POV Андрей Жданов.
Какое-то предчувствие грозы мне постоянно мешало. Я боялся, что моя самая лучшая, самая теплая, самая страстная, самая настоящая, хоть и тайная жизнь может оборваться в любую минуту. И у меня было тысячи причин опасаться будущего… В любой момент тоненькую ниточку моей судьбы мог оборвать кто угодно, в том числе и сама Катюша. Так в конце концов и случилось. Нить оборвалась, и я рухнул в пропасть — Катя стала чужой! И теперь я должен, я просто обязать понять, что же именно произошло. Отчего с Катей начало твориться что-то немыслимое? Отчего уже больше двух месяцев она то подпускает меня к себе и дарит себя без остатка, то уезжает с Зорькиным на дорогущей машине, которую сама же ему подарила, при этом целуется с ним в кабине этой самой машины у меня на глазах? Я все время пытался с ней поговорить, выяснить, что случилось, но она ничего, ни-чего не объясняла, ловко уводя разговор в сторону. Скоро Совет директоров, и если Катя не представит липовые отчеты, мне хана! То что с президентов взашей погонят — это к гадалке не ходи, но это бы ладно, без работы я не останусь, страшно другое. Страшно, что все раскроется, и будет безумно стыдно папе в глаза смотреть, потому что он оказался прав — я никчемный! И страшно, что Катя стала совсем-совсем другой. Эта, нынешняя, может ведь компанию и не вернуть. И тогда окажется, что не только папа, но и Ромка был прав, что все было игрой, даже ее признание мне в любви. Что Катя… Нет, я не верю! Это не может быть правдой, но все, что она вытворяет в последнее время, говорит о том, что она действительно все рассчитала заранее, и скорее всего не одна, а вместе с Борщовым и Зорькиным. Раз за разом, прокручивая события, я пытался понять самое главное: Катя — мне мстит или она расчетливая, холодная актриса-стерва, способная на кражу «Zimaletto». При этом я с ужасом понимал, что не смогу от нее отказаться, даже если она действительно совсем не та женщина, которую я полюбил. Это было бы для меня настоящей катастрофой, поэтому прежде всего нужно было рассмотреть версию мести. За что Катюша могла мне мстить? Ну, во-первых, за все унижения и обиды, которые она вытерпела от других в прошлой жизни. Так бывает, когда отдача рикошетом бьет не по обидчикам, а по тому, кто беззащитен из-за любви к бьющему. Так действительно бывает, но только не в этом случае. Катя слишком умный, тонкий и добрый человечек, чтобы бить одного, за вину другого, по крайней мере та Катя, которую я полюбил. А это значит, что она считает, что я, именно я и никто другой перед нею виновен. Если это, конечно, месть. За мной была одна единственная вина: я начал ухаживать за ней из страха потерять «Zimaletto», и меня не оправдывает то, что я Катю действительно полюбил. Кто об этом знал? Только Ромка. Мог ли он поставить Катюшу в известность? Без сомнения мог! Наши с ним дружеские отношения дали глубочайшую трещину за неделю до отъезда в Прагу, а окончательно и бесповоротно мы стали врагами в день, когда Кира с Ромкой улетели в эту самую Прагу, а я остался. Пожалуй тогда же и Катя переменилась. Переменилась резко и очень явно. Так что стоит об этом вспомнить поподробнее, может там и находится ключ к разгадке.***
