POV Катя Пушкарева.
Почему мне Андрей не доверял? Почему решил, что я хочу отобрать у него «Zimaletto»? Я же с первого дня делала для него всё. Всё, что могла и не могла тоже, и даже спасибо не ждала от него. В своей готовности быть ему нужной я дошла до того, что мне было стыдно смотреться в зеркало, потому что в отражении я видела ту, которая прятала его любовниц, покрывала от Киры все его похождения. Потому что в отражении я видела лгунью, бойко озвучивающую липовые данные на Совете Директоров, преступницу, подделывающую отчеты. Потому что сама… Сама стала его… нет, даже не любовницей, а игрушкой. Так за что мне было ему устраивать вендетту? Не хотела я никакой мести, я сдохнуть хотела или, в крайнем случае, отдохнуть. Да-да, отдохнуть от всего и всех! Покоя хотелось и больше ничего. Для этого нужно было, чтобы Колька ушел, поэтому легче было с ним соглашаться, чем спорить. Мне бы проще было на Мадагаскар, но тогда бы Зорькин еще долго меня убеждал, что я должна выбрать вендетту. Правда я еще попыталась защитить Андрея, да ничего не получилось. — Колька, я не знаю, как мне появиться на работе, как посмотреть ему в глаза. Давай вот что сделаем, я напишу заявление об увольнении, а ты его отнесешь в отдел кадров. Давай? — Давай! Если ты решила его разоблачить перед всеми, то давай. — Почему разоблачить? — удивилась я, но вспомнила о причине. — Ах, да, «НикаМода». — Вот именно. — А я оставлю на него дарственную, и пусть делает с компанией все, что хочет. — Пушкарева, ты идиотка? Если твой Жданов мог так с тобой поступить один раз, то что ему помешает сделать это еще неоднократно? — Каким образом? — Ха! Да он запросто может тебя же подставить и даже посадить в тюрьму, а на кредитах для «НикаМоды» вытащить из задницы свою компанию? Не забывай, что перед банками за все ссуды отвечаешь ты, и ничто им не может помешать потребовать от тебя, а не от него возврата денег. Ты хоть понимаешь, что как только ты напишешь дарственную на Андрея, ничто не помешает ему просто уничтожить закладную на «Zimaletto» и подставить тебя по полной? — За что, Господи?! — разревелась я. — Колька, миленький, уйди. Я умоляю тебя, уйди. Я ничего не хочу, ничего. — Только умереть, да? — Не волнуйся, я ничего с собой больше не сделаю. Просто очень хочется сбежать. — Куда, Катенька? — Куда угодно. Сбежать и спрятаться. А еще лучше раствориться, — слезы лились не переставая, как я не пыталась прекратить рев. — Сбежать и спрятаться? Погоди-ка… А пусть твой Жданов прячется от тебя сам… Или убегает… — Зорькин говорил это о чем-то раздумывая. Затем он резко бросился к шкафу и вытащил из-под простыней папку с документами по «НикаМоде» — Значит так, твой Жданов и его дружок поступили с тобой, как последние твари. Правильно? — Я сама вино… — Замолчи! Я больше не хочу от тебя это слушать. Ты ни в чем перед ними не виновата. И это аксиома! Если ты еще хоть раз назначишь себя виновной, я такое устрою этим подонкам, что они сами себе перережут глотки. Он покраснел, сжал кулаки, и его затрясло. Я сразу заткнулась, честное слово, мне никогда еще не приходилось видеть Кольку в таком гневе. — Итак, они оба с тобой поступили по-свински. Но… Они совершили много ошибок, слишком много, — Зорькин говорил и листал папку. — В этой тонкой невзрачной папочке находится вся его компания. Да ты одним взмахом пера можешь Андрею такое устроить, о чем он никогда и помыслить не мог в своей недолгой карьере. Мы поставим их на место, Катя, я тебе обещаю. Надо действовать, надо ударить Жданова по самому больному, по его кошмару. В этот момент я поняла, что Зорькин готов в самом деле завладеть «Zimaletto», и я испугалась. Даже в самом страшном сне мне не могло бы присниться, что