These Violent Delights

You're a very sexy girl That's very hard to please You can taste the bright lights But you won't get them for free (Guns 'n Roses — Welcome To The Jungle) Неприятные последствия встречи с Шерлоком Холмсом оказались крайне экстремальными даже по меркам Джима. С тех пор, скрывшись от всего мира за тяжёлыми шторами, днями напролёт он предаётся унынию в спальне и время от времени выбирается наружу в поисках пищи. Однажды, когда ты пытаешься вмешаться, он бросает в тебя нож, и ты не совсем уверен, хотел ли он промахнуться. В любом случае, намёк понят. Конечно, Джим имеет право уйти в себя, но нельзя забывать о бизнесе, приходится потратить уйму времени отвечая за него на входящие сообщения и телефонные звонки, убеждая людей, что их дела по-прежнему на контроле и воспринимаются со всей серьёзностью, хоть это и откровенная ложь. Помимо работы, приходится заниматься полицейскими дознаниями по всей этой заварушке с бассейном. Впрочем, и без вмешательства ваших кротов они продвигаются до смешного неэффективно. Однако, не стоит запускать это дело. Пять дней спустя ты сыт всем по горло, ты заходишь в спальню и раскрываешь плотные шторы, к чёрту его смертоносные угрозы. Джим косится на тебя, освещённого лучами солнечного света, но, по крайней мере, не кидается чем ни попадя. И, да, у тебя есть план. — Земной шар не перестанет вращаться только из-за твоей вспышки гнева, — усмехаешься ты. — А следовало бы, — ворчит Джим, прикрывая глаза рукой. — Ты что, двенадцатилетняя девчонка? — Осторожно, Себастиан, — предупреждает он, глядя на тебя сквозь пальцы, первый признак чего-то, помимо апатии. Ещё один небольшой толчок… Ты вскидываешь брови. — Да какой смысл. Если хочешь знать, звучишь ты совсем не угрожающе. Он замирает на целую секунду, а затем спрыгивает с кровати и валит тебя на пол — ты почему-то всегда забываешь каким неебаться быстрым он может быть, когда это нужно. Джим сжимает пальцы на твоём горле, не на шутку сдавливая его, и прижимается сильнее. — Правда? — шепчет он. — Ты считаешь, что я когда-либо бываю неопасным? — С возвращением, — твой голос звучит самодовольно. Иногда он немного предсказуем. Он долго вглядывается в твоё лицо, а затем усмехается быстро, как проблеск молнии. — Играешь с огнём, Себастиан. — Не думай, что я не в курсе, — ты надавливаешь на него, и он откатывается. — Если ты снова в строю, Джим, нас ждёт куча работы. — Да-да, знаю. Ни минуты покоя, — он встаёт и потягивается, зевает. Похоже, хмурое настроение позади. — Как будто ты знаешь, что делать с покоем, — хмыкаешь ты. — Ты рождён для хаоса. — Разве я не могу просто?.. — он опускает руки и поворачивается. — Хорошо, Себ, — на его губах расцветает улыбка, — расскажи, что происходит в мире. *** Выборы всегда до ужаса загруженный период в работе Джима. С самого раннего возраста ты знал, что политика завязана на связях, захвате денег и убийстве противников, но степень всех хитроумных сделок как минимум впечатляет. И каждый, кто может себе это позволить, обращается за помощью к Джиму. — Не меньше половины всего британского правительства обязаны тебе своим местом, — отмечаешь ты, просматривая его данные. Много знакомых имён, некоторым из них ты помог лично. — Только те, кого избирают. Эти госслужащие мне интересны, в их руках вся сила. Но, верно, в Уайтхолле я получил немало плюшек. — Оу, — ты натыкаешься на знакомое имя. — Так это был ты? Я всё гадал: как же этот мерзкий засранец ухитрился избраться*. Джим улыбается, припоминая: — Да, это дело было даже забавно. Но самая весёлая часть заключается в том, что каждый из политиканов считает, что имеет эксклюзивное право на Мориарти. Джим любит играть с ними, выставляя друг против друга, подталкивая на то или иное действо, будто они не весомее пешек на игровом поле. — Бам, — мягко говорит он, наводя воображаемый пистолет на экран ноутбука, и очередная репутация катится коту под хвост. Звонит телефон. Джим бросает на экран полный раздражения взгляд и кидает его тебе. — Разберись, хорошо? Ты ловишь устройство и отвечаешь на звонок: — Алло? — Сэр, — говорит кто-то быстро. — Мы поймали шпиона. — Секунду. Повиси, — ты прижимаешь микрофон к плечу и касаешься плеча Джима. — Кто это? — шёпотом интересуешься у него. — Ньюкасл, — рассеянно отвечает он. — Кольцо преступности. Довольно хороши в деле. Ты возвращаешься к звонку. — Только не говори, что вы впервые поймали крота. — Нет, сэр. Мы допросили его согласно инструкциям, но… — В чём дело? — Он… Он знает имя, сэр Мориарти. Он знает. Блядство. — Ещё жив? — Да. Мне его… — Нет, не сейчас. Вы узнали на кого он работает? — Правительство. Напал на наш след, хер знает как, и следовал по нему. Человек на другом конце всё ещё оживлён, но ты распознаёшь его страх. Разумно, никто не терпит проёбов. — Сохраните ему жизнь, я скоро приеду и разберусь лично. — Да, сэр. Джим бросает на тебя короткий взгляд. Ты качаешь головой. — И… Джексон, верно? Даже не думай о побеге. Ты, кажется, слышишь как дрожит его дыхание. — Понял, сэр. — Хорошо. Отбой. — Планируешь поездку? — хмурясь, интересуется Джим. Ты бросаешь телефон обратно, и он аккуратно ловит его. — Государственный шпион следил за нашими делами, знает твоё имя. Возможно, нечто серьёзное. Он пожимает плечами, не придавая этому большого внимания. — Я ожидал чего-то подобного. — Правда? — Разумеется. То небольшое противостояние в бассейне оказалось слишком публичным, чтобы остаться незамеченным. — Да, точно, — ты хмуришься. Эта проблема беспокоит тебя, стоит только представить, что кто-то приближается к вам, а Джиму, кажется, на неё поебать. — Ну, если ты не возражаешь, я хотел бы поехать туда и выбить всю информацию из гнусного ублюдка. Так? — И оставить меня наедине со всей этой работой? — невинно спрашивает он. — По крайней мере, тебе не будет скучно. — О, не знаю, право, — он аккуратно складывает кучу папок на стол. — Далеко не всё это интересно. И что прикажешь поделать с моей фрустрацией, пока ты отсутствуешь? — Держи её в себе, пока я не вернусь, полагаю. Он наклоняет голову и медленно улыбается. — Тогда на твоём месте я бы не стал задерживался слишком долго. — Хорошо. Я, э-э… — ты сглатываешь. — Пойду упакую сумку, да? — Да, иди, — говорит он с крайне напряжённым выражением глаз. Джим посылает тебя в спальню шлепком по заднице, и ты рычишь в ответ. Кажется, внезапный приток дополнительной работы не лишил его хватки. *** Шпион оказывается обыкновенным лузером, столкнувшимся с преступным кольцом скорее по удачному стечению обстоятельств. Но когда ты начинаешь разматывать клубок связей — его босса, босса того босса и так далее, ты в конце концов добираешься до Майкрофта Холмса. Наверняка он всё ещё слишком далёк от ваших дел, чтобы представлять из себя серьёзную угрозу. Как только выборы подходят к финалу — «подвешенный парламент»**, как ты думаешь — дел становится меньше, и через пару дней ты возвращаешься домой и находишь Джима сидящим на диване, ноутбук покоится на его коленях. Ты заглядываешь в экран, проходя мимо, скорее по привычке, поэтому требуется несколько секунд прежде, чем до сознания доходит изображение. Когда оно наконец доходит, ты возвращаешься и падаешь рядом на диван, заглядывая через плечо. На экране в полномасштабном режиме развёрнута полухудожественная чёрно-белая фотография твёрдого хлыста, обольстительно размещённого на бледном статном плече. — Интересная работа, да? — между делом интересуешься ты. Он не отвечает. Ты возвращаешься к экрану, на котором теперь изображена язвительная алая улыбка, полускрытая золотом венецианской маски. Эта Женщина, сказано в заголовке, либо болезненно неоригинальном, либо впечатляюще самонадеянном. Судя по улыбке, ты предположил бы последнее. — Кто она? — спрашиваешь ты на сей раз менее легкомысленно. Не следует шутить, когда он не в духе. — Ирэн Адлер, наш потенциальный клиент, — отвечает он, отвлекшись. — Это она звонила мне в бассейне. — Кем бы она ни была, у неё стальные яйца, — ты встаёшь и отправляешься на кухню за пивом. Твои руки по большей части оправились от драки, случившейся на прошлой неделе, что крайне удобно: через несколько дней в одной крупной нефтяной корпорации запланирована миссия под прикрытием, и было бы крайне нелогичным корчить из себя бизнесмена со сбитыми в кровь костяшками. Тебе предстоит получить свой костюм из химчистки, если они- Ты замираешь, так и не донеся бутылку до рта. Прислонившись к окну, Джим пялится на тебя как-то слишком уж внимательно. — Что? — спрашиваешь с лёгким удивлением. Тебе знаком этот взгляд, он бывает, когда Джим не совсем уверен в последующей реакции. Излишне говорить, что случается такое не так уж часто. — Тебе следует заглянуть к Ирэн Адлер. — Ладно, — не оправдало его внимания. Вряд ли он ожидает, что тебя вырубит проститутка, правда? Даже если она с хлыстом. Ты глотаешь пиво. — Под прикрытием, — добавляет он. Ты захлёбываешься в болезненном приступе кашля. Глаза Джима блестят от удовольствия. — Под прикрытием? Как- — Полагаю, слово, которое ты подыскиваешь, — лениво говорит он, — саб. — Блядь, ты мне не сутенёр, — огрызаешься ты. Он вскидывает бровь, и весёлое выражение сменяется чем-то более тёмным. — У тебя ведь не возникнет проблем с этим заданием, да? — Я- Слушай, если ты и впрямь собираешься послать меня туда и, и… и выдать меня за одного из тех жалких чмошников-бухгалтеров, приходящих в восторг от самой мысли, чтобы убить обеденное время на то, чтобы их отшлёпали паддлом? — Рыба́к рыбака́, дорогуша. Ты с грохотом ставишь бутылку на стол. — Я совершенно на них не похож. — Прошлой ночью ты не жаловался, — его острый взгляд скользит по синякам на твоих запястьях, как будто это имеет какое-то отношение к заданию, как будто он- — Это — другое, ты прекрасно знаешь, — рычишь ты. — О, неужели? — Джим наклоняет голову, как будто он искренне удивлён. — Да, потому что- потому что это ты. — Потому что это я, — мягко повторяет он. И затем, как по щелчку, его задумчивое настроение заканчивается и он начинает расхаживать. — В таком случае, я посоветовал бы тебе связаться со своим внутренним сабмиссивом, дорогой, потому что мне необходимо получить данные об этой женщине, а она умеет прятаться. — Пошли кого-нибудь другого. — Ни в коем случае. Она умна, не знаю точно насколько, но достаточно для того, чтобы разоблачить любого иного, кого я мог бы отправить, — он раздражённо смотрит на тебя. — Ты в самом деле решил, что я готов отправить тебя, не обдумав как следует все возможные варианты? Что-то новое. За последние несколько лет он отправлял тебя куда угодно и, казалось, едва ли беспокоился об этом. Единственным исключением были люди, имеющие непосредственное отношение к твоему прошлому — бывшие одноклассники, сослуживцы — но ты будешь очень удивлён, если выяснится, что эта Ирэн Адлер — кто-то, кого ты знал лично. Разумеется, когда дело доходит до секса… Ну, его собственничество немного ослабело с годами, но он всё ещё не из тех типов, кто так просто готов делиться тобой с кем-то ещё. — И, если она так хороша, как ты говоришь, почему же она не раскусит меня? — спрашиваешь ты. — Потому что это ты, — отвечает он, дополняя свои слова неприятной насмешкой. Он проводит рукой по лицу и переводит взгляд на горизонт Лондона. — Потому что ты привык общаться с кем-то более умным, чем ты сам. — Вот только я от тебя ничего не скрываю, — замечаешь ты. Джим оглядывается через плечо. — Надеюсь, что нет, — говорит он скорее в шутку, — но ты всё же единственный, кого я готов пустить на это задание. — Ты можешь пойти туда и сам, — замечаешь ты, и потом уже действительно обдумываешь сказанное. Тебе представляется яркий образ Джима: заткнутый кляпом рот, поставленный на колени перед какой-то анонимной женщиной, и твой разум отключается нахер. — Себастиан. Ты моргаешь. — Да, прости, эм-м. Я просто- Уголок его рта приподнимается. — Мне не нужно объяснять тебе, что такого не произойдёт, — говорит он. Кажется, раздражение в голосе почти исчезло. — Хорошо. Что мне нужно будет сделать? *** Личный дворец боли Ирэн Адлер — это таунхаус в Белгравии, потому что, конечно, Эта Женщина абсурдно высококлассный про. Впрочем, так и должно быть за те деньги, которые она берёт за сессию: её цены даже тебя заставили ужаснуться, а ведь ты владеешь баснословным богатством. И те люди, которые могут себе это позволить, очевидно, хорошо вписываются в район. Не похоже, что они приходят к ней в своих латексных костюмах и ошейниках. Не-ет, они — богатая элита, высший класс: пошитые на заказ костюмы, скрывающие ожоги от кнута и верёвки, ни следа не останется на виду. От этого всего знатно воняет лицемерием, но оно и неудивительно. Ты в точности знаешь, что происходит за закрытыми дверями. Позвонив в дверной колокольчик, ты покачиваешься на каблуках. Об этой Адлер известно немного. Джим исследовал её с обычной для него тщательностью, но отказался делиться чем-либо, сказав, что ему необходимо получить твоё непредвзятое мнение. Что означает: «ты слеп». Твоё прикрытие не так хорошо. Кто вообще сочтёт тебя бухгалтером с таким-то количеством шрамов и мышц? Итак, сегодня ты — бывший солдат с причудливым воспитанием, уставший от мирной гражданской жизни