Bеsame mucho

POV Андрей Жданов.

      Я должен вспомнить все, минута за минутой, что же происходило в тот день, день отлета в Прагу. Я должен понять, в этот день изменилось отношение Кати ко мне или нет. Если в тот, то я, кажется, знаю причину перемены, а вот если нет… Значит, Катя с самого начала мне врала, значит, Ромка был прав, значит никакой любви не было. Значит, так мне и надо, и жаль только одного, что я так бездарно выбросил на помойку годы папиного труда.       Итак… Утром у нас была назначена встреча с кредитным комитетом и лично с Вячеславом Семеновичем, поэтому я заехал за Катей, и мы отправились в банк. То, что все наши планы летят в тартарары, мы оба поняли еще за несколько кварталов до здания банка. И дело было вовсе не в пробке, мне удалось загнать машину в одну из подворотен, и мы решили отправиться пешком. Мы-то отправились, но нас очень быстро остановили. Как выяснилось, в милицию поступил звонок о том, что в здании заложена взрывчатка, и сейчас там эвакуируют людей. Телефон Вячеслава был недоступен, а дел и без банка у нас было очень много. Да еще мне очень захотелось успеть попрощаться с Катюшей, расставаясь на целую неделю.       — Андрей, что теперь делать? — растерянно спросила моя девочка. — Ты не можешь уехать, не встретившись с кредитным комитетом. Я категорически против покупки помещения в Праге, не время сейчас вышвыривать деньги на ветер, когда и презентацию не на что провести, но дело даже не в этом.       — А в чем?       — В том, что если мы не получим кредита, то ваша поездка бессмысленна, мы не сможем оплатить покупку. Это ты понимаешь? Ну, приедете вы, ну, найдете подходящее помещение… И что? Чем вы за него расплачиваться станете?       — Думаешь, стоит отложить поездку?       — Как по мне, так я бы ее вообще отменила, по крайней мере в таком виде. Во-первых, зачем троим взрослым людям ехать в одно и то же место, чтобы подобрать помещение? Ну, Кира — это понятно, даже ты — это как-то с натяжкой можно допустить. А Ромка вам там зачем, ты можешь мне объяснить? Только логично, пожалуйста. Нет, если вам просто захотелось прогулять по Праге, это понятно, и это нормально, но не нужно желание отдохнуть вуалировать производственной необходимостью. Тем более, что без моей подписи все равно ни одна сделка не состоится.       Она была абсолютно права. Вот просто до последней запятой в предложении, а для меня эта поездка была еще и мучительна. Кира явно пойдет в атаку, будет меня домогаться, устраивать скандалы и провокации, лишь бы вернуть мое тело в свою постель. Собственно Ромка и ехал с нами, как мой личный громоотвод, он сам это предложил, давным-давно, когда еще только задумывалась эта поездка.       — А во-вторых? — спросил я.       — А во-вторых, я не понимаю, как можно, в условиях, когда мы экономим каждую копейку, швыряться деньгами на покупку, когда нам достаточно просто арендовать помещение, поработать там год, проверить, а нужно ли оно нам вообще. Особенно, если торговать нечем будет, — добавила Катя совсем уж тихо.       — Почему ты раньше об этом молчала?       — Я молчала? Да я тебе сто раз говорила об этом, только ты же ничего не слышишь, когда мы остаемся наедине.       — Почему это я не слышу? Вот сейчас мы наедине, и я прекрасно тебя слышу.       — Наедине? Ага! Ты, я и многомиллионный город. Да если бы мы уже были в машине…       — Кать, — перебил я ее, — я не знаю, удастся ли мне убедить Киру съездить одной или даже с Ромкой, скорее всего мне придется лететь с ними.       — Причем здесь Малиновский? Езжайте с Кирой, ищите помещение, и то только после одобрения кредитного комитета, а Ромка пусть пашет…       — Кать, он и так на меня за Иваново был обижен. Мы только-только помирились, и снова облом? Думаю, что он…       — Андрюша, делай, что хочешь, это твоя компания, твой друг и твоя невеста, и твое право делать то, что ты считаешь нужным делать.       — Ты обиделась?       — Ни на секунду, — сказала моя девочка, оглянулась по сторонам и на мгновение прильнула ко мне. — Делай что хочешь. Может и правда нужно выгулять Киру с Ромкой, чтобы скрыть нас с тобой, — посмотрела на меня чертенком и добавила, — чтобы они не обрадовались раньше времени*, — и засмеялась.       Ужасно захотелось (и я не смог себе в этом отказать) увезти ее к себе, вот прямо сейчас, тем более, что машина стояла так удобно, что если проехать дворами, то можно, минуя пробки, уже минут через двадцать забуриться в мою берлогу, попрощаться как следует, если я, конечно же, уеду. А если не уеду, то тоже не беда, кому и когда мешал незапланированный секс с любимой женщиной?       И все было прекрасно, все было просто замечательно. Мы любили друг друга, а предполагаемое расставание сделало наши чувства острее, ярче и желаннее. Казалось, каждая клеточка тела была под напряжением и искрила, как оголенные провода.       Не знаю, возможно, я так хорошо запомнил эту встречу потому, что она была последней. Больше Катерина никогда не посещала мой дом, не ходила со мной в «Jazz-кафе», не танцевала со мной аргентинское танго…       В тот день или чуть позже Катерина вообще исчезла, как исчезли и Катька, и Катенька, и Катюша. Осталась только деловая Катя да появилась еще одна «К», какая-то хитрая, изворотливая, холодная и расчетливая, которой я и имя-то не смог подыскать.       Опять отвлекся. Ну, что я за человек, хлебом не корми — дай все подробненько повспоминать.       Итак… Выйдя из дома, мы позвонили Вячеславу Семеновичу, но он все еще был вне зоны действия, и поехали в «Zimaletto», там тоже работы было выше крыши.       — Маша, пригласи ко мне Киру Юрьевну и Романа, — попросил я, как только зашел в приемную.       — Сию секунду, — ответила секретарша, и действительно, уже через пару минут Малина, а следом за ним и «невеста» уже входили в мой кабинет.       — Андрей! Где ты был? Ты не забыл, что нам сегодня улетать? — с порога набросилась на меня Кира.       — Я ничего не забыл. Только, боюсь, придется нам отложить поездку, дорогая.       — Как это? Почему? — с один голос закричали Ромка с Кирюшей.       — Я вам сейчас все объясню… — начал я, но меня перебили.       — Я так и знала, что ты в последнюю минуту обязательно что-нибудь придумаешь, чтобы не ехать со мной. Знаешь что, мне это все надоело! — ее голос взлетал все выше и выше, хорошо еще, что Катюша ушла работать в кабинет бывшего финансового директора и не слышала этих воплей.       — Помолчи, и послушай, а уж потом начнешь выть, если посчитаешь нужным. Ты на какие деньги собралась покупать помещение в Праге?       — Нам же должны были дать кредит! — так патетично, словно это я ее обманул, воскликнула «невеста».       — Вот на утро у меня и была назначена встреча с кредитным комитетом, только она не состоялась, в здание была подложена взрывчатка, всех естественно эвакуировали… И кредитный комитет тоже, — добавил я, заметив, что Кира пытается вставить свое веское слово. — Понятно?       — Нет, не понятно! Почему встречу нужно было откладывать до последнего дня? Ты это специально, да? Специально?       — Напоминаю, я только неделю назад вернулся из Иваново, вернулся с конкретными результатами, без которых нам было бы не видать кредита, как собственных ушей. Вернулся и сразу же, слышишь, сразу же позвонил Вячеславу Семеновичу. Он назначил встречу на сегодня. Что я мог сделать?       Мы орали друг на друга, как сумасшедшие, хорошо, что Ромка был рядом, он смог несколько пригасить скандал.       — Погодите, давайте не будем заранее ссориться. Кира, Андрей не говорит об отмене поездки, он говорит только о том, что ее придется отложить. И не нужно кричать, это не поможет.       — Твой Андрей может откладывать что хочет, и укладывать, кого хочет. Я в любом случае собираюсь поехать! Я устала, видеть вас всех не могу.       — Постой, Кирочка, что значит, устала? Мы вообще-то собирались ехать работать, а не отдыхать.       — Надоели ваши скандалы, разбирайтесь сами, — в сердцах воскликнул Роман и выскочил за двери.       — Андрей, я правда устала. От невнимания, от твоего отношения, от всего. Я думала, что в Праге мы сможем стать ближе друг другу. Прага — такой романтичный город.       — Пункта «романтика» нет в нашем договоре, Кирюша. Уж извини, но я его буду выполнять неукоснительно, — ответом мне была хлопнувшая дверь и звон задрожавшего стекла.       Можно бы было немного передохнуть, но тут позвонил Вячеслав Семенович, сказал, что сигнал о заложенной бомбе оказался ложным, и что кредитный комитет ждет нас с Катей к четырнадцати тридцати.       Сейчас мне кажется, что именно в тот момент все и покатилось под откос, хотя тогда не было даже намека на то, что уже совсем скоро наши отношения с Катей дадут трещину.       А тогда я срочно вызвал и Катю, и Ромку, чтобы решить, что нам делать.       — Андрей Павлович, я никак не смогу поехать в банк. В два часа у нас встреча с представителями Ивановского комбината, а в три — подписание контракта с сетью готовой одежды из Санкт-Петербурга. Их нельзя ни отменить, ни перенести. Мы должны по крайней мере встретиться с ними.       — Катя права, — горячо сказал Ромка, — она, как финдиректор, не может уехать.       — И что делать? — растерялся я.       — Я все придумал! — воскликнул Малина. — Ты едешь в банк! Если успеешь на самолет — замечательно. А если нет, то полетим мы с Кирой. И помещение присмотрим, и пусть она отдохнет, как хотела, и если выбьешь кредит, то будет чем оплатить покупку. А пока я помогу Кате на переговорах.       Это была прекрасная идея, и я уцепился за нее просто зубами. Конечно, мне хотелось бы ехать в банк вместе с Катей, но зато я был избавлен от Праги. Я точно знал, что в любом случае к вылету я «не успею».       Что же было потом? А потом Кира еще немного поскандалила у лифта, но расстались мы мирно, я съездил на встречу с кредитным комитетом, съездил удачно, нам пообещали дать ссуду в полном объеме, правда заседание началось не в два тридцать, а час спустя, что было совершенно понятно из-за балагана, устроенного телефонным шутником. А потом я вернулся в «Zimaletto», намного позже, чем планировал, но в прекрасном настроении.       Катюша была очень вялая, щеки ее горели, она постоянно шмыгала носом и смотрела на меня каким-то виновато-покорным взглядом.       — Что с тобой? Что случилось, Катенька?       — Кажется, я разболелась, — ответила она очень тихо и прильнула ко мне.       — Да ты вся горишь! — разволновался я. — Собирайся, я отвезу тебя домой.       — Андрей, мы еще должны поговорить о встрече с сетью готовой о…       — Потом, детка, все потом. Вначале ты должна вылечиться.       Она посмотрела на меня так, что у меня сжалось сердце. Я так и не понял, и до сих пор не понимаю, что выражал ее взгляд. Обожание? Недоверие? Надежду? Или быть может, крик о помощи? Знаете, так смотрят очень больные дети. Раздумывать было некогда, я отвез ее домой, поднялся вместе с ней на четвертый этаж и сдал ее с рук на руки Елене Александровне, сказав на прощанье, что любая помощь, любые таблетки, все будет, пусть только мне позвонят.       