мы с Колькой станем ворами. Ну, испугать, ну, помотать нервы, может, на это я еще и согласилась бы, но присвоить себе чужое? Нет уж, увольте. — Коля, это моя вендетта, и я сама буду решать как, кого и за что мне наказывать. А теперь, будь так добр, оставь меня одну, мне нужно умыться, переодеться и привести себя в порядок. А потом я буду высыпаться за все полгода недосыпа. И не смей меня тревожить. Понял? — как ни странно, но ко мне вернулась уверенность и способность мыслить. И Зорькин, видно, это почувствовал, потому что сразу переменил тон. — Ладно, как скажешь. Я пошел, ключи у меня есть, так что беспокоить тебя не буду. Он ушел, я встала с постели и тут же поняла, что слишком переоценила свои силы. Меня шатало и мотало со стороны в сторону, до ванной комнаты пришлось плестись минут десять, потому что после каждого шага мне было необходимо останавливаться и отдыхать, да еще и дыхание постоянно сбивалось.***
Я проснулась, когда за окнами было уже совсем темно, не понимая, какой сейчас день и час. Проснулась от мучительного чувства голода. В животе бурлило и урчало, но как это ни странно, я чувствовала себя отдохнувшей и сильной. Я даже улыбнуться смогла, представив, как сейчас подойду к холодильнику, достану еду, разогрею ее и начну есть все подряд. Набросив халат, я вышла в коридор, увидела полоску света под закрытой дверью в кухню и услышала неясный гул чьих-то голосов. Как бы я не была голодна, встречаться с родителями мне сейчас не хотелось. Поэтому и только поэтому, чтобы понять, кто же там разговаривает, мама с папой, или Колька с кем-то еще, я тихонько подкралась к двери в кухню и прислушалась. — Нет, Миха, даже не мечтай, ничего у нас не получится. Если бы ты видел, как Катька это сказала, ты бы сам понял, что ее и танком не сдвинуть. — А ты пошевели мозгами, и подумай, что можно сделать. Если танком Катерину не сдвинуть, значит нужно сдвигать тонко, применив военную хитрость. — Это какую же? — Если бы я мог, что-то придумать, я бы давно уже все сделал сам. Но я же не знаю Катю так хорошо, как ты ее знаешь, так что давай, шевели извилинами если хочешь, чтобы я тебя поставил финансовым директором всей сети. Иначе я найду кого-то другого на эту должность, вон хоть ту же Пушкареву. — Послушай меня внимательно, Михал Алексеич! Достал ты уже с шантажом креслом финдиректора, если хочешь знать, я преспокойно могу без тебя обойтись. Если я придумаю как сдвинуть Катюху с места в нужное мне направление, то мы с ней заберем «Zimaletto» и я все равно стану финдиром, пусть не в сети ресторанов, так в Модном Доме. Как ты понимаешь, в нынешней ситуации ты мне совершенно не нужен. — Ты решил списать меня со счетов, да? — Думаю, что да! Не нужно тебе было снова пытаться меня унизить, не в том ты сейчас положении. И вообще… Кто придумал всю комбинацию? Я! А кто ныл, что не сможет с такой, как Пушкарева, даже поцеловаться? Ты! А кто тебе Катькину фотографию показал, чтобы ты понял, что она совсем и не страшная и всё это наносное? Я! Так кто тебе виноват, что ты… Ноги стали ватными, и я села на пол, чтобы не упасть. Можно было, конечно, вернуться в постель и попытаться уснуть, а завтра сказать себе, что мне это всё приснилось, но я предпочла дослушать милую беседу своих «друзей». Слушала я «откровения» долго, к себе поползла только когда поняла, что еще минутка и кухонная дверь откроется. Почему поползла? А потому, что ноги совсем не хотели слушаться. Хорошо хоть успела вовремя доползти, забраться в постель и притвориться спящей, иначе пришлось бы объясняться с Колькой когда он зашел, чтобы положить папку с документами по «НикаМоде» на шкаф. Он еще, вот же верх цинизма, поставил на табуретку возле дивана