POV Андрей Жданов.
— Да что же вы так плачете-то, милая? — женщина смотрела на Катеньку с доброй, сочувствующей улыбкой. — Я, конечно, все понимаю, невесты по-разному реагируют на бракосочетание, но так рыдать, чтобы не суметь выдавить из себя «да», это я вижу впервые. И невесту в таком наряде тоже впервые, — но последнее она произнесла скорее взглядом, чем губами. — Ну, не хотите выходить замуж, так не приходи… — Я хочу, — сквозь слезы твердо сказала Катенька, перебивая ее. — Девушка, — вступил в разговор я, — невеста согласна, жених согласен, все согласны! Хватит нас мучить, ставьте штампы, выписывайте свидетельство о браке, и разойдемся ко всеобщему удовольствию, — я незаметно достал из кармана еще сто долларов и быстрым движением сунул их ей в руку. Регистраторша с радостным недоумением взглянула на меня, потом перевела глаза на зареванную, глубоко нетрезвую Катюшу, пожала плечами, подышала на штемпель и, больше не говоря ни слова, поставила печати в моем и Катином паспортах, а затем и в свидетельстве о браке. — Объявляю вас мужем и женой, — неслось нам вслед, когда я, бережно поддерживая жену за талию, уводил ее через запасной выход из ЗАГСа. — Домой? — осторожно спросил я. — Домой? К тебе? Нет, ни за что! — Катя так сильно заплакала, словно только что получила не свидетельство о собственном браке, а свидетельство о смерти близкого человека. — Пока мы с тобой не поговорим, пока все не выясним, пока я все тебе не расскажу, а ты мне, я никуда с тобой не пойду. — Кать, ну, не здесь же нам разговаривать, да и не сейчас, родная моя. — Почему не здесь и не сейчас? — вдруг заинтересовалась жена, даже слезы у нее высохли. Странно, чем это мое желание отложить выяснение отношений, так поразило Катюшу. — Потому что день был очень тяжелый, потому что мы оба смертельно устали, потому что холодно и поздно, нам обоим нужно согреться и выспаться, потому что… — Катя упрямо помотала головой. — Солнышко, у нас впереди целая жизнь на разговоры… — решил я зайти с другой стороны, но она не приняла подачу. — Не то говоришь, не то! Я сегодня хочу слышать только правду. — Хорошо, родная. Правду, так правду, — вздохнул я. — Кать, тебе протрезветь нужно, тогда можно будет и поговорить. — Как в ЗАГС тащить, так можно и нетрезвую, да? А как поговорить, так Катя пьяная, правда? Ты понимаешь, что я устала от груза вины и твоей, и своей. Я всё таскаю и таскаю её на своих плечах. А это ужасно трудно, — она жалобно, как маленький котенок, всхлипнула. — Я больше не могу этого слышать. Катюша, прошу тебя, перестань, пожалуйста. Ты вот уже третий час извиняешься за свою месть, плачешь и говоришь о какой-то моей вине, а я не понимаю, что я сделал не так, в чем провинился. — Вот я и прошу тебя, давай поговорим, сейчас поговорим, пока не поздно. — Как же не поздно, когда поздно, мы уже женаты, — усмехнулся я, попытавшись перевести разговор в шутку. — Это ты настоял на росписи, ты! Я хоть сейчас готова развестись. — Тсссс… Даже думать об этом не смей, — я притянул жену к себе и попытался поцеловать, но она замотала головой, уворачиваясь, и посмотрела на меня так умоляюще, что я сдался. — Ну, хорошо, хочешь поговорить, давай поговорим, только не на улице, простынешь еще, а этого мне совершенно не хочется. — К тебе я не поеду! — Ладно, а куда мы поедем, Катенька? — Куда поедем? А давай в ту гостиницу, где мы были с тобой, когда сбежали ото всех, пожалуйста. А вот это была хорошая идея, просто замечательная. Там и отогреться можно, и отдохнуть, и ужин в номер заказать, и поговорить, если Катюху по дороге не развезет окончательно и если она не передумает. Да и место для нас памятное, практически родное, располагающее и к откровенности, и к любви. От