День рождения

- Ещё по одной и в постельку? - наконец подал голос Георгий. - Зачем тратить время на грустное... - Незачем, - Рокоссовский успокаивался. Рассказ любовника был приятен Константину, пожалуй, даже удивителен для него: трудно было представить себе Жукова плачущим по кому-либо. Тем ценнее оказалось признание. - Давай выпьем за мир? - За мир! - мужчины чокнулись бокалами. - Чтобы военные скучали без работы... Теперь Рокоссовский отломал от шоколадки кусок и направился к кровати. Удобно растянувшись на бордовом покрывале, Константин положил шоколад себе в рот, зажав между раскрасневшихся губ. - Хоть бы разулся, товарищ маршал, - проговорил Жуков, заворожённо глядя на Рокоссовского. - Кто это вас научил быть таким чертовски порочным? Георгий быстро лёг рядом с Константином, несколько грубовато прильнув к нему. Резко потянулся за поцелуем, откусывая шоколад. И затем проникая в рот Константина языком. Рокоссовский застонал, отвечая, купаясь в этой сладости. Жуков навалился на него, привычно выхватывая инициативу. Сдавил ладонями запястья Константина, прижимая его к тщательно взбитым подушкам. - Как будет по-польски "горяч, как ад"? - поинтересовался Жуков, покрывая лицо Рокоссовского быстрыми поцелуями. - М-м-м, Георгий... - Константин закрыл глаза. - Gorący jak piekło... - Як пекло... Ты такой, да... - Георгий скользил губами по шее любовника, чуть прихватывая нежную кожу. - Сейчас... Жуков поднялся с кровати и осторожно стащил с Рокоссовского сапоги. Константин расстегнул пуговицы на своём кителе. - Прислуживаю своему панычу, - хмыкнул Георгий, аккуратно поставив обувь любовника и принимаясь торопливо раздеваться. - Надоел уже со своей классовой неприязнью! - Рокоссовский последовал его примеру, правда, снимать одежду лёжа было не столь удобно. - И, кстати говоря, Георгий, пора запомнить: Партия твёрдо доказала отсутствие какого-либо ада. - А я думал, что ты - католик, - Жуков вытянул из-под любовника покрывало вместе с одеялом. Одежда мужчин отправилась на ближайшее кресло. - Я не хочу это обсуждать, - Константин опёрся щекой на свою ладонь, недовольно глядя на Георгия. - Тем более, сейчас. Вид статного красивого мужчины, лежащего в белоснежной накрахмаленной постели, абсолютно голого, да ещё слегка капризно кривящего губы, откровенно говоря, совсем не располагал Жукова к религиозным дискуссиям. Георгий улыбнулся и лёг рядом с улыбающимся же Константином. - Всё, как ты хочешь, - Жуков поцеловал Рокоссовского. - Ещё раз с днём рождения... Константин не предполагал, что любовник может быть таким нежным. Даже вновь захватив инициативу. Даже сдавливая ладонями крепкие мышцы. Даже покусывая, иногда довольно ощутимо. Рокоссовский стонал, прося продолжать. Хотелось большего, ощутить уже всю страсть Георгия, всё его желание обладать. Константин развёл стройные ноги, позволяя Георгию проникнуть в себя. Сначала смоченными слюной пальцами. По-новой привыкая к близости с мужчиной после перерыва в несколько месяцев. А затем позволив наконец взять себя. Вцепляясь пальцами в широкие плечи Жукова. Прикусывая губы. Всхлипывая. Целуя. Прогибаясь на всё новые и новые рывки. Ощущая, как нарастает удовольствие. Сминая накрахмаленную простынь. Млея от этой чувственности. Шепча: "Nie spiesz się, proszę". Сжимая бёдрами бёдра. Ловя ртом ставший будто холодным воздух. Зажмуриваясь от особенно резких движений. Рискуя оставить синяки на спине Жукова. Откидываясь на пышные подушки. Всхлипывая: "Ja już nie mogę! Tak dobrze! Tak! Proszę..." Принимаясь скользить ладонью по стволу своего члена. Подушечками пальцев касаясь влажной головки. Чувствуя, что удовольствие становится почти невыносимым... Георгий жадно поцеловал Константина в рот и приподнялся, вставая на колени. На живот запрокинувшего голову Рокоссовского брызнуло семя, смешиваясь с его собственным семенем. - Какой же ты сладкий, Костя... - тихо проговорил Жуков, пытаясь отдышаться. - Лучше баб!