Смерти нет

Голова совершенно неожиданно включается на второй неделе учёбы. Мне необходимо заниматься. Возможно, даже больше, чем требуется. Моя внезапно (ну, не очень-то и внезапно, если уж совсем честно) возникшая невнимательность теперь ужасно мешает учиться. А ведь этот год и без того сложный — осталось совсем немного до СОВ. С папой мы эту тему не обсуждали: он просто сказал, что всё останется по-прежнему, даже если у меня будет не больше двух СОВ. Тем не менее, мне просто необходимо сдать заклинания, трансфигурацию и зелья настолько хорошо, чтобы можно было без проблем взять их на ТРИТОН. С зельями проще — поскольку профессор Слагхорн теперь их преподаёт, даже если вдруг не получится выложиться на полную, я всё равно смогу продолжить. В трансфигурации я тоже почти уверена — всё же, пусть я и не гениальна, как профессор Макгонагалл, но точно не худшая в классе. То есть два пункта из трёх. Но вот заклинания… Может, это и в самом деле не очень важно для тех, кто на данном жизненном этапе не стремится попасть на работу в Аврорат, но я знаю, что просто обязана получить «превосходно». И это при том, что сейчас, с такой кашей и наверняка роем мозгошмыгов в голове, я с самым простым заклинанием не справлюсь с первого раза — ведь для этого надо сосредоточиться. Конечно, для таких занятий ещё есть АД, и Гарри вряд ли откажется помочь; но это моя проблема, и только мне её в конечном итоге придётся решать. Так что остаётся только выдохнуть и идти в библиотеку — хорошо хоть сегодня воскресенье, и у меня ещё есть целый день на то, чтобы начать. Стоит мне выйти из гостиной, как в первом же коридоре я натыкаюсь на Рона и незнакомую аврорку с серо-фиолетовыми волосами, о чём-то яростно спорящих. Точнее, яростно спорит в основном Рон — аврорка отвечает почти спокойно. — Но ты не можешь знать, правильно ли это. — Я знаю. Буквально запрещено законом, дружище. Я на твоей стороне, но… — На моей, как же. Тогда бы ты разрешила. — Как тебе не стыдно, Рон! Чёрт с ним, что меня за такое могут уволить, но попасть в Азкабан я не горю желанием. И ты, я уверена, тоже. Так что выброси эти мысли из головы. — Ещё чего. Это пока единственный имеющийся план… Кстати говоря, это едва ли не второй раз, когда я вижу Рона в этом году — и вид у него, честно сказать, не очень. Кроме шуток, инферналы, наверное, более живыми выглядят, чем он сейчас. Не знаю, смог бы Гарри сказать другу, что он изменился, но я не смогу точно, и пытаться не стоит. А ещё другого пути именно в этой части замка нет. Так что я просто иду по коридору в нужном направлении и мысленно молю их не обращать на меня внимания. Конечно, они обращают. Перестают разговаривать и смотрят оба — аврорка с неподдельным интересом и Рон с угрюмым выражением лица, будто намекающим, что я не вовремя. К слову, подходя ближе, аврорку я всё-таки узнаю — это Тонкс, я видела её в Министерстве в прошлом году, вот только времени на общение, понятное дело, не было. Правда, тогда её волосы были намного ярче. — Привет! Проводить тебя? — вызывается Тонкс с жизнерадостной улыбкой. — Раз уж это мои прямые обязанности, фактически. Луна, куда ты собиралась? — В библиотеку, — честно отвечаю я. Мне нравится эта девушка. Отказываться от её общества нет никакого смысла. К тому же, думается, она бы сама и не предложила, не будь их спор с Роном законченным или более не имеющим смысла. — Пойдёшь с нами, Рон? — подмигивает Тонкс, и он упрямо отворачивается. Мерлин, надеюсь, это не из-за меня, потому что терять друга из-за такой ерунды было бы максимально глупо. Пока мы идём, минуя коридор за коридором, Тонкс пытается меня разговорить. В этом плане у них с Джинни очень много общего — вести беседу с Тонкс легко, не надо думать, как сформулировать фразу, чтобы случайно её чем-нибудь не обидеть. Она рассказывает мне разные забавные случаи из аврорской работы, и мне впервые за много дней становится как-то… спокойно, что ли. Потому что другие люди ещё умеют смеяться. Даже на какое-то мгновение забываю, что мы с ней практически не знакомы. — Спасибо, — решаюсь сказать я, когда мы уже приближаемся к повороту у библиотеки. Ну, что ж, она не Снейп, она не будет