POV Андрей Жданов.
Нет-нет и нет, даже не уговаривайте, я не собираюсь описывать вам скандалы с Кирой. Они всегда происходят по двум сценариям. Поэтому я один раз опишу вам сценарий наших скандалов и ссор, и на этом закончим. В дальнейшем я буду просто упоминать — скандал номер один или скандал номер два. Они практически ничем, кроме окончания, не отличаются друг от друга. Итак, скандал номер один. К. — Почему ты не отвечал на мои звонки (не пришел вовремя, не так на меня посмотрел, не слышишь, что я тебе говорю, формально поцеловал, взглянул на модель и так далее, нужное подчеркнуть)? Я. — Не слышал звонка телефона (был занят, смотрел на тебя с любовью, слушаю только тебя, целую тебя страстно, на модели вообще не смотрю и так далее, нужное подчеркнуть). К. — Ты мне врешь! Я. — Я никогда тебе не вру. К. — Ты меня не любишь! Я. — Я тебя люблю. К. — Нет! Ты меня не любишь! Я. — Хорошо, не люблю. К. — Зачем ты меня обижаешь? Я. — Я тебя не обижаю, я просто соглашаюсь с тобой. К. — Ты издеваешься? Я. — И не думаю. К. — Я отдала тебе четыре года жизни (я всегда за тебя, я на твоей стороне, я предала своего брата, я тебя поддерживаю и так далее, нужное подчеркнуть), а ты этого не ценишь! Я. — Поверь мне, я очень ценю твои потерянные годы (то, что ты за меня, то, что ты на моей стороне, твое предательство твоего же брата, твою поддержку и так далее, нужное, опять же, подчеркнуть). К. — Ты должен попросить прощения за!.. (далее по списку). Я. — Прошу прощения. К. — Нет, не так! Ты просишь формально! Я. — Прости меня, пожалуйста, я был не прав. К. — Все равно не так. Ты должен мне пообещать, нет, ты должен поклясться, что!.. (далее по списку). Я. — Клянусь тебе.... (не важно в чем). К. — Ты все равно меня обманешь! Бррр… Не хочу больше писать, такой скандал мог тянуться до бесконечности, заткнуть фонтан Кириной словесной диареи можно только поцелуем взасос, причем таким, чтобы у нее перехватило дыхание, мозги поплыли, а внизу стало влажно. На этом скандал номер один заканчивался. Кира бормотала что-то вроде того, что я прощен и уходила либо позволяла мне уйти. Но если скандал начитался не на работе или в ресторане, или в другом каком-то публичном месте, а там, где можно было его закончить интимом, то начинался вариант номер два. Нет, до поцелуя он был таким же, как первый, затем… Скандал номер два. Все тоже самое, но сразу за поцелуем следовал бурный секс, после которого Кира разомлевшим каким-то распаренным голосом гортанно сообщала мне: — Как же я тебя люблю, ты самый лучший, самый сексуальный, это я у тебя полная дура. Но ты не думай, я больше так не буду, отныне ты можешь делать все, что хочешь, я больше слова тебе плохого не скажу. Знаете, иногда мне казалось, что вялая, апатичная, ленивая и хладнокровная, как рыба, Кира специально устраивает скандалы, чтобы завестись и заниматься сексом со страстью. Так, со скандалами мы разобрались, надеюсь, вы все поняли, если я говорю: скандал номер один, значит без секса, если скандал номер два, стало быть, с ним, запутаться сложно, если конечно Кира не выкинет что-то новенькое, как сейчас, но тогда я вам его, так и быть, буду описывать.***
Двери президентского кабинета распахнулись без стука, и на пороге возникла моя «любимая» невеста. — Андрей, ты ничего не хочешь мне объяснить? — при этом она грозно посмотрела в сторону Кати, которая тут же опустила голову и пошла в свою каморку. — Пушкарева, задержись, может ты объяснишь мне, что это значит? — Кира Юрьевна, я вас не понимаю. — Вот как? Ты дуру из себя не строй. Называть меня кем попало, это ты понимала хорошо, и заявлять, что после вчерашнего у тебя появился защитник, это ты тоже хорошо понимала, а как ответ держать, так ты сразу перестала понимать, так? — Я действительно не понимаю, за что вы меня отчитываете, как школьницу. — Что значит «после вчерашнего»? — Я говорила это не вам, а Роману Дмитриевичу, он знает, что это значит, — едва слышно сказала Катюша. — Андрей Павлович, я могу идти работать? — Идите, Катенька, — с улыбкой сказал я, обрадованный тем, что она и не нахамила, и в то же время Киру на место поставила. — Вот как? Значит, ей можно называть меня кем попало, а ты будешь только улыбаться и называть ее Катенькой, я правильно понимаю? — это Кирюша бросила уже мне и, бросила, пожалуй, слишком зло даже для нее. — Если мне не изменяет память, ты дважды оскорбила Катерину, она же в ответ не обозвала тебя никак, а если ты ее «кто попало» восприняла на свой счет, значит так оно и есть. И не надо устраивать разборки в моем рабочем кабинете, я очень тебя прошу. — Почему ты всегда ее защищаешь?.. Начинался скандал номер один, только на этот раз я так и не смог себя заставить прекратить его поцелуем. Не хотелось мне целовать Киру, никак не хотелось, хоть тресни. Не знаю, сколько времени мы бы могли ругаться, но к счастью, мне