**flashback**
Чонгук пьет кофе на кухне, когда звонок телефона нарушает утреннюю тишину. Номер не определен. В условиях жизни Гука, ему нужно сто раз подумать, прежде чем принять вызов. Парень не спешит говорить, ожидая пока абонент начнет сам, но по ту сторону связи тоже тишина какое-то время. — Люди Вэйли ищут тебя. Чонгук узнает голос, но не расслабляется, потому что услышанное пробуждает тошноту и напряжение. — Они ищут тебя ни где-то, а в Китае, и ни где-то, а в грёбаном Шанхае. Чон отставляет кофе на подоконник, гулко втягивая воздух через сжатые зубы. — Ты допустил ошибку. Засветился за такой короткий промежуток времени. Ты совсем идиот? Не знаешь, что с такими людьми нужно залечь на дно настолько низко, что казаться почти мертвым? — Джун, я решу с этим… — Ты уже обещал решить с Вэйли и что? Ты в курсе, что в Корею совершена огромная поставка героина? С чьей помощью? Дан Вэйли вошел в игру. А? Как тебе это? А ты ведь и тогда говорил: «я решу». — Нет, Джун, стой, — Чонгук хмурится и абсолютно не понимает. — Он не может, — он выглядит растерянно, но вместе с тем зло прохаживается из стороны в сторону. — Он не может быть жив. Это невозможно. — Видимо, ты ошибся. Снова. Много, слишком много ошибок за такой короткий срок, Чонгук, не находишь? Я тебя не узнаю, парень. Если есть причина, по которой ты так лажаешь, лучше бы тебе от нее избавиться, — слова сменяет сброс и тишина. Чонгук, похоже, знает причину и у нее имя из двух букв. С ним он забывает думать. С ним он перестает просчитывать. Продумывать каждый шаг и анализировать каждый чужой взгляд в свою сторону. Как мальчишка. И это может стоить им жизни. Им. Чонгук теперь даже думает о двоих, хотя не должен бы. — Вэйли, тварь ублюдочная, — графин с водой разлетается мелкими осколками по полу из-за несостояния Чонгука сдержать свои эмоции. — Технично подъебал, — он опирается руками в барную стойку, тяжело дыша. Чон совсем не ожидал, что придется столкнуться с такими проблемами так скоро. — Какого черта? — Ви, влетевший на кухню, выглядит взволнованным, но тормозит у двери, не видя физической опасности. — Я думал, тебя тут убивают, а ты просто решил повыебываться сам перед собой? — Это ты, — Чон быстро сокращает между ними расстояние, железной хваткой вцепляясь в горло, напором ударяя парня спиной об стену. — Это все ты, — он чувствует ощутимую злость на Ви. На то, что он заставляет его быть уязвимым, чувствовать себя уязвимым, на то, что он заставляет вообще что-то чувствовать. — Я ничего не сделал. Ви хрипит, но ударом в локоть, сбивает чужую хватку, намереваясь ударить. Их руки больно соприкасаются в блоке и атаках. Ему неприятно выворачивают конечность за спину, и, толкнув к стене, Чонгук заставляет упираться лицом в нее. — Почему? — Чонгук, кажется, спрашивает сам у себя, напирая на спину сжимает вывернутый локоть. — Ты же только вещь. Он тяжело и разозленно дышит, чувствуя грудью чужие лопатки, частое дыхание, даже запах миндального геля для душа. Он ведь связался с этим Ви только для того, чтобы он ему не мешался; он купил его как игрушку, как подопытного зверя, чтобы наблюдать со стороны и проводить «эксперименты». — Ты ведь никто. Пустое место. Наемник, которых я истребляю. Тогда почему? — «я чувствую себя так? Почему ты заставляешь меня ошибаться?» Чонгук не проговаривает вслух, не озвучивает появившееся слабое место, но абсолютно точно понимает, что он теперь все меньше тот старый Асура. — Почему? — он облокачивает голову в чужие позвонки, вдыхая запах тепла и сладковатый миндаль. Рука сама спускается с захвата ниже по спине, линии талии, останавливаясь на боку, ощутимо, но бессильно сжимая. — Уходи. Я в тебе больше не нуждаюсь.**flashback**