ужина Катенька отказалась категорически. — А ты поешь, Андрюша, если хочешь, закажи что-нибудь, и поешь. Какое там — закажи, какое там — поешь, когда она, как только пришли в номер, сбросила пальто, прижалась ко мне, задрожала, всхлипнула, затем отошла, нервно схватила свою сумку, открыла её, достала какие-то листки бумаги и затрясла ими перед моим носом. — Только вначале объясни мне, пожалуйста, зачем ты со мной так, за что? — Что это? — спросил я, разворачивая листы. — «Мой дорогой друг и президент…» — начал читать я вслух и похолодел. Вот теперь все стало ясно… И Катино поведение в последнее время тоже стало понятно. И больно стало, так больно, что и не передать. И за жену, и за себя. За Катю, потому что почти три месяца моя бедная глупая девочка не жила, а выживала в муках. А за себя… Черт побери, как она могла поверить этой гнусности и ничего, ни слова мне не сказать? А если поверила, то почему же сразу не набила мне рожу, не устроила скандал, зачем столько времени изводила и себя, и меня? — Кать, почему? — Что, почему? — Почему ты сразу мне не сказала, что ты видела эту проклятую инструкцию? — А ты? — А что я? — Почему ты мне сам не рассказал правду? — Какую правду, Катюша? Я даже не дочитал эту гадость, порвал и выбросил. Для чего мне нужно было рассказывать тебе о том, что мой друг лжец и подлец? Для чего? Может, мне еще нужно было показать тебе эту мерзость? Вот ты бы обрадовалась, прочтя о себе такие «замечательные» эпитеты. — Хочешь сказать, что эта инструкция ложь? — Ложь, Катюша, ложь. — Тогда откуда Малиновский знал про авторские открытки, про Батюшкова, про акварель «Друзья», про то, что мы танцевали в «Jazz-кафе», и даже про то, что мы с тобой спим? Андрей, ты говорил мне, что о нас никто не знает, ты помнишь это? — Помню. — Что-то твой друг слишком хорошо для неосведомленного посвящен в детали наших отношений. Тебе так не кажется? — Кажется. Я все тебе сейчас расскажу, только вначале ответь на один вопрос. — Какой вопрос? — Кать, а почему ты согласилась выйти за меня замуж? Это было частью мести? Или ты все-таки любишь меня? — Я люблю тебя, я очень тебя люблю, Андрюша. И я в любом случае ответила бы «да», на твое предложение. Но если бы ты сегодня не доказал мне, что ты тоже меня любишь, что инструкция Малиновского, это ложь, что я для тебя важнее, чем даже «Zimaletto», не говоря уж об общественном мнении, я все равно вышла бы за тебя… — Катя очень глубоко вздохнула и подняла на меня глаза. — Только у моего замужества была бы совсем другая цель. — Месть? — Да. — Ты правда могла бы выйти замуж только из мести? — Могла бы. И не смей меня осуждать, ты же ничего не знаешь, ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить. Меня предали все и сразу. И любимый человек, и так называемые друзья. Я осталась совсем одна! Знаешь, как это страшно, когда ты одна, а вокруг только предатели? Мне ведь даже поговорить не с кем было, это ты понимаешь? Не смей меня осуждать! — Я не осуждаю, я жалею тебя, Катюша. Я даже спрашивать не буду, о чем ты говоришь, кто еще тебя предал, что случилось. Если захочешь, если сможешь, расскажешь сама, я всегда готов тебя выслушать, готов помочь. Но сейчас я хочу поговорить о нас, только о нас и ни о ком другом. — Не получится. Так или иначе нам придется затронуть и предателя Малиновского, и предателя Зорькина… — Что? Николай тебя пр… — Да, Колька предал меня, — Катенька резким взмахом руки вытерла набежавшие на глаза слезы, — и это меня озлобило и сломало окончательно. Но ты прав, об этом потом. Сейчас давай поговорим о нас. Андрюша, откуда Малиновский узнал подробности наших с тобой отношений? — От меня. Катя, эта инструкция — ложь! Вся, от первого до последнего