позвонил Ромка. — Добрый день, Максим Иванович, — бодренько поздоровался я. — Вы уже приняли решение и звоните, чтобы сообщить мне его? — Палыч, ты что там белены объелся? Это я! — Нет Максим Иванович, такой справки у нас не было, но если она вам необходима, то я ее сейчас подготовлю и пришлю вам с курьером или по факсу, как хотите. — Тебя что, Кирюша приперла к стенке, и ты не можешь улизнуть от крика? — Совершенно верно. Спасибо, справку немедленно подготовлю. — я нажал на кнопку «сброс». — Прости, Кирочка, мне срочно нужно подготовить документы для банка. — У тебя для этого есть секретарша! — взвизгнула Кира. — Я не думаю, что Викуся справится в этой работой. — Я говорила о Пушкаревой! — А Катя не секретарша, Катя — помощница. Она, конечно же справится, но я все равно ей помогу, дело уж больно срочное. Кстати, подготовь данные по продажам в Москве. — Учти, Жданов, мы не договорили. — Хочешь сказать не доругались? Ничего, доругаемся вечером, а сейчас, прости, мне некогда. Я демонстративно потянулся к мобильному, отвернувшись от Киры. — Ромка, срочно принеси данные по регионам. — послышался протестный громкий стук дверей, и я улыбнулся, как же она легко просчитывается, моя дорогая невеста. Действительно дорогая, если учесть, какие затраты нервов и сил мне приходится на нее расходовать. — Э нет! Мы к вам на Колыму ни ногой, сам ко мне иди. — Это что, бунт на корабле? — Палыч, правда нужно кое-что с тобой перетереть, и без посторонних ушей. — Неа! Ромио, ты же мужик! Умел облажаться, умей достойно… — Я ее боюсь, — перебил меня Ромка, но я сделал вид, что не понял, о чем это он. — Кого, Киру? Она ушла. — Я твою Пушкареву боюсь. Палыч, дуй ко мне. — Это моя прерогатива, команды раздавать, а не твоя, но я сегодня добрый, сейчас приду. Пчелиный улей гудел… Вот черти, ведь вроде бы никого рядом и не было, когда Катя Ромку уела, а со всех сторон уже несется: видела, и у него, и у нее губы синие… да, так и сказала… представляешь, она его Ромочкой назвала… — Палыч, что это было? — вместо приветствия, спросил Малиновский. — Что было? Ты о чем? — Я о Пушкаревой. Ты слышал, что она заявила? — Слышал. И что такого? Ты же сам вчера дал ей повод говорить все, что угодно. — И это говоришь мне ты? Как это, что такого? Ты понимаешь, что это конец моей репутации? — Ромка, я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Ты сам настаивал на том, чтобы влюбить в нас Пушкареву. Ты что, ты думал, что она будет молчать о том, что за ней ухаживает сам Роман Дмитриевич Малиновский? Ну ты и наивняк! Девочка должна как-то поднять себе цену в глазах окружающих или нет? — Мы так не договаривались! — взмокший Ромка, бешено вращал глазами и бегал по кабинету, как заводной. — Это все должно было быть в секрете. — А ты Кате сказал об этом? — О чем? — О том, что ты ее по секрету будешь любить. — Умный, да? Как я ей об этом скажу? У меня же нет никакой объективной причины скрывать наши отношения. Мне что, нужно было шепнуть ей на ухо, мол, я вас люблю, Катенька, но пусть это будет тайной ввиду того, что вы страшны, как крокодил, и этим нанесете удар по моей репутации? Так, да? — Не знаю. Ромка — это твои проблемы. — Вот как? Да я же не для себя, я для «Zimaletto» стараюсь, а ты теперь заявляешь, что это мои проблемы? Ну, так вот что я тебе скажу, друг ты мой дорогой… — он пару секунд помолчал. — Я к Пушкаревой больше на пушечный выстрел не подойду. — Значит план по влюблению херим? — Нельзя! Иначе Катя пригонит компанию Зорькину. — Так что же нам тогда делать? Ты будешь ее охмурять издалека? — В смысле? — Ну, если ты не подойдешь к Катеньке на пушечный выстрел, а план похерить нельзя, значит тебе придется действовать на расстоянии, — я засмеялся. — Это не смешно. Я знаешь что придумал, — Ромка потрогал прокушенную губу. — Ты должен влюбить в себя Пушкареву. — Ты хорошо придумал, мне нравится, — я уже не смеялся, а ржал. — Только вот ведь беда, жребий пал на тебя, дружище. Так что… — Палыч, ну послушай! Ты можешь попросить Катерину держать вашу любовную связь в тайне, у тебя есть невеста, она это знает, и не будет болтать о вашей связи, понимаешь? У меня нет причины все скрывать, поэтому… Андрей, будь человеком! — Быть человеком? Это ты мне? — я стал очень серьезен. — Нет, Ромочка, тому, кто считает себя самым умным не стоит взывать к жалости окружающих. — Ты о чем? — О твоем о личном, отличном от нашего общего, плане. Ты ведь как рассуждал: Палыч лопух, сделаю вид, что подчинился жеребьевке, запугаю Пушкареву до смерти, она обо мне и слышать не захочет, придется Андрюхе самому ухлестывать за ней. Так, да? — А ты откуда знаешь? — Какая разница откуда я знаю? Главное, что я не такой уж лопух, как кажется, да и Катерина, как выяснилось, не из пугливых. Так что… Желаю счастья в личной жизни, Ромио! И, кстати, неплохо было бы перед Катюшей извиниться...