***
Снова эта квартира. Ви даже может сказать, что там пахнет, как дома, кровать удобная, как нигде, и даже огромный кролик, выигранный Чонгуком в тире, не смотрится странно в мужских апартаментах. Наверно, он рад? Рад вернуться. Даже рад видеть самоуверенного и раздражающего Чонгука. Дерзить и отвечать невпопад ему, хотя бы для того чтобы позлить. — У тебя вообще есть логика поступков? — Ви задает вопрос, наблюдая за парнем расхаживающим в полотенце после душа. Столько шрамов. Он успевает заметить почти каждый. Свежие и не очень. Чонгук натренирован куда лучше, чем он, куда более рельефный. Ви растерянно отводит взгляд, когда замечает, что попался на рассматривании чужого тела. — Сначала выгоняешь, потом находишь и снова притаскиваешь сюда. — Значит, так нужно было. Но ты всегда можешь вернуться в тот клоповник со страшной администраторшей. — Нет, спасибо. До сих пор в носу запах того места не выветрился. — Ну и чудно. Тогда собирайся. — Куда, снова? — Ви почти закатывает глаза. Логика абсолютно точно отсутствует у этого человека. — Мы опять куда-то выпремся, где-то засветимся, и ты будешь орать, что в чем-то я снова виноват. — Сегодня это крайне необходимо.***
Шумное место. Чересчур шумное. Слишком громкая музыка, слишком бешеная танцующая молодежь. Клуб среднего сорта. Вряд ли здесь может быть кто-то из людей Вэйли или каких наемников. Здесь дорого для вторых, но дешево для уровня приближенных Вэйли. Да и в толкучке очень сложно оказаться замеченным. Чон уходит в полумрак, к столикам освещающимся тусклым светом и иногда бьющими туда цветными лазерами, оставляя Ви ближе к выходу, но на виду для себя. На мягких креслах Чона уже встречает чуть ли не единственный близкий человек. — Всё прошло удачно. Все сейчас только и треплются, что Асура мертв. Теперь главное быть осмотрительным. — Хён, очень «осмотрительно» быть сейчас здесь, — Чон ловит ладонью стакан скользящий в его сторону по столику. — Мы могли бы встретиться у меня и не светиться. — Не доверяй никому своё местонахождение. Даже мне. — Джун, если я не буду доверять тебе, то кому тогда? — Чон отпивает, пока старший закуривает, выпуская густой дым. — Никому, — отрезает тот. — А сейчас к вопросу о Вэйли. Я отслеживал активность его группировки в Корее, затем здесь, потом в Таиланде и в Америке одновременно, но затем они потерялись. — Чертов ублюдок. От души наебал меня. Я был уверен, что тогда это был он. Что он мертв, — Чонгук задумчиво болтает алкоголь в стакане. — Мы говорим сейчас о Вэйли, не о мальчишке с соседнего двора. За все время своей жизни его лицо не мелькнуло нигде. Этот парень по всем документам мертв и не существует лет с шестнадцати, а та информация, которая есть до этого возраста, весьма размыта и скорее всего переработана в выдуманную биографию. Да что я рассказываю, ты в курсе. И действительно ты думал, что он так просто высунется? — Я ведь тоже не глупый школьник, знаю свою работу. — Практика показывает, что как раз таки в сравнении с ним ты — школьник. — Ауч, ты задел мои чувства. — В общем. Отсидись, пока. Всё стихнет, все примут твою смерть, свыкнутся и расслабятся. А мы пока постараемся найти зацепки ведущие к Вэйли, все перепроверим, выйдем на его людей и только когда будет стопроцентная