сверлить меня глазами. Впрочем, говорить это слово у меня в последнее время получается всё легче. Не знаю, почему именно. — Спасибо тебе огромное. — За что? — искренне удивляется Тонкс. Я улыбаюсь в ответ. Это было и вправду важно — особенно сейчас, когда мы все не можем держаться вместе по-настоящему. А Тонкс ведь там была. Я жива и стою здесь в том числе и потому, что она тоже там была. И Невилл жив, и Рон, и Джинни. На глаза даже слёзы наворачиваются: долбаная череда случайностей, пойди иначе один-единственный момент, и неизвестно, как бы всё вышло. Тонкс я это, конечно, не говорю — не стоит лишний раз грузить кого-то своими размышлениями. Просто прощаюсь с ней и тяну на себя огромную тяжёлую дверь библиотеки, надеясь исключительно на то, что Тонкс не легилимент такого уровня, чтобы без труда всё это в моей голове увидеть. Мадам Пинс, пропуская меня, даже ничего не спрашивает — только смотрит с сочувствием, ну, как и все остальные взрослые. Я понимаю, почему, но как же оно неимоверно раздражает. Когда уже это кончится? А ещё я и понятия не имею, за чем именно сюда пришла, так что приходится выбирать наугад. Вероятно, для той цели, с которой я здесь, потребуются самые старые и самые скучные книги заклинаний — учились же по ним в незапамятные времена, когда время было ещё более беспокойным. А ведь тогда было намного сложнее. Я иду вперёд. Полки кажутся бесконечными. Интересно, хоть кто-то здесь ориентируется без карты? Я, например, брожу почти полчаса, прежде чем наконец натыкаюсь на нужный указатель; спасибо хоть они вообще есть, иначе, боюсь, мне пришлось бы здесь неделями искать нужное. В конце концов выясняется, что книг по заклинаниям в школе не так уж и много, но достаточно, чтобы заработать головную боль и продвинуться в этом направлении в какие-то совершенно невероятные глубины. Ну, этого мне и не нужно. В общем-то, хватило бы самых простых бытовых заклинаний, нескольких уровня СОВ и, может быть, парочки из тех, что я буду изучать, если случится попасть в курс подготовки к ТРИТОНу. Конечно, если я не свихнусь раньше. Книг я беру столько, сколько смогу унести — даже с учётом того, что можно будет прийти сюда ещё бесконечное количество раз. Я не могу точно знать, будет ли действительно полезна единственная книга, если я не возьму больше. Хорошо хоть в библиотеке никого нет, иначе снова пошли бы слухи — я даже могу догадаться, какие: например, что полоумная Лавгуд решила удариться в Тёмные искусства и убить Беллатрису Лестрейндж. Или сразу Волдеморта — чего мелочиться. Слухам бы не удивилась. Удивляюсь, напротив, тому, что ничего такого не происходит. И ещё сильнее — когда один из моих однокурсников, кажется, хаффлпафец, подходит ко мне и долго мнётся, прежде чем предложить помочь с книгами. Это непривычно, и потому это меня несколько пугает. Правда, согласиться на предложение я всё ещё не могу — не факт, что это не очередная идиотская шутка. К тому же, на такой случай умные люди придумали заклинание Левитации. Как ни странно, Левитация даже в таком состоянии удаётся мне без проблем, и уже в гостиной я разглядываю свой улов. Чтобы разобраться, пригодятся ли мне взятые книги, придётся долго и вдумчиво их читать, но сейчас я могу хотя бы рассмотреть их. И сразу же отмечаю для себя одну: книга большая, явно старая, в толстом кожаном переплёте и с серебристыми рунами на корешке. Наверняка я взяла её по ошибке. Остальные выглядят почти как наши учебники — то есть в глаза особенно не бросаются и даже вызывают своим видом жгучее желание спать. Шутка, конечно. Но эта книга будто притягивает взгляд. Причём не особенно понятно, чем именно, потому что выглядит неброско, и темные чары на неё едва ли какие-то наложены — думаю, директор вряд ли разрешил бы хранить в школьной библиотеке, да ещё не в Запретной секции, что-то подобное. Впрочем, сомнительно, что я смогу догадаться о её содержимом, пока не посмотрю. Так что я тянусь за ней через стол, и, стоит коснуться, пальцы ощущают необычный холод. Как будто снежок взяла. На всякий случай прикасаюсь к корешкам других книг из стопки, и в этот раз всё нормально — старые ветхие переплёты, ничем на ощупь не