POV Андрей Жданов.
Катя сидела за столом, уронив голову на руки, плечи ее не вздрагивали, значит, не плакала, уже хорошо. Но и голову на звук открывающейся двери не подняла, а вот это уже плохо, это не очень хороший признак. — Кать! — позвал я, но она никак не отреагировала. — Катюша, — и снова ноль реакций. — Я мириться пришел. — Я с вами не ссорилась, — глухо раздался голос из-под руки. — Знаю. Но… Я хочу извиниться. — За что? — За то, что кричал. — За это не надо извиняться. Вы кричали не в первый раз и, я думаю, не в последний. Такой уж вы человек, чем сильнее виноваты сами, тем громче кричите на других, — она тяжело вздохнула. — А за что надо извиняться? — За то, что вы кричали. — А что я кричал? Катя подняла голову и посмотрела на меня очень внимательно. Я даже съежился под этим пристальным, чуть недоумевающим, чуть презрительным и в то же время чуть… материнским взглядом. Так взрослые смотрят на провинившегося ребенка, который совершил нечто ужасное, такое ужасное, что даже сам не может осознать всю степень своей вины. И жалко этого мелкого негодяя, и в то же время необходимо его наказать так, чтобы впредь неповадно было устраивать свои мерзкие шалости. — Андрей Павлович, что происходит? Не надо было ей на меня так смотреть, ох и не надо было. Я снова почувствовал раздражение, да еще усугубленное своей виной и за крик, и за то, что кричал. — А что происходит, Катенька? Ничего не происходит! Просто вы были так заняты Борщевым, что забыли меня предупредить о визите к Максиму Ивановичу, просто мы потеряли единственную возможность реструктуризировать долги «Zimaletto», просто мы стремительно идем ко дну вместо того, чтобы всплывать. — Понятно, — Катерина прикусила губу, опустила голову, посидела так с минутку, потом решительно встала, взяла черную папку со своего стола, подошла ко мне и протянула ее. — Я договорилась с Вячеславом Семеновичем, он готов принять вас завтра и рассмотреть вопрос с кредитом, которым вы сможете закрыть долг Шнайдерову. А затем выплачивать уже этот кредит, постепенно. Условия погашения Вячеслав Семенович дает более, чем приемлемые. Я машинально взял папку, открыл ее и начал читать, с первых же цифр понимая, что мы спасены, что Катька гений, и что я окончательная и неблагодарная скотина. — Кать, а в четвертой пози… — поднял я голову, но Пушкаревой в каморке уже не было, взгляд мой, как нарочно уткнулся в полку, где всегда стояла фотография самой Кати, обнимающей за плечи свои родителей, но там было пусто. — Катя! — закричал я, выбегая в кабинет. Пусто! Я в приемную. — Вика! Катя не проходила? — Учапала, твоя Пушкарева, хлюпая носом! Только что! — Уволена! — заорал я и рванул к лифтам. — Пушкарева уволена? — завизжала от радости мне в спину Клочкова. Пришлось остановиться. Катю я в любом случае догоню, это без вариантов, а здесь такой удобный случай подвернулся и свой негатив сбросить по самому правильному адресу, и от Кириной стукачки избавиться, что пропустить его я никак не мог. Развернулся, подошел к столу секретарши. — А вот и не угадала, — как кот, играющий с мышкой, расплылся я в широкой улыбке. — Что не угадала? — Фамилию уволенной не угадала. — Андрей, ты о… — Андрей Павлович! — рявкнул я. — И на «вы»! Хотя… — тут я снова заулыбался, — можно и Андрей, я больше не твой начальник. — Тебя сняли с президентов, — кажется совершенно искренне разволновалась Клочкова. — Поэтому Пушкарева ревела? — Нет, Викуся, Катя оплакивала горькую судьбу одной красивой, но глупой, ленивой и нерадивой секретарши. — Кого? — и столько любопытства во взгляде, что мне даже жалко ее стало, как она дальше будет жить с такими-то куриными мозгами и без работы? — Твою судьбу оплакивала Катерина. Твою! — С чего это? — Потому что ты уволена! — Я? За что? — Действительно! За что это мне тебя увольнять? Давай-ка подумаем… Ммм… Может быть, за систематические опоздания? Нет! Ты же никогда не опаздываешь! Тогда… может быть, за то, что тебя никогда нет на рабочем месте? Тоже нет, ты же всегда сидишь на месте! А может, за то, что ты ничего не умеешь делать, даже факс нормально отправить, и учиться ничему ты тоже не хочешь? Снова не угадал? Вот черт. Тогда… Может, за то, что ты воруешь чужие работы, ломаешь чужие компьютеры, шпионишь Кире обо мне и Сашке о каждом чихе в компании? Что, тоже нет? Господи! — возвел я руки к потолку. — За что же мне ее уволить? Клочкова