POV Андрей Жданов.
Казалось, что нам помогает Всевышний! И суд начался минута в минуту по расписанию, и вердикт был вынесен однозначный, тот самый, о котором Катюха сказала: — Решение суда может быть только в нашу пользу, других вариантов нет и быть не может, — компания «Zimaletto» вместе с торговой маркой и всей производственной базой перешла в руки Екатерины Валерьевны Пушкаревой. А мне, как стороне ответчика, было отведено десять суток со дня оглашения приговора на обжалование или выдвижение встречного иска. И ни секундой больше! Отмечать такое замечательное завершение тяжбы мы решили дома. Согласитесь, было бы несколько странно, если бы вездесущие папарацци застукали истицу и ответчика в каком-нибудь ресторане, весело распивающими шампанское и целующимися. Короче… С того момента, как завершился суд, операция «Спасти рядового Жданова» началась, и первым ее этапом был очень умный и хитрый ход, сделанный для нокаута или, как сказала Катюха, для анафилактического шока членов Совета директоров. — Пока они отойдут от шока, я успею провести голосование по всем вопросам, согласен? — хитро прищурилась Катька. — Главное, чтобы ты успела унести ноги, когда акционеры начнут приходить в себя, — слизнул я крошку пирожного с уголка ее губ. — Андрей! Ты что же думаешь, что я стану спасаться бегством? Да никогда! Если хоть что-то пойдет не по нашему сценарию, я тут же вызову полицию, — начала горячиться жена, но быстро пришла в себя. — Вернее, сделаю вид, что вызываю полицию, — она на секунду задумалась. — Слушай, а может, это даже было бы хорошо, если бы кто-то меня ударил? Камеру мы еще вчера установили, все было бы записано. У нас появились бы лишние козыри для за… — С ума сошла? — перебил я. — Ты хоть приблизительно можешь себе представить последствия? Во-первых, это очень больно. А во-вторых, неужели ты думаешь, что Сашка тебя ударит, и меня не посадят? — Почему тебя? Сашку можно будет пугать посадкой, а боль я как-нибудь… — Катя вдруг замолчала, как будто споткнулась о невидимую преграду, задумалась, а потом засмеялась, шутливо хлопнув себя по лбу. — Ну, конечно! Если бы Сашка меня ударил, его бы уже не посадили, а понесли! Как я могла забыть о защитнике? Ладно, давай ложиться спать, завтра тяжелый день…***
Из Переделкино мы выехали очень рано, на восемь-тридцать у Катюши была заказана очередь в «ART-Studio «S», расположенном метрах в трехстах от «Zimaletto». Там я жену и оставил, а сам съездил в прокат, взял другую машину, вернулся на ней назад, припарковал ее, очень удобно для наблюдения и ожидания, надо сказать, припарковал. Все прошло без сучка и задоринки, недаром мы с Катькой все продумали заранее, и машину проплатили, и нашли место для парковки. Теперь можно было отправляться на работу. Собственно в этом и заключался элемент неожиданности — в подмене одного лица другим. Представляете… Я прихожу на работу как ни в чем не бывало. Спокойно заканчиваю все дела, а за десять минут до предполагаемого заседания через Машу оповещаю всех, кого можно, что Совет начнется не в одиннадцать, как было запланировано, а чуть позже, потому что Катя задерживается, а именно у нее все отчеты. Уровень нервозности и «теплых слов» в адрес «этой выскочки» повышается, все перешептываются со всеми, костерят на все лады и меня и особенно так ненавистную им Пушкареву, с наслаждением придумывая самые немыслимые кары на наши головы. Катюха очень просила меня спокойно все выдержать и не сорваться, как бы ее не поносили: — Я сама потом рассчитаюсь со всеми за каждое слово, — обнадеживала она меня, стараясь заранее успокоить, но я-то знал, что ни с кем она не будет сводить счеты, на кону была большая игра и отвлекаться на провокации жена не станет. Ей кажется, что это слишком мелко и недостойно ее. — Андрюш, обижаться на чужих людей, на