Godforsaken

— Итак, дорогие мои друзья, — торжественно начал Тэхен, вставая с дивана и поднимая бокал со странной по составу смесью, ласково обозванную коктейлем, — а не напиться ли нам до состояния нестояния? Чонгук прыснул со смеху, а Юнги изогнул бровь, прикидывая, через сколько бокалов легкое шатание длинного тела превратится в ползание по полу в попытках встать. Из колонок доносилась какая-то ненавязчивая музыка, создавая атмосферу праздника и легкости. Алкоголь горчил и обжигал горло, а комбинаций напитков становилось всё меньше, равно как и здравомыслия в одурманенных головах. И если старший омега ещё старался мыслить здраво, то младший уже во всю пытался взобраться на стол, дрыгаясь под биты новомодной песни, рандомно выскочившей в плейлисте. Источниками света служили только гирлянды, намертво приклеенные к стенам, и экран плазмы. Тэхен размахивал руками в попытках зачитать, а Юнги прикидывал, до какого травмпункта было дешевле вызывать такси в случае неудачного исхода танцевального баттла. Однако сигареты быстро выбили остатки мыслей, и он просто наблюдал за студентами, покачивая в такт мелодии ногой. Младшие горланили, коверкая слова и путаясь в строчках, а в руках Мина поблескивал телефон с новыми уликами и компроматом на пьяный дуэт. Устав от импровизированного выступления и с диким матом изящно приземлившись на альфу, Чон залился хохотом, скатываясь с ничего не понимающего юноши. — Юнги-я~ Дай покурить, — тянет Гук, пытаясь сфокусироваться на мятном цвете прядей. — Могу пиздюлей дать, — старший выпускает облако дыма в потолок и стряхивает пепел в пустую коробку из-под пиццы. — Не-е-е, — расстроенно выдыхает шатен, раскидываясь звездочкой на полу и сверля взглядом потолок. — Пиздюли не хочу. — У нас закончилась еда, — расстроенно мямлит Тэхен, ковыряясь во всех емкостях в поисках углеводов. — Сходи и купи, — ворчит Чонгук, подползая ближе к Юнги и укладывая голову ему на колени, с щенячьей преданностью заглядывая глаза. Рыжий выходит на кухню, надеясь найти что-нибудь в холодильнике. — А теперь рассказывай, — спокойно спрашивает старший омега, перебирая шелковистые пряди. — Что? — Гук млеет, урча, словно кот от ненавязчивой ласки. — Расскажешь, что произошло в библиотеке — дам сделать затяжку, — идёт Юнги на хитрость против тупеющего от количества выпивки мозга. Чонгук мнётся, а после, что-то решив для себя, рассказывает всё. Про странного парня, про университет, про галлерею, пытаясь передать лишь самое главное и не углубляясь в детали разговора. Мин слушает, не перебивая, а Гуку становится легче. Он показывает фотографию парня, случайно найденную в группе университета и так же случайно сохранённую, и говорит о том, что фотография была удалена уже через пару минут после загрузки. Юнги знает, что они не истинные, но происходящее напрягает, заставляя задуматься. — Я умру от голода, — воет Тэхен, вваливаясь обратно. — Хочу фруктов и курочки~ — Закажи, — вздыхает младший. — Ждать долго~ Пойдёмте доползём до магазина внизу, — рыжий хочет опереться на косяк, но промахивается и плюхается на пол. Чонгук истерично хихикает, пытаясь стереть слёзы, а Юн спихивает с себя тушку и натягивает толстовку: — Сидите, я сам схожу. — Он проверяет почти пустую пачку сигарет, а после идёт к выходу. — Хен, я тебя и так любил, а сейчас… — Тэхен чуть ли не хвостиком виляет, скуля от преданности. — Иди ты, — беззлобно фыркает тот и выходит из квартиры, оставляя студентов наедине. *** Запах пыли и плесени. Казалось, даже за столь