POV Андрей Жданов.
Наверное, еще час назад я если бы и не убил Малиновского, то покалечил бы его — это точно. Ну, как минимум бы кастрировал или обрезал язык. Причем за гораздо меньшее. А сейчас, когда я увидел, как Катя усилием воли улыбалась в камеру, как молча проглотила оскорбление, лишь бы я успокоился, я понял, что я никому не доставлю этой радости — видеть, как моя жена, собрав последние силы, вымучено улыбается, приходя на свидания ко мне в тюрьму. Не буду я трогать это дерьмо, даже пальцем к нему не прикоснусь. Пусть он сам всю его жизнь подыхает от зависти, когда будет видеть издалека, как мы с Катькой счастливы, когда жена президента «Zimaletto» Андрея Павловича Жданова родит ему наследника, а может и не одного, когда мы с любимой с замиранием сердца будем заглядывать в колыбельки своих многочисленных внуков, а Малиновский, одинокий и покоцаный жизнью будет точно знать, что старость — не радость, маразм — не оргазм. Прощай, мой бывший друг, Рома-Ромочка, отныне мне даже не интересно за что ты так меня возненавидел. — А вам мне есть что предложить, я не хочу расставаться врагами, — очень по-деловому, но в тоже время мягко сказала Катя, обращаясь к Воропаевым. — Какие бы не были у меня к вам претензии, как бы безобразно вы ко мне не относились, но вы потеряли деньги. Большие деньги. Огромные. Я дорожу своим именем и мне совершенно не хочется, чтобы в деловых кругах прошел слух, что я завладела «Zimaletto» мошенническим путем. Поэтому… — Вы только посмотрите на эту святую невинность! — с сарказмом воскликнул очнувшийся от остолбенения Роман. — Глядя на нее, можно подумать, что она купила компанию или в крайнем случае получила в наследство, а не украла. — Катя! — Кира вдруг убрала руки от глаз, и посмотрела на жену ничего не видящим взглядом. Казалось, что с той самой минуты, как Ромка во всеуслышание заявил о нашей с Катюшей близости, Воропаева вообще ничего больше не слышала. — Это правда, что вы спали с моим женихом? Потрясающе, но и тут ни один мускул не дрогнул в лице жены, и только быстрый взгляд отчаяния на камеру, выдал мне, в каком смятении она сейчас. — Кира Юрьевна, это Совет директоров, а не посиделки на завалинке, где под лузганье семечек бабки собирают свежие сплетни. Я не собираюсь ни с кем обсуждать свою личную жизнь. — Так это правда или нет? — Я вам уже ответила. С кем сплю я, это только мое дело, а с кем спал, спит или будет спать Андрей Павлович, спрашивайте, пожалуйста, у него. — Я залюбовался женой, с таким достоинством она парировала самые неудобные вопросы, хотя именно их мы и не ожидали. — А теперь давайте вернем… — Андрей?! — вскрикнула Кира, запрокинула голову и посмотрела прямо в камеру, да с такой ненавистью, что мне на миг показалось, будто она точно знает, куда нужно смотреть, чтобы заглянуть мне в глаза. — Господи, как он мог мне изменить? И с кем? С этой… С этим… Как только бывшая начала стенать, Ромка побледнел, подбежал к ней и, трясущимися руками, начал ей утирать слезы. Лицо его приняло расстроенный и растерянный вид, а взгляд, обращенный к Кире выражал столько соучастия и сопереживания, что каждому должно было стать понятно — это любовь. Ведь только она способна сделать из прожженного циника такого заботливого и нежного, такого неравнодушного мужчину. Кто бы мне объяснил, почему я такой идиот? Вроде бы мы с Катюхой смотрели один и тот же фильм, причем жена была на съемочной площадке, значит, у нее не было такой возможности, как у меня, детально с экрана рассматривать каждый взгляд, каждый жест Малиновского. Но я почему-то поверил, что Ромка по-настоящему полюбил Киру. Я даже решил, что именно из-за своей любви он и возненавидел меня, именно поэтому мне и мстит. Жаль, что мне не пришла в голову такая простая и трезвая мыль: любит тот, кто не утешает, а просто не делает умышленно больно, чтобы у любимой не было повода плакать. И хорошо, что Катя умнее меня, хорошо что сразу раскусила игру Малины, иначе она тоже начала бы его