и ищущий острых ощущений. То самое, кем бы ты был, не встреться с Джимом, и это чуть больше сближает тебя с отчим домом, что неприятно. Джим тоже заметил и заставил тебя снова и снова репетировать свою роль, дабы убедиться, что ты не съедешь с заранее написанного образа. Стивен Андерс, тридцать четыре, рад знакомству с Вами, мисс. Могу ли я предложить Вам свою задницу для хорошей порки? Пиздец как нелепо. Дверь открывает красивая рыжеволосая леди в наряде горничной. Она одаривает тебя профессиональной улыбкой. — Мистер Андерс? Пожалуйста, проходите. Зайдя внутрь, ты попадаешь в просторный коридор. Бежевые и деревянные стены, скудная меблировка, но притом всё подобрано со вкусом. Это своего рода украшение, которое напоминает тебе о юности, посольствах и старинных усадьбах. У мисс Адлер определённо есть вкус. И яйца. Девушка-секретарь сопровождает тебя по лестнице в комнату, которая выглядит как высококлассная версия приёмной. Никаких окон, потому что, не дай боже, кто-нибудь снаружи увидит кто находится внутри. Ты тяжело садишься в одно из удобных мягких кресел и присматриваешься к девушке. — Мисс Адлер будет готова через несколько минут, — сообщает она. В её улыбке есть нечто насмешливое. Выражение её глаз, вероятно, похоже на то, как выглядят твои, когда ты сопровождаешь клиентов Джима. — Вы хотели бы просмотреть свою анкету? — Не, всё в порядке. Анкета. Боже, Джим от души с ней повеселился. Там было что-то вроде двенадцати страниц мелким шрифтом с маленькими аккуратными ячейками для галочек. Ты далеко не ханжа, но более, чем пару раз приходилось сглатывать и лезть в гугл прежде, чем, например, решительно пометить ячейку жёсткое ограничение. Проблема в том, что, как ты подозреваешь, этот список даст Джиму свежие идеи. — Тогда вопрос только в постсессионном уходе, — деликатно добавляет рыжая. Ты поднимаешь взгляд. — Что с ним? — Некоторые из наших клиентов предпочитают, чтобы об их ушибах позаботилась я. — Мисс Адлер не любит ухаживать за своими клиентами? — На самом деле она предпочитает самостоятельно заниматься этим, но некоторые люди полагают, что такой подход разрушает созданную иллюзию. Существенная информация. Когда Джим становится чуть более агрессивным, ты пребываешь в своём самом слабом состоянии. Абсолютно не конкурентоспособный. Так что постсессионный уход за экзальтированными и всё ещё безумно счастливыми клиентами может оказаться идеальной возможностью получить ценную информацию. У кого вообще может остаться энергия, чтобы следить за своими словами, когда он ещё ощущает послевкусие ударов кнута на спине? И Адлер, видимо, доверяет этой девушке настолько, что может поручить обязанности допроса, когда клиенты ещё достаточно умны, чтобы ощутить опасность. Она больше, чем просто секретарь, это очевидно. — Мистер Андерс? — осторожно зовёт ассистентка. — Ох, да. Я предпочту, чтобы мисс Адлер позаботилась обо мне. Она улыбается. — Дам ей знать. Подождёте здесь? Это займёт всего минуту. Ты киваешь, и она уходит, юбка покачивается в такт движениям. Её голос звучал так… нежно. Возможно, Джим не единственный, кто имеет эмоционально привязанного партнёра в команде. Это бы объяснило доверие. Ты откидываешься на спинку кресла и, покачивая ногой, принимаешься рассматривать комнату. Нервное поведение — часть твоего прикрытия, но, скажем, это не просто видимость. Ты никогда не участвовал в чём-то хардкорнее импровизированного связывания прежде, чем встретил Джима, но Джим — это Джим. Мысль о том, чтобы прийти сюда и отдать контроль над собой совершенно незнакомому человеку вызывает беспокойство, даже когда это просто задание, даже когда ты под прикрытием. Ты снова встаёшь, проводишь рукой по белым стенам. Будет сложно сохранять ясность мыслей, проецируя всё, что от тебя ожидается. Ты можешь казаться достойным актёром, но существуют вещи, подделать которые невозможно. Подчинение. Азарт. Возбуждение. Секретарь возвращается в комнату. — Она готова. Дверь в конце коридора. — Хорошо, — ты прячешь руки в карманы, снова вытаскиваешь их, нервы на пределе. Девушка вновь улыбается. Да она определённо смеётся над тобой. — Не волнуйтесь. Она о Вас позаботится. И снова уходит. Ты ждёшь, пока её шаги не стихнут, и только тогда, шаркая ногами, проходишь по коридору к двери в самом конце. Останавливаешься. Всё это напоминает о прошлом, о стоянии перед кабинетом отца, директора, полковника, в ожидании очередного выговора. Тогда ты нервничал гораздо меньше, чем сейчас. Нет слов, чтобы описать как сильно ты не хочешь здесь находиться. Глубокий успокаивающий вдох, и ты открываешь дверь. *** Нет подземелий и факелов, нет стойки, нет кнутов и цепей, свисающих со стены. Просто серо-белые обои, элегантная кровать, туалетный столик — всё очень стильно. Ты делаешь шаг и заходишь внутрь. В комнате пахнет очень… женственно, мягко, ваниль, что-то мускусное. Это далеко не тот аромат, который ты соотнёс бы с хардкорным связыванием, но, опять же, и сама Адлер кажется нетипичной. Говоря о- — Снимите пиджак, рубашку, пояс и обувь. Не оглядывайтесь, — произносит она, когда ты начинаешь удивлённо поворачиваться. За спиной, чуть слева, должно быть, она ждала рядом с дверью. Ты снимаешь пиджак, по привычке аккуратно складывая его, начинаешь расстёгивать рубашку. Она ничего не говорит, но заднюю часть шеи пощипывает. Она ждёт, что ты смутишься от этого? Если так, то она идёт по ложному следу. — Неплохо, — тянет она, когда ты снимаешь рубашку. — Да Вы хорошо сложены. Ты улыбаешься. У неё потрясающий голос, низкий и плавный. Акцент, светский и томный, невольно напоминает о бабушке, что делает его менее возбуждающим. Но за годы жизни с Джимом у тебя выработался своего рода навык распознавать природу возникновения акцента, понимать, когда он хорошо сымитирован, а когда — естественен. Есть что вспомнить. Шелест ткани за спиной, и её пятки мягко ступают по деревянному полу. Ты пытаешься снять с ноги ботинок, но нет достойного способа сделать это из положения стоя. Ещё одна уязвимая позиция, которую она заставляет тебя принять, и, вероятно, не случайно — выбрав момент, когда ты совершаешь крайне неловкое движение, она делает шаг и вступает в твоё поле зрения. Ты выпрямляешься и принимаешься медленно и тщательно её рассматривать. Фотографии на веб-сайте не отражают всю её красоту в полной мере. Правда, улыбка точно такая же, как и длинные пальцы, фигура «песочные часы», она даже немного ниже, чем ты ожидал. Но изображения не могут передать ту ауру контроля, которую она излучает. Это напоминает тебе о Джиме, и, да, всё в порядке, ассоциация действует на тебя, как афродизиак. Даже без учёта властной ауры это всё ещё великолепная женщина в кружевном нижнем белье и на шпильках, твоя реакция на неё нормальна. — Вам нравится то, что вы видите, не так ли? — спрашивает она, явно развлекаясь. — Очень. Она ловит твой взгляд, улыбается, но не отвечает. И продолжает смотреть на тебя, пока ты не прокашливаешься и не отвлекаешься. Итак, господство установлено. Она должна быть счастлива. — Очень аккуратно, — произносит она. Ты оглядываешься на неё: — Прошу прощения? Всё с той же весёлой улыбкой она кивает на сложенную одежду. — Позвольте угадать. Военный? Или школа-интернат? — Честно говоря, и то, и другое. Она принимается кружить вокруг тебя, и снова приходится бороться с импульсом, острым желанием развернуться и удерживать её в поле своего зрения. — Это объясняет шрамы. Хотя… — один из её ногтей скользит по выцветшим линиям между лопатками, — я очень сомневаюсь, что это боевой шрам. Ты сжимаешь руки, впиваясь ногтями в ладони, используешь боль в качестве противовеса прикосновению. — Это был вопрос, — добавляет она, и в голосе прорезаются резкие нотки. Как Джим назвал это? Твоя внутренняя сабмиссивность? Ну, он определённо обратился бы сейчас во внимание. — Можем назвать это битвой иного характера. — Хорошо сказано, — раздаётся её голос из-за твоего плеча. Ты не оглядываешься, что идёт вразрез с инстинктивным желанием. В курсе ли она? Или это просто случайность? Наверняка знает, это ведь основа основ, нельзя поворачиваться к хищнику спиной. Даже если этот хищник на каблуках и при помаде. Она останавливается перед тобой, и ты смотришь на неё сверху вниз. На голову ниже, даже на этих каблуках, но почему-то это не идёт вразрез с её ролью. Или, может быть, всё потому, что у тебя попросту много опыта в подчинении тем, кто ниже ростом. — Это Ваш первый раз, так? — она склоняет голову. — Итак, я объясню правила, но не заставляйте меня повторять. Ясно? Ты киваешь. — Первое правило: Вы не имеете права говорить, пока я не позволю. Поняли? — Да, — послушно отвечаешь ты, смутно подозревая что пойдёт следом. — Вам следует обращаться ко мне «Мисс Адлер» или «Госпожа». Да, кто? — Да, мисс Адлер, — ты закусываешь щёки изнутри, чтобы сдержать смех, потому что больше всего происходящее напоминает тебе об Итоне и непокорном одиннадцатилетнем возрасте. — Что касается стоп-слов: здесь всё просто. Красный — стоп, жёлтый — ожидание. Зелёный для продолжения. Ясно? Закатывать глаза было бы не лучшей идеей. — Да, мисс Адлер. — И когда я приказываю, я ожидаю незамедлительного повиновения. Понятно? — Да, мисс Адлер, — звучит как возмущение школьного проказника. — Хороший мальчик, — она наклоняет голову и быстро оглядывает тебя. — Вольно, — говорит она с насмешливой улыбкой. — Полагаю, старые привычки неискоренимы? Хотя… Костяшками пальцев она приподнимает твой подбородок, поправляя выправку. Подчиниться — это всё, что ты можешь сделать, чтобы не смутить её. — Если бы только Ваши командиры увидели Вас в таком виде, хм? — её рука опускается на твоё предплечье, она подходит сбоку, пальцы тянутся через плечо и шею, как будто ты кусок мяса, который нужно потрогать чтобы оценить. Стремление отбросить её усиливается, и в сочетании с тем, что она снова исчезает из твоего поля зрения… Она отпускает тебя и уходит, предоставляя время на раздумье. Что бы сделал Стивен Андерс? Быть раздражительным — хорошо, но, возможно, тебе не следует заходить так далеко, ведь предполагается, что ты отчаянно ждал этой сессии. Так что не следует сопротивляться с привычной интенсивностью. Преклонить голову и дать то, что нужно. Ну, всё это не должно быть так сложно, правда? Звук скольжения выдвигаемого ящика, лязг — металл? — шорох каких-то предметов, и затем снова поступь её шагов. Она невесомо опускает руки на твои плечи, и ты не можешь сдержать лёгкой дрожи в ответ. Она снова смеётся. — А Вы напуганы, не так ли? — Да, мисс Адлер, — послушно произносишь ты, потому что, очевидно, Стивен Андерс слюнтяй. Хотя эта судорога была на самом деле, ты её не имитировал. Следует быть осторожней. Она медленно скользит ладонями по твоим рукам, пока не касается запястий, пальцы надавливают на сухожилия. Больше она ничего не делает, просто держит их. Ты напрягаешься в ожидании. И тогда её хватка усиливается, она дёргает тебя за руки, скрещивая запястья. У тебя перехватывает дыхание. — Держите их так, — спокойно говорит она и отпускает. Нетрудно догадаться что будет дальше, хотя ты надеялся, что она оставит это на десерт. Будь вежлив и послушен, и всё будет хорошо, но ограничения всё ещё ограничения, независимо от того, как часто тебя связывали, они всё ещё кажутся тебе бесполезными. — Я ожидала услышать от Вас «да, мисс Адлер», — добавляет она. — Да, мисс Адлер, — говоришь ты, стараясь не закатывать глаза. — Прошу прощения, мисс Адлер. — В следующий раз не забывайте, — она снова берёт тебя за запястье и защёлкивает на нём что-то удивительно мягкое. Наручники с подкладкой? Имеет смысл, снижение риска получить повреждения и всё такое. Она защёлкивает другой наручник, и ты разводишь запястья. Пара сантиметров для маневрирования, цепь звенит при любом движении — предупреждает её всякий раз, когда ты начинаешь вертеться, что ж, умно. Она сжимает твои предплечья. — Вот так, — мягко говорит она, — разве не стало лучше? Ты проглатываешь резкий ответ. Чертовски раздражает правило, запрещающее говорить без её на то позволения. Ты не привык к этому: если Джим хочет, чтобы ты заткнулся, он затыкает тебя, только и всего. Не то, чтобы он часто так делал, ему нравится как ты отвечаешь, но здесь подобное не прокатит. Она отпускает тебя и снова встаёт напротив. Её пальцы скользят вниз по твоей груди, к поясу брюк и даже ниже. Ты снова дёргаешься, когда она слегка поглаживает очевидную выпуклость, что является комбинированным эффектом от её внешнего вида и ограничений — ведь за три года рядом с Джимом на подкорке твоего мозга прочно укоренилась мысль, что связывание равносильно предварительным ласкам. Возбуждение — это то, что ты не в силах подделать, и, наверное, Стивен Андерс вряд ли так быстро завёлся бы от этого. Но, к сожалению, с этим ничего поделать. — Уже? — спрашивает она со смешком в голосе. — Это было быстро. Ты строишь застенчивое и смущённое лицо. Вот оно, по крайней мере, стопроцентная подделка: секс — это то, чего ты никогда не стыдился. Она наклоняет голову и снова смотрит вверх и вниз. — Что же с Вами сделать, хм? — она касается ногтем твоей груди и проводит линию вниз, улыбаясь от возникших мурашек на твоей коже. — Всё, что ни пожелаете, мисс