Катюша была везде, на работе, дома, на отдыхе, в мыслях и в сердце. Она переполняла все мое существо, ее было так много и меж тем она была такая разная, что у меня возникло стойкое ощущение, что я люблю не одну, а как минимум пяток женщин сразу. И для каждой из них у меня было свое, подходящее только ей имя. Катенька… С ней было тепло, уютно, пушисто, нежно и ласково. Я мог бы часами носить ее на руках и баюкать, как отец свою дочь, если бы было время, или лежать на ее коленях, когда она почти материнской рукой гладила меня по голове и спине. С ней не нужны были слова, с ней чудесно было молчать, купаясь в океане расслабленности и блаженства. С Катей — продуктивно спорилась работа. Я давным-давно уже понял, что ее мозги и ее деловая хватка на порядок выше и моих, и Ромкиных, и Сашкиных, и папиных, и всех нас вместе взятых, поэтому без боя уступил ей пальму первенства и ни разу об этом не пожалел. С этой женщиной я был собранным, работоспособным и чувствовал себя значимым. С Катюхой чудесно было дружить. Не было ни одной темы, на которую мы не могли бы поговорить. Катюша с аппетитом лопала наструганные мною бутерброды и даже, если была необходимость, вполне могла составить мне компанию на предмет выпить. Она потягивала мохито, я «укушивался» вискарем. Перед этой женщиной мне не нужно было строить из себя крутого мачо, не надо было казаться лучше, чем я есть на самом деле. А была еще Катерина — женщина-страсть, женщина-танец. С ней было удивительно хорошо танцевать. Все! От аргентинского танго «La Cumparsita» в «Jazz-кафе»? Да-да, по настоятельной просьбе Катерины, мы его посещали, до танца страстной любви в постели. С моей Катькой-бесенком было весело и совершенно непредсказуемо, но не так, как сейчас. Это совсем другая непредсказуемость. Тогда Катька могла вдруг заявить, что хочет прыгнуть с парашютом, и непременно вместе со мной. Или, например, всегда строго соблюдающая дистанцию на работе, она вдруг могла попросить меня посмотреть документы, а когда я, ничего не подозревающий, наклонялся, чтобы в них заглянуть, вдруг впиться губами в мои губы, на долю секунды, потом показать мне язык и убежать. Или… Да уж что вспоминать, сколько этих «или» было… И ни в одной, ни в одной из своих ипостасей она никогда не говорила со мной о любви. Это меня угнетало, это меня обижало, я все время помнил, что она кого-то любит и сейчас, и это разъедало наши отношения страхом потери и недоверием. Я столько раз пытался с ней поговорить о нас, но все было бесполезно. Катенька сразу делала вид, что уснула у меня на руках… Катя строго напоминала, что такие разговоры нужно вести не в рабочее время… Катюха неизменно спрашивала: — «Тебе плохо со мной»? — «Хорошо, очень хорошо», — так же неизменно отвечал я. — «Тогда не нужно ничего портить выяснениями отношений»… Катька сразу начинала хохотать и обязательно придумывала какую-нибудь новую каверзу. И только Катерина дважды позволила мне хотя бы приблизиться к теме любви. В первый раз это произошло, когда Кира устроила мне публичный скандал на совещании, причем в присутствии представителей «РосТкани» и «Фурнитекса». Да какой скандал, не скандал — скандалище, и только за то, что вечером мы с Катей должны были ехать на подписание контракта, а моей невесте приспичило в это же время показаться в гламурном свете вместе со мной. Меня тогда весь оставшийся день трясло, даже контракт подписывал дрожащей рукой, а потом сразу повез Катю домой… — Андрей, поехали к тебе, — неожиданно попросила Катюха. — А как же папа? — Не волнуйся, я ему позвоню и что-нибудь придумаю. Тебе я сейчас нужнее, я же вижу, как тебе плохо. Она и правда тут же позвонила Валерию Сергеевичу и сказала, что задерживается надолго, возможно даже до утра, потому что ей срочно нужно готовить какую-то справку, настолько важную, что без нее «Zimaletto» точно загнется. И мы поехали ко мне… Это была волшебная, нереально-фантастическая ночь, я напрочь забыл обо всех неприятностях и боли. Хотелось единственного, чтобы так продолжалось всегда. — Как ты думаешь, если мы