жалеть и не сумела бы так блестяще сымпровизировать, обернув его грязный выпад против него самого. — Кирюша, успокойся, не нужно плакать. Андрей и не думал тебе изменять. Просто это был единственный способ заставить Пушкареву вернуть нам компанию. Вот! Вот посмотри, — все так же трясущимися руками Роман открыл свой дипломат, достал оттуда какие-то листки и начал совать их Кире, не забыв передать и Сашке с Кристиной по экземпляру. — Что это? — всхлипывая, спросила бывшая. — Ты прочти сама, и ты поймешь, что по большому счету Андрей тебе не изменял. — «Мой дорогой друг и президент…», — начала читать Кира вслух, но сразу же замолчала, и только глаза ее лихорадочно забегали по строчкам. Кровь бросилась мне в голову, я вскочил, чтобы бежать в конференц-зал, какая разница, что будет потом — тюрьма-не тюрьма, лишь бы убить подонка! Но… Мало того, что Катенька широко и спокойно улыбнувшись камере, покачала головой, словно говоря: — Не смей! — так еще и события на экране стали развиваться совершенно в неожиданном ракурсе, и я остался на месте. — Какая гадость! — брезгливо воскликнула Кристина и отбросила листки в сторону. — Гадость. Именно гадость! — воскликнул Роман. — Она все-таки украла нашу компанию. Наверное, нашла мою инструкцию, поняла, что с ней… — Когда я сказала «гадость», я имела в виду вас с Андреем, — пояснила Воропаева-старшая. — И благодари Бога, что на месте Катерины не оказалась я. Я бы дважды не думала, вы бы оба уже ходили в кастратах, если бы эта гадость была адресована мне. — А я тоже была частью вашей игры? Ты спал со мной, чтобы отвлечь мое внимание от того, что творилось под самым моим носом? — неожиданно горько спросила Кира. — Вот это номер! — воскликнул Сашка. — Сестренка, ты с ума сошла? Как ты могла спать с этим… С этим мерзавцем? — Господа, давайте вы будете выяснять кто с кем спит после Совета директоров, — пришла на помощь Кире Катюша. — А сейчас я хотела бы вернуться к прерванному разговору. Да, — жена обернулась к Роману, — я просила остаться только бывших держателей акций. — У меня тоже были акции «Zimaletto», четыре процента, значит, и я могу послушать твое предложение. — Увы вам, вас мое предложение не касается. Знаете, господин Малиновский, я даже рада, что вы раскрыли свою крапленую колоду карт. Теперь, по крайней мере, всем стало ясно по чьей вине они потеряли свою компанию. Вы же не надеялись, что я молча проглочу это оскорбление — вашу инструкцию? Или все же надеялись? Ну, тогда вам стоит обратиться к Гудвину за мозгами, правда не знаю, будет ли вам чем расплатиться с ним. Четыре процента ваших акций — это плата за моральный ущерб, нанесенный компании, я их экспроприировала. Поднялся невообразимый шум, хотя кричали только Кира с Сашкой, да Ромка, ошеломленный, что весь гнев Воропаевых достался ему, а не Кате, пытался отбрёхиваться от них. Наконец, раздался звук пощечины, Малиновский схватился за щеку, и все стихло. — Ненавижу, — тихо и зло, отчетливо сказал Малиновский почти на ухо Катюше. — Тебя ненавижу, его ненавижу. Его даже больше, он предал дружбу ради такой шавки, как ты. — Господин Малиновский, вы сами выйдете, или мне пригласить охрану? — холодно поинтересовалась жена. Громкий звук хлопнувшей двери, закрывшейся за Романом, поставил большую и жирную точку в истории с соблазнением «для»… — Что вы хотели нам предложить, Екатерина Валерьевна? — подождав пока стихнет за дверью шум, слегка насмешливо и надменно спросил Воропаев. — Несмотря на то, что я могла бы этого не делать, я хочу выкупить ваши акции по номиналу. — Катя сделала малюсенькую паузу и добавила: — Сегодня по номиналу. — С чего бы это вдруг такая щедрость? — хохотнул Сашка. — Если вы готовы купить акции, значит, прекрасно понимаете, что мы отсудим у вас «Zimaletto». Не нужно считать кого-то глупее себя. — Очень хорошо! — Катюха пошла ва-банк. — Все согласны с мнением Александра Юрьевича? — Кира неуверенно кивнула, а Кристина перевела взгляд на Катю и замешкалась в