уверенность, что мы нашли его, именно его, а не выдающих себя за него, тогда в игру вступишь ты. — Все может затянуться на неопределенный срок, — Чон трет лицо рукой, явно недовольный. — У тебя вариантов никаких. Ты можешь жить лишь в треть ноги, пока жив этот человек. Для этого мира слишком много вас двоих. — Я знаю. — Радует присутствие в тебе здравого смысла. Значит, смотри, — Джун тянет ладонью по столу что-то металлическое, а когда поднимает ее, то Чон видит ключ. — Это ключ от ячейки в аэропорту. Там деньги. Если тебе что-то нужно будет, то я буду оставлять это в той же ячейке. Никаких карточек, банков, регистраций где бы то ни было, — Гук хмурится, вникая в слова. — И… Чонгук, — Джун выглядит напряженным и задумчивым. — Тот парень… ты таскаешься с ним, это чертовски глупо. У него был заказ на тебя, как ты можешь ему доверять? — Могу, — Чон отвечает не задумываясь. — Он помог мне и не раз. Он потерял свое место из-за меня. — Чонгук! Ты слышишь вообще себя? Асура сам по себе и только за себя. — Джун! — парень начинает раздражаться. — Я все помню. Как только ты выполнишь мою просьбу, я распрощаюсь с ним. Старший раздосадовано вздыхает. — Половина бумажек на него уже готовы. Но ты обещал. Я делаю, и вы с ним расходитесь. — Да. Конечно, — Чонгук верит, что так и будет, хоть и проговаривает согласие с трудом. — И твой пес! Ты должен мне семь сотен баксов. Он разодрал мои кроссовки. — Ахах, он протестует. Похоже, ты его чем-то обидел. — Да срать мне. Серьезно, еще одна выходка и я сдам его на передержку в приют. Разговор после продолжается не больше десяти минут, и Чонгук с каким-то тяжелым грузом на душе проходит через толкучку к Ви. — Пора, — только коротко бросает он, собираясь покинуть заведение. — О! Ви, верно? — знакомый голос, окликнувший чужое имя, заставляет развернуться. — Ммм, и Чонгук? Ничего себе, — улыбка с прищуром на лице. Меньше всего Чонгук хотел бы встретить его. — Чимин? — ледяная интонация Чона всегда выходит автоматически в сторону этого парня. — Что ты тут делаешь? — М-м-м… Ну, если ты Китай имеешь ввиду, то я журналист, если что. Тут моя работа на данный момент, а конкретно здесь я отмечаю день рождения. Не поздравишь? — Поздравляю, — так же холодно отвечает Гук, взяв Ви за локоть. — Нам пора. — Так грубо. Неужели у вас нет и получаса, чтобы составить мне компанию? Чимин улыбаясь не столько спрашивает, сколько ставит перед фактом того, что они остаются с ним. Он хватает Ви за другой локоть, тянет через толпу к громкой компании. — Вот же, — говорит про себя Гук, проглатывая ругательства и сжимая губы. — Ладно, посмотрим, — он идёт следом. Несмотря на то, что компания очень шумная, много шутит и смеётся, всё идет в каком-то напряжении. Чонгук то и дело сжимает челюсть, от недовольства своего тут присутствия. Отправляет в себя стакан за стаканом, но потом ловит на себе взгляд Ви. Который раздраженный? Ревностный? Хм, а становится интересно. Чонгук даже не заметил, что каким-то образом оказавшаяся за их столиком китаянка навязчиво гладит его по бедру и жмется с боку. Он будет не собой, если упустит момент. Чон запускает руку под ее юбку сжимая бедро, смотря в глаза Ви, который слишком очевидно старается отыграть безразличие и отводит взгляд, выпивая. Чонгук усмехается про себя. Придвигается ближе к незнакомке, касается ее шеи пальцами, неразборчиво что-то бормоча на ухо. Ви не объясняясь встает из-за стола, отходя к бару. Чонгук растягивает улыбку на