POV Катя Пушкарева.
— Кать, ну, и к чему весь этот маскарад? Давай просто дадим команду «фас» Филину и Рулину, и все, «Zimaletto» наше. Лучшей мести Жданову придумать нельзя. — Зорькин в который раз открыл холодильник, тупо осмотрел его практически пустые полки, и со злостью шмякнул дверцей. Мы спорили уже минут сорок, я прекрасно понимала, чего Колька добивается, конечно, для него было бы заманчивее получить компанию Андрея на блюдечке с голубой каемочкой, не принося себя при этом в жертву, чем позориться, выгуливая невесту с моими внешними данными. Я давным-давно могла бы поставить точку, оставив за собой последнее слово, только мне был на руку наш спор. Надо же было как-то аргументировать то, что на новой машине он без моего контроля и метра не проедет, да и то, что отныне, кроме собственной зарплаты он не увидит ни копейки, тоже требовало разумного объяснения, вот я и ждала пока он не выдержит и что-нибудь ляпнет, за что я смогу уцепиться. А в том, что Колька проговорится, у меня сомнения не было ни на секунду, слишком хорошо я знаю его словесное недержание, когда он психует. — Вообще-то, это меня Жданов предал, и мне решать, какая месть лучше, а какая хуже. — Конечно решать тебе, я с этим не спорю. Только объясни мне, для чего тебе это нужно? Ты же каждый день будешь его видеть, будешь страдать, растягивать свои… Свои, Катька, не его мучения. — Наоборот, я каждый день буду получать моральное удовлетворение! Может мне для реабилитации, для поднятия самооценки, как воздух необходимо заставить его ревновать, ты об этом не подумал? — Да не будет он тебя ревновать в любом случае. — А это еще почему? — И его ревновать не заставишь, и мне репутацию всю испортишь. — А тебе-то как я могу испортить репутацию? Тебя никто, вообще никто в тех кругах не знает. — Это сейчас не знает, а когда «Zimaletto» нашим станет, обо мне узнают все. И как я буду выглядеть в их глазах? Ну, что, «милый друг», вот ты и наступил на грабли, причем даже не заметил этого. Ладно, еще чуть-чуть и можно будет ставить мат. — И как ты будешь выглядеть в их глазах, если твое имя станет у всех на слуху? — Кать, посмотри на себя в зеркало и сама поймешь — как я буду выглядеть в глазах окружающих, имея такую «невесту». Вика на меня потом даже смотреть не захочет. Неважно, что она уволена, на все эти мероприятия она же ходит, правда? — Значит, все дело в Клочковой? А сейчас она тебя хочет видеть? — Нет, но сейчас у меня хотя бы шанс есть, а если она услышит, что я был твоим женихом, то мне ничего не поможет, даже то, что у меня в руках будет «Zimaletto». Слушай, Катюха, а давай ты свой нормальный облик примешь, тогда и Жданов начнет тебя ревновать, он поймет, что потерял нормальную девчонку, а не вот это, и моей репутации ущерба не будет. Я встала, отошла от стола, пристально посмотрела на Кольку и вдруг поняла, что я совершенно незнакома с этим человеком, хоть мы и дружили с самого детства. А может, он всегда был таким, просто мне не хотелось этого замечать, и я для себя решила, что он так шутит? — У тебя в руках будет «Zimaletto»? — решила я сразу начать с главного. — Коленька, а ты не погорячился? Вообще-то я единолично владею «НикаМодой», а значит, и «Zimaletto». — Вот ты как заговорила? Если помнишь, это я работал на «НикаМоду», я ее поднимал. — Помню. Как помню и то, что ты за это получал зарплату. И не маленькую. — Ты хочешь сказать, что я простой наемный работник?! — Можешь назвать себя не простым, а золотым наемным работником, если это тебе больше нравится. — Я между прочим, жизнь тебе спас, а ты… Какой же ты друг после этого? — Я тебя не просила спасать мне жизнь, это раз. А кто кому какой друг мы выясним, когда все будет позади. Договорились? — Зорькин хотел что-то вставить, но я не дала ему этой возможности. — Я, например, тоже