Адлер, — сладко говоришь ты. Её глаза впиваются в твои, и она ухмыляется, как будто в точности понимает как мало ты имел в виду под этими словами. Она поглаживает твой живот — мышцы непроизвольно напрягаются — и несильно тянет за пояс на брюках. — Ну что ж, можем начинать. Снимите их. Ты коротко трясёшь наручниками, но она просто приподнимает бровь. Это будет сложно. В высвобождении из оков у тебя достаточно опыта, и это едва ли проблема, но старый-добрый Стив такого опыта не имеет. Вот и всё. Ты дёргаешь руками и пытаешься потянуть за поясные петли на спине. Чёртов Джим с его ебаным портным, если бы ты носил нормальную одежду, свободные брюки имели бы достаточно места для маневрирования. Но нет ни сантиметра, даже после глупого и неудобного кружения, и Адлер наблюдает за тобой с болезненно-скрытым нетерпением, что совсем не помогает… Стоп. Ты должен потерпеть неудачу. Вот в чём дело, так ведь? Наказание. И ей необходимо, чтобы ты облажался в этом задании, чтобы было за что тебя наказывать. Ну, по крайней мере, ты можешь сделать несколько попыток. Ты изображаешь жалкую борьбу с одеждой, явно хмурясь. И, действительно, несколько минут спустя она закатывает глаза и крайне раздражённо вздыхает. Впечатляющее исполнение. — Прекратить это, — рычит она. Ты опускаешь руки, и она снова обходит вокруг, снова скрывается из виду, ты слышишь лишь поступь. Это удобно, можно в точности определить где она. По крайней мере хоть эту уверенность тебе оставляют. Закрыв глаза, тратишь время на то, что пробежаться по выводам. Итак, что имеется? Талантливая актриса, крайне проницательная. Вполне вероятно, что трахается со своей помощницей. Умна, но это ты знал и раньше. И чертовски горяча, хотя это, вероятно, не та информация, которую жаждет получить Джим. Дверь шкафа позади с громким ударом захлопывается. Ты автоматически оглядываешься через плечо. — Глаза вперёд. Поворачиваешься обратно. Ты моргаешь. Чёрт подери, а она хороша, даже сержант не мог заставить тебя повиноваться так быстро. — Если Вам не удаётся даже раздеться самостоятельно, — говорит она, подойдя ближе, — какой смысл мне за Вас браться? — Это был риторический вопрос, мисс Адлер? Она смеётся, а затем что-то ударяется о твою спину. Ты замираешь в полном удивлении. Множественные точки прикосновения — флоггер или что-то в этом духе? Да какая, блядь, разница, жжётся. — Я не иммел в вид- — Молчать, — спокойно говорит она. Берёт тебя за плечо, толкает и касается ногой задней части твоего колена. Ты понимаешь намёк и становишься коленями на деревянный пол. — Вы так легко забываетесь? — она смотрит на тебя сверху вниз, флоггер, как выясняется, выглядит так, будто сделан из мягкой кожи, висит рядом с её бедром. — Первое правило? — Я не имею права говорить, пока Вы не позволите, но, — ты насмехаешься над ней, — Вы задали мне вопрос. Мисс А- Она ударяет тебя по щеке, достаточно сильно, чтобы голова мотнулась в сторону. Ты яростно зыркаешь на неё. — Полагаете, я буду терпеть Вашу дерзость? — спрашивает она. Она улыбается. Не сердится, как ты ожидал, просто улыбается, как будто ты, блядь, шутишь с ней тут, как- Блядь. Роль. Ты просто — забыл о ней, потерявшись в вызове. Следует изменить план, потому что ты не можешь действовать и наблюдать одновременно. Пока ты не начал разглашать личные данные, ты ещё можешь показать свои собственные реакции, ничем не рискуя, верно? Однако, она что-то замечает. Сужает глаза и берёт тебя за подбородок, вынуждая посмотреть на неё. И снова она напоминает тебе Джима, то же сосредоточенное внимание, тот же злоебучий контроль. — О, ну привет, — мягко говорит она. — Наконец очнулись, так? — Да, мисс Адлер, — говоришь ты, добавляя в тон столько пренебрежения и издёвки над этими тремя словами, сколько возможно. Она усмехается. — Думаете, я не знакома с Вам подобными? — Очень в этом сомневаюсь. — Да? Это потому что Вы особенный, так? К Вам общепринятые правила не относятся, так? — её большой палец поглаживает твои губы, и в этот раз ты сдаёшься и высвобождаешь голову из её хватки. — Я повиновался Вашим бляд- Вашим правилам, разве нет? Она снова улыбается. — Вы прекрасно понимаете разницу между уважением к духу и букве закона. Мне необходимо Ваше беспрекословное послушание. Твоё полное, беспрекословное послушание Ты выбрасываешь воспоминание из головы. — Тогда Вам следует быть более конкретной. — И снова за старое. Вы просто не можете обойтись без маленькой шпильки, правда? — она сжимает твои волосы в кулак и запрокидывает голову назад. — Все проступки имеют последствия, — сладко добавляет она, тембр голоса не вяжется с болезненной хваткой. — Вы будете считать, — её рука отпускает твои волосы, и ты слегка киваешь, расправляешь плечи и готовишься к боли. Боль не наступает. Флоггер шлёпает по плечам, но по силе это едва ли сравнимо с укусами. Она испытывает тебя, да? — Один, — говоришь ты, слегка удивившись. Она смеётся. — Полагаю, Вы считаете, что готовы стерпеть больше? Следующий удар выходит больнее, но это ничто по сравнению с тем, к чему ты привык. Ты мог бы сказать ей: «нет нужды в полумерах, дорогая. Однажды в порыве страсти меня чуть ли не освежевали». — Два, — послушно произносишь ты. — Хладнокровный солдат. Ещё один удар, и тоже не особо болезненный, скорее, он посылает какие-то особые сигналы твоим нервным окончаниям. Разогрев. Чертовски расстраивает, но, похоже, она просто преуспевает в более суровых аспектах. — Три. «Дело не в боли,» — сказал Джим. — «И даже не в унижении. Это контроль, который есть у неё, а ты его не имеешь.» Следующий удар застигает тебя врасплох. Она изменила наклон и скорость, или что-то в этом роде, и он, блядь, жжётся, ты не можешь удержаться от слабого возгласа. — Ну и? — интересуется она. — Пя- э, нет, четыре, прошу прощения. — Оговорились? — пятый удар легко прилетает в другое плечо. — Ох, ну что Вы, это же было так просто. — Пять, — шипишь ты сквозь стиснутые зубы. Она постепенно увеличивает интенсивность, а к удару номер пятнадцать спина болит настолько, чтобы испортить твою концентрацию, но всё ещё недостаточно — ты привык к более жёстким вещам, так-то. Ты пытаешься отвлечь себя, осмотреться, запомнить больше деталей. — Шестнадцать. Её обувь. Красные подошвы, ты замечал такие и раньше, они, кажется, дорогие, да? И- шлёп — Семнадцать. Деревянный пол, не самое удобное покрытие для чистки, но блестит и выглядит безупречно. Ни следа крови или пота от предыдущего клиента- шлёп — Восем- восемнадцать. Каждый удар прилетает в новое место, не давая превратить пытку в нечто предсказуемое, это адски отвлекает. шлёп — Девятнадцать. Прикрыв глаза, ты закусываешь губу. Что ты видишь, Себастиан? шлёп — Двадцать, — рычишь ты, и, честно говоря, не хочешь ничего больше, чем развернуться и крикнуть: «харе, прекращай». Что, разумеется, будет означать ровно противоположное. Стук каблуков, и она вновь стоит перед тобой, покрасневшие кончики её пальцев прямо в поле твоего зрения. Перевернув флоггер, она касается твоего подбородка рукоятью. Ты способен смутить пристальным взглядом мафиозных боссов, армейских генералов, судей Высокого суда, и, раз или два, даже самого Джима Мориарти. Но Адлер ударяет тебя по скуле так, будто бы нашла твой яростный взгляд привлекательным. — Ну и? — многозначительно вопрошает она. Ты засовываешь свои гордость и гнев куда подальше и придаёшь голосу интонации раскаявшегося школьника: — Прошу прощение за то, что высказывался вне очереди и вёл себя неуважительно, мисс Адлер. — Очень хорошо. Вставайте. Ты поднимаешься с лёгким содроганием — твёрдая древесина пола не очень хорошо сказывается на коленях. — А это? — она приподнимает бровь и взглядом указывает на твои брюки. — Не будете ли столь любезны прийти мне на помощь и подать руку, мисс Адлер? — и если твой голос звучит немного саркастично, ну, с этим ничего не поделаешь. — С чего бы мне это делать? — Потому что, мисс Адлер, я не могу справиться самостоятельно. Потому что ты, высокомерная сучка, связала мои руки за спиной, но так же не скажешь. Остаётся лишь подыгрывать, если потребуется. Она опускает руку тебе на грудь и ведёт вниз. Это невесомое, простое прикосновение, как и все предыдущие, и его кажется, просто игнорировать, но всё дело в градусе собственничества, что заставляет тебя сжимать зубы. — Бедный, беспомощный мальчишка, — произносит она с жестокой улыбкой. Ты всеми силами пытаешься не ухмыльнуться. Она расстёгивает пуговицу на твоих брюках, тянет вниз молнию и снова отступает. Ты подцепляешь большими пальцами пояс и, извиваясь, в конечном итоге стягиваешь их вниз. Они падают вокруг лодыжек, ты выходишь из них, оставаясь в одних трусах. Кожу на спине покалывает. Она снова разглядывает тебя: начинает с ног, задерживается на уровне промежности и, наконец, встречает твой взгляд. Приподняв подбородок, ты молча смотришь на неё. — А сейчас замрите, — говорит она, а затем уходит куда-то, где, по всей видимости, держит свои игрушки. Ты пытаешься сфокусироваться на дыхании, на сейчас, вместо того, чтобы задумываться обо всём, что ещё ждёт впереди. Все эти аккуратные ячейки в том ебаном списке… Она возвращается. Рукав её кружевного пеньюара скользит по твоей руке, и вновь она исчезает из твоего поля зрения. Боже, если бы ты только мог обернуться, всего на секунду, увидеть что там она держит… Что-то касается твоей спины и спускается ниже, и ты едва удерживаешь себя от вскрика. Адлер мрачно усмехается и повторяет действие — перо? Нечто острое царапает кожу, резкий удар, а затем она снова использует перьеподобную штуку, и контраст между лёгкой болью и дразнящей мягкостью сводит с ума. В таком у тебя не было опыта. Это нечто, за чем сложно представить Джима, тонкие материи. Он вечно перебарщивает с жестокой стороной — да и часто переходит границу — но это совершенно другой вид пыток. Давай, не сдавайся. Хорошая актриса. Трахающаяся с горничной. Имитирующая акцент. Хорошо, очень хорошо, дьявольски хорошо- Она проводит пером вверх по твоей спине, обводит плечо, через горло. Ты тяжело дышишь, с каждым вдохом нос наполняется дурацкой помесью ванили и мускуса. А ещё тебя трясёт, такой лёгкий нервный тремор, который ты почему-то не в силах остановить, и твои колени слабеют, а запястья болят от каждого прикосновения кожи к наручникам, и даже ебаное зрение подводит тебя, чересчур острое и сфокусированное. Ты доведён до нервного расстройства ничем иным, как флоггером и блядским пёрышком, а она всё такая же сдержанная и отчуждённая, как раньше. Да ладно, неужели тебя так легко победить? Что сказал бы Джим, увидь он тебя в таком состоянии? Насмеялся бы вдоволь, вероятно, или был бы в тихом бешенстве, как иногда случается. Он, конечно, не был бы доволен. И сама мысль о том, чтобы разочаровать его… Приходится приложить много усилий, но тебе удаётся вернуть дыхание под контроль и чуть сосредоточиться. Адлер убирает перо, берёт тебя за подбородок, и тщательно рассматривает. — Мысленно делите в столбик? — она улыбается. — Мне казалось, Вы отметили, что не занимались этим раньше. Ты приоткрываешь рот, но в этот раз вовремя вспоминаешь правило и снова закрываешь его. Её улыбка становится шире. — А-а, мы учимся, не правда ли? Говорите, я разрешаю ответить. — Не с профессионалом, — отвечаешь ты, что, технически, является правдой. Она проводит большим пальцем по твоей нижней губе. — Хотите сказать что-то ещё? Она поймала тебя на лжи и ждёт признания? Или она… ох. Точно. Безопасные слова. В конце концов ты здесь, по-видимому, по своей воле. — Нет, мисс Адлер. Она хмыкает. Её пристальный взгляд нервирует, но отвлечься сейчас будет только хуже. Ты ничего не можешь поделать, кроме как позволить ей исследовать тебя, её пальцы сжимают твои щёки. — Мне известно, чего Вы хотите, — мягко говорит она, — я вижу это по Вашим глазам. Она наклоняется ближе, губы рядом с твоим ухом, чувственный запах одолевает тебя, опьяняет. — Мне следовало бы обидеться, — шепчет она. Втянувшись, ты немного наклоняешься вперёд. Её большой палец поглаживает тебя по подбородку, и она отклоняется назад. — Но Вы не можете его достать, правда? — её пальцы скользят по твоей щеке. — Пока не можете, — добавляет она. Край её ногтя прижимается к твоей яремной вене, сердцебиение ускоряется, снова инстинкт. Играет на тебе, как на чёртовой скрипке. — Так что же, вы любитель смотреть, да? Ты осторожно поглядываешь на неё. Из подвязки она вытаскивает узкую матерчатую ленту. Ты смотришь на ткань, затем на неё, и… Вот же ж блядь. — Возможно, Вам захочется закрыть глаза, — лукаво улыбаясь, продолжает она. Это был бы подходящий момент для стоп-слова, но как, блядь, ты оправдал бы это часом позже? Всё потому, что ты ненавидишь, когда зрение отключено. Джим был безумно рад, когда выявил это: он случайно толкнул тебя лицом в подушку и держал так достаточно продолжительное время, и в считанные секунды твоё сопротивление из чисто символического стало отчаянным. Кроме того, отсутствие зрительного восприятия мешает твоему чувству времени, а тебе хотелось на него положиться и иметь представление о том, когда же закончится эта сессия. Она завязывает узел за головой, крепко, чтобы повязка не соскользнула. Ткань плотная и не пропускает