бок. — Развлекаешься? — Чимин кивает в сторону ушедшего парня, очевидно все заметив. — Он милый. — Пак говорит не очень громко, переходя к разговору один на один. — Твой друг? Напарник? Может, вы встречаетесь? — Он мне никто. Не неси чушь, — Чонгук незаинтересовано заглядывает в стакан, будто проверяя колличество алкоголя в нем. — Выкупил в борделе, чтобы домашними делами занимался. — Вау, у тебя есть дела домашние? Удивительно. — Слушай, — Чон раздражается. — Подари мне его, — перебивает его Чимин, хитро щурясь. — Если смог его купить, значит, сможешь и подарить, — он улыбается, опуская голову. — Невежливо приходить на день рождения без подарка. Чонгук смотрит в сторону Ви, разговаривающего с барменом какими-то жестами. — Сделаю вид, что мне не очень сейчас хочется разбить тебе лицо.***
Кружится все. Ви немного перепил. Он склоняется над раковиной туалета, бесконечно умывая лицо холодной водой. Чонгук смотрел на него слишком часто и много. Издевался. А что самое отвратительное, что Ви задевало это. Он хотел вывернуть ему руки, которыми он трогал ту самую китаянку. Хотел свернуть ей шею на тех самых диванчиках на его же глазах. Это не нормально. Ему должно быть все равно, но, похоже, он слишком напился поэтому ему «не». — Кто-то не умеет пить? — голос Чонгука так некстати сейчас в этой комнатке. — Тебя это не должно касаться, — Ви смотрит в зеркало, переводя взгляд на отражение Чона, облокотившегося в проем двери. — А меня и не касается, просто пришел понаблюдать, — с насмешкой, как умеет только он. — Я почему-то не сомневался. Не трать время, — Ви пытается выйти, — тебя там наверняка ждут. — А может мне нравится тратить на тебя время? Ви останавливается в проходе напротив Чонгука, смотря в его лицо. — Что ты на это скажешь? Тебе же нравится это слышать? А, Ви? Чонгук раздражает, и это у него хорошо получается. Но Ви не возражает. Это — манера их общения, задевать и выводить, драться, разрушая все вокруг. Чужая грубость уже не неприятна, а стабильна и ожидаема. Ему неприятно, только когда Чонгук смотрит на кого-то другого, а не когда так, напротив него, глаза в глаза. Он наклоняется ближе в уху, ощущая, как кончики чужих волос щекочут по носу. — Пошел ты, Чонгук. Тот только улыбается на бок, оставляя взгляд в чужих глазах, и точно так же придвигается к чужому уху. — Повтори… — полушепот, отправляющий мурашки на кожу. — Пошел ты… Позвонки больно ударяются об поверхность стены, но губы в разрез болезненному ощущению в спине чувствуют мягкость чужих, хоть и грубоватую. Чонгук сорвался на доли секунд раньше Ви, завладев им. Остается тяжело втягивать воздух, сталкиваться с голодными глазами, оттолкнув Чонгука в сторону кабинок, потому что могут войти, хвататься за его рубашку, притягивая к себе. Дверца на ощупь не хочет закрываться, что конечно же безумно злит. Приятное ощущение чужого языка на своем кружит все вокруг, отшибает до пустоты в голове. Он ощутимо кусается, заставив Чонгука мычать и с силой толкнуть себя в шаткие стены кабинки, ухватившись за его горло рукой. Чон разгоряченный и дышит глубоко, на нем самый похотливый взгляд из возможных. Удушающий захват теряет силу, рука опускается ниже по груди до начинающихся пуговиц и дергает вниз, заставляя их разлететься. И снова необузданное желание целовать, сжимать до пятен, соприкасаться каждым участком тела. Ви накрывает до трясучки. Что бы не происходило — этого мало. Он беспорядочно касается чужой спины, забравшись под тесную рубашку, сжимает