проведем твой план на Совете, нам удастся быстрее расплатиться с долгами? — прижимая к себе Катерину, спросил я. — Хочешь побыстрее вырваться из моей кабалы? — рассмеялась Катерина. — Не выпущу! — Наоборот! — Что наоборот? — Я хочу освободиться от Кириной кабалы, а это возможно будет сделать только тогда, когда «Zimaletto» будет свободен от долгов. — Не поняла. Что значит, освободиться от Кириной кабалы? — Все очень просто, не женюсь я на Кире, ни за что и никогда. — Андрей, ты не можешь разорвать помолвку. Это самоубийство. — Пока не могу, это верно. Но когда «Zimaletto» вернет все кредиты, никто и ничто меня не заставит продолжать этот фарс. В идеале хотелось бы, чтобы это произошло уже вчера, но… — Ты должен отдавать себе отчет, — перебила меня Катерина, — что ты автоматически вылетаешь из президентского кресла в момент расторжения помолвки. Иначе Воропаевы тут же разделят компанию. — Я это знаю. — Тогда к чему такие жертвы? Я же знаю, что для тебя значит «Zimaletto», и знаю, как важно тебе быть президентом. У вас с Кирой есть договор, его нужно соблюдать, вот и все. — Как ты не понимаешь, жениться на Кире, это потерять тебя. Если мне приходится выбирать между фирмой и тобой, то я выбираю тебя. — Это правда? — глаза ее засияли. — Да, это правда. — А кто тебе сказал, что ты меня потеряешь? Ну, женишься ты на Кире, и что? Я же никуда не денусь. — Что? Ты хочешь сказать, что согласна на роль любовницы? Я не согласен. Послушай, помнишь, ты говорила, что любишь кого-то? — Помню. — Ты все еще его любишь? — Люблю, — ответила она твердо, глядя мне прямо в глаза. — Значит, ты со мной только потому, что не можешь быть с тем, кого любишь? Поэтому тебя устраивает роль любовницы, да? — Господи, ну, какой же ты дурачок, — рассмеялась она. — Нет, ты даже не дурачок, ты Болван Болванович. Не знаю почему, но ее смех и «Болван Болванович» меня успокоили. Я даже подумал, что может, это она говорила обо мне, и любит Катерина именно меня. Вот, черт! Ну, что ж я всегда так далеко ухожу от темы. Ведь собирался прокрутить совершенно другое, события, предшествующие перемене в поведении Катюши.***
Примерно за полторы недели до отъезда в Прагу, Катюхе удалось найти поставщиков тканей «М-Текстиль» из Иваново. Самое интересное, что они производили в основном ткани для постельного белья, полотенец и спецодежды, но среди прочего и бязь, миткаль, саржу, ситец, и все это замечательных расцветок. Катя тут же позвонила на фабрику и в тот же день мы получили их каталоги, уж и не знаю, как им это удалось провернуть так оперативно. Милко, едва пощупав образцы, пришел в восторг, тут же дав «добро» на ткани и указав, что именно ему нужно. А уж в каком восторге был я, так это и вовсе не передать! Мало того, что мы экономили на посреднике, мало того, что цены были фантастически низкими, так еще и доставку брал на себя «М-Текстиль», потому что был очень заинтересован в совершенно новом для него рынке. Вообще, сама идея миновать посредников и таким образом сэкономить оказалась гениальной. Даже если нам придется самим везти ткани из какого-нибудь Благовещенска, то и тогда они обойдутся нам в два раза дешевле, а если еще учесть, что это производители, и что им можно сразу заказывать нужный цвет или рисунок на ткани, то этой Катиной идее цены не было. Нужно было только найти еще шелк и шерсть, и мы на коне. Упс... Я снова ускакал в сторону, ведь суть-то не в этом. Суть в том, что у нас с Малиновским диаметрально разошлись интересы. Он собрался вместе со мной ехать в Иваново на подписание договора (ну, еще бы, город невест, как-никак), а мне хотелось совершенно другого...