врагов, это заранее проиграть битву. — Мне будет очень трудно сдержаться, если кто-то начнет оскорблять тебя. — Ха! А ты в этот момент представь их лица, когда я начну свою речь. Вот тебе и сатисфакция! Умоляю тебя, не испорти весь план. Я дал жене слово сдержаться, и сдержался, хотя было непросто, уж слишком нагло вела себя Кира, про Ромку я вообще промолчу, прибить его захотелось. И, только вызванная воображением картина, где Малиновский прочно сидит в луже, помогла мне не проронить ни слова в защиту Катюши. В двенадцать ноль-ноль я получил SMS-ку: «Ровно через десять минут», это был условный сигнал. Я тут же пригласил всех в конференц-зал. — Рассаживайтесь, — попросил я. — Вы правы, это недопустимо, чтобы члены Совета ждали секретаршу, начнем без Пушкаревой. — Тут я сделал вид, что стушевался и пробормотал: — Буду через секунду, забыл папку, простите, — и затем сразу же бросился в свой кабинет, плотно прикрыв за собой двери конференц-зала. Из кабинета, захватив свой дипломат с ноутбуком, выбежал в приемную, Маши, естественно, там уже не было, все правильно — кот из дома, мыши в пляс, так что я беспрепятственно вышел в холл, успел полюбоваться красотой своей девочки, которая только и ждала, когда я появлюсь в дверях приемной, чтобы самой войти в зал заседаний. — Я люблю тебя, — прошептал я, и перекрестил Катеньку. — Я тебя тоже, — одними губами сказала моя девочка, улыбнулась и показала мне на часы. Я сжал кулак на удачу и опрометью бросился по лестнице вниз, затем через запасной выход к машине, с бьющимся сердцем включил ноутбук, уж очень боялся опоздать к началу представления. Не опоздал! Когда на экране показался конференц-зал, Катя как раз входила в двери…От третьего лица, можете считать, что POV автор.
— Добрый день, господа, — в двери зала заседаний вошла невысокая стройная молодая женщина, и лица присутствующих повернулись к ней. С первого взгляда было видно, что дама принадлежит высшему обществу, не гламурно-около светскому, а именно высшему. Безупречный английский стиль в одежде, обуви и аксессуарах; почти незаметная и в то же время искусная косметика, подчеркивающая выразительные огромные карие глаза и полные, четко очерченные чувственные губы; простая и в то же время изысканна прическа — волосы, собранные на затылке в виде большой улитки настоящим мастером своего дела; все, абсолютно все было гармонично, дорого, тонко и сдержано по-королевски. Из украшений только кольцо, усыпанное бриллиантами, от старейшего Ювелирного Дома Англии «Garrard». — КАким ветрОм занЕсло тАкую бабОчку в нашИ крАя? — Милко восхищенно поцокал языком. А женщина, словно и не замечая, ни удивленных, ни восторженных взглядов, кивнула сразу всем и пошла к месту председательствующего. Тут уж переполошились все, заговорили разом. — Простите, вы кто?.. Вы этажом не ошиблись? — спросили Кира с Александром, а Малиновский еще и кобеляж включил, распушил свой павлиний хвост: — Милая, вы случайно не меня ли искали? — Присаживайтесь, — довольно миролюбиво пригласила незнакомка и сама первой опустилась в кресло президента. — К-Катерина?! Пушкарева?! — первым заметил сходство с «опоздавшей» секретаршей Урядов. Ему по должности положено было замечать свои кадры, он же их начальник. — Совершенно верно, — едва кивнула головой Катюша и снова попросила: — Присаживайтесь, нам предстоит непростой разговор. Что тут началось… Кира без конца кричала: — А где Андрей? — даже в его кабинет сбегала, но так и не нашла там своего жениха. Что кричали остальные разобрать было невозможно, потому что кричали они все вместе, но все разное, вот и слились их крики в один сплошной гневный гул. Неким диссонансом на этом Фоне выглядел Милко с восторгом ощупывающий ткань Катиного пиджака и тоже что-то говорящий, жаль слышно его совсем не было. Катерина