кожу, знает, что больно, но даже так мало. Пропускает вздох, ощущая, как их бедра соприкоснулись вплотную и упираются в стояк друг друга. Руки Чонгука сжимают ягодицы еще сильнее, еще ближе, губы спускаются ниже по подбородку и к шее, заставив откинуть голову, вдыхать загнанно и сбито, царапать чужую кожу с каждым касанием языка. Ладонь слишком быстро с ягодиц перемещается к члену сжимая, и Ви сводит брови, хочет расслабленно опустить голову на чужое плечо, но другая рука, вцепляясь в волосы, не позволяет, оттягивая назад. У ключицы жжется укус. — Мне больно, — задыхаясь, произносит Ви, ощущая совсем другое уже нежное касание губ. — А кому сейчас легко? — отзывает Чон. Уж точно не ему. Он сейчас искренне ничего не понимает и не контролирует. У него взбесившийся демон внутри, и то, что Ви до сих пор не изодранный на куски — какое-то чертово чудо. В нем такая жажда и необузданное желание, что становится страшно. Он знает, что оставляет следы — лиловые пятна на чужом теле, но не может это контролировать. Парень всю жизнь заметал их за собой, а теперь наоборот, хочет оставить как можно больше. У него не было тяги к кому-либо уже очень давно, если вообще была когда-то. Он имел кого-то тоже неизвестное количество времени назад. Это было ему ненужным, отвратительным и неприемлемым. Только издевательства, мольбы и подчинение, с одинокой дрочкой после. Но не сейчас. Сейчас все слетело с катушек. Все пошло не так. Дрожащие пальцы Ви, суетливо расправляющиеся с ремнем и пуговицей, изводят до предела. Парень так же бесконтрольно его хочет. Рука сжавшая его член выводит на тяжкий вздох через зубы. Чонгук так долго не протянет. Он разворачивает парня спиной, толчком в голень заставив раздвинуть ноги. Звонкий шлепок оставляет красный след на ягодице, смешиваясь с болезненным шипением. Штаны безумно неудобные, мешают, с Чонгука падают с Ви не снимаются, злят, заставляя дергать вниз. Вообще-то страшно сделать что-то не так. Сорваться причинить боль. Это вдруг ста́ло страшно и важно. Пальцы Чонгука каким-то образом оказываются во рту Ви, мокрый язык обводит их и это до чертиков приятно. Ви до чертиков приятный. Те же самые пальцы оказываются у чужого анала, слышится испуганный вздох. Первый палец — поцелуй в скулу, в макушку, плавное движение и тяжелый выдох. Второй палец — мокрое движения языка по плечу, укус и выгнутая спина. Движения более плавные, до тех пор, пока не подаются на встречу. Чонгук бы и рад терпеть, но «терпеть» немного не про него. Убрав пальцы он уже готов войти. Пересечь границу своих «неприемлемых вещей», но Ви перехватывает его запястье, останавливая. — Страшно? — вопрос от Чонгука чуть слышно его расстерянным голосом. А Ви молчит, потому что да. — Мне тоже, — Чон произносит, будто чувствуя чужой ответ. На этом всё. Дальше черта. Пятна перед глазами. Больно вперемешку с приятно и невыносимо. Чонгук двигается плавно, но глубоко. Наблюдает за реакциями Ви, но как-то слабо выходит. Наблюдать даже за собой не особо получается. В туалете появляются посторонние голоса, они отдаются во всей голове, но не заставляют остановить происходящее, только дышать тише. Ви выгибает, ломает от Чонгука. Короткое мычание слетает, ударяя по ушам. Голоса снаружи затихают. Ви жмурится, кусая губы от своей глупости и несдержанности. Чонгук делает все слишком правильно и идеально. Хочется рассыпаться, сползти на пол, потому что колени трясутся. — Будь сдержаннее. Двух трахающихся парней могут