POV Андрей Жданов.
Наверное, когда-нибудь мы с Катюхой будем вспоминать нашу первую брачную ночь, как часть приключения, захватывающего детектива из нашей жизни. Может, даже будем смеяться, ведь и в ту ночь без смеха не обошлось; может, плакать, ведь и слез тоже было достаточно; одно я знаю наверняка — я навсегда ее запомню, как ночь восхищения Катюшиным аналитическим умом; умиления от ее великодушия; как ночь жалости к жене из-за того, что пришлось ей пережить, и даже, как ночь зависти к силе этой маленькой слабой женщины. Чего только не было в нашу первую брачную ночь: обиды, слезы, смех, разговоры, мохито, снова обиды, виски, ссора чуть не до мордобоя, примирение, и снова слезы и смех… Одного не было, собственно того, для чего и предназначена первая брачная ночь. Это мы наверстали потом, когда жена посадила меня в тюрьму. Наверстали с лихвой — любили друг друга до изнеможения, до синевы под глазами, до жалобного Катькиного писка: — Мне больше кончать нечем, Андрюшенька. А тогда… — Помнишь, почему ты не улетел в Прагу? — Конечно помню, я должен был встретиться с кредитным комитетом банка, утром же не получилось. Ты же знаешь, что там была заложена взрывчатка. — Нет, родной, никакой взрывчатки там не было. Был звонок о взрывчатке, ложный звонок. — Какая разница была там бомба или нет, важно, что мы не попали в банк вовремя. Поэтому мне пришлось потом… — Вот именно, — перебила меня Катя, — мы не попали в банк. Ты не понимаешь, что произошло на самом деле? — А что произошло на самом деле? — недоуменно уставился я на Катю. — Это Ромка устроил заваруху. — Что? — я вскочил с кровати, забегал по номеру. — Это бред, Катька! Зачем ему это было нужно? — А сам не понимаешь? — вдруг разозлилась жена. — Совсем не понимаешь? Значит, по-твоему я брежу? Ладно! — она встала с постели, сняла с вешалки свою сумку, открыла ее и достала оттуда папку и протянула мне. — На, смотри. Белым фломастером по черному фону обложки Катюхиным почерком было выведено: Малиновский Роман Дмитриевич. Я взглянул на первый лист, и у меня потемнело в глазах. — Откуда? — еле выдавил я из себя. — Оттуда! — победно протрубила жена. — Но как ты узнала про этот номер? Роман купил его за бутылку у какого-то бомжа. — Значит, как ко мне попал документ из отдела Национальной безопасности тебя не удивляет? Тебя не интересует, для чего Малиновский устроил эту кутерьму? Тебя важно знать только одно — откуда я знаю номера ваших вторых мобильных, да? Тоже мне бином Ньютона! Ты помнишь, как сам дал мне свой второй мобильный, чтобы я «помогла тебе с ним разобраться», там еще нужно было списки составить, кого в Гонолулу, кого в постель, — Катерина нахмурилась. — Кать, но это же в прошлом, солнышко, не ревнуй. Я давным-давно выбросил тот мобильный. — Я не ревную, я помню, что ты его выбросил. А Малиновский не выбросил, и он меня тоже просил разобрать его списки, причем не только в мобильном, но и в компьютере. — Теперь понятно как ты узнала номера. Катька, я в восхищении. — Погоди восхищаться, или про документы ты уже забыл? — Не забыл. А правда, как к тебе попали эти бумаги? Ты что, Джеймс Бонд, агент ноль-ноль-семь? С правом на убийство? — я скорчил грозную рожу. — Андрюшка, какой ты смешной, — расхохоталась жена. — Сделай мохито, пожалуйста, очень пить хочется, и