большую часть света, но ты всё ещё можешь видеть какие-то крохи. Достаточно, чтобы не чувствовать себя ослепшим, но не даёт ценной информации, вот чертовка. Она снова исчезает. Может, так даже лучше, и ты должен быть благодарен за отсутствие прикосновений, но с завязанными глазами это ощущается так, будто ты попал в шестифутовую яму. Брошен. Сердце стучит слишком громко. Ты снова звенишь цепями наручников, дёргаешь их так сильно, как это возможно, но они не сдаются. Весь твой с таким трудом заработанный контроль снова пропадает, исчезает даже без каких-либо усилий со стороны Адлер. Кажется, проходит не одна вечность, прежде чем она возвращается и кладёт руку на твоё плечо, ты чуть не подпрыгиваешь от неожиданного контакта. — Уютно? — спрашивает она. Ногти впиваются в мышцы и что-то (хер пойми что, хлыст? стек?) скользит по твоему бедру. — Давайте посмотрим, получится ли выбить из Вас ещё несколько стонов? Она бьёт по твоим ногам, и ты спотыкаешься, возможно, упал бы, если бы она тебя не поддержала. Слепота уже знатно поработала над твоим внутренним балансом, но и вместе с тем обострила другие чувства. Прикосновение её руки к плечам ощущается так, будто от тепла её кожи должны остаться волдыри, её мускусный запах захватывает тебя, а свист, который она издаёт — чем бы там она его не издавала — подобен шторму. Боль от первого удара приходит как шок, нечто чистое и простое после всех этих дурацких подъёбок. Почти что облегчение, но оно быстро проходит, потому что несколько последующих ударов следуют друг за другом слишком быстро. Нет времени подготовиться к ним, рассчитать, даже не вздохнуть, только этот нескончаемый шквал воздействия. Тьфу, блядь, ты переживал и более, более серьёзное, что касается боли, но оно забирает всё что у тебя есть только для того чтобы выстоять, а Джим был прав, дело не в боли, дело в совокупности всего этого, и она делает тебя беспомощным, ты не можешь держаться, не можешь продолжать ёбаную борьбу- -но можешь остановить это. — Жёлтый, — выдыхаешь ты. Она немедленно останавливается и чуть касается рукой твоего плеча. Ты тяжело всасываешь воздух. Боже, на какой-то момент ты был убеждён, что она проигнорирует стоп-слово, потому что хрен знает, как поступил бы Джим. — Снять повязку? — тихо спрашивает она. — Нет, — отвечаешь ты, всё ещё задыхаясь. — Мне просто- нужна минутка. Она держит руку на твоём плече, нежная точка опоры. Ты стараешься замедлить дыхание, успокоить сердцебиение. Хорошо, подведём итоги. Ты больше ничего не видишь. Твоя способность анализировать, по сути, в плачевном состоянии, в тот момент, когда она продолжит свои пытки, ты снова растеряешь всю сосредоточенность. И, она права, ты жаждешь, ты едва ли не трясёшься от желания. Это жалко. Ты бы предложил ей остановиться, но это может показаться подозрительным. Да и Джиму такое не понравится. Так что, остаётся единственный вариант, да? Контроль, который есть у неё- — Зелёный. -а ты его не имеешь. Она убирает руку. Следующий удар застаёт тебя врасплох, до дрожи в коленных чашечках — Адлер удивительно сильна для столь хрупкой женщины — и ты сдаёшься, падая на колени. Она ловит твоё плечо и оттягивает голову назад, царапает ногтями горло. — Дорогой, — шепчет она, — будьте терпимее к себе, просто сдайтесь. Ты выгибаешь спину, безмолвная просьба, но она только смеётся и отпихивает тебя назад. А затем она наносит ещё один удар, и твоя последняя связная мысль растворяется в странном смешении боли, возбуждения и облегчения. *** Если верить внутренним часам, сессия длится уже на тридцать минут сверх оговоренного. Всё болит, включая член — никакой надежды на облегчение, это, блядь, ясно — особенно спина, будто бы горит заживо. Что ты видишь? Ничего такого, Джим — напомни, почему ты решил, что это хорошая идея? Может, она поняла что ты мошенник. Упомянет ли об этом, или будет держать тебя в беспомощном состоянии до тех пор, пока не расколешься? Ещё одна капля горячего масла падает тебе на грудь, и ты стонешь. — Мне нравятся звуки, которые Вы издаёте, — она тянет тебя за волосы и отклоняет спину ещё дальше. Твоя спина находится в этом положении так долго, что мускулы на животе и бёдрах дрожат от напряжения. Ты не будешь умолять её. Независимо от того, насколько близко ты у точки надлома, ты не будешь, умолять, ну нахер. Ты пытаешься подготовиться к следующему действию, что бы за херь там не ждала, ты близок к крику… И в этот момент звенит будильник. — Время, — весело говорит Адлер и снимает с тебя повязку. Внезапный свет слишком яркий, слишком много. Ты измученно падаешь вперёд. Закончилось. Всё. Наконец-то. Она снимает наручники, и ты, тяжело дыша, поднимаешься на четвереньки. Завтра колени убьют тебя болью. — Можете встать? — спрашивает она. Сейчас её голос звучит оживлённо и как-то по-деловому, ни единой дразняще-садисткой нотки. — Думаю, мне понадобится минутка на отдых, — отвечаешь ты хриплым и надломленным голосом. — Сядьте на кровать, когда будете готовы. Мне нужно осмотреть Вашу спину, — она поворачивается и выходит из комнаты. Ты моргаешь. Ты как будто под кайфом, дезориентирован, будто только очнулся от глубокого сна. Руки дрожат, картинка всё ещё размыта по краям. Ты не в силах регулировать собственное дыхание, только хватаешь ртом большие глотки воздуха, как человек, который едва ли не захлебнулся. Кровать как будто в милях отсюда. Ты подползаешь ближе — сейчас сложно довериться ногам, они как ватные — и карабкаешься на матрас со всей грацией и умением младенца. Это беспокоило бы, останься в тебе хоть капля гордости. Но ты хотя бы не умолял. Это достижение. Наклонившись вперёд, ты зажимаешь руки между ног. Ты ничего не выдал. Она не знает, но ты всё ещё здесь, не так ли? Хватает возможностей проебаться. Откидываешь голову назад. Туман, наполненный болью и похотью, начинает растворяться, разум работает яснее. Постсессионный уход. Что ж, посмотрим, попытается ли она допросить тебя. Минуту или две спустя, она возвращается с аптечкой. Садится рядом, на кровать, и макает ватку в дезинфицирующее средство настолько отточенным движением, будто делала это бесчисленное множество раз. Ты слабо подвигаешься, поворачиваясь к ней спиной, и она обрабатывает царапины. Шипишь от жалящей боли. — Простите, — просит она, подавляя смех. — Я удивлён, что Вы и впрямь этим занимаетесь, — замечаешь ты вскользь. — Что служит причиной Вашему удивлению? — Не знаю. Может… ау- Она приступает к обработке другого пореза. — Вы могли избежать этой пытки, если бы не отметили соответствующий пункт в вопроснике. Ты поднимаешь голову и улыбаешься ей. — Разве это было бы весело? Она смеётся. — Намёк понят. И, отвечая на Ваш вопрос, это способ сохранить заботу. Пожалуйста, повернитесь. — Заботу? — ты наклоняешь голову, чтобы предоставить ей доступ к длинным царапинам на горле. — Полагаю, звучит странно. Но Вы не можете заниматься этим, если презираете своих клиентов. — Разве это опасно? Я говорю о всяких старомодных итонцах, приходящих сюда и молящих их отшлёпать… — О, когда Вы упомянули об этом, должна заметить, что у меня немало мальчиков из привилегированных школ, — говорит она. В её словах слышится улыбка. — Все они до смешного одержимы избиением тростью. — Государственным школам есть за что ответить. Она усмехается. — Они составляют примерно половину моей клиентуры, не буду жаловаться. И большинство из них прекрасные люди. Ну, вот и всё. Она вручает тебе бутылку воды, и ты за один присест выпиваешь примерно половину. Всё это звучит правдоподобно. Приятно, мило, делает её более человечной. А ещё это полнейшая чухня. Однако, ложь хорошая. Если бы ты был кем-то другим, наверняка купился, но ты знаком с беспощадностью, видишь её при каждом взгляде в зеркало. Или, возможно, это отголоски Джима, которые ты продолжаешь в ней видеть, но так или иначе, ни на секунду ты не сомневаешься, будто бы ей есть дело до какого-либо мужчины, переступившего порог этого дома. — Если хотите принять душ, он в соседней комнате, — сообщает она, закрывая аптечку. — Нет, всё в порядке, — ты не думаешь, что ванная комната предоставит какие-нибудь полезные подсказки, да и лучше держать Адлер в поле зрения. — Хорошо. Желаете получить свою одежду? — А вот это, — говоришь ты, усмехаясь, — было бы хорошей идеей. Она встаёт, тоже улыбаясь. — Ох, никогда ведь не знаешь. Один мой клиент едва не ушёл голым. Кейт пришлось бежать за ним, размахивая нижним бельём. — Хорошо представляю. Она протягивает тебе брюки, и ты осторожно берёшь их. Ты чуть не упал, если бы не поддержка Адлер. К счастью, ты ухитряешься одеться самостоятельно, ибо не уверен, что мог бы сейчас позволить ей коснуться своей промежности. Брюки надеты, так… Точно. Обувь. Ждёт тебя на полу. Ты всё ещё испытываешь лёгкое головокружение, теперь ещё и наклоняешься… — Вам нужна помощь? — вежливо спрашивает Адлер. — Да, будьте добры. Ты садишься на кровать, и, ни капли не медля, она опускается рядом на колени. Но, опять же, когда клиенты истощены и на пределе, нет сомнений в том, что она всё ещё контролирует ситуацию. — Могу ли я задать Вам вопрос? — вежливо спрашивает она, склонившись к твоему колену. Время допроса. — Да. Она заканчивает завязывать шнурки и смотрит на тебя большими блестящими глазами. Такому взгляду сложно сопротивляться. — Почему Вы пришли сюда? — Я думал, это очевидно, — отвечаешь ты. — Хмм, возможно. Она снова встаёт и помогает тебе молча, всё ещё ожидая ответа. — Полагаю, Вы могли бы сказать… — ты застёгиваешь последнюю пуговицу и переводишь взгляд на неё. — Вы могли бы сказать что я кое-что ищу. Её глаза пробегают по твоему лицу. Наблюдая, препарируя, пытаясь понять тебя. — И Вы нашли то, что искали? — Думаю, да, нашёл, — ты встаёшь. Ноги всё ещё немного шаткие, но непосредственная опасность падения исчезла. — Что ж, мисс Адлер, приятно было познакомиться. Она критически осматривает тебя. — С Вами всё будет в порядке? — Я разберусь. Это далеко не первый прилив адреналина, с которым мне приходилось иметь дело. Она подходит и убирает с твоего плеча невидимую пылинку. — Как в пылу сражения? — Что-то вроде того. — Что ж, если Вы настаиваете… Она отворачивается и протягивает тебе пиджак. Ты берёшь его, закидываешь на руку — всё ещё слишком разгорячен, чтобы надеть его — и распрямляешь плечи. Спина саднит, но боль начинает спадать. Было хуже, когда ты сидел там с завязанными глазами. Она подходит к двери и открывает её, прислоняясь к дверной раме. Пола её кружевного халата цепляется за бедро, спадает вниз по ноге. — Я увижу Вас снова, — говорит она. Утверждение, не вопрос. — Да? Уголок её рта приподнимается. — До свидания, мистер Андерс. Лёгкий, едва заметный акцент на поддельном имени. И это выражение её глаз. — До свидания, мисс Адлер, — произносишь ты, чувствуя себя немного брошенным. Она закрывает дверь. Узнала? Или подозревает? Но это работа для Джима. Ты разворачиваешься и спускаешься по лестнице. *** Машина с водителем ожидает снаружи, что хорошо. Исключая тот факт, что, оказавшись зажатым среди десятка людей, ты скорее всего закричишь, сейчас ты совершенно не способен сосредоточиться на вождении. Или отслеживании нужной станции. Чёрт, примерно в таком же состоянии ты был в Хитроу. Ты наблюдаешь, как мимо медленно проплывают здания — снова пробка. Наклоняешь голову к окну. Под щекой ощущается холод. В зеркале заднего вида водитель окидывает тебя неопределённым взглядом, и ты чувствуешь внезапное желание рассмеяться. Эндорфины, вне всякого сомнения они, дают счастливый толчок, боль спала. Неудивительно, что в свои обеденные перерывы банкиры массово убегают на короткий сеанс отшлёпывания или связывания, сейчас даже ты смог бы заняться скучнейшей бухгалтерской деятельностью. — Сэр? Мы прибыли. Ты выползаешь из машины и ступаешь к двери. Джим. Верно. Вероятно, он не будет особо доволен твоим- твоей смешливостью, но в таком случае ему не следовало посылать тебя на передовую. Прости, Джимми-малыш, поздно жаловаться. Ты ловишь своё отражение в зеркальной поверхности лифта. Ни одного видимого следа, кроме царапин на горле, да и те уже исчезают, как и чуть покрасневшие линии на запястьях. Если бы она использовала металлические наручники, всё было бы в мясо, боже, как ты боролся. На то, чтобы ключ попал в замочную скважину, требуется три попытки. Ты заходишь в квартиру и оглядываешься. — Я до-ммф. Секунда, и ты распростёрт у стены, язык Джима пробирается в глотку, сам он прижимается к тебе плечом и бёдрами. Ты и впрямь мог догадаться чем всё закончится. Он на иголках с тех пор, как взял дело Адлер, и, естественно, оно вызвало в нём волну ревности. Он подсекает твои ноги, и ты тяжело опускаешься, разодранные плечи параллельно ковру, это достаточно близко к падению, и, блядь, как же больно. Джим стоит над тобой. Выражение его лица не предвещает ничего хорошего, и этого более чем достаточно, чтобы развеять твою жизнерадостность. — Перевернись. Хорошо, определённо собственнически, и это один из тех моментов, когда он не желает, чтобы ты отвечал. Ты перекатываешься на живот и он садится сверху. Его руки скользят к подолу твоей рубашки, а затем слышится треск разрываемой ткани — ты почти слышишь, как ребята из Spencer