спокойно, словно ее это не касается, читала какие-то бумаги и даже одним, пусть и мимолетным взглядом не удостаивала орущих, ждала, пока выдохнутся. Они и выдохлись. Чего же орать, если на тебя никакого внимания не обращают? — А что вас так разозлило? — невинно спросила Кристина, когда все умолкли и выжидательно уставились на Катюшу. — Кира, тебя же раньше всегда раздражал внешний вид Пушкаревой, девочка привела себя в порядок, так чего вы беситесь? Радоваться надо, а не орать. — Спасибо, Кристина Юрьевна, за добрые слова, но я боюсь, что у присутствующих все же есть повод кричать, — белоснежные зубы без всяких брекетов слегка обнажились в улыбке. — Господа, не ждите Андрея Павловича, его не будет. Сегодняшний Совет директоров буду вести я. Снова поднялся невообразимый шум. — По какому праву ты уселась в это кресло и разговариваешь с нами, как с подчиненными? — перекрикивая всех, спросил Малиновский. — Вам, Роман Дмитриевич, это должно быть известно гораздо лучше, чем остальным, — совершенно ледяным голосом ответила Катя, внося развал и смятение в ряды противников. Наступила такая тишина, что она смогла говорить совершенно не напрягая голосовые связки. — Разве это не вы со Ждановым придумали параллельную компанию? Разве это не вы с другом уговорили меня зарегистрировать «НикаМоду» на мое имя, и разве не на деньги, которые принадлежали мне в качестве отката от Краевича, вы смогли осуществить задуманное? Кто вам виноват, что моя компания оказалась намного успешней вашей? Кто виноват, что «Zimaletto» не смогло расплатиться со мной по долгам и мне пришлось возвращать деньги через суд? Это мой вам ответ на вашу «инструкцию». — Катя встала и подошла к растерянному Малиновскому, который, судя по всему очень опасался, что его участие в таком неблаговидном деле всплывет на поверхность. — И не сметь мне «тыкать», вы всего лишь наемный работник, и вы разговариваете с хозяйкой «Zimaletto». Когда мы думали, что поднялся невообразимый шум, мы ошибались, что такое настоящий шум и крик стало понятно только после после последних Катиных слов. Да, Малиновский больше не кричал, он стоял, словно остекленевший и держался за щеку, как будто ему надавали пощечин, хотя, видит Бог, Катя даже голоса на него не подняла, не то что руки. Зато Кристина вступила в хор гневных голосов, да так громко и звонко, что и сами кричащие всунули головы в плечи, да и Милко присоединил свой баритон к общему шуму, возмущаясь, как он думал, потерей работы. — Катерина Валерьевна, — дико вращая глазными яблоками, возопил Александр Юрьевич, — может вы потрудитесь нам объяснить, что здесь происходит? — С удовольствием! Как только все успокоятся и рассядутся по местам, я сразу же вам подробно объясню происходящее. А до того момента не произнесу ни слова. — Катя вернулась в президентское кресло и снова углубилась в изучение документов. Потихоньку гул стих, все стали рассаживаться. Наконец, наступило вполне приемлемое затишье. — Господа, я могла бы вам сказать, что за все в жизни рано или поздно приходится платить. И за «пугало» и кражу работы, — тут Катя посмотрела на Киру, — и за «клоуна и павлина», — говорящая перевела взгляд на Сашку, — и за «ручную обезьяну», — глаза в сторону Милко, — и уж, конечно за «монстра, уродину, мисс «Железные зубы» и прочее, — Катерина на миг сжала веки, чтобы не сорваться. — Могла бы, но не буду. Это ваши счеты не со мной, а с Богом. На данный момент ситуация такова: «НикаМода» за долги поглотила «Zimaletto» вместе с торговой маркой и всей производственной базой. Вот решение суда, — она протянула стопку папок Александру Воропаеву, сидящему к ней ближе всех. — Раздайте, пожалуйста, пусть все посмотрят. У вас есть десять дней, чтобы подать апелляцию. По истечении этого времени компания безвозвратно переходит в мои руки…