я все тебе расскажу. — Не сделаю, если хочешь пить, пей воду! Я помню, чем заканчивается твое поглощение мохито, — продолжал дурачиться я, хотя на сердце было очень тревожно. — А ты против? — Катька все еще смеялась. — Я не против, против ты. Ты сама мне сказала, что пока мы все не выясним, доступ к телу будет перекрыт. Вот я и стараюсь все побыстрее выяснить. — Ты прав! Но мохито ты все же сделай. — Хорошо, если ты хоть чуть-чуть поешь. Я поставил перед женой плато с сырами и фруктами, и пока она, нехотя, что-то клевала приготовил ее любимый напиток. — Жаль, что только сегодня, — Катя взглянула на часы, — вернее вчера я получила эти бумаги, иначе не наделала бы столько глупостей, сразу бы поняла, что Малиновкий тебя подставляет, — она глубоко вздохнула и начала рассказ: — Достать копии документов вообще было очень просто. Один хороший знакомый обменял их всего на двух Бенджаминов Франклинов. — Change owner of your docs, понятно! И кто этот «хороший знакомый», ему можно верить? — Можно. Это мой бывший однокурсник, работающий в отделе борьбы с экономическими преступлениями, а банк, это все-таки экономический объект, и версии срыва Совета кредитного комитета были разные, в том числе и экономические. Никому же не могло прийти в голову, что один придурок так пылко возненавидит какую-то серую мышь из чулана и так захочет отомстить своему «другу», что пойдет на преступление предусмотренное УК РФ, статьей двести седьмой, и карающееся лишением свободы на срок до трех лет. Вот так-то. — Кать, но зачем? Я не понимаю, что это могло дать Ромке? — Господи! Ты действительно не понимаешь? Но все же просто, как дважды два! Инструкция! — Что, «инструкция»? — Андрей, не разочаровывай меня, я надеялась, что выхожу замуж за умного мужчину. Естественно, мы поссорились! Катька сама потом признала, что нельзя было ожидать от меня, чтобы я все понял, я же не знал исходных данных. Хотя, если положить руку на сердце, будь на моем месте та же Катюха, она прекрасно бы сразу раскусила этот орешек. — Роману нужно было, чтобы ты остался в Москве, иначе кому бы он писал эту инструкцию, понимаешь? — я кивнул. — Если бы ты видел, как он меня к ней вел… — К кому? — Не к кому, а к чему. К инструкции! И документы-то ты в тумбу стола положил, и… — Какие документы? — не на шутку испугался я, решив, что у меня начинается склероз. — Ой, да какая разница?! Не в этом суть. — А в чем? — осторожно спросил я, заметив в голосе жены, приближающийся семимильными шагами ливень. — Суть в том, что я — дура! — горько воскликнула Катенька и разрыдалась. — Кать, маленькая моя, перестань, ну, пожалуйста. Когда ты вот так плачешь, я теряюсь. Мне так жалко тебя, что самому реветь хочется. — Я дура, Жданов! Я непроходимая дура. Все же было очевидно, из этой инструкции торчали во-о-о-от такие уши, а я поверила. Представляешь? Поверила! Не дура ли? — Детка, так бывает. Даже с самыми умными и прозорливыми Пушкаревыми так может случиться. Катенька, ты далеко не дура. Просто боль заглушила твой разум, солнышко. — Заглушила! Честное слово, заглушила, — Катя прижалась ко мне и задрожала. — Я ведь жить не хотела, Андрюшенька, вот как больно было, понимаешь? — горячо зашептала она мне в ухо. — Что ты сказала? — Я жить не хотела. Пришла домой, напилась табле…POV Катерина Жданова.