Hart рыдают в своём безупречно стильном магазине. И затем он сжимает пальцы и царапает самую болящую часть. Ты удивлённо взбрыкиваешь, подсознательно пытаясь его сбросить. — Боже правый, дай мне минуту, хорошо? — Она сломала тебя? — насмешливо спрашивает он, пробегая пальцами по твоим волосам. — Не глупи, — он дёргает тебя за волосы, лёгкое напоминание не забываться. — Она была близка, — признаёшь ты, — хороша в своём деле. — Насколько? — Эта блядская сучка завязала мне глаза. Он смеётся. — Ох, ставлю на то, что тебе понравилось. Впрочем, может, это просто совпадение. — Вряд ли. Она хорошо считывает информацию. Догадалась что я был солдатом в тот самый момент, когда я ступил в- да ёбаный ж ты нахуй- Мягкая подушечка его пальца нежно касается отметины, которую он только что оставил ногтями. Зная его увлекающуюся натуру, вполне вероятно, что Джим захочет заменить каждый оставленный ею след своим, и неважно что ты по этому поводу считаешь. Новая сессия сразу после предыдущей, господи, он хочет тебя убить? — Может, мне следует напомнить, что это была твоя гребаная идея? — мычишь ты, наполовину приглушенный ковром. — И что я не хотел участвовать? — А я объяснил тебе, что ты единственный, кому я мог доверить эту миссию, кто не отвлечётся. Ты же не отвлёкся, так? — Отвлёкся? Не больше, кхм, допустимого, — говоришь ты и снова проклинаешь его, когда короткие, но острые ногти скользят по очередной ране. Похоже, он рисует кровью. — Ты собираешься вспороть каждую? Он приникает ближе. — А ты умолял? — с придыханием спрашивает он. — Нет, — его рука накрывает твою, лежащую на ковре, и ты переплетаешь ваши пальцы. — Нет, Джим, только тебя. Он прижимается ближе. — Только меня, — тихо повторяет он. Странное чувство головокружения начинает пропадать, а на смену ему приходит спокойствие. Безмятежность. Ты плывёшь на счастливом розовом облаке исчезнувшей боли и обнадёживающего присутствия Джима. Никаких чёртовых прикрытий, никаких притворств. Он перекатывается и ложится спиной на ковёр. Скрещивает руки на животе и закрывает глаза. — А теперь скажи мне, — говорит он, — что ты видел? Ты закрываешь глаза и начинаешь описывать произошедшее, начиная с открывшей дверь горничной. Ты описываешь ему каждую деталь, которую помнишь, даже те, которые чем-то смущают, чтобы он мог собрать пазл целиком. *** — Расскажешь мне чего она хочет? — Нет. Как бы то ни было, что-то из твоего пересказа он почерпнул, и этого оказалось достаточно, чтобы решить, что встреча с Адлер не пустая трата времени. Даже лично, без привычных посредников и маскировок, а значит, она важна, даже чересчур. Или очень, очень убедительна. Интересно будет увидеть их вместе. — Так или иначе, если разрешишь мне остаться на встрече, я всё узнаю. Он одаряет тебя взглядом. — Говорю очевидное, да? — спрашиваешь ты, поднимая руки в невинном жесте. — Именно. Оденься. Застегнув рубашку, ты расправляешь плечи. Большая часть рубцов уже исчезла, остались лишь следы от самых глубоких царапин, да и синяки на запястьях давно бы исчезли, если бы Джим мог себя сдерживать. Ты наблюдаешь за тем, как он завязывает галстук. Плечи напряжены. — Что-нибудь нужно? — осторожно спрашиваешь ты. — Мне нужно, чтобы ты заткнулся. Что ж, не лучшее из его настроений. Ты бросаешь короткий взгляд ему за спину — «не думай, что я этого не заметил», огрызается он — и идёшь заводить машину. *** «К другим новостям. Полиция арестовала трёх подозреваемых в деле по недавней краже и убийству на прогулочном рейсе Тилли Бриггс. Мы расспросили инспектора Лестрейда о слухах, по которым полиция использует сторонних консультантов, и он сказал, что-» — Выключи эту дрянь. Ты выключаешь. — Разве они говорили не о Хо- — Себастиан, — ты косишься на него. Его губы тонко сжаты, челюсть напряжена — ещё слово, и, клянусь, я оставлю тебя голого и накрепко связанного у Колонны Нельсона, так что закрой. Рот. — Понял. Оставшаяся часть поездки проходит в хрупкой тишине. Хорошо, что на дороге нет пробок, потому что, если бы ты опоздал, он… ну. Вышел из себя ещё больше. Ресторан, в котором они согласились встретиться, должен был находиться на нейтральной территории, но Адлер не известно, что на деле это место принадлежит Джиму. Конечно, не прямо ему — существует около полудюжины псевдонимов и марионеточных компаний, что связывают его и имя владельца по документам. Или, может быть, она осведомлена об этом, может быть, догадалась, что в этом вопросе выбора у неё мало. Ты придерживаешь входную дверь для Джима. Адлер уже там, сидит за столом в самом центре зала, хорошо обозреваемом присутствующими. Джим едва ли смотрит на неё и идёт прямиком в маленькую частную комнату в глубине ресторана. Она улыбается, когда видит тебя. Не удивлена, не смущена, так что либо она расколола тебя заранее, либо она и впрямь умеет делать хорошую мину при плохой игре. В любом случае, это впечатляет. Ты подходишь к её столику и киваешь. — Мисс Адлер. Она поднимает взгляд. Ни капли страха, но, если она столь благоразумна, как ты думаешь, она умеет быть осторожной. — Мистер Андерс, так? Или же мистер Моран? Значит, провела небольшое расследование. — Вы очень хорошо осведомлены. — Очевидно, недостаточно, — с оттенком сухой иронии замечает она. — Пройдёмте, — ты предлагаешь ей свою руку, сама вежливость. Она изящно принимает её, пальцы сжимают твой бицепс, опираясь на тебя чуть больше, чем просто по-дружески. — Мне беспокоиться? — спрашивает она, когда видит куда ты её ведёшь. — Вероятно. Хотя, если он и правда хочет убить Вас, Вы ничего не сможете предпринять. — Обнадёживает. Хотя, возможно, сначала он желает услышать чем же я намеревалась поделиться, и убить меня уже после этого. Это бы объяснило почему у Вас с собой пушка. Твоя рука автоматически движется к наплечной кобуре, и она улыбается. — Вы же не знали точно есть ли при мне оружие, да? — покорно спрашиваешь ты. — Нет, но благодарю Вас за информацию, — она кокетливо подмигивает. Ты придерживаешь дверь в комнату, и она заходит внутрь, садится за стол. Джим сидит напротив, он поглощён телефоном и не обращает на неё никакого внимания. Ты закрываешь дверь — она почти незаметно вздрагивает, когда слышит щелчок замка — и садишься между ними. — Мистер Мориарти, — тепло начинает она, — такая честь встретить Вас во плоти. — Аналогично, — отвечает он, но тон речи выражает противоположное. Он не отрывается от телефона, похоже, старается казаться настолько оскорбительным, насколько это возможно. Не то, чтобы Адлер сдалась. Честно говоря, это всё больше походит на соревнование, потому как под покровом стола её обтянутая нейлоном голень скользит по твоей ноге. Тебе остаётся лишь подавить своё удивление. Джим не замечает, или только делает вид. — Должна сказать, я немного удивлена, — продолжает она, — ожидала получить письмо или в лучшем случае звонок. Не то, чтобы я была польщена, но… — она смолкает, ожидая ответа. Который не получает. Джим просто продолжает тыкаться в телефон, никак не показывая, что слышал или даже что знает, что она здесь. Что ей явно не нравится. Она чуть сужает глаза. — Конечно, если Вас это не интересует, — говорит она слишком резко, — я обращусь к кому-нибудь другому. — Я здесь, разве нет? С чего бы мне быть здесь, если бы я не был заинтересован? — о, это его я-по-горло-сыт-твоей-компанией голос, тот, который он использует с людьми, когда те раздражают. Один из тревожных колокольчиков, но Ирэн Адлер это не пугает. Её нога под столом скользит выше, а Джим сидит всего в футе, и если ты попытаешься её оттолкнуть, то лишь привлечёшь внимание, ёбаные игры. Ирэн склоняет голову. Может, размышляет над наилучшим подходом, как делала это с тобой. — Мне нужен совет по делу… — она элегантно взмахивает ухоженной рукой, улыбается. — Скажем, не-до-конца-законно-приобретённых засекреченных данных. Джим всё ещё не поднимает голову. — Я удивлён, что Вам нужен совет. Кажется, Вы хорошо справляетесь и самостоятельно. — Я не преступница. Ты фыркаешь, и уголок её рта приподнимается. — Ох, но я не, — говорит она, — то, чем я занимаюсь, может быть на стыке законности, но никогда не перейдёт черту. По крайней мере, перейдёт её не явно. — За исключением того, что Вы крадёте государственные секреты, — замечает Джим. Её глаза расширяются. — Заимствую. Я не публикую их, просто храню, пока не найду нужное применение. — Это то, что в бизнесе называют шантаж, мисс Адлер, — усмехается он. — Хочу сделать нечто большее, чем простой шантаж, — она откидывается назад и скрещивает руки. Её нога ползёт немного выше, подталкивая заднюю часть твоего колена. — Я владею документами национального значения. Фотографии, за существование которых некоторых людей могли бы и уволить. Голосовые записи, которые послужили бы поводом для ареста за государственную измену. И я хочу использовать всё это, чтобы обыграть действительно важных людей. — Но Вы не знаете как, — снисходительно говорит Джим. Наслаждается своим превосходством. Ты беспокойно ёрзаешь. Адлер сладко улыбается. — Как я уже говорила, я не преступница. Не думаю, что смогу разработать хороший план, подобрать угрозы, найти нужные кнопки… Было бы целесообразнее нанять кого-нибудь, у кого имеется опыт в подобных делах. Звучит так, будто это она нанимает Джима, чтобы он сделал грязную работу, вместо того, чтобы попросить его о помощи. 1-0 в пользу Адлер. Джим не реагирует, продолжает возиться с телефоном. Даже не оказывает любезность взглянуть ей в лицо. — Хм, Вам будет сложно найти кого-то более опытного, чем я, это верно. Но следует ли мне напомнить Вам, что я ещё не принял Ваше дело. — Думаете, что я буду Вас уговаривать? — Думаю, стоите ли Вы потраченного времени? — Большинство людей, с которыми мне приходилось иметь дело, считают именно так. — Я не большинство. — Мистер Мориарти, — тягуче выговаривает она, — может, мы уже перейдём к делу, или Вы предпочитаете провести ещё несколько раундов состязания? Его пальцы замирают на экране телефона, и он наконец поднимает взгляд. Твоя рука осторожно ложится на пушку. — Я не состязаюсь, мисс Адлер, — отвечает он, улыбаясь своей лучшим психопатическим оскалом. — Я знаю, вы серьёзно относитесь к своей работе. Поэтому я и пришла к Вам. Я привыкла к лучшему. И небольшая лесть тоже брошена в смесь. Похоже на наблюдение за фехтованием, только более смертоносным. — Знаете ли, большинство людей, которым довелось разговаривать со мной в таком духе, живут недолго, — говорит он, скорее зондируя реакцию, нежели с серьёзной угрозой. — Сила привычки? — невинно отвечает она. — Запомните, я иду на это ради выживания. — О, я ничего не забываю, — он протягивает руку ладонью вверх, — что ж, покажите мне, что у Вас там. Она наклоняется и достаёт телефон из ридикюля, идеально удерживая равновесие даже несмотря на то, что всё ещё поглаживает ногой твоё бедро. — С гордостью сообщаю Вам, что здесь очень много ценного. Правда, насчёт одной-двух я не совсем уверена. Она протягивает телефон, и Джим начинает листать файлы. Какое-то время спустя его брови лезут на лоб. Боком наклонившись к нему, ты заглядываешь в экран. — Чтоб тебя! Это- — Да, — кивает Ирэн, усмехаясь, как нализавшийся сметаны кот, — славная девушка. — А какая гибкая, судя по фото. Джим не слишком-то мягко косится на тебя, и ты садишься прямо. Ступня Ирэн мягко касается твоего бедра. Ты пользуешься временным отвлечением Джима и бросаешь ей предупреждающий взгляд, на что она только улыбается и приподнимает брови. — Что это? Она отрывает взгляд от твоего лица. — Хм? Джим показывает ей какой-то из файлов, и она хмурится. — Не уверена. Я показала его специалисту, но даже он не смог понять. Голова Джима слегка покачивается, знак, что его разум уже кипит. — Похоже на план посадочных мест какого-то самолёта. Контекст? — Этот код я заполучила у человека из минобра, бывшего военного, превратившегося в офисный планктон, ищущего в жизни хоть немного удовольствия, — она бросает на тебя короткий взгляд. — Армейские люди на удивление выносливы. С ними всегда сложно работать. В общем, он сказал мне, что это спасёт мир, что бы то ни значило. Он мог и преувеличить, пытаясь произвести на меня впечатление. Похоже, я так влияю на многих людей, — она улыбается, а Джим снова хмыкает. — Но, как Вы думаете, это нечто важное? — Возможно. Мне нужно подумать над этим, — он убирает телефон на стол. — Когда Вы упомянули действительно важных людей… — Майкрофт Холмс. Ах. Это объясняет его заинтересованность. У братьев Холмс неоспоримый приоритет, и чтобы понять почему, достаточно только вспомнить бесцветный взгляд Майкрофта. — Снеговик, — тянет Джим. Он наклоняется вперёд и уделяет ей всё своё внимание. Почти все раскалываются под чрезмерно интенсивным взглядом Джима, но Адлер даже не моргает. — Одна пташка щебетнула мне, что он тот, кто мне нужен, — говорит она, пристально наблюдая за Джимом. — У меня на него ничего нет, но мне сказали, что Вы в этом деле нечто вроде эксперта. — Так и есть, — не сводя с неё взгляда, он скрещивает руки и откидывается назад. — У него есть слабое место, у этого Майкрофта, но всего одно. Его брат. Это ваш шанс. — Как? — резко спрашивает она. Вялотекущее состязание превратилось в подлинный интерес. Больше никаких