смотрела на меня, как на буйно помешенного, и все улыбалась, думая, что я шучу, и мне это ужасно надоело. — Все, повеселились и будет. Набери Урядова! Ох, с какой радостью эта кукла нажимала пальчиками на кнопочки, ведь искренне верила, что это я Катю увольнять собираюсь. — Георгий Юрьевич, готовьте приказ, — начал я, глядя прямо в глаза Виктории. — Какой? — послышалось из трубки. — За систематическое опоздание, за несоответствие занимаемой должности и нарушение трудовой дисциплины уволить Клочкову Викторию Аркадьевну с занимаемой должности без выплаты ей выходного пособия. Записали? — Андрей Павлович, а Кира Юрьевна об этом знает? — спросил Жорик. А вот это он зря! Не в том я был настроении, чтобы вытерпеть этот вопрос. — Еще одно слово, — взревел я, — и отправишься вслед за Клочковой. — Куда? — На биржу труда! Нормальная рифма? Так что? Слушаем приказ дальше, или собираем вещи? — А что я? Я тоже считаю, что Клочко… — Когда меня будет интересовать твое мнение, Жорик, я его спрошу. Пиши второй пункт приказа. — Пишу. — Пушкаревой Екатерине Валерьевне прибавить заработную плату в два с поло… В три раза! — Что? — Не испытывай мое терпение, Георгий Юрьевич, не твой сегодня день. — А я что? Я ничего, я просто не расслышал. — Запишись к отоларингологу, и не зли меня. Пока. — я нажал кнопку сброса и распахнул объятия. — Ну, что, Викуся, давай прощаться? Больше мы с тобой никогда не увидимся. Мне будет очень трудно, но я постараюсь с этим справиться. — Андрей, ты не можешь со мной так поступить! — Уже поступил. — Ты не можешь меня уволить! Это неправда! Я знаю, что ты пошутил. — Когда я вернусь, чтоб духу твоего здесь не было. — я пошел к двери, но вернулся. — А хочешь знать, за что я тебя уволил, не формальный повод, а истину? — За что? — Ты слишком обрадовалась, когда подумала, что я уволил Катерину, ты стала счастливой. — И что? — Я позавидовал твоему счастью. Мне тоже захотелось стать счастливым, вот я тебя и уволил. Прощай! — Я все расскажу Кире. — Ага! И в ООН не забудь пожаловаться. Я пошел к лифтам, но сразу уехать не смог, меня задержала Тропинкина. — Андрей Павлович, это правда? — Что? — Что Катя уволилась? — Кто тебе сказал эту чушь? — Все говорят. — Черт побери! Это что у нас за источник информации такой? Все — это кто? — Ну, все… — Нет, это не правда. — отмахнулся я и вошел в лифт, но тут же вышел. — Мария, собирайте свои вещи… — Вы меня увольняете? — не дала мне закончить фразу Тропинкина. — За что? Я больше не опаздываю, а работала я всегда хорошо, Андрей Пав… — Маша! Замолчи и послушай. Ты временно переходишь в мою приемную. Будешь пока моей секретаршей, а там посмотрим. Сумеешь себя хорошо зарекомендовать, останешься там, не сумеешь — вернешься на ресепшен. — А как же Клочкова? — глаза секретарши стали едва ли не больше ее груди. — В этой компании кто-нибудь, кроме лифта, будет молча выполнять мои распоряжения, или нет? — зарычал я, собираясь войти в кабинку подъемника, но и он подвел. Мало того, что звякнул, так еще и уехал без меня. Понимая, что это последняя капля и до выброса лавы остались считанные секунды, я побежал в гараж по лестнице, на ходу дозваниваясь до Урядова и диктуя ему новый приказ, а затем и пояснения к нему. — Если Вика захочет перейти на ресепшен, то welcome, но только с зарплатой согласно штатному расписанию и никак иначе. Нет, значит, откроешь вакансию. Все. Кате я позвонил уже из машины, но снова услышал знакомое: «абонент выключен или находится вне зоны действия сети». Тогда я набрал ее домашний. — Добрый день. — Андрей Павлович? — очень удивилась Катина мама. — А что случилось? — Ничего особенного, Елена Александровна, тут с одним документом кое-что выяснить нужно. Я могу поговорить с Катериной? — А Катеньки нет. Она позвонила, сказала, что будет пораньше, но пока не пришла. А вы ей на мобильный позвоните, Андрей Павлович. — Спасибо, у нее видно батарейка села, — вежливо сказал я, чертыхнувшись про себя. А то я не догадался бы позвонить на мобильный. — Елена Александровна, я с вашего разрешения позвоню попозже. — Конечно звоните, нет никаких проблем. Катенька будет около пяти. — Спасибо, до свидания. — До свидания, Андрей Павлович. Ровно в семнадцать ноль-ноль я перехватил Пушкареву у самого входа в ее подъезд. Но до этого у меня состоялся очень тяжелый разговор с родителями...Глава 12
22 марта 2018 г. в 16:10