Bеsame mucho

POV Андрей Жданов.

      Я немного постоял у двери квартиры номер двадцать три, собрался с мыслями и нажал на кнопку звонка. С той стороны подошли, посмотрели в глазок, но открывать не торопились, словно раздумывали, а стоит ли впускать в квартиру здорового, незнакомого дядьку.       — Кто там?       — Елена Александровна?       — Да. А вы кто?       — Меня зовут Андрей Павлович Жданов, ваша дочь Кат…       Дверь распахнулась, и я увидел невысокую полную женщину с огромными синими, перепуганными насмерть глазами, раскрасневшуюся и нервно без конца одергивающею свой передник. Она уставилась на меня не мигая, губы ее дрожали и ей никак не удавалось хоть что-то произнести. Вот я дурак!       — Нет-нет, не волнуйтесь, с Катей все хорошо, с ней даже все замечательно. Она сейчас на работе. Я пришел поговорить с Валерием Сергеевичем.       — О чем? Катенька что-то натворила? Не может быть! Катенька не такая. Вы мне расскажите. Мне. Поговорите со мной, у Валерика сердце, и давление скачет, не надо его тревожить.       — Да что вы, Елена Александровна, — расплылся я в широкой улыбке, — Господь с вами! Разве Катя могла что-то натворить? Нет, я просто ездил в банк на заключение удачной сделки, которую, кстати, именно ваша Катенька помогла мне заключить, проезжал мимо и решил познакомиться с родителями своей помощницы, поблагодарить вас за нее лично.       — Ой! — всплеснула руками, вмиг зарумянившаяся женщина. — Что же мы с вами на площадке-то стоим? Вы в дом проходите, сейчас чайку попьем, побеседуем, у меня скоро и пирожки подойти должны. Вы с чем любите? У меня и с мясом есть, и с капустой, и с грибами, яйцом и луком, Катюшины любимые. А то, может сладенького хотите? Так я мигом вам шарлотку сделаю. А может, супчика, у меня и супчик есть, рыбный, Катин любимый.       Я просто тонул в море теплоты, заботы и искреннего гостеприимства этой милой, уютной, домашней женщины. Я завидовал Кате, Бог мой, как же я ей завидовал. Вы только не подумайте, это была не та зависть, мол, почему ей, а не мне, это… Черт, не могу найти нужных слов. Вот бы и мне? Да, нет! Я любил и люблю маму, я вовсе не хотел бы ее променять на другую. Я просто хотел хоть изредка попадать туда, в детство, где были пирожки, где были нежные ласковые руки, где было тепло, где меня безусловно любили, не за что-то, а потому, что я есть, туда, где была жива бабушка.       — Елена Александровна, спасибо большое, но я только что из ресторана.       — Как жалко. Кто же ходит в рестораны, Андрей Павлович, перед тем, как пойти в гости?       — А я и не в гости, я с Валерием Сергеевичем поговорить хотел, — и тут же, заметив тревогу в глазах хозяйки, поменял «показания», — в смысле поблагодарить за дочь.       — Андрей Павлович, Валерик сейчас придет, он выскочил в магазин буквально на пять минут. Подождете? — спросила она с надеждой, видно уж очень хотелось Катиной маме, чтобы я ее дочку лично отцу похвалил.       — Подожду, конечно, я же для этого к вам и пришел.       В прихожей хлопнула входная дверь. Елена Александровна заулыбалась, тут же достала из холодильника хрустальный графинчик, поставила на стол, и открыла шкафчик.       — Вы пить из какой рюмки будете?       — Я за рулем.       — Лена, ты можешь себе пре… — в проеме появился Валерий Сергеевич. — Андрей Павлович? Здравствуйте. Какими судьбами?       Катиного отца я как-то раз видел, он возил нас с нею по всяким делам, так уж получилось. Так вот, за пару часов езды в одной машине, я устал от него так, что в пору было и напиться, и забыться. Он трещал без умолку, причем ничьим, кроме своего, мнением он не интересовался. Все его общение со мной и с Катей было по солдафонски примитивно и прямолинейно, по принципу «я начальник — ты дурак». Так что то, что я по доброй воле и без пистолета у виска решился еще на одну встречу с ним, говорило о многом.       