Happily ever after

Гарак любил лежать вот так с закрытыми глазами. Он просыпался за несколько минут до того, как компьютер будил Джулиана — старая привычка просыпаться в определенное время позволяла ему с легкостью потакать этой маленькой прихоти. Гарак знал, что без трикордера Джулиан не может определить, спит он на самом деле или нет, а потому мог беспрепятственно слушать каждое утро, как Джулиан собирается на службу. Срабатывает таймер, и звуки одной из любимых композиций милого доктора заполняют пространство. Он вздыхает, неуклюже ворочается, прежде чем резко выдохнуть и сесть на постели, точно уже проспал. Затем Джулиан выдыхает еще раз — уже спокойно и размеренно, как будто усмехаясь самому себе за эту неуместную тревогу первых секунд после пробуждения. Он поворачивается — и Гарак чувствует бережное прикосновение, мимолетное и ценное своей мнимой неузнанностью. Джулиан поднимается — легкий шорох его шагов удаляется в сторону звукового душа. Гарак лежит неподвижно, сохраняя дыхание и остальные жизненные показатели в режиме сна. Обостренный темнотой слух улавливает легкое изменение в общем звуковом фоне — звуковой душ только что был выключен. Снова шорох шагов, но уже другой — точно Джулиан снова обрел почву под ногами и уверенность в том, что она не исчезнет по щелчку пальцев. Наступает черед иных шорохов — тех, с которыми милый доктор натягивает на себя сначала белье, а затем эту отвратительную форму, создатель которой определенно совершил преступление против швейного искусства. Гарак убежден, что шорох смокинга намного больше подходит звуковому портрету его любовника, но время для голокомнат придет ближе к вечеру. Джулиан надевает ботинки, проверяет их на прочность — как будто за ночь что-то могло измениться, а затем оглядывает себя. Гарак не видит этого, но он знает, как двигается Джулиан — его выдают легкие колебания воздуха, заставляющие барабанные перепонки почти болезненно напрячься. Звук шагов и — столь долгожданный — поцелуй в висок, словно контрольный выстрел в голову. — Я люблю вас, Гарак. До вечера. Снова шаги, шорох открывающихся дверей, а затем еще одних. Но что-то все же не сходится — как будто в музыку этого утра закралась одна фальшивая нота. Гарак открывает глаза и смотрит на забытую Джулианом медицинскую сумку. Ну конечно. Он улыбается и вновь закрывает глаза — ровно за мгновение до того, как шорох дверей, торопливые шаги и раздраженный вздох Джулиана смогли бы раскрыть его маленькую тайну.