масок и притворства. Либо она увлеклась — к сожалению — либо поняла, что они не действуют на Джима. — Этот Майкрофт покровительственный тип. Разумеется, яростно предан Королеве и Стране, — усмехается он, — но готов предать даже их, если придётся спасать младшего братишку. — Так что же, угрожать брату? — она хмурится, качает головой. — Нет, слишком явно. Но если я смогу каким-то образом повлиять на него… — Повесьте на него вину за утечку некоторой информации, которую у себя храните, — добавляет Джим, — и Майкрофт выполнит любое Ваше желание, чтобы скрыть это. Касаемо того, как заинтересовать нашего дорогого Шерлока… — О, я что-нибудь придумаю, — улыбается она, — если пожелаю, я могу быть очень обольстительной. — Наслышан об этом, — произносит он, поглядывая на тебя. Ты теряешь значительную долю внимания, поскольку пальцы Адлер мягко поглаживают внутреннюю часть твоего бедра. Ещё можно сохранять самообладание, покуда они остаются там, но если они сдвинутся немного правее… — Так что же, как я понимаю, информация должна остаться уникальной? — спрашивает она. Он кивает. — Уничтожьте все копии. Вы можете попытаться обхитрить их и сохранить одну, но я бы не советовал этого делать. — Мне хотелось бы сделать телефон невзламываемым. — Можете оставить его мне, — говорит Джим. — Я так не думаю. Улыбка Джима замирает. Ты садишься чуть прямее, рука тянется к пушке. — Прошу прощения? — вежливо переспрашивает Джим, но в его словах ты отчётливо распознаёшь ледяное дыхание угрозы. И Адлер тоже. Она напрягается, почти незаметно, но не отступает. — Я поведу себя крайне глупо, если выпущу такую информацию из рук, — поясняет она, дружеская улыбка угасает. — Вы же понимаете. — Я же понимаю, — повторяет он. Как будто температура в комнате внезапно упала на несколько градусов. Выражение лица Джима такое, будто он готов убивать, а Адлер… Ну, она всё ещё нечитаема, но напряжение от неё исходит волнами. Она кладёт руку на телефон в странном защитном жесте. — Этот телефон, мистер Мориарти, вне всякого преувеличения, всё, что у меня есть, — холодно говорит она. — Это моя страховка, и я не собираюсь отдавать её, какой бы ни была причина. — В таком случае, у нас здесь небольшое разногласие, — плавно замечает Джим, но под столом он сильно сжимает твоё колено. — Потому что пока этот телефон не будет находиться в абсолютной, стопроцентной безопасности, мои планы под угрозой. И дело в том, мисс Адлер, что я никогда не позволю подобному случиться. Она снова улыбается, но улыбка выходит натянутой, тонкой. — А если я всё же оставлю его Вам, кто может гарантировать, что Вы не пошлёте своего цепного пса лишить меня жизни? Джим прижимается к столу и ты готовишься к фейерверку. — Отдайте телефон, — рявкает он, отбрасывая всякую вежливость. — Нет, — говорит она, улыбка исчезает. Воздух едва ли не трещит от напряжения, и вот сейчас кто-нибудь обязательно предпримет нечто решительное, и вся ситуация будет пущена коту под хвост, если не- — Ну так займитесь этим самостоятельно, — говоришь ты, и две пары горящих глаз обращаются в твоём направлении. Похоже на удар кувалдой. Ты кашляешь, прочищая горло. — Я, э-э, я уверен, что Вы знакомы с кем-нибудь, кто смог бы модернизировать телефон так, чтобы его потом невозможно было разобрать. И уже после этого Вы сможете передать его нам. Лицо Адлер принимает задумчивое выражение, и Джим немного расслабляется. Но затем Адлер откидывает голову и одаряет тебя чрезвычайно опасной улыбкой. — А он умён, этот Ваш питомец. Должна спросить, — произносит она, глядя на тебя, но обращаясь к Джиму, — Вы не выдадите его мне на время? Пара часов, и я заставлю его умолять. Нога Ирэн наконец скользит вправо и упирается тебе в промежность. Джим крепко сжимает пальцами твоё колено. Ты хватаешься за край стола, прикладывая все усилия, чтобы молчать, чертовски, блядь, ясно, что речь сейчас не о тебе. Он копирует её улыбку, мёд, хорошо маскирующий отраву. — Боюсь, Вам придётся найти себе другого. Этот — мой. Всё в твоём животе переворачивается. — О, ну так, если есть желание, Вы можете присоединиться. Я не против трио, — говорит она, ввинчивая ногу тебе в пах. Ты задыхаешься так, что это звучит подобно писку и умоляюще смотришь на Джима — он не может, он бы не стал — и он улыбается, всё ещё глядя на Адлер, оставляя ощущение, что ты балансируешь на грани пропасти. — Не думаю, — наконец произносит Джим. Ирэн, к твоему облегчению, убирает ногу на пол. Слышится лёгкий щелчок, когда она надевает туфлю. — Но он прав. Я знаю одного очень талантливого инженера, вернее, — улыбается она, — знаю что ему нравится. Думаю, он не прочь помочь мне. Значит, нужно, чтобы телефон нельзя было разобрать? — Пусть он создаст механизм самоуничтожения, — говорит Джим. — Тоже подумала об этом. Один код для открытия- — И один для взрыва. Ирэн улыбается. — В точку. Захватывает, как они прекратили подкалывать другого и теперь очень походят друг на друга. Ты сидишь и пытаешься поправить брюки так, чтобы этого никто не заметил. — Но мне всё равно нужно будет проверить его, как только механизм будет закреплён, — добавляет Джим. — Убедитесь, что он на самом деле защищён от взлома. — В этом имеется необходимость? Мой инженер хорош, я уве- — Ирэн, — мурлычет Джим. Он отзеркаливает её, как ты понимаешь, отражает её соблазнение, — простите мой невротизм, но я хочу быть уверен. — Вы мне не доверяете? Он бросает на неё невинный взгляд, ещё одно из арсенала её выражений отражается назад. — Я бы сказал, что в этом нет ничего личного, но, хорошо, отчасти. Она смеётся. — Очень хорошо. Дайте мне неделю, времени должно быть достаточно. Вам подходит? Он поднимает руки ладонями вверх. — Звучит неплохо. — Итак, — она убирает телефон в свой ридикюль, — сколько я Вам должна? — Нисколько. Она удивлённо смотрит на него. — В самом деле? У меня есть деньги, могу заплатить. — Я знаю. Деньги меня не интересуют. — Тогда в чём же Ваш интерес? — спрашивает она, откидывая голову. Джим улыбается в ответ. — Вы, конечно, не ожидаете ответа? — Девочка может попробовать, — говорит она, смеясь. — Если это всё на данный момент… — она встаёт, но машет рукой прежде, чем ты начинаешь подниматься. — Нет, сидите. Я уйду самостоятельно, оставлю Вас двоих тут, — говорит она, внимательно глядя на твои колени. И выходит. Джим провожает её отсутствующим взглядом. Потом смотрит на стол, на закрытую дверь, потерян в мыслях. Затем он переводит взгляд на тебя, и его губы кривятся в отвращении. — Это было жалко, — насмешливо произносит он, — она обвела тебя вокруг пальца. Ты пожимаешь плечами. — А я говорил, что она хороша. Да и ты не то, чтобы помогал. Он скалится, и это не особо приятная улыбка. — Но ты так миленько извивался. Было стыдно не поиграть. Он встаёт и запирает дверь, оборачивается и опирается на неё, скрестив руки. Всё его внимание снова сосредоточено на тебе, и после целого дня ведения серьёзного бизнеса это немного неожиданно. Ты всё ещё ощущаешь давление ноги Адлер на бедро. — Комната не звукоизолированная, поэтому тебе нужно будет молчать. Справишься? — спрашивает он. — Зависит от того, что ты намереваешься делать, — медленно говоришь ты. — Чувствую себя неуверенно, — плотоядно говорит он, и в голосе нет ничего, кроме, — мне нужно, чтобы ты доказал мне свою преданность. — Опять? — ты встаёшь со стула и медленно идёшь к нему. — Опять, — подтверждает он, — опять и опять, и, — он облизывает губы. — Опять. Ты опускаешься на колени. *** Камеры поворачиваются, чтобы держать тебя в поле зрения. Ты ухмыляешься и показываешь ему средний палец, и проходящая мимо женщина бросает на тебя хмурый взгляд. Подмигиваешь ей. Она хмыкает и спешит прочь так быстро, как только позволяют ей высоченные каблуки. Белгравия, земля легко обидчивых. Боже, это место тебе противно, здесь всё слишком блестящее. Хотя ты и одобряешь решение Ирэн здесь поселиться. Лицемерие всюду вокруг, но одно из негласных правил этого места заключается в том, что такие, как она, должны прятаться по углам. А Ирэн Адлер восседает на всём этом. Бесстыжая, с высоко поднятой головой, шлюха, живущая в самой гуще верхушки общества… Да они должны задыхаться от ярости. И это ещё одна причина симпатизировать ей. Ты звонишь в дверь. Секунда, и её голос раздаётся из спикера. — Кто это? — Курьер, — криво усмехаясь, говоришь ты. — Я думала, Вы нечто большее, разве нет? Входите. Дверь открывается, и ты проходишь внутрь. И шокировано пялишься. Она в джинсах и слишком большой футболке, без макияжа, волосы забраны в неопрятный хвост. Где-то внутри зарождается когнитивный диссонанс, как когда Джим забивает на свои костюмы и ходит в твоей одежде. Это просто неправильно. — Прошу прощения, — говорит она с улыбкой, — я испортила Вашу тайную фантазию? Вы полагали, что я всё время кручусь здесь в кружевном нижнем белье? — Я как-то не очень много думал об этом. — И впрямь, — говорит она, разглядывая тебя сверху вниз. Есть в ней что-то такое, что даже одетая подобным образом, она всё ещё воспринимается некой леди-вамп. Ты кашляешь. — Телефон? — Уже к делу? — её взгляд полон обещаний. — Думаю, для начала мы могли бы немного развлечься. Я освободила для Вас целый день, мы могли бы использовать его. Ты смеёшься. — Как это заманчиво, мисс Адлер, но я не могу. Джим за такое кожу с меня сдерёт, и это не фигура речи. — Жаль. Ну что ж, следуйте за мной. Она ведёт тебя в гостиную в дальнем конце дома и наливает бокал. — Пожалуйста, подождите здесь, — милостиво говорит она и оставляет тебя наслаждаться напитком. Хороший скотч, весьма дорогой. Ты катаешь его во рту, глотаешь, позволяешь послевкусию задержаться на спинке языка. На секунду задаёшься вопросом, не добавлен ли в напиток какой-нибудь наркотик, но, нет, после небольшой демонстрации собственнических чувств Джима, она не рискнула бы связываться с тобой. Это не значит, что она не опасна. Вне зависимости от твоего отношения к этому, важную роль играет и то, что ты никогда не видел Джима сконцентрированным на ком-то, за исключением братьев Холмс. И если он уделяет ей всё своё внимание, значит, она того стоит. Хорошо, что она на вашей стороне. Нет, ты никогда не сомневался в победе Джима, он всегда выигрывает, но она могла бы причинить вам уйму вреда. Может причинить и сейчас, если подумать об этом, ведь она знает кто скрывается под личиной Джеймса Мориарти, знает как он ведёт дела, возможно, она и на твой счёт раскопала кое-что интересное. На свете не так много людей, кто мог бы поделиться подобного рода информацией. Но надави хоть на одного из них, и Джим придёт по её душу при полном снаряжении. Взаимно гарантированное уничтожение. Похоже, до сих пор работает. — Прошу извинить за задержку. Ты оборачиваешься. Она прислонилась к дверному проёму, возможно, стоит так уже долго, задумавшись, как и ты. Наблюдая за тобой, изучая. Ты качаешь головой. — Вы очень осторожны. — Риск мне по нраву, но это не значит, что я безрассудна. — Хорошо сказано. Ты протягиваешь руку за телефоном, но она проходит мимо, садится напротив, скрещивает ноги и прижимает телефон к груди. Как будто кто-то помахивает ниткой перед взглядом кошки и отдёргивает её в последний момент. Снова игры. Ты приподнимаешь брови. — Скажите мне, мистер Моран, — задумчиво произносит она, — поскольку я так и не получила ответа. Как гарантировать то, что Ваш босс не закажет меня своим киллерам сразу после того, как получит мой телефон. — Никак. Она приподнимает бровь. — И Вы всё ещё надеетесь, что я вступлю в игру? — Слишком поздно отступать, мисс Адлер. Она откидывается назад, закрывая лицо, и именно поэтому Джим послал тебя, а не какого-нибудь другого курьера. — Послушайте, — неуклонно говоришь ты, — что хранится в Вашем телефоне? Нечто такое, что очень впечатляет. Но это неважно. У Джима имеются тонны подобного компромата. Его интересует не код, и не фотографии. Он заинтересован в Вас, потому что Вы можете дать ему то, что он хочет. Какое-то время она молчит, изучая тебя, голова склонена к плечу. Ты никоим образом не препятствуешь, хотя это как-то неудобно — в этот раз у тебя ни маскировки, ни Джима, за которого можно было бы спрятаться. — Думаю, я могла Вас недооценить, — наконец произносит она. — Вы нечто большее, чем просто тупой качок, не так ли? — Я не вправе это комментировать, — тянешь ты и она улыбается. — Так что же хочет Джим Мориарти? — спрашивает она, откидываясь назад. — Майкрофт Холмс? — Снеговик. Уголок её рта приподнимается. — В точку. Скажите, а у его брата тоже имеется прозвище? — Девственник, — отвечаешь ты, не потрудившись скрыть усмешку, потому что это никогда не перестанет веселить. Она издаёт удивлённый смешок. — Девственник? Над этим я могу поработать. — Не сомневаюсь, — ты делаешь глоток скотча. Она снова разглядывает тебя, остро и приятно удивлённо. Гораздо легче переносить этот взгляд с надетыми брюками. — А что насчёт Вас? — неожиданно спрашивает она. — Простите? — Стивен Андерс. Насколько это ложно? — Разве имеет значение? — Считайте, это мой профессиональный долг. Терпеть не могу неверно считывать людей. Чёрта с два, она получит эту информацию. — Боюсь, Вам придётся остаться ни с чем. Телефон, мисс Адлер. — Ох, хорошо. Она передаёт тебе