нерешительности. — Тогда я объявляю Совет директоров закрытым. Отныне и до момента, когда вы «отсудите компанию», вам закрыт вход в «Zimaletto». Только помните, что я предлагала вам выкупить ваши акции и не говорите потом, что этого не было. Всем — прощайте. Катя величественно встала, кивнула головой всем сразу, бросила успокаивающий взгляд на камеру и пошла к двери в президентский кабинет не оглядываясь. — Погодите, — вдруг очнулась Кристина. — Нельзя решать такие важные вопросы вот так, на ходу. Дайте нам время, чтобы подумать. — А у Ждановых вы тоже готовы выкупить акции? — с волнением спросил Сашка. В этот момент я понял, что Катюха гений, потому что она предвидела этот вопрос, и предвидела нашу победу, последующую за ответом на него. — У Андрея Павловича — нет! Потеря денег будет ему, так же, как и Роману Дмитриевичу, наказанием за их грязные игры. А Павлу Олеговичу и Маргарите Рудольфовне я готова выплачивать проценты по ренте, без их вмешательства в дела компании. Как-то я слышал притчу, суть ее в том, что человек спас из бутылки джина. В благодарность джин пообещал человеку дать все, что он пожелает, при условии, что соседу он даст того же в два раза больше. «Выколи мне один глаз», — пожелал человек. Вот так и Сашка! Как только услышал, что мне будет хуже, чем ему, сразу все остальные мысли отошли на второй план. — По номиналу? Вы готовы выкупить акции по номиналу? — переспросил Воропаев. — Сегодня — готова, — подтвердила Катя. — А почему только сегодня? — спросила Кира. — Буду с вами откровенна. Для репутации «Zimaletto», как и для моей, лишний шум нежелателен. До окончательного вступления решения суда в силу еще десять дней. Реально вы ничего сделать не можете, но попытаться нанести урон репутации способны. Поэтому или вы сегодня же продаете мне свои акции с условием, что в течении пяти лет вы не можете разглашать никакую информацию о «Zimaletto», зато по номиналу, или с завтрашнего дня цены начинают падать. Каждый день на пять, нет, на десять процентов, ведь каждый последующий день вы сможете клеветать на меня. Через десять дней ваши акции мне будут не нужны. И не потому, что вы уже не сможете подать апелляцию, а потому, что их цена станет равна нулю. И вот еще что, если вы начнете клеветать, я не стану сидеть без дела. Я сразу же пойду в суд, где подам иск не только о защите деловой репутации, но и на возмещение морального ущерба, за все ваши «уродина, крокодил, пугало» и так далее. — Нет, кукусики, вы как хотите, — Кристина решительно хлопнула ладонями о стол, — а я продаю свои акции уже сегодня. Я не хочу остаться с носом. Что я должна делать, Катя? — Крис, погоди, давай хотя бы посоветуемся, — попытался урезонить сестру Сашка. — Сашенька, бабасик мой милый, тебе легко рассуждать, у тебя есть приличное жалование. А мне что делать прикажешь, на что жить, если компанию мы так и так потеряли? — А может еще и не потеряли? — нерешительно спросила у брата Кира. — В любом случае нужно посоветоваться с юристами. — И потерять десять процентов от стоимости? Нет уж, спасибо. Я беру деньги сегодня. Я давно уже хотела купить акции одной Бельгийской клиники пластической хирургии, только не знала, где денег взять. — Кристина повернулась к Кате. — Что я должна делать? — Пройдите в президентский кабинет, через пять минут туда же придут адвокаты и вы сможете оформить все бумаги. — А деньги? Пока не будет денег, я ничего не подпишу. — Не волнуйтесь, Кристина Юрьевна, я не собираюсь вас обманывать. Вы поставите свою подпись только после перевода денег на ваш счет. И помните, что молчание — один из пунктов нашего договора. В противном случае на вас могут быть наложены штрафные санкции. Забегая вперед, хочу сказать, что и Сашка с Кирой продали нам свои акции. Воропаев — за девяносто процентов от номинала, видно юристы хорошо объяснили ему бесперспективность возврата «Zimaletto», а Кирюша — за семьдесят. Она всегда была упряма, моя бывшая…Глава 13
16 сентября 2018 г. в 11:53