отличающиеся от, наверное, любых других книг. Я держу её в руках, пытаясь не сосредотачиваться на холоде, и тупо смотрю на серебристые руны на обложке. Я не очень хорошо помню руны наизусть. Наверное, я могла бы прочитать их с учебником, если бы половина не была частично или полностью вытерта до светлых пятен на обложке. Как будто намеренно, что ли. Это немного настораживает — ведь если бы кто-то хотел, чтобы книгу не прочитали, не проще ли было сжечь её целиком? Впрочем, возможно, дело и не в уничтожении вовсе. Ну ладно. Перед смертью не надышишься, как говорит профессор Бербидж — пусть это маггловское выражение само по себе звучит довольно угрожающе, его смысл очень подходит к данной ситуации. Так что кладу книгу себе на колени, выдыхаю и открываю переплёт. Ну, если точнее, только пытаюсь открыть. Потому что выясняется, что он не поддаётся ни простому физическому усилию, ни Алохоморе — как будто приклеен, но и заклинание против клея не работает. А с виду ведь книга как книга, даже срез страниц легко можно разглядеть, значит, настоящая. Неожиданно это начинает раздражать — хотя обычно меня непросто разозлить. Наверное, Гарри прав, и в самом деле что-то изменилось. Со стороны в данном случае виднее. Терять время попусту не хочется. Так что я со вздохом откладываю таинственную книгу назад в стопку и берусь за другую — какого-то Невилла (вот же совпадение!) Барлоу, «Расширенный справочник простых заклинаний». Вот только, изучая страницу за страницей, почему-то никак не удаётся выкинуть из головы мысли о серебристых рунах на чёрном переплёте.

***

Кто-то из соседок по комнате спит и глубоко дышит во сне. Наверняка на самом деле делает это очень тихо, но я слышу. Я сейчас вообще всё слышу — потому что сама дышу через раз и напрягаю слух так, как вообще не знала, что умею. Не знаю, зачем всё это. Просто тело подрагивает от напряжения, а мозг считает, что это сигнал опасности. И все ресурсы работают на максимальном уровне. Если классифицировать это как проблему, то проблема в том, что я не могу уснуть. Даже не так — я категорически не хочу засыпать. Это далеко не то же самое, что не хотеть спать. Глаза жжет, как будто Перечного зелья в них налили, но я изо всех сил смотрю в потолок. Ненавижу себя. И, если сейчас усну, буду ненавидеть себя ещё сильнее. Потому что эта ночь закончится кошмарами, а я совершенно к ним не готова. Вокруг темно. Вроде бы в темноте даже из-за балдахина видны какие-то очертания — узоры, что ли? Никогда не обращала внимания. Если так подумать, я на многое не обращаю внимания — до тех пор, пока меня не суют туда носом. Косвенно, конечно, но всё равно чувствую себя нашкодившим котёнком. Еще и ощущается всё как будто со стороны. Как будто это не я чувствую. И как будто не я сама себя скинула в эту пучину отчаяния — снова. Сегодня первое полноценное занятие АД — не считать ведь занятием тот, первый раз, когда Гарри собрал всех для обсуждения новостей. Ты рада. Тебе комфортно среди них — людей, не считающей тебя чокнутой. Или хотя бы не говорящих об этом вслух. А ещё тебе и вправду нравится учиться новому. Джинни с одобрением улыбается, проходя мимо — она тренируется с Гарри, и никто из вас не хочет становиться на её или его место. Отношения сейчас сродни чуду. И вы будто бы изо всех сил пытаетесь его сохранить — пусть и знаете, что от вас в этом деле почти ничего не зависит. Так случилось, что ты стоишь в паре с Роном. Сегодня, кажется, ему лучше: он ответил на твой вопрос об успехах на первой неделе, даже пошутил — что-то о Снейпе, ты запомнила только кривую усмешку человека, который как будто разучился смеяться. Ты его понимаешь — в том числе потому, что хорошо помнишь то его лицо и вымораживающий безумный взгляд. Который до сих пор иногда видишь во сне. Том самом, который всегда заканчивается серебристым мерцанием Арки. Это очень страшно. Сегодня вы отрабатываете Заклинание косноязычия. Оно довольно лёгкое, почти сразу у всех получается, но попробовать всё равно должен каждый. Ты даже не можешь предположить, откуда Гарри его узнал, но так даже интереснее. Несмотря на кажущиеся простоту и юмор, оно и вправду будет очень полезным в бою — противник просто не сможет заколдовать кого-то, если вообще не может произнести хоть одно слово правильно. Вокруг тренируются остальные. Тебе некогда на них смотреть, но как же сильно хочется — просто чтобы убедиться, что это не сон и ты правда здесь. Но тебе тоже надо тренироваться. Ты смотришь на Рона, он ловит твой взгляд и коротко кивает. За твоей спиной кто-то хохочет. Всё как раньше, даже атмосфера тепла и веселья воцаряется. Приятно. — Мимбл Вимбл! — выкрикиваете вы одновременно. Заклинание Рона голубыми искрами улетает в одну из подушек, но то, которое произнесла ты, ударяется в его грудь, словно впитываясь. Это не больно. Ты пока ещё не успела проверить его на себе, но если бы было больно — кто-нибудь бы уже об этом сказал. Но это заклинание не для того, чтобы причинять боль или хотя бы дискомфорт; просто как будто не можешь справиться с собственным ртом — мысли формулируются нормально, а вот при попытке высказать их вслух получается какая-то ерунда. Но эта ерунда такая забавная, что ты не можешь удержаться от смеха, когда Рон что-то бормочет. — Т мдылоц, — улыбается он в ответ. Судя по тону, это была похвала. Контрзаклятья от Косноязычия Гарри, оказывается, не знает и вообще не уверен, что оно существует. Так что Рону остаётся только сесть на одну из подушек у стены и ждать, пока заклинание прекратит действие — как вы уже выяснили, оно длится всего минут десять. Он кладёт руку тебе на плечо в ободряющем жесте, и ты обнимаешь в ответ. Что ж, кажется, это может означать, что злился он всё-таки не на тебя. Будто всё как раньше. Ты правда хотела бы с ним поговорить. Потому что именно сейчас ты как будто очнулась, и мир снова начал жить вокруг тебя — не как статичная картинка из маггловской книги, но как всё и даже больше. И потому что ты действительно по нему скучала — без всякой связи, которая есть только между вами двумя, а как по другу. Он ведь и есть твой друг. Вот только поговорить Рон сейчас не может. Ну, может, то есть, но не очень понятно. А ты можешь, и тебе нужно идти работать дальше. — Я пойду, потренируюсь с… — начинаешь ты, не думая. И не сразу понимаешь, почему глаза Рона вдруг становятся глубокими, тусклыми и холодными, в одно мгновение, как будто свет выключили. Что ты, черт возьми, сказала? Эта фраза ложится на язык так легко, потому что ты произносила её с полсотни раз в прошлом году. Весь прошлый год. Всё то время, пока существовала Армия Дамблдора. Всё то время, пока всё было хорошо. Но зачем ты, чёрт побери, сказала её сейчас? Забыла, где и когда ты? Заговорилась? Сейчас ты просто мечтаешь о том, чтобы тебе стёрли память. Чтобы этого не существовало. Всего этого. Я пойду, потренируюсь с Гермионой, ладно? Это только про выдуманных людей в такие моменты пишут, мол, его сердце замерло. Твоё не замирает. Наоборот, начинает колотиться с бешеной скоростью, будто рёбра сейчас раскрошит в пыль. Так сильно, что у тебя даже голова кружится. И резная дверь Выручай-комнаты, которую ты изо всех сил толкаешь онемевшими руками, ощущается как простая гладкая деревяшка. И затем ты отпускаешь её, не придерживая, хоть и знаешь, что она со всей силы ударится о косяк. Плевать. Ты бы сама её захлопнула, если бы там никого не было. Чтобы удар тебя оглушил. Или чтобы причинить себе боль — такую, которая помогла бы забыть его боль. Просто… хоть что-нибудь. Но ты просто отпускаешь эту чёртову дверь, борясь с отчаянным желанием откусить себе язык. Просто чтобы больше никогда ничего не говорить — думать, убивая только себя. А затем летишь по коридорам, не видя сквозь пелену перед глазами решительно ничего, почти наугад, боясь только одного — что кто-то встретится по дороге и увидит, как ты тут рыдаешь. В спальне никого нет. Почему-то. Тебе плевать на причину. Тебе просто нужно спрятаться, обернуть свой маленький мир балдахином и Заглушающим заклинанием. Чтобы никто не слышал, как ты воешь от отчаяния. Потому что должно становиться легче, но нихрена не становится. Только хуже и хуже с каждым разом. Ты теперь уверена, что к списку твоих кошмаров прибавился ещё один. Не самый страшный, но в плане эмоций — второй по степени уничтожения твоей нервной системы.