Нельзя мне пить, никак нельзя, ни капли. Разве трезвая я рассказала бы Андрею о попытке суицида? Ни за что бы не рассказала, и не потому, что постеснялась бы, а потому, что подумала бы о последствиях. — Я ведь жить не хотела, Андрюшенька, вот как больно было, понимаешь? — зашептала я мужу на ухо. — Что ты сказала? — Голос Жданова сел, как будто у него во рту внезапно пересохло. Мне бы остановиться, задуматься, но видно мохито сильнее разума. — Я жить не хотела. Пришла домой, напилась табле… Больше я ничего не успела сказать, Андрей так сильно прижал меня к себе, что я задохнулась. — Катька, ты… Ты… Как ты могла? Господи, девочка, а если бы… — Он даже зубами заскрипел. — Ты правда дура! Как бы я жил без тебя, Катька? Андрей стал ощупывать мои руки и ноги, как будто я только что выпрыгнула из окна сотого этажа и теперь он проверяет, целы ли мои кости. Я понимаю, что это была шоковая реакция, но тогда мне это показалось ужасно смешным, и я захохотала. Кончилось все нашей ссорой, да такой, что я чуть ли не в драку полезла. Хорошо еще, что Жданов умнее меня оказался, схватил меня в охапку и начал баюкать, как маленькую. Дурдом, а не семья! — Я убью его, я его уничтожу! — Глаза у мужа стали пустыми, мертвыми, словно он задумал что-то очень нехорошее и теперь смотрел куда-то внутрь, прокручивая кадры только для себя. Это было так страшно, что я закричала: — И думать не смей! Не хватало еще брать такой грех на душу. Андрей! Ты слышишь меня, Андрюша?! — Что? — машинально спросил-ответил он, совершенно не слыша меня. Пришлось вставать, наливать виски. — Жданов, ты очень мне нужен, понимаешь? Я люблю тебя, и вообще не представляю, что со мной будет, если тебя посадят. А если уж очень нравится тюрьма, то я сама тебя арестую, договорились? — я протянула ему бокал. — Пей, мой хороший. Я жива! Жива, ты же видишь, и даже желудок себе не испортила. — Кто тебя спас? — все еще глухо, но уже возвращаясь спросил Андрей. — Колька. Но это другая история. Давай пока с этой закончим, ладно? — Давай закончим, — отозвался он эхом, но потом встрепенулся: — Кать, никогда так больше не делай, слышишь? Никогда! У нас с тобой впереди вся жизнь, а ты… — Я больше не буду, — пообещала я очень серьезно. — Я теперь знаю, что ты меня не предашь. — Никогда не предам, — Жданов тоже был очень серьезен. — Честно-честно? — Честно-пречестно! — поклялся он. — Тогда слушай, и не вздумай меня осуждать. — Ни за что. Что бы ты не сделала, все равно этого будет недостаточно для наказания Ромки. — Я открыла профили Малиновского во всех социальных сетях, с его фотографией, с его настоящими данными, причем сделала это с его компьютера и с его э-мейла. Понимаешь? — Пока не очень. А зачем? — Я от его имени создала страничку говнюка, сексиста, этакого мачо, который не просто хвастается своими победами, но еще и дает оценки тем, с кем переспал, всем вместе и каждой в отдельности. И я ничего не придумала, все это было в его картотеке. Я увидела, как побледнел Андрей, как недоуменно он посмотрел на меня, словно видел впервые. — Что ты наделала, Катя? Как ты могла? Ты хотя бы понимаешь, что опозорила девочек на весь мир? Ромка, конечно, та еще сволочь, но то что сделала ты вообще не имеет названия. Им же теперь хоть вешайся, — очень тихо с ужасом сказал Жданов. Обидно стало так, что захотелось немедленно встать и уйти, или развестись, или… Но это был яркий пример того, как мало мы еще друг друга знаем, как мало доверяем друг другу. Ну, что же, вначале я решила, что он подлец, даже выяснять ничего не стала. Теперь он решил, что я… Кстати, а как будет «подлец» женского рода? Хорошо еще, что Андрей тут же откровенно мне сказал, что думает. — Достань свой ноутбук, пожалуйста, — попросила я, пытаясь сдержать слезы, они не послушались и все равно потекли. — Вот, посмотри, — сказала я, когда сумела зайти в «Одноклассниках» на страницу Малиновского, и развернула экран к Андрею. — Катюша, прости, — уже через пару секунд бросился ко мне муж…