Затем я вернулся в компанию, нужно было еще поработать, но меня колотило от тревоги за Катю, и я решил немного выпить и успокоиться. Открыл дверцу своего стола, чтобы достать виски, и обнаружил там розовый бумажный пакет с сердечками, достал его, начал вскрывать и в это время зазвонил мой мобильный.       — Алло! Елена Александровна?       — Нет, всего лишь Роман Дмитриевич. А кто такая Елена Александровна? Новая пассия.       — Ромио, не болтай ерунды. Вы долетели?       — А нет, мы попали на околоземную орбиту и будем теперь крутиться вечно.       — Слушай, хорош шутить, мне не до этого.       — Что случилось, нам не дали кредита?       — Дали.       — Ура! Так чего ты хмурый.       — Катя заболела.       — Когда это она успела? Ладно, неважно. Я чего звоню-то… Там у тебя в столе есть пакет.       — Так это твой?       — А что, ты его уже нашел?       — Нашел. Это твой?       — Это твой! Открывай! Только посмотри хорошо, его до тебя не вскрывали?       — Вроде нет.       — Открывай! — велел Малиновский.       Я открыл и ничего не понял. Там были какие-то открытки, сувениры, игрушки.       — Ромка, что это?       — Это твое светлое будущее. Достань конверт, он внизу, и прочти, что я тебе написал.       — «Инструкция по соблазнению Пушкаревой Е. В», — прочел я надпись на конверте и отшвырнул его. — Ты сошел с ума? Мне не нужны никакие инструкции. Я же тебе говорил, что мы любим друг друга. А если бы эта гадость попала к Катюше?       — Но она же не попала, — рассмеялся Роман. — И вообще, ты не отказывайся, ты прочти, — и Ромка вышел из эфира.       Я достал из конверта письмо на трех станицах и начал его читать:       «Мой до­ро­гой друг и пре­зи­дент, пос­коль­ку ты с детс­тва стра­да­ешь ред­кой фор­мой скле­ро­за. Я сно­ва ре­шил прий­ти к те­бе на по­мощь. Пер­вую часть пла­на по ук­ро­ще­нию на­ше­го монс­тра, ты уже вы­пол­нил. За что те­бе от ли­ца тру­до­во­го кол­лек­ти­ва ог­ром­ное спа­си­бо! В не­ко­то­ром смыс­ле ты да­же ге­рой. По­то­му, что спать с та­кой жен­щи­ной, как Пуш­ка­рё­ва нор­маль­ный муж­чи­на мо­жет толь­ко под нар­ко­зом. Но, не смот­ря на все твои зас­лу­ги, рас­слаб­лять­ся ра­но. Пос­коль­ку ме­ня не бу­дет ря­дом, что­бы на­по­ми­нать те­бе об обя­зан­нос­тях в от­но­ше­ни­ях на­шей стра­ши­лы, я под­го­то­вил таб­ли­цу. Что-то ти­па ме­ню. Твои дей­ствия на зав­трак обед и ужин… и ночь… ночь с Пуш­ка­рё­вой — это са­мое труд­ное, но ты уж пос­та­рай­ся!».       На большее меня не хватило. Я разорвал эту гадость на мелкие кусочки, бросил в пакет, а сам пакет тут же, завернув еще в несколько пластиковых пакетов, лично отнес на задний двор и выбросил в мусорный ящик. Руки противно дрожали, и я возблагодарил Бога, что Ромка сейчас далеко от меня, иначе я открутил бы ему голову и сел в тюрьму.       Затем я поднялся в свой кабинет, выпил виски и позвонил Малиновскому.       — Роман Дмитриевич… — начал я, но он меня перебил.       — Ты прочел инструкцию? — и голос такой гаденький, что я снова вынужден был вознести хвалу Господу.       — Роман Дмитриевич, к сожалению, я не могу вас пока уволить, но я хочу, чтобы вы уяснили себе твердо то, что я вам сейчас скажу. Никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах, даже если я буду умирать на ваших глазах, не смейте ко мне приближаться, кроме как по работе. Не смейте заговаривать со мной на любые, кроме работы, темы. И забудьте, что у вас был друг. Это все!       Ох, и напился я в тот вечер, в одиночку, как алкоголик, до поросячьего визга, до зеленых кругов перед глазами. Но это не принесло мне никакого успокоения.       Утром я позвонил Катеньке, она все еще была с температурой, и мне не позволили ее навестить, сказав, что она заразна. А через три дня в компанию вернулась уже совершенно здоровая, но совершенно другая Катя...