слова. Несмотря на то, что там есть детали о которых Роман не должен был знать, и даже несмотря на то, что влюбить тебя в себя должен был Малиновский, а не я. Так жребий пал. — Что? — глаза Катюши стали огромными и испуганными. — Вы тащили жребий? Так вот почему тогда в винном ресто… — Катюша, не надо меня перебивать, мне и так очень трудно рассказывать тебе всю правду. Дай мне договорить, и не делай выводов раньше времени, пожалуйста. Ты должна знать только одно — ты самый мой родной и близкий человек. Я очень тебя люблю, и мое предложение выйти за меня замуж не было спонтанным, я мечтал о тебе, как о жене с самой нашей поездки в Иваново. Верь мне, пожалуйста, Катенька. Я все рассказал ей, все-все. И о том, как мы с Ромкой испугались за «Zimaletto», и о жребии, и о том, как я начал ее ревновать еще тогда, еще к Малиновскому, и о том, как она меня поражала, удивляла, заставляла испытывать нежность и страсть, о том, что только с нею я узнал, что умею любить, обо всем… И о предательстве человека, которого считал своим единственным другом, тоже. — Разве ты не видела, что после поездки в Прагу мы с Романом даже на летучках общаемся через силу. Не могла ты не видеть того, о чем вся компания трещит вот уже третий месяц. — О том, что между вами пробежала черная кошка? — Да! — Конечно я это видела, но я никак не думала, что это из-за инструкции. Я вообще даже не подозревала, что вы разругались из-за меня. — А из-за чего тогда, Катенька? — Ну, вариантов у меня было много, — вдруг хитро прищурилась жена. — Начиная с того, что Роман и Кира сблизились во время поездки… — А они сблизились? — удивился я. — А ты не заметил? — Нет, не заметил. Я вообще никого и ничего не замечал в последнее время, ни Киры, ни Ромки, ни «Zimaletto», ничего. Меня повсюду преследовала ты, понимаешь? Утром, днем, вечером и даже ночью во снах была только ты, Катюха. — Я являлась тебе в кошмарных снах? — полушутливо-полусерьезно спросила жена. — Еще бы не кошмарных! — ответил я более чем серьезно. — Ты только представь, не успевал я уснуть, как сразу видел тебя, целующуюся с Николаем, или танцующую с Михаилом, а то и вообще в таком виде что… Что даже сейчас вспоминать не могу, трясет от ярости. — Андрей, а если я тебе скажу, что я никогда тебе не изменяла, что даже поцелуи с Колькой были не настоящими, мы только делали вид, что целуемся, тебе станет хоть капельку легче? — Давай оставим эту тему. Хотя бы на время, меня до сих пор трясет от того, что я видел. Ты лучше скажи, какие еще варианты у тебя были. — Того, почему вы разругались с Ромкой? — Ну, да. — Так я же отмстила Малиновскому по полной программе, разве ты не знал? — Нет, не знал. Как отомстила? Когда? И причем здесь я? — Он мог подумать, что это ты устроил ему вендетту. Более того, я уверена, что именно так он и думает. — Ты хотела столкнуть нас лбами? — Хотела! Очень хотела! — сказала она с вызовом, потом посмотрела на меня внимательно и сникла. — Я столько глупостей наделала, Андрюшенька, столько глупостей за которые мне и больно и стыдно. Но ни о мести Роману, ни о мести Зорькину я не жалею ни на йоту. — Кать, у меня только два вопроса, можно? — она кивнула. — Ты мне поверила, ты поняла, что моя любовь не была игрой? — Я тебе поверила еще там, в «Лиссабоне». — Ты расскажешь, что ты сделала с Малиновским и Зорькиным? — Это второй вопрос? — Да. — Обязательно расскажу. — Давай поужинаем и ляжем в постель, а там уже ты мне все расскажешь. — А там уже будет не до разговоров, — захохотала она. — Только я все равно все тебе расскажу. Неважно, сегодня или уже завтра. Нет, это смеялась еще не моя девочка, но лед уже начал подтаивать, это я знал точно…Часть 3. Ждановы. Глава 1
21 августа 2018 г. в 12:48