Например, о том, что за последние несколько дней, особенно за вчерашний вечер, Катюша стала мне родным человеком. Не знаю, как это объяснить. Дело вовсе было не в поцелуе, пусть и очень приятном и значимом, дело было в том, что она мне стала очень интересной, а еще в том, что мне стало ее жалко, а еще в том… что я защищал ее. Не понятно, да? Знаете, есть такая поговорка: мы любим людей за то добро, которое им делаем и ненавидим за то зло, которое им причиняем… Теперь яснее? Нет? Ну хорошо, буду совсем честен. Я вчера вступился за Катю, помог ей, и она от этого стала мне намного ближе, потому что благодаря ей я почувствовал себя… защитником, мужиком, героем ее романа. Это было приятно, очень приятно, захотелось и дальше таким себя видеть. Теперь понятно? Ну, то-то!       — Здравствуйте, Валерий Сергеевич, я зашел к вам поговорить.       — А что случилось? — нахмурился он.       — Ничего не случилось, Валерочка, — быстренько вставила Катина мать, — Андрей Павлович любезно зашел, чтобы лично рассказать нам, какой Катенька хороший работник, так ведь? — она повернула ко мне голову.       — Конечно, Елена Александровна. Не знаю, говорила ли вам Катерина, но она настолько замечательный работник, что я увеличил ей зарплату сразу в три раза. И вообще… — договорить мне не дали.       — Нет, не говорила, — задумчиво почесал мочку уха отец. — Мы ее со вчерашнего утра не видели. Андрей Павлович, непорядок это, так не беречь вверенных вам людей, — сел на своего конька Пушкарев.       «Пипец, началось. Как всегда он все знает лучше всех», — подумал я и даже зубами скрипнул от злости.       — Куда это годится, чтобы девочка затемно шла домой. А если пристанет кто? Нет, я им приставалки-то быстренько откручу, но вы в первую очередь должны заботиться о командном составе. Так я говорю или не так?       — У нас у всех ненормированный рабочий день, — стараясь не показать нарастающего раздражения и злости, пока еще спокойно ответил я.       — А все эти рестораны, презентации, переговоры на вечеринках и прочее? Это что, это нормально? Для скромной, домашней девочки, да?       — Ну, она же бывает в «Jazz-кафе», и ничего, это вы ей разрешаете, хоть это и не по работе, — я все-таки начал заводиться.       — Так она же там бывает не одна, она там с Колькой бывает. И потом, это же ресторан Михаила, он за нею присмотрит и заступится, если что.       — Мишенька, это Катенькин жених, — вставила Елена Александровна… И с этого момента весь разговор пошел не так, как я запланировал.       В голове запульсировало: «Жених, жених… Врала… Жених… Есть жених, а она целовалась со мной», и снова: «Жених! У нее есть жених. Ромка был прав».       — Значит, Михаил, это Катин жених? — каким-то деревянным голосом спросил я.       — Да, он прямо перед нами сделал ей предложение, красиво, с кольцом, как полагается. — Валерия Сергеевича просто распирало от гордости.       — И Катя ответила ему согласием?       — Да, она согласилась, и мы были не против. Парень надежный, добрый, обеспеченный, никогда Катеньку не обидит и не предаст. И любит он Катеньку. — со счастливой улыбкой рассказывала мне Елена Александровна.       — А она его тоже любит? — в горле пересохло, и я сделал большой глоток чая.       — А чего ж его не любить, когда он хороший? — Катина мама подперла рукою щеку.       — Ясно, а Колька, это кто?       — Это наш сосед, они с Катюхой друзья с детства.       — «Ну, хоть здесь не соврала» — подумал я, и такое меня зло взяло, что я не выдержал. — Валерий Сергеевич, а что же такой хороший и верный жених не встречает Катю с работы, не провожает ее домой, чтобы… Как вы сказали? К ней никто не пристал, да?       — Так у Миши же ресторан, он же не может вечерами отлучаться, он работает. — как дитю неразумному объяснил мне Пушкарев, еще и по лбу себе похлопал, мол, что же я за дурак такой, если не понимаю таких простых вещей. — Это вы должны думать о своих работниках, если задерживаете до темноты, то организуйте им подвозку. Она у нас девочка хорошая, домашняя одевается скромно, не красится, и все равно пристать могут.       Все! Вот тут моя планка и упала.       — Значит, у Миши работа, а у меня просто так, игрушки? Значит, Миша не может встретить невесту, а я виноват? А своим официанткам ваш Миша подвозку организовывает? Сомневаюсь! Да если хотите знать, то это из-за вас к Катерине Валерьевне пристают, и вовсе не с тем, с чем вы думаете. Вы свою дочь-то вчера ночью видели? А синяк у нее под глазом видели? Нет! А знаете почему? Потому что вы монстр!       — Как синяк? Почему синяк? — глаза Елены Александровны тут же увлажнились.       — А я вам скажу, почему синяк. Потому что я вчера подвез ее к самому подъезду, я же понимал, что это я задержал ее до темноты, вот и подвез. Хотел проводить до квартиры, так она мне знаете что сказала? Что нельзя этого делать, папа ей не позволяет! Это по-вашему нормально?       — И что с ней случилось, если вы ее привезли к дому? — Пушкарева-старшая обеими руками схватилась за щеки.       — На нее трое напали в подъезде. И не с приставаниями, а с оскорблениями и кулаками, мол, она урод, и должна им платить, чтобы они ее пропустили. И еще грязные шуточки отпускали. В этом тоже я по-вашему виновен, в том, что она одевается, как в позапрошлом веке, в том, что не следит за собой, не ухаживает, в том, что похожа не на девушку, а на старушку? Вы вот гордитесь тем, что она «скромно» одевается, а она вас любит и не смеет перечить, потому что не хочет вас огорчать, а над ней все, кому не лень, насмехаются. Сама-то вы, Елена Александровна даже дома одеты с большим вкусом, чем Катя на работе и на презентациях. А работает она, между прочим, в Доме Мод! — выпалив эту гневную тираду, я повернулся, что бы уйти. Я видел, что Пушкарев поднялся во весь свой рост, сжал кулаки, и был готов уже броситься на меня. Не драться же было с пожилым человеком, вот я и решил уйти от греха подальше.       — Андрей Павлович, — схватила меня за рукав Катина мама. — Что с Катенькой?       — Все нормально, Елена Александровна. Честное слово. — мне было жаль эту добрую, милую женщину, поэтому и выпендриваться не стал, успокоил. Из меня вообще словно воздух выпустили, такая усталость навалилась после того, как я все-все Пушкареву в глаза высказал. — Я, слава Богу, замешкался, не уехал, услышал ее крик и почти вовремя вбежал в подъезд. Но синяк ей успели поставить.       — Бедная Катенька, это наверное Витька со своими дружками. Что же делать? Может заявить в милицию?       — Вы не переживайте, они ее больше не тронут. Я с ними сегодня очень убедительно поговорил. Наоборот, эта шпана сейчас первая будет ее защищать, поверьте. Еще и вам помогать будут. Спасибо вам, Елена Александровна за угощение. Я поеду.       Валерий Сергеевич, остолбеневший, как только я пошел в наступление, вдруг ожил и закричал:       — Куда это вы собрались? Ну нет, так не пойдет. Мне тоже есть, что вам сказать, вернитесь!       — Я вам не Катя, и слушать ваши команды я не намерен! Я ухожу!       Пушкарев, откуда только взялась прыть, бросился мимо меня к входной двери, запер ее на ключ, а ключ положил к себе в карман…