устройство. Ногти всё ещё красные, это единственное что в ней есть от привычного вида. — Мой инженер очень горд результатом, — говорит она, — оно также сразу отрубает все внешние подключения. Единственный способ разблокировать — через пароль. — Мне нужно его имя. — Чтобы пытать его, пока не расколется? — Мне показалось, что мы уже отбросили все игры, — тихо говоришь ты. Она бросает на тебя взгляд, такой же спокойный, и ты понимаешь насколько же она хороша в этом деле. Ни единого шанса понять что происходит за этими глазами цвета морской волны. — Его зовут Джереми Грин, — наконец говорит она. — Живёт в Сохо. Ах, как жаль, он мне так нравился. Ты убираешь телефон во внутренний карман и осушаешь бокал. Передача осуществлена, но пока ты не будешь полностью оценён, она тебя не отпустит. — По крайней мере теперь я знаю что означает эта М, — неожиданно говорит она. Ты почти роняешь бокал. — Вы, должно быть, слышали, что люди о Вас говорят, — продолжает она с видимым интересом. Ты хмыкаешь. — Сплетни. В них не так много правды, Вы же знаете. Я, например, не могу остановить биение чужого сердца одним только взглядом, да и Джиму это не под силу. Насколько мне известно. — Это не те слухи, которые я имею в виду, — говорит она, и её взгляд падает на твоё горло, там, где над воротником виднеется верхняя часть особо дикого любовного укуса. Если знаешь что искать, всегда можно найти следы от зубов. — Мне известно всё о собственничестве, мистер Моран, но вырезание своих инициалов на чьей-то спине? Кажется, это перебор, как Вы считаете? — Джим всё делает с немного большей, хм, интенсивностью, чем большинство людей. — Я так и поняла. Экстраординарный человек, этот ваш… — Босс, — твёрдо говоришь ты. — Босс. А Вы его телохранитель, так? Его… как же они Вас называют… его тень? — Хмм. Не так далеко от истины. Я следую за ним повсюду и выполняю всё, что он от меня хочет. — Включая разделение любовного ложе. — В том числе, — ты скалишься, — а Вы, что же, полагаете, что это часть моих служебных обязанностей? Что он мне за это платит? — Нет. Нет, я видела, как Вы смотрите на него, — она наклоняет голову, — и как он смотрит на Вас. Это не просто работа, так? — Это моя жизнь, — просто говоришь ты, и она кивает. Это… Возможно, то, чего не следовало говорить. Хотя, это знание не даст ей большого преимущества, так? Ты же не назвал ей свой Найтсбриджский адрес и не поведал о кошмарах Джима. — Жаль, — говорит она. — Я бы могла использовать такого, как Вы. — Той рыжеволосой красотки Вам недостаточно? — Кейт? — она смеётся. — О, она прекрасна во всём, но она не… Хм. Скажем, Ваши таланты лежат далеко за гранью её способностей. Так что, если Вы когда-либо зададите себе вопрос каково это, работать на кого-то, чьё понимание лояльности не включает увечья и насилие… Ты встаёшь. — Всё далеко за пределами лояльности, — говоришь, глядя на неё сверху вниз. Опять же, немного больше, чем следовало, но в ней есть нечто, что заставляет тебя открыться. Опасная женщина. — Я так понимаю, мы закончили? — спрашивает она с не поддающейся считыванию улыбкой. — Ага, думаю, да. Она встаёт и выходит в холл. Ты видел не так много женщин, которые перемещаются по своим квартирам, но Адлер, разумеется, делает это безукоризненно, покачивая бёдрами. Но даже такой задницы недостаточно, чтобы отвлечь тебя от приглушенных шагов где-то выше. Ты поворачиваешься и смотришь вверх. На лестничной площадке стоит ассистентка Адлер — Кейт, кажется? — нахмурившись, взирает на вас обоих. — Иди назад, дорогая, я вернусь через минуту, — легко произносит Адлер, но ты распознаёшь тон и скрытую в нём команду. Что-то вроде голоса-не-для-всех и обещания обсудить-это-лично. Кейт встречает твой взгляд. Возможно, ты ожидал что-то вроде солидарности, разделённого чувства долготерпной лояльности сумасшедшим, злобным и опасным гениям но она смотрит на тебя так, будто изо всех сил сдерживается, чтобы не спуститься и не врезать как следует. Этот взгляд ты распознаёшь тоже, но обычно имеешь большее представление почему люди считают, что ты это заслужил. — Кейт, — резко говорит Ирэн, и, не говоря ни слова, девушка разворачивается и уходит. Ты наблюдаешь за тем, как она поднимается. — Не одобряет, да? Или она ревнует? — Кейт не ревнует, — отстранённо говорит Адлер, — и неважно, одобряет она или нет. Ау. Ты кашляешь и поворачиваешься к ней. — Что ж, мисс Адлер, — говоришь ты. Она открывает дверь и прислоняется к ней. — Что ж, мистер Моран, — отвечает она. Её взгляд падает куда-то в область твоего внутреннего кармана, где хранится телефон, и её очаровательная улыбка немного уменьшается. — Если он взломает этот телефон, я труп, так? — прагматично замечает она. — Почти наверняка. Она кивает. — Сколько времени ему потребуется? — Несколько дней? И, если защита выдержит, он захочет обсудить стратегию. Она делает глубокий вдох. Без всякого сомнения, эти несколько дней пройдут для неё крайне неприятно. — В таком случае, полагаю, мы с Вами снова встретимся? — Будем надеяться, что да. Удачи, мисс Адлер. Она устало улыбается. — Удача не имеет к этому никакого отношения, мистер Моран. — Зависит от точки зрения. Увидимся, — ты хмыкаешь, — Госпожа. Ты спускаешься по лестнице в сопровождении её очаровательного смеха. *** Тремя днями спустя телефон по-прежнему не взломан, несмотря на все усилия Джима, а его попытки — нечто настолько впечатляющее, за чем не угнаться государству даже в своих самых влажных фантазиях. Он денно и нощно окружен высокотехнологичным оборудованием, которое заставил тебя притащить со всех этажей. Хуже всего то, что ты ничем не можешь помочь: ты нихера не смыслишь ни в компьютерах, ни в коде, ни в ёбаных паролях. Джим попытался обучить тебя каким-то элементарным вещам, но где-то час спустя вышел из себя и начал сыпать колкими комментариями обо всём, от твоего образования до твоей семьи и сексуальных достижений, что в конце концов скатилось к киданию в тебя чего ни попадя. С тех пор ты оставил его наедине с собой, закрепившись в роли пассивного зрителя. Непривычно быть бесполезным. Это глубоко раздражает. Ты перелистываешь каналы. Перезапуск Доктора Кто, что-то об антиквариате, новости. Что-то об Афганистане, потому что трёхсотый солдат пнул ведро, а СМИ и впрямь любят круглые числа. Это… до смешного ностальгично, видеть их униформу, казармы. Хотя вот ты уж точно не скучаешь по напыщенным дрочерам, которые, как правило, возглавляют роты. — О нём всегда будут помнить, — торжественно говорит полковник, как будто знал хотя бы имя несчастного задохлика прежде, чем ему передали его личное досье. Диктор отрывает взгляд от бумаг, и картинка переключается. — Стали известны новые подробности о Серебряном. Дело о потерянном жеребце превратилось в интернет-сенсацию, как только обнаружилось, что Шерлок Холмс, блогер-детектив, привлечён в роли консультанта. Снова? У него, по всей видимости, имеются связи в Би-би-си, чтобы появляться на экране так часто. — Всё дело в скулах. Пульт падает из твоих рук. — Ебаный нахуй, может, прекратишь так делать? — возмущённо говоришь ты, поворачиваясь, чтобы взглянуть на него. Он держит бутылку, рукава закатаны, а волосы немного взъерошены, вероятно, выскользнул из кабинета прямиком на кухню, а ты и не заметил. — Он хорошо смотрится на экране, — продолжает Джим, игнорируя твою жалобу. — И всё это очень… — машет рукой, — веб 2.0. Блогер и его подписчики. Интерактивность. Они считают, что это новый тренд. — Тренд? Он перекидывает ногу через диван и садится на спинку, нога прижимается к твоему плечу. — В конце концов, они от него устанут. Ничто не вечно. Ты смотришь вверх. Его лицо искривилось в гримасе отвращения. — Это просто телек, Джим. — Это люди, — говорит он, и ты прекращаешь спор. После Холмса переходят к экономике. Ты щёлкаешь пультом — никакая скука не заставит тебя интересоваться анализом рынка — и Джим соскальзывает с дивана, направляясь обратно к своему кабинету. На этот раз он, похоже, не возражает против твоего присутствия. Он садится на пол, лицо на одном уровне с верстаком и телефоном, лежащим на куске ткани. — Есть прогресс? — спрашиваешь ты, стараясь звучать обыденно. — Нет. Её инженер проделал великолепную работу, — он подталкивает телефон крошечной отвёрткой, — что напоминает мне о… — Вдова Джереми Грина опознаёт тело, пока мы тут треплемся, но не думаю, что там осталось что-то знакомое. Он упал на рельсы перед идущим поездом. Вернее, я говорю упал… — Никто не подозревает. Передай мне адаптер, хорошо? Ты косишься на стол, который усыпан несколькими крошечными металлическими гаечными ключами, какими-то кабелями, аккумуляторами, и тёмно-зелёными бляшками с медной проволокой по всему периметру. Ты склонен думать обо всём этом, как о компьютерной херне, не различая. — Х-хм… Крайне раздражённый, он отвлекается от телефона. — Адаптер, чёрный, квадратный, на краю стола, боже, как же ты туп. Напомни, почему я тебя нанял? — Потому что я хорошо смотрюсь в костюме, — ты передаёшь ему адаптер и он фыркает. — Верно подмечено. Надеюсь, ты не потолстеешь. — Не потолстею. Так что же, ты удовлетворён тем, что получилось? — Дай мне ещё день, чтобы наверняка. И потом, скажем, мисс Адлер и я собираемся поговорить о мальчиках Холмс, — он отрывает взгляд от стола. — Должен признать, я хочу увидеть её в действии. Наш маленький девственник не поймёт, что его сразили. Он скалится, той ухмылкой, которую ты наедине с собой называешь ухмылкой злого и коварного кукловода, и ты почти что сочувствуешь Холмсу. Но только почти. Насколько тебе известно, надменный амбициозный ублюдок заслуживает того, что его ждёт. *** На следующую встречу с Ирэн он едет один. Что-то скрывает, что с его стороны немного непривычно, но когда речь идёт о Шерлоке Холмсе, он становится непредсказуемым. Более непредсказуемым. И, кажется, теперь Джим не единственный, кого интересует Холмс. По словам Джима, пресса любит этого парня. Он появляется в новостях едва ли не каждую неделю, и в то время, как большинство газет публикует его фото и плохие каламбуры, несколько репортёров используют это как оправдание для написания длинных помпезных статей о жалком состоянии правоохранительных органов в Великобритании — если бы они только знали, что четверть полиции косвенно работает на Джима. По большей части всё выглядит забавно, но была парочка случаев, подконтрольных именно Джиму, так что дело может принять опасный поворот. Холмс подбирается слишком близко, другой на его месте был бы уже мёртв. — Чего же вы с Адлер ждёте? — однажды спрашиваешь ты, когда Шерлок Холмс снова появляется на первой странице, да ещё и в шляпе. — Подходящий момент, — говорит он, рассматривая фото. — И когда он наступит? Джим косится на тебя. — Тебе просто нужно подождать, и сам всё увидишь, хорошо? И никаких изменений. Ты терпеть не можешь, когда он так закрывается. В тот же вечер ты, наконец, сдаёшься и находишь блог Джона Ватсона. Он пишет, как чрезмерно восторженный шестиклассник, все комментарии смехотворны, но большое количество описанного кажется жутко знакомым. Странные и неожиданные смски, части тела в холодильнике, приказы, когда ты ни малейшего понятия не имеешь что и для чего делать… — Сравниваешь и сопоставляешь, Себ, — замечает Джим, заглядывая тебе через плечо. — Определяешь различия. — Сообщи мне, если почувствуешь внезапное желание расстрелять пивные банки, ладно? Джим щёлкает языком и наклоняется ближе. — Едва ли понимаю, почему я так беспокоюсь. Да ты посмотри, он же дилетант. — За исключением некоторых случаев, — говоришь ты, припоминая пистолет, бассейн. — Да, верно, — он наклоняется и кусает тебя за ухо. — Вставай, милый, у нас полным полно дел. *** Колени саднят от ковра. Это твоя собственная ошибка, ты должен был надеть хоть какие-нибудь брюки после душа. Или хотя бы подложить подушку прежде, чем падать на колени перед софой, между разведёнными ногами Джима, но, кхм. Иногда перед этим мелким засранцем сложно устоять. И, честно говоря, игра стоит свеч, учитывая что ты медленно растворяешь самоконтроль Джима и видишь, как он тает в довольной бескостной луже похоти. Ты засасываешь немного глубже, и он издаёт слабый стон, одна рука широко закинута за спинку дивана, а другая в твоих волосах. На удивление умиротворительно, по крайней мере, до тех пор, пока внезапный громкий раскат музыки не заставляет тебя подавиться от удивления. — I can't decide whether you should live or die - Телефон Джима. Ты откидываешься назад и смотришь вверх. — Серьёзно? — спрашиваешь, вскинув брови. Джим смотрит на номер и хмурится. — Мне нужно ответить. Веди себя хорошо, — он даже пальцем на тебя указывает. — my heart feels dead inside, it's cold and hard and - — Да? Ты наблюдаешь за ним. Лицо покраснело, но голос идеально собран, и впрямь слишком уж искушает мысль нарушить эту идиллию. Ты наклоняешься и снова берёшь его в рот, губы медленно скользят по плоти. Он удивлённо вздрагивает. — Не могу не согласиться, — говорит он, так же спокойно, как если бы, ну, как если бы его член сейчас не находился в чьём-то рту. Джим вечно держит всё под контролем. — На том же месте, скажем, в два дня? Ты не отрываешь от него взгляда и сглатываешь. Он закрывает глаза, и ты