Young Forever

Чонгук, вообще-то, нормальный парень. И, как нормальные люди, торчит в свой выходной дома, на диване перед телевизором. Смотрит что потупее, хрустит чипсами и думает, заказать ли вторую пиццу. Чонгук нормальный, и поэтому его реакция на стоящее за дверью существо тоже нормальна. Он таращится на неведомое нечто минуты две, пока перед лицом не щёлкают пальцами. Нечто – блондинистое, бледное, с чёрными почти глазами, в нелепой футболке с мордой Кумамона, джинсовых шортах до колен и в зелёных кедах. У этого нечто слишком узкие для парня ноги, за спиной рюкзак, увешанный значками, длинные пальцы со сбитыми подушечками и подведённые чёрным глаза. Чонгук таращится на это нечто и подумывает просто закрыть дверь. - Чего завис, бля? Да ну нахер. У этого ещё и голос. В смысле, Чонгук знает, что люди умеют разговаривать, это нормально, но. Голос же. Дёргает от него как-то нехорошо. - Извини, я шлюх не заказывал, - на полном серьёзе говорит Чонгук и вытирает крошки с руки о футболку. Нечто С Голосом пару секунд оценивающе оглядывает его. - Мелкий ещё для такого, - говорит Нечто и проходит внутрь, закрывая за собой дверь. - Я к Тэхёну. - А, - понимает Чонгук, сразу переставая удивляться. - Налево, фиолетовая дверь. И идёт обратно к телевизору, думая всё-таки заказать пиццу. - Слушай, а может уже и не фиолетовая, - говорит он у косяка. - Хер знает, с утра была фиолетовая. Нечто скидывает кеды, кивает белобрысой башкой и скрывается в боковом коридорчике, откуда за каким-то хреном сделали вход в соседнюю квартиру, и теперь прихожая Чонгука похожа на проходной двор. Чонгук, в принципе, привык. Тэхён в качестве соседа неплох. В качестве человека немного мудак. И такой же нормальный, как были бы нормальными розовые единороги, разгуливающие по улицам, война спичками, захват котятами вселенной и гномы на радуге. И помидоры с сахаром. Серьёзно, как вообще можно жрать помидоры с сахаром? В общем, Чонгуку на тэхёновых гостей плевать с высоты дивана. Он разваливается на подушках, щёлкает пультом и набирает номер доставки. - А, это ты, - говорит Чонгук ровнёхонько через неделю, в воскресенье, открыв дверь. - Тэхён умотал куда-то ещё полчаса назад. Нечто заметно мрачнеет, что-то бубнит себе под нос и строчит в катоке очень длинное и очень матерное сообщение. От Тэхёна (от кого же ещё) приходит куча извиняющихся смайликов. - Пиздец, - обижается Нечто. Чонгук смотрит на него и думает, почему не впустит. Неудобно, наверное, торчать в проходе. - Проходи, - он отодвигается, пропуская Нечто внутрь, и запирает дверь. - Кухня прямо. Кофе будешь? - Чай, - отмахивается Нечто, расшнуровывая кеды. Чонгук кивает и идёт на кухню, мысленно прикидывая, остался ли у него чай после тэхёнова второго дня рождения (потому что «это круто, когда у человека два раза в год день рождения!»). Чай остался, даже больше, чем в принципе за свою жизнь выпил Чонгук, поэтому на стол опускается ведёрная кружка, сахарница и вазочка с подсохшим печеньем, пока Нечто раскачивается на стуле и разглядывает магнитики на холодильнике. - Чонгук, - говорит Чонгук, но руку не протягивает. - Ага, - отзывается Нечто, а потом, видимо, соображает, спохватывается и выпаливает: - Юнги, но лучше просто Шуга. - Шуга? Как сахар, что ли? - Не, - кривится Шуга, но объяснить не успевает, потому что замечает чай и пропадает из зоны доступа на долгие десять минут, чуть ли носом в кружке не