стакан с чаем и положил один пирожок. Типа, смотри, Катька, какой у тебя заботливый друг. Я дождалась, пока хлопнула входная дверь, заставила себя съесть пирожок, запить его чаем, и только затем встать на ноги. Это было первой победой над собой! Потом я обошла все комнаты, убедилась, что я в квартире одна, сразу же заперла двери на внутренний замок, ключа от которого у Зорькина не было, да еще и цепочку навесила, чтобы никто без моего ведома сюда не пришел. Прежде всего нужно было переварить то, что я подслушала. Это оказалось непросто, потому что поверить в то, что меня предал друг, было невыносимо больно. Пришлось записать все по-пунктам, только тогда можно было осознать, что же произошло. 1. Колька понял, что «Zimaletto» накануне краха, когда мы выдали Андрею первый кредит. 2. Это он, Николай Антонович Зорькин, разработал план по захвату компании Жданова. План был прост и гениален одновременно. Для начала он нашел липовых поставщиков ткани, контрабандистов, Миша, через знакомых своих знакомых (все же связи у него есть) свел Малиновского с этими дельцами. В результате «НикаМода», а значит я, поглотила «Zimaletto», так что зималетние мальчики были не очень далеки от истины, подозревая моего жениха в корысти. 3. Колька умный, он понимал, что мало поглотить Ждановскую компанию, надо еще сделать так, чтобы я согласилась ее присвоить, а не пахать, как лошадь, чтобы избавить «Zimaletto» от долгов. И что он придумывает? Правильно! Борщев должен был влюбить меня в себя, вплоть до женитьбы. А чтобы Мише уж не совсем было противно за мной ухаживать, Коленька ему мою старую фотографию показал, ту где я без очков и брекетов катаюсь на качелях в обтягивающем сарафане. Ай, да Зорькин, ай, да сукин сын! И чем он отличается от Романа? Ничем! И ведь ни одному, ни другому в голову не пришло, что даже влюбленная, как кошка, женщина, если она порядочный человек, никогда не пойдет на подлость, не станет воровкой. Ладно, Малиновский видел, что я подделываю отчеты, он мог решить, что до порядочного человека мне далеко. Но Колька-то, он же знает меня, как облупленную. За что он так со мной? Интересно, а стал бы меня Зорькин спасать, если бы я написала завещание не на имя Андрея, а на его, Колькино, имя… До сих пор не могу понять, что я тогда чувствовала. Пожалуй, ничего, могла только холодно и трезво мыслить. Словно кто-то выключил сердце и душу, зато мозг подключил к усиленному режиму. Итак… Я осталась совсем одна, ни любимого человека, ни друзей… Все меня предали. Казалось бы именно сейчас я и должна была сделать окончательный вывод, что я сама во всем виновата, мол не могут же все вокруг быть в дерьме, и только я среди них белая и пушистая. Ан нет! Как раз сейчас я и осознала, что вокруг действительно все в дерьме, о которое я, к счастью, не испачкалась. И не замараюсь теперь никогда, потому что Богу было угодно, чтобы я узнала цену «друзьям». Малиновский, Жданов, Зорькин и Борщев ответят за свою подлость! Обязательно ответят! Я могла бы их всех утопить, это так просто. Просто отобрать у Андрея «Zimaletto», уничтожив этим и его и Романа. Просто уволить Кольку, похоронив его не начавшуюся карьеру. Просто сделать пару «случайных» ошибок, составляя Михаилу бумаги в налоговую, тем самым лишив его не только мечты о сети ресторанов, но разорив «Jazz-кафе». Не буду! Ничего этого я делать не буду! Я не Господь, чтобы казнить и миловать. Это их счеты с Богом. А я... Я просто макну каждого из них в ту навозную кучу, в которую они все попытались макнуть меня. Поменяюсь с ними ролями. Временно, но очень болюче. Ах, какие герои! Четыре мужика против одной обиженной жизнью бабы. Ну, что же, гордитесь, мальчики, вам есть, чем гордиться…