избить, — Ви чуть слышит чужие слова, скорее читает кожей с чужих губ, прижимающихся к плечу. Ви хотел бы хвататься за простыни и не опасаясь вздыхать, позволять громко отбивать шлепки на его ягодицах, но они тут. В грязной кабинке, за стенкой которой кто-то курит и ржет, пока он терпит, стараясь не стонать. Это иначе изводит, посылает другие токи по телу. Когда голоса возобновились, Чонгук снова двигается резко, на всю длину, но стараясь не издавать шлепков. Он прижимается головой к голове Ви, выдыхая в волосы, заставляя их подниматься, разнося мурашки. Ладони Ви сжимаются в кулаки упираясь в стену, тело вздрагивает, но Чонгук успевает зажать его рот ладонью до того, как тот вскрикивает, но голоса снаружи всё же снова замолкают. — Я не буду останавливаться, тише, пожалуйста, — Чонгук не дает передышки, даже несмотря на посторонних за тонкой стеной. Ви приходится сильно кусать чужую ладонь чтобы сдерживаться. Чон и сам был бы весьма признателен, если бы его рот тоже заткнули бы чем-нибудь. Он, устал глотать свои же вздохи, прижиматься ртом к чужому плечу, чтобы не сорваться на звук. Он жмурится и сжимает губы, когда Ви снова и снова кусает его ладонь. Финал подобен потере сознания и падению в никуда, темноте в глазах, когда катастрофически не хватает воздуха. Ви не знает, прокусил ли он чужую ладонь, смог ли он умолчать, но отчетливо чувствует теперь, что его тело будто ему не принадлежит, тяжелое, и ноги совсем не держат. Чонгук стоит сзади положив голову на его плечо, дышит рвано, коротко и, похоже, совсем забыл, что уже можно убрать ладонь от чужого рта, поэтому Ви медленно бессильно ее опускает, наконец, вздыхая нормально. Ви будто отключается, а когда мысли приходят в фокус, Чонгука сзади уже нет. Он натягивает спущенные штаны, заправляет рубашку, выходя из кабинки. Снаружи было пусто, пока не вошла какая-то тройка мужчин, что-то громко и пьяно обсуждая. Ви становится напротив умывальника. Старается что-то придумать и отсутствующими пуговицами. Чонгук выглядит спокойным и безразличным как обычно, поправляет волосы и в целом все так, будто ничего не произошло. Ви смотрит на него краем глаза, пока моет руки. Чон замечает. — Ничего не придумывай по нашему поводу. Просто перепихнулись. Мне было интересно — как это. Не больше, — тон холодный и пустой. Ви сжимает зубы. — Поверь, фантазировать на наш счет — последнее, чем я хочу заниматься, — он оставляет лживую реплику, стараясь спокойно и размеренно покинуть помещение. — Буду в машине. Надеюсь, на сегодня твои дела закончились. Ви пробирается через толпу в своих мыслях, толкаясь и не церемонясь ни с кем. Чонгук полный кретин. Да, Ви, конечно, не рассчитывал и не планировал ничего, но этот тип мог хотя бы промолчать. Да, но мог бы и сказать: «не забывай, я тебя купил, ты моя вещь», конечно. Он достаточно тупой. За ним бы сталось это выпалить. Но все же не сказал. Ви погружен в себя, матеря парня, когда больно прошибает бок. Он даже не очень понимает произошедшее. Осознание приходит, только когда он видит расплывающееся красное пятно на кое-как запахнутой рубашке. — Черт, — он шипит чуть раньше, чем кто-то начинает визжать и шарахаться от него. Ви прижимает руку к боку, стараясь быстрее идти к выходу. Чужие руки подхватывают его прежде, чем парень оступается об порог. Руки Чонгука. Не чужие теперь, кажется. — Твою мать, Ви, — испуганный взгляд на своем лице он улавливает мгновением раньше, чем следующую вспышку боли от неслышного выстрела.