не вижу в тебе друга, Коленька. — Почему это? Ты же знаешь, что я первый бросаюсь на помощь тебе. — Ага, и стараешься при этом уничтожить меня морально. Хорош друг, который и без того раздавленной и преданной подруге заявляет, что она должна посмотреться в зеркало, чтобы понять, что она уродина и назваться ее женихом — это позор. Видно деньги и слава тебе дороже «друга». — Меня передернуло, но я должна была собраться с силами для следующего вопроса. — Слушай, а если бы в завещании стояло твое, а не Ждановское имя, ты спасал бы меня? — Катька, ты что такое говоришь? Неужели ты думаешь… — он долго еще возмущался, говорил запальчиво и горячо, но теперь я точно знаю, увидела это в его испуганных глазах (не возмущенных, а испуганных), такая мысль Николая посещала. Я не утверждаю, что если бы завещание было на его имя, то он позволил бы мне умереть, но то, что он крепко бы подумал спасать меня или нет — это к Амуре не ходи. — Значит так, слушай меня внимательно. Ты будешь меня сопровождать повсюду, будешь делать вид, что жить без меня не можешь, будешь самым верным и преданным женихом на свете, а чтобы тебе в этом помочь, я завтра же отменяю твое право подписи на всех важных документах, в том числе и на чеках. О кредитке забудь. Машину мы купим любую, какую ты захочешь, но возить на ней ты будешь исключительно меня, а чтобы у тебя не возникло соблазна нарушить это условие, мы сразу же установим в ней видеорегистратор, и не дай тебе Бог хоть когда-то его отключить. — Ну, и нафига оно мне все нужно? — Колька ошалело смотрел на меня. — А это, как хочешь, не нужно, значит, не нужно. Могу на эту роль пригласить Борщева, только и награду тогда получит он, а не ты. — Думаешь, Мишка согласится? — Уверена, тем более что ему даже притворяться не нужно будет, он и так меня любит и готов жениться на мне. Вот сыграет он свою роль, мы поженимся, продадим «Zimaletto», откроем сеть «Jazz-кафе», и все у нас будет в шоколаде, а ты останешься за бортом. Я видела, как распирало Кольку разоблачить Борщева, как он усиленно искал возможность не сдать при этом себя, как мучился, как страдал. — А если Миша не согласится, то я сделаю все еще проще, найму какого-нибудь невостребованного актера. Это будет и дешевле, ни с кем из вас не надо будет делиться компанией, и честнее. Я ему — деньги, он мне — игру. — Кать, ну чего ты в бутылку лезешь? Я же не отказываюсь, правда? Просто у меня были сомнения. — А теперь их нет? — горько усмехнулась я. — Ты умеешь развеивать сомнения, — усмехнулся Зорькин еще горше, чем я. С одним вопросом было покончено, можно было приступать ко второму. Едва дождавшись, пока Колька уйдет, я включила компьютер… Когда-то давным-давно, где-то в прошлой жизни, я как законченная идиотка, помогала Андрею «разобраться» с его мобильным. Рассортировывала его бесконечный список любовниц, записывая одних в «Гонолулу», других… Господи, а ведь это бумеранг! Мой бумеранг! Ведь мне тогда не было стыдно, не было жалко этих женщин, брошенных и преданных Андреем, и Киру мне тоже жалко не было. Так почему я решила, что именно я должна стать исключением из правил? Не должна! Вот я и получила то, что получали другие. Все по честности, все по справедливости. Правда, Роман куда гаже Андрея оказался. У Жданова просто имена в мобильном были, хоть и немало, а вот Малиновский подошел к этому вопросу обстоятельно, составил на своем рабочем компьютере целую картотеку своих бывших, с фотографиями и подробными комментариями о каждой из них, и слова для характеристик он не подбирал, писал всю «правду-матку», как он сам это назвал. Откуда я знаю? Все очень просто! Вице-балбесу понравилось, как я «разобралась» со списком Андрея и он попросил меня сделать то же самое с его картотекой. Отдельно брюнетки, отдельно блондинки, отдельно