утопившись. Чонгук все эти десять минут разглядывает его, отмечает, что тот явно намного старше (года три или четыре), что глаза не чёрные, а просто тёмные такие, что пальцы в пластырях, что не футболка, а толстовка, но опять с Кумамоном, что вроде бы Шуга тоже нормальный, но чего тогда около Тэхёна околачивается? - Не моя тайна, - булькает Шуга. Чонгук смущается, потому что сказал вслух, хотя вроде бы не замечал за собой этой тупой привычки. Ещё через десять минут их уютное, но от этого не менее тупое молчание прерывает хлопнувшая дверь, и ураган-Тэхён сгребает Шугу и волочет за собой в квартиру. Кислотно-жёлтая дверь защёлкивается магнитами. Чонгук хмурится, ставит кружку в раковину и уходит дочитывать начатую книгу. Хорошо бы до вечерней подработки успеть прочитать. В следующий раз вместе с едва признаваемым вдруг пепельноволосым Нечто (то есть Шугой) стоит ещё одно Нечто, в драных на коленках джинсах, ядрёно-оранжевой толстовке, с нежно-розовыми волосами и тоже с рюкзаком. Шуга стаскивает с серой башки капюшон, толкает розовое перед собой и даёт поощрительный пинок. - Чимин, - тут же бодренько выпаливает розовое. - Чонгук, - зачем-то представляется Чонгук. - Тэхён у себя? - спрашивает Шуга, повисая на плечах розового со спины. - Ага. Розовое (то есть Чимин) тепло улыбается, пихает локтем ворчащего Шугу и незлобно ворчит что-то вроде «хватит до меня домогаться, Юнги-хён», пока тащит на себе старшего до красной двери. Чонгук провожает их взглядом, запирает входную дверь, а потом одевается и решает пойти прогуляться. Ещё через неделю Чонгук с опаской входит следом за Чимином в вырвиглазно-розовую дверь и замирает. У Тэхёна в квартире чего только нет. Под потолком висят бумажные птицы, деревянные кругляши, куклы из ниток, повсюду красиво-ненужный хлам (хотя Чонгук залипает на коллекцию ракушек и ловец снов), разбросанные ватманы и кисти, ободки, пакет с блёстками, мишура, пол покрыт настолько мягким ковром, что на нём и умереть не жалко, на широких подоконниках подушки, хотя окна занавешаны чёрными занавесками с узором, сбоку стрёмненькая занавеска из цветных скрепок, за которой видно широкую кровать, в центре комнаты накиданы пушистые маленькие подушки и пледы, и Чонгук теряет дар речи, потому что это всё слишком. - Это всё Шуга-хён притащил, - хвастается Тэхён, разливая по стаканам что-то жёлтенькое и разбавляя оранжевеньким. Что-то почему-то приобретает синий цвет, Тэхён довольно хмыкает и поворачивается. - И обустраивал тут всё тоже он, Чимин немного помогал. Шуга с Чимином хихикают по-дурацки. Розовый сразу занимает центр комнаты с кучей подушек, Тэхён куда-то убредает, и Шуга хватает Чонгука за руку. - Ну, чего встал? Его волокут в какое-то ответвление, где стены увешаны леденящими душу картинами (на самом деле не очень, но стрёмные они какие-то), и выталкивают вперёд, на свет. Чонгук переступает пару раз, потом в ужасе размахивает руками и орёт, потому что впереди ничего, под ногами тоже ничего, а потом носом больно в стекло влепляется. Шуга за спиной ржёт обидно и встаёт рядом. - У ТэТэ балкон стеклянный полностью, - говорит он. Чонгук едва начинает дышать заново, цепляется за Шугу руками и загнанно смотрит сначала перед собой, а потом вниз. Стекло чистое настолько, что его вообще не видно. - Мы как-то в сопли напились, и я проснулся здесь, лицом вниз, - смеётся Шуга. - Никогда в жизни так не орал. - Представляю, - бормочет Чонгук, всё ещё не планируя отпускать надёжного Шугу. Да и прижиматься к нему почему-то круто. - Вы давно с Тэ дружите? - Я бы не сказал, что мы друзья, - нервно смеётся Чонгук, стараясь больше не смотреть вниз. - Просто соседи. Просто все его друзья проходят через меня. Просто он не так раздражает, как мой предыдущий сосед, пьяница лет пятидесяти. Шуга смеётся, глаза жмурит, Чонгук чего-то заглядывается на него, сам не понимает, почему, а потом что-то идёт не совсем по плану. Ладно, плана у Чонгука нет и не было. А вот чужие тёплые губы на своих и глубокий взгляд тёмных глаз есть. Шуга медленно, лениво как-то шевелит губами, касается легко и явно необдуманно, просто потому, что захотелось. Чонгук осознаёт почти сразу (десять секунд на «вау-вау-вау»), отталкивает его в стекло и налетает уже сам. Целует сразу напористо, глубоко, с языком, мокро и до звёздочек, коленом между чужих тощих ног и руками в плечи, чтобы прижать и не дать вырваться. Шуга и не вырывается, гнётся под ласкающими ладонями, жмурится с довольным сопением и лениво ворочает языком. В Чонгуке уверенности ни на грамм, но он взрослый (целых двадцать) и поэтому со своими проблемами разбирается сам. Конкретно сейчас его проблема ёрзает голой спиной по стеклу, пока Чонгук лижет-целует-кусает плечи, ключицы, низ живота над краем шорт, снова впивается в покрасневшие губы и вжимает в себя. Конкретно сейчас Чонгук, кажется, делает что-то не то. - Не говори мне, что вы потрахались на моём балконе, - придирается Тэхён, даже не оборачиваясь, когда они возвращаются. Чонгук стоит столбом и с горящими щеками, пока сзади его не толкают под зад. - Не скажу, - милостиво соглашается Шуга и падает в кучу подушек на Чимина. Ёрзает, раскидывает руки-ноги во все стороны, головой на «охренеть прессак»-пузе Чимина и смотрит в экран зомбоящика, где фиолетовые медвежата обгоняют друг друга на великах. - Чонгук, ну ты где завис? Чонгук отмирает, подходит ближе и тоже садится в кучу подушек. Сверху на него падает Тэхён, кидает между чиминовых коленок пачки с соком и скатывается чуть вбок. - Юнги, я серьёзно, - говорит он, пытаясь достать трубочку. - И я. - Скажи мне словами. - Тэхёни, детка, мы не трахались на твоём балконе, - почти по буквам отвечает Шуга с какой-то непонятной интонацией, отчего создаётся впечатление, что он как минимум пьяный. - Я знаю, что ты локти грызёшь из-за того, что Чиминни трахает и меня, и тебя, но не надейся, что я куда-то уйду. Чонгук давится соком и долго кашляет. В конце уже от сочувствующих тэхёновских ударов по спине. - Вы что… все вместе? - выдавливает он, когда перестаёт задыхаться. - Эм… - Ну… - Фу, нет! - раздаётся почти одновременно, и Тэхён морщит нос. - Мы по отдельности, - ржёт Шуга и подаётся головой следом за чиминовой ладонью. - И ты, наверное, не так понял, - Чимин маниакально почти зарывается пальцами в серые пряди и фыркает на довольное сопение Шуги. Что-то определённо когда-то пошло не так. - Просто Тэхён мой друг детства, - продолжает Чимин. - А Юнги-хён… Ну, он мой. Тут он какой-то по-особому двигает рукой по серому затылку, Шуга шумно втягивает воздух и сильнее лепится ему башкой в живот. Тэхён с завистью пялится на них, а потом плюхает ладони на бедро Чимина и почему-то успокаивается. Чонгук смотрит на всё это, а потом хватает пачку вишнёвого сока и переводит взгляд на фиолетовых мишек на великах. Пиздец полный.