короткий промежуток времени он въелся намертво под кожу, прямо сквозь мышцы — в кости. Тихое позвякиваете цепей от наручников, приглушённый скулёж. — Я прощал тебе все. — Стоящие вокруг жертвы шестёрки в одинаковых костюмах даже не дрогнули, зато привязанный тут же перевёл взгляд в темноту к обманчиво-ласковому, нежному голосу. — Но ты решил, что, раз тебя не секут, то ничего не замечают и можно продолжать наживаться и нарушать закон? Прикованный альфа истошно мычал, судорожно мотая головой из стороны в сторону. — Ну-ну, не тряси так, а то отвалится. А ты нам ещё живым нужен. — Парень плавной походкой приближается к пленному. — Ты догадываешься, за что здесь? От резкого избавления от скотча пленный взвизгивает, морщась, и на секунду ужас заменяется злостью. — За… за что Вы так? Я преда… Я служил вам много лет… — Не забывая наживаться и пренебрегать приказами. То есть, ты действительно не понимаешь? — Н-нет, господин, — парень тихо хмыкает, качает головой. — Хорошо. Семья Чхве. Твоей задачей было их припугнуть, чтобы быстрее выплачивали долги. — Мужчина медленно разрезал на пленном футболку, натягивал перчатки. — В итоге мать положили в психбольницу, глава семьи мёртв, равно как и две изнасилованные тобой маленькие девочки. В карих глазах не было ни капли жалости, лишь холод и гнев, приводящий в ужас скованную жертву. — Не… не надо… пожалуйста… — скрипит осевший вдруг голос. — Не надо? — тот задумчиво прикусывает губу, задумываясь, пусть и на секунду, но давая мужчине ложную надежду на хороший исход, впрочем, так же легко и отнимая её, растягивая губы в безумном оскале. — Скажи мне, что они говорили. Они просили тебя остановиться? Наверняка просили, умоляли. Кого ты убил первым? Старшую дочку, так? Родители и так бы обезумели от этого, ведь у них на глазах ты истязал её, а младшая смотрела, как её любимая, заботливая сестрёнка корчится и орет от боли. Она ломалась, как кукла, — с каждым словом его лицо все больше каменело, словно перенимая часть той горечи и ненависти, которую испытали близкие тех несчастных. — Убей ты первой младшую, старшая, в силу возраста, вряд ли бы так чутко отозвалась. Простояв в тишине несколько секунд, он резко развернул небольшой кожаный свёрток и перевёл кресло в полулежащее положение, затыкая визжащего и брыкающегося мужчину кляпом. Легкий наркоз, чтобы не отключился, но был в сознании и наблюдал. Парень криво улыбается, разрезая скальпелем брюшную полость, режет, кромсает, сшивает в понятной только ему последовательности, максимально вытаскивая всё из тела. — Смотри, какая у тебя длинная кишка. Зачем тебе столько? — ловкое движение рук, и кусок толстой кишки болтается перед носом «пациента». — Заберу у тебя… почку, кусок печени, селезенку. Да, пожалуй, их. Приготовлю из них немецкие колбаски и заставлю сожрать. Мужчины вокруг сжимают крепче челюсти, холодея внутри и стараясь не смотреть на происходящее. — Господин Пак, — решается один из них подать голос, — А это не слишком?.. — Что? — Чимин медленно оборачивается на голос, а после подходит к смельчаку. — Слишком? А издеваться над детьми не слишком? Эта гнида им даже шанса не дала ни сбежать, ни дать отпор. А ещё мы лишились одного из источников дохода, — он шипит на высокого парня, нисколько не заботясь о разнице в росте. — Пусть и с такими органами, он жить будет, а те ячейки уже не вернуть, поэтому заткнись и сначала думай, прежде чем вякать. — Парень проводит окровавленным латексом по носу провинившегося, вызывая у того мурашки ужаса по всему телу. — Будь добр, не смывай, пока я не закончу. Он разворачивается и идёт было обратно, как вдруг — резкая головная боль. Чимин с шипением оседает. — Нет, пожалуйста, только не сейчас… — тихо шепчет он, прежде чем взреветь от боли. Шоколадные глаза светлеют до золотого цвета, запах с кофейного меняется до неузнаваемого, чего-то дикого, яростного. Когда хрупкое на вид тело обмякает, шестёрки неуверенно подходят, беспокоясь. — Г-господин?.. Юноша на миг замирает, а после вскидывает голову, по-звериному скалясь. Он плавно встаёт, хищно направляясь к источнику запаха свежей крови. Грызть. Рвать зубами. Вонзать клыки в тёплую, живую плоть. Кровавая жажда. Сожрать. Разорвать. Однако следующий импульс вновь пронзает мозг. Парень хватается за голову, воя. В глазах двоится, в ушах звенит, тысячи запахов настораживают. Солдаты смотрят, пытаются достучаться, держа дистанцию, но он не слышит. Отшвыривая всё со своего пути, он сбегает на улицу, в темноту, растворяясь в ней и оставляя шестёрок в непонимании. — Господин Ким нас убьёт. — А с этим что делать? — В больницу, а там им займётся омега босса. *** — Это взял. Без этого и так хорошо. Это на опохмелиться. И аспирин, — задумчиво выбирает Юнги продукты, а после расплачивается и выходит с полным пакетом на улицу, закуривая и немного трезвея от свежего воздуха. Чёрное небо с крапинками звёзд не кажется таким уж темным из-за огней фонарей и витрин, но блеклая россыпь небесных тел всё равно притягивает взгляд уставшего парня. Сигарета мерцает в тонких пальцах, дым приятно расслабляет и словно затормаживает время. В таком состоянии он не сразу замечает тянущее чувство, будто за ним наблюдают. Он неуверенно поворачивает голову в сторону темноты и вздрагивает. Два ярких глаза, не мигая, наблюдают за ним. Омега протирает на всякий случай глаза, только наблюдатель не исчезает, начиная приближаться. Плавно, гипнотизируя. Юнги чувствует непонятную дрожь в ослабших коленях. К нему выходит странный парень, становится почти вплотную, парализуя. Мин чувствует его дыхание на коже, слышит утробный рык. Он не может сопротивляться альфе, краем сознания понимая, что это сейчас не человек - животное, готовящееся схватить жертву. Не сразу, но он замечает капающую кровь: руки, рот, одежда — всё в крови. Чимин было открывает пасть, чтобы разорвать, раскрошить клыками сонную артерию, как вдруг улавливает знакомый аромат. Это не запах ни этого омеги, ни какого-то альфы, а что-то успокаивающее, будто транквилизатор. Он отшатывается, мотая головой и стараясь скинуть наваждение, но не может. Равно как и не может причинить вред этому юноше. Он словно в трансе, грациозной кошкой уходит в темноту, скрываясь. Юнги отмирает, тяжело дыша, будто после марафона, шокировано глядя вслед и безуспешно силясь уловить хоть малейшее движение. Тряхнув волосами, омега уходит домой. По его приходе Тэхен и Чонгук отрываются от просмотра дорамы. — Хен, ты долго, — обижено тянет Гук. Мин отвечает не сразу, витая в облаках и смутно припоминая того парня с фотографии. — Тебя не спросил. Захотелось прогуляться, — он ставит перед ними еду, но решает не рассказывать о произошедшем, желая самостоятельно разобраться в резкой смене настроения того альфы, да и в принципе в его странном поведении. Да и зачем зазря пугать младшего? Может, он вообще обознался. «Завтра», — он отмахивает ненужные на ночь мысли и вновь утопает в атмосфере спокойствия и уюта, забывая об инциденте. *** Под окном в тени дерева золотые глаза сверлят взглядом окно.