женщины помеченные «бревно», и так далее. Тогда я категорически отказалась заниматься этой гадостью, но пароль для этого файла успела случайно увидеть и запомнить. Крутой пароль, о многом говорящий: «Маруся 1.2.3». Боже, как мне сейчас стыдно, что я тогда промолчала, просто сослалась на то, что это, мол, слишком личное, поэтому я не стану в этом копаться. А ведь я понимала, что из себя представляет Роман, разве мог бы порядочный человек подпустить к такому файлу постороннего? Всегда понимала, но молчала. Ну, что же, пришло время отмщения. И не только за себя, но и за всех женщин из прошлого и настоящего списка Малиновского, а будущего списка ему, я надеюсь, уже не видать, как собственных ушей. Я зашла на сайт «Zimaletto», увы, компьютер Романа был недоступен, потому что выключен. Ну ничего, завтра с утра Андрея не будет, Шура с Амурой, как всегда засядут в «совещалке», и никто мне не сможет помешать сделать задуманное…***
Все получилось даже лучше, чем я ожидала. У Малиновского комп, кроме этого файла, вообще был не запаролен, даже его почтовый ящик в свободном доступе. Заходи, кто хочет, читай, что понравится, только ничего я не собиралась перлюстрировать, у меня была совершенно другая задача. Я просто зарегистрировалась под Ромкиным именем во всех социальных сетях, подтвердила регистрацию с его почты, а потом уничтожила все письма о регистрации без возможности их восстановления, так что даже если он очень захочет удалить свои аккаунты, он это сделать сможет далеко не в один день, пароль ему не известен. Ему вообще не известно, что он появился в соцсетях. Оставалось последнее — нужно было разыскать эмейл-адреса каждой девушки, находящейся в картотеке. Какое счастье, что практически все они когда-то появлялись в «Zimaletto». Кто-то на единичный показ контракт подписывал, кто-то для работы на примерки, а кто-то просто была довольно известной личностью, так что все адреса мне удалось найти очень быстро. Ну, почти все… Можно было рассылать каждой на почту письмо от Романа, с его откровениями в ее адрес, но я этого делать не стала, сама не понимаю, почему. С одной стороны, пусть девочки знают, что связались не с тем человеком, что Ромка дерьмо распоследнее. С другой — представляю, как им будет больно, а мне совсем не хотелось причинять боль этим несчастным девушкам. «Пока не буду ничего рассылать, — подумала я. — Посоветуюсь с женсоветом. Как-нибудь завуалированно. Послушаю, что девочки предпочли бы, правду, или вообще ничего не знать». Затем я скачала файл с картотекой себе на флешку, снова ввела пароль, и запустила в комп вирус, сжирающий исключительно запароленные объекты. Так что, когда придут разбираться, никто ничего не поймет. Ну, поймал Малиновский вирус, так нечего по порно сайтам ползать, вот и все. Я выключила компьютер, тщательно протерла клавиатуру и вообще все, к чему прикасалась и, никем не замеченная, покинула кабинет Романа Дмитриевича. Все остальное я буду делать из интернет-кафе.***
Не знаю, как я пережила весь ужас на вечеринке у Волочковой, не знаю. Даже то, что я сама же себя обрекла на эти муки, утешало очень слабо. Колька меня откровенно стеснялся, все время давал всем понять, что сам не понимает, как такое чучело могло оказаться рядом с ним. А я должна была улыбаться и делать вид, что совершенно не замечаю поведения моего «жениха», что безумно счастлива и всем довольна. Но это ладно, это Бог с ним, с этим я разберусь как-нибудь, уже в следующий наш выход Зорькин будет вести себя по-другому. Так как мне нужно. А вот как забыть недоуменные, какие-то раненные глаза Андрея, с болью и тоской смотрящие на меня и Кольку? Я понимаю, что нельзя верить в то, что вижу, понимаю, что все это игра, но как заставить себя быть холодной и безучастной? Не знаю. Я так запуталась! Господи, помоги!..