентами краешек и отпивая, всем видом дразня поглядывающего на него, остро нуждающегося в таком же кубе, Оптимуса. Выпив половину, он небрежно кинул остатки боту. Тот поймал и вопросительно взглянул на меха. В его оптике ясно было видно непонимание, за что ему такое счастье. Удивительный самоконтроль. Десептикон видел на сколько бот истощен, но тем не менее он оставался неподвижным ожидая команды и даже не пытаясь использовать данный куб.       — Пей, — милостиво махнул манипулятором Мегатрон, наблюдая за сразу же принявшемуся поглощать куб Праймом.       Через пару кликов от энергона не осталось и следа. Бот выпил все и довольно провентилировал, благодарно взглянув на Мегатрона. Лёгкая улыбка, чуть наклонённая голова. Идеальная, натренированная благодарность. Шлак, он же дал ему так мало! Какого шарка он вообще разыгрывает перед ним этот театр? Что же с ним там делали?       Лидер десептиконов нахмурил щитки над оптосенсорами и поманил Оптимуса к себе, поудобней устроившись на платформе.       Тот моментально исполнил приказание, оказавшись рядом с мехом и вопросительного глядя на него.       Мегатрон со странной осторожностью дотронулся до корпуса раба, проведя манипулятором по плечевому сегменту. Отполированный. Гладкий.       «Я ненавижу тебя, Оптимус» — пронеслось мимолётной мыслью в процессоре. Из прошлого. Когда-то он действительно ненавидел его. Но ненавидит ли сейчас? И стоит ли такой Прайм того, чтобы его ненавидели?