можешь видеть, как с его губ слетает тихое проклятие. — Отлично, — говорит он, немного напряжённо. — Там и увидимся. Он нажимает кнопку и бросает телефон на подушки. Ты снова отрываешься и придаёшь лицу самое невинное выражение. — Кто-то важный? — Какого чёрта, по-твоему, ты вытворяешь? — лениво интересуется он. — Веду себя хорошо. Оу, ты хотел, чтобы я остановился? Ну так надо было выразиться яснее. — Очень смешно, — он подаётся вперёд и скрещивает ноги за твоей спиной, заключая тебя в ловушку. — Это была Ирэн Адлер. — В таком случае, ты, вероятно, хорош, — ты кладёшь руки ему на бёдра, сдвигаешь их выше. — Не могу представить, чтобы она сделала исключение для любого собеседника, если тот во время её звонка занимается сексом. — Но это не то, что я назвал бы профессионализмом, Себ, — он обхватывает твою шею и притягивает тебя ближе. — Ты заставил меня выглядеть плохо, — медленно шепчет он тебе в ухо. Ты вздрагиваешь, и никак не можешь обуздать дрожь. Вы вместе уже больше трёх лет, и ты всё ещё не привык к тому, насколько опасно он может звучать. — Так что же мне с тобой сделать, хм? — спрашивает он, как будто бы рассматривает все варианты, проходится по спис- Чёрт. Тот опросник Ирэн. Ты знал, что он ещё вернётся и будет преследовать тебя. И, да, конечно, он знает о чём ты думаешь, и его глаза зажигаются. — Понял. Никуда не уходи. Он встаёт и исчезает в спальне. Ты слышишь, как он роется где-то там и откидываешься на диван, глубоко вздыхая. О чём бы он там ни подумал, тебе оно не понравится. Или понравится, но в каком-нибудь сумасшедше смущающем ключе, потому что Джим наслаждается, когда видит как ты нервничаешь. Он присвистывает. Ты поворачиваешься, всё ещё на коленях, и смотришь как он прислоняется к двери. — Лови, — говорит он и бросает тебе что-то. Жёсткий пластик, конусовидное основание, тебе не нужна Ирэн Адлер, чтобы понять для чего эта штука. — Да ты, блядь, издеваешься? Он улыбается. — Похоже на то, что я шучу? А теперь иди сюда, закончим то, что ты начал, — его руки падают к промежности, — и уже после этого я займусь тем, что засуну это в тебя. — Я сегодня встречаюсь с представителем Якудза, — медленно говоришь ты. — Да, мне известно, — он ухмыляется, демонстрируя зубы, — я упоминал, что у этой штуки имеется дистанционное управление? Ты смотришь вниз, на пробку. Она… большая. Текстурированная. И ярко розовая, прям для того, чтобы повысить уровень унижения. — Полагаю, ты не собираешься… — ты указываешь рукой на свою промежность, и он закатывает глаза. — Конечно, нет. Едва ли это стало бы наказанием, если бы я собирался, правда? Ты поднимаешься и пересекаешь комнату. — Если спросишь меня, это не совсем профессионально, — сообщаешь ты, но не можешь сдержать смех в голосе. Только Джим достаточно приёбнут на голову, чтобы придумать нечто такое — или нет, но только он достаточно сумасброден, чтобы пройти через это. — Я тебя не спрашивал. Начинай, у нас полно дел. Ты опускаешься на колени перед ним и сжимаешь его бедро. Он облокачивается о стену, рука ложится на твой затылок. — Подожди, — ты косишься на него. — Это надолго? Он ухмыляется тебе. — На столько, как я посчитаю нужным. А теперь начинай. *** Двумя днями спустя ты снова сидишь в вип-комнате ресторана. Вернее, Джим сидит, а ты прислонился к стене позади него. Ты всё ещё не можешь садиться без содрогания. В этот раз Ирэн значительно более расслаблена. ​​Опоздав на пять минут, она появляется, снова одетая в кутюрье, и целует тебя в щеку. — Приветствую, милый, — воркует она. Джим, сидящий рядом, вежливо кашляет. Кажется, они буквально не могут находиться в одной комнате, не пытаясь противостоять друг другу. Было бы интересно, не окажись ты меж двух огней. — Значит, приготовления завершены? — спрашивает Джим, когда она садится. Он взволнован, хоть и хорошо это скрывает. — Да, готова начинать. Уже несколько человек шныряли вокруг, и утром я отправила во дворец сообщение, — она улыбается. — Вот как надо производить первое впечатление. — Во дворец? — спрашиваешь ты прежде, чем успеваешь задуматься. — Прошу меня извинить, но вы шантажируете королевскую семью? — Не в са-амом деле, больше похоже на угрозу, — тянет Джим. Он смотрит на тебя через плечо. — А что, это тебя задевает? Противоречит твоим патриотическим чувствам? Это потому, что Королева дала тебе медаль? Он издевается. Твоё отношение к Королеве-и-всей-ебаной-стране довольно хорошо задокументировано. — Или это потому, что они твоя семья? — добавляет он. — Простите, о чём вы? — быстро говорит Ирэн. Похоже, держит ушки на макушке, когда речь заходит о королевской чете. — Ох, разве я не упоминал? — небрежно бросает Джим. — Себастьян — аристократ, двухсотый с чем-то там в очереди или нечто в этом роде. У него имеется семейный герб, девиз на латыни и всё такое, всё это очень впечатляет, — он поглядывает на тебя. — Разве не так, детка? — Погодите, почему вы шантажируете королевскую семью? — спрашиваешь ты, игнорируя Джима. — Я думал, речь шла о министерстве обороны. — Это позволит Холмсу-старшему привлечь Холмса-младшего так, чтобы он по-прежнему оставался в неведении, — объясняет Джим. — Он ни за что не вовлечёт брата непосредственно в свои дела. — А Вы уверены, что он так и поступит? — спрашивает Ирэн. — Почти наверняка, — он откидывается на стул и закрывает глаза. — Можете рассчитывать на посетителя в ближайшее время. Уверены, что сможете впечатлить его, да? — О, не сомневайтесь. — И не забудьте о его маленьком друге. Джоне, — говорит Джим, растягивая гласные. — Шерлок очень привязан к нему. И доктор защищает его в ответ. — Правда? — удивляется она, поглядывая на тебя. — Как странно. Но, если это всё, я- Глаза Джима резко открываются. — У Вас имеется сейф? — Думаете, это необходимо? — спрашивает она, нахмурившись. Он вздёргивает нос. — Может да, а может и нет, но с точки зрения безопасности… — Разумеется. Хорошо, я найду место. Хотя туда довольно сложно забраться. Он кивает тебе. — Себастиан может Вас подвезти. — Правда? — она улыбается тебе. — Вы наденете перчатки и кепку? — Простите, — говоришь ты с непроницаемым лицом, — я не люблю ролевые игры. — Жаль. Ну, мне следует вернуться к работе. Один инвестиционный банкир нуждается в порке, — она одаряет тебя привлекательной улыбкой. — Можете прийти, если хотите. Ему нравятся зрители. — Не пытайтесь стащить Себастьяна. У Вас это не вы-ыйдеет, — пропевает Джим, уставившись в потолок. — Правда, сладкий? — Если ты так говоришь. — Очень жаль, — произносит Ирэн. Она ухмыляется, взгляд мечется между вами. Джим садится прямо, и передние ножки стула ударяются о пол с громким стуком. — Как я и сказал, — замечает он, — найдите себе другого. — Почти. Как считаете, Шерлок в достаточной степени сабмиссивен? — Есть только один способ это выяснить, — говорит Джим, и сопровождающая его слова улыбка одна из самых пакостных. Ирэн встаёт, и Джим следует её примеру. На каблуках она почти такая же высокая, как и он, и они стоят слишком близко друг другу, чтобы это казалось социально приемлемым. — Развлекайтесь, — мурчит Джим. Ирэн наклоняется даже ещё ближе, склоняет голову, губы всего в дюйме от его рта, твоё дыхание сбилось. — О, всенепременно, — воркует она. И затем поворачивается и, подмигнув тебе, покидает комнату. Джим провожает её с изумлённой улыбкой. — Что ж, — говорит он, через плечо оглядываясь на тебя, — будет интересно. *** Следующие несколько дней ты снова следишь за выполнением плана. На сей раз, по крайней мере, можно остаться дома, в кабинете Джима. Но всё равно скучно просто сидеть и смотреть, как все тусуются на Бейкер Стрит. И ожидать когда же разорвётся бомба, на этот раз метафорическая. Насколько тебе известно. Джим присоединяется к тебе, садится на соседний стул, крутится и вздыхает в потолок. — Они не торопятся. Ты хмыкаешь и деликатно опускаешь руку ему на бедро. Он стряхивает её. — Нет. Никакого секса в комнате наблюдения. — Серьёзно? — вы трахались едва ли не на каждой горизонтальной поверхности этой квартиры, не упоминая стен и душевой кабины. — Почему? Он не сводит глаз с экрана. — Потому что если ты выбьешь один из этих серверов, по всей Юго-Восточной Англии отрубится электричество. — Правда? — восхищённо переспрашиваешь ты. — То есть, мы буквально можем доебать страну до блэкаута? — Да, мы можем, и, нет, мы не этого не сделаем, — он улыбается. — По крайней мере, не сейчас. — Ладно. Но мне всё ещё скучно. Он откидывается на спинку, и стул издаёт угрожающий скрип. — Тебе нужно всего лишь- — Погоди, — ты киваешь на один из экранов, где какие-то парни звонят в дверь. — Правительство? — Дворец. Наконец-то. Они исчезают внутри. После часов ожидания, крайне непривычное ощущение. — И что теперь? — спрашиваешь ты. — Они доставят Шерлока в Букингемский дворец и посвятят его в курс дела, если я прав- — А ты прав- — -а я прав, после этого он направится прямиком к Адлер. Где будешь дежурить ты. Ты прокручиваешься на стуле, чтобы встретиться с ним взглядом. — Сыграю роль таксиста. Думаешь, ей это пригодится? Он закусывает щеку изнутри. — Зависит от того, что хранится на том телефоне. И, кроме того, мне необходимо, чтобы ты следил за развитием событий, — его губы сжимаются, — у нас нет права на ошибку, Себ. — Понял. Он откатывается на стуле и подъезжает к компьютеру. Ты обращаешь внимание на экран, где появляются те два парня, сопровождающие Шерлока Холмса, который- — Почему он завёрнут в простыню? — Правда? — Джим поворачивается на стуле и откидывается назад. — Сфотографируй. Срочно. Ты делаешь, что он велит, удаётся получить пару приличных снимков и даже один крупным планом прежде, чем Холмс исчезает в машине. В его простыни. — Бери Audi, — говорит Джим. — Я буду держать тебя в курсе, — усмехается он. — Боже, это так весело. *** Ты останавливаешься в переулке через две улицы от квартиры Ирэн. Достаточно далеко, чтобы чувствовать себя в безопасности, достаточно близко, если что-то потребуется. В конце концов, произойти может что угодно. Могут расстрелять Адлер, Холмс может вызвать полицию, или в деле может быть замешана третья заинтересованная сторона, о которой ты ещё не слышал. Но даже Джим не всеведущ в таких вещах. Парой минут после в нескольких ярдах останавливается такси, из него выпрыгивают Холмс и Ватсон. Они слишком заняты препирательствами, чтобы заметить тебя. Холмс машет руками и ударяет Ватсона, который не остаётся в долгу и валит того на землю. Джим убеждён, что они так и не потрахались, но, наблюдая как эти двое катаются и борются, трудно понять, почему. Они, очевидно, не в силах держать руки далеко друг от друга. Некоторое время спустя они успокаиваются и направляются в дом Адлер. Сразу после этого звонит твой телефон. — Ага? — ЦРУ собираются нанести ей визит, — сообщает Джим. — Адлер нужен её сейф, будь готов уехать. — ЦРУ? Я думал, это были- — и вот теперь ты слышишь выстрелы где-то в отдалении. — Ты это слышал? — Да. Следи за полицией. Последнее, что нам нужно, чтобы тебя задержали за превышение скорости. — Не задержат. Он отключается. Может, пять минут проходит до момента, когда некая фигура появляется в переулке. Ты открываешь окно и свистишь, и она бежит к тебе, направляясь прямиком на заднее сиденье. — Привет, — говоришь ты, когда она забирается внутрь, и только потом понимаешь, что на ней надето. — Э-э… — Заткнись и газуй, дорогой, будь хорошим мальчиком, — говорит она, всё ещё восстанавливая дыхание. Она погружает руку в карман и её зрачки расширяются. — Охх, смотри, у меня его телефон. Повеселимся. Ты заводишь двигатель и выезжаешь из переулка. В отдалении воют полицейские сирены. — Там сзади есть запасная рубашка, если чувствуете себя незащищённой, — замечаешь ты. — О, всё в порядке, — она ловит твой взгляд в зеркале заднего вида. — Из-за меня ты ощущаешь дискомфорт? — Дискомфорт не то слово, которое я бы использовал. Ты видишь её ухмылку в зеркале. — Кстати, спасибо за фотографии. Хотя вживую он выглядит гораздо лучше. — Он такой не один. Она смеётся, а затем стонет, громко. Ты вздрагиваешь и оборачиваешься. — Э-э… — Глаза на дорогу, милый, — легко произносит она. Нажимает последнюю кнопку на телефоне и кладёт его обратно в карман того, что выглядит как претенциозное пальто Шерлока Холмса. — Вы украли его пальто? — спрашиваешь ты. — Заняла ненадолго. Было бы холодно гулять голышом, как считаешь? — Что первым делом приводит меня к вопросу почему Вы нагая, — ты останавливаешься на светофоре и бросаешь взгляд через плечо. Она потягивается. Одного пальто недостаточно, чтобы скрыть её непристойности. — Чтобы привлечь его внимание. И не дать никаких подсказок для дешифровки. Должна признаться, это хорошо сработало. Ты вновь поворачиваешься и газуешь. — Хорошо, а при чём здесь выстрелы? — Шерлок пытался привлечь внимание, — она хмурится. — ЦРУ объявилось, чтобы поздороваться. — Да, Джим сообщил об этом. — Кажется, это дело не британского масштаба, — она сдвигает пальто с плеч и надевает твою запасную рубашку. — Вернёте ему плащ? Я оставила небольшой подарок в телефоне. — Конечно, никаких проблем, — хотя… — Подождите. Когда Вы сказали подарок, имеются в виду токсины или взрывчатые вещества, или что-то в этом роде? — Не-ет, просто напоминