our darkside

Джером не чувствует реальность, Джером живёт снами — и кошмарами, от которых порой так сложно до конца пробудиться. Сидя за столом, реагируя на чужое безумие, приобщаясь к чужим страхам, Джером так и не может уверенно утверждать, всё это по-настоящему или только им выдумано. Змей говорит, что никто бы не стал выдумывать для себя тюрьму, но Джером себя знает, Джером любит себя наказывать. Джером считает, что заслуживает тот ужас, на который себя обрекает. — Валеска, на выход! — О, меня уже выпускают! — подскакивает он и расплывается в той усмешке, от которой у всех кровь в жилах застывает. Джером талантливый комедиант с самым чёрным и кровавым чувством юмора из возможных. — Говорил же, я невиновен. — Хватит паясничать, фрик, — кривится надзиратель. — К тебе посетители. Джером не знает, кого увидит за границей, которую ему теперь не переступить. У него никого нет — он убивает мать, которая рассказывает неправильные сказки. Джером выдумывает себе семью, Джером притворяется, что когда-то был любим девочкой по имени Лидс и мальчиком по имени Арчи. У Джерома чертовски хорошее воображение и всепоглощающее безумие. Пока он спит, его фантазии выбираются наружу, прокрадываются в реальность бесстыже-рыжими пятнами, расцвечивая её в чистое безумие — наследственное, пожирающее постепенно и оттого абсолютно неудержимое. Джером оказывается лицом к лицу со своими кошмарами и шепчет: — Этого не может быть… — Привет, братец, — улыбается Лидия, и Джером испытывает болезненное желание прикоснуться к шлейфу смерти, который тянется за девочкой-из-его-грёз. — Ты настоящая? Отвечай! Джером бьёт ладонью по стеклу, кандалы истошно вопят и молят о пощаде, но Арчи одним взмахом руки останавливает охранников, уже спешащих защитить их от безумия, не заразного, но пульсирующего у крови у самых рыжих. — Я настоящая… Мы настоящие, Джер. Это правда мы. Я и Арчи. Мы здесь. Они смотрят в искажённое зеркало, сломленное и изуродованное. Они смотрят на стежки, оставленные судьбой, и чувствуют одно и то же, словно сцепленные намертво. Они не могут остановиться, когда так близки к цели, когда остаётся только протянуть руку — и ощутить сумасшедшее сердцебиение третьего, способного замкнуть круг. — Вы не можете быть реальными… Я вас выдумал! — Джер, Джером, помнишь меня? — Арчи берёт трубку, чтобы его голос стал частью истории, чтобы закончить это путешествие и позволить своей тьме наконец соприкоснуться с родственным безумием. — Когда Лидию забрали, я вырезал её имя повсюду, помнишь? И наша мать ругалась, она говорила, что Лидии нет и никогда не было. Джерому сейчас очень нужен Змей — единственный, кто может точно сказать, какова реальность на вкус. Но Джером остаётся один, он бьётся о купол, в котором его запирают, кажется, навечно, и пытается понять, стоит ли себе доверять. Джером боится, что это окажется ложью, но Джером вспыхивает так, чтобы обязательно перегореть и забрать с собой парочку невинных жизней. — Лидс… Арчи… Я так рад, что вы пришли за мной. Лидия, девочка-вспышка, ещё прекраснее, чем помнит Джер. Арчи, мальчик-упрямец, такой же настойчивый, как придумывает себе Джер. Ему не хватает смелости признать это реальностью, но у него достаточно безумия, чтобы шептать их имена снова и снова, чтобы теперь уже навсегда утвердить в своей памяти. Лидия покидает Аркхэм в полном молчании, но оно рассыпается искрами-огоньками, когда они остаются с Арчи наедине. — Мы нашли его. Можешь уезжать, Арчи, дальше я сама. — Что это значит? — Я не хочу тебя втягивать. Арчи злится — злится его тьма. Арчи больше не хочет прятаться — его тьма проступает сквозь кожу, словно зараза, которая может стать его силой. Арчи хватает Лидию за пальцы и стискивает так сильно, так ощутимо, чтобы она поняла — у них одна тёмная сторона на троих. — Даже не смей меня отталкивать, Лидс. Что ты задумала? — Я хочу вытащить Джерома, — говорит Лидия, и смерть в её крови пульсирует всё быстрее и быстрее. — Я хочу, чтобы он вернулся к нам. — Тогда я остаюсь. И даже знаю, кто нам может помочь. Джерому снится кошмар — в нём рыжая-рыжая девочка срывает ярко-алые бутоны и ранит пальцы, но только смеётся; а рыжий-рыжий мальчик сминает ладонями лепестки и любуется этой гибелью. Джером чувствует, что его нашли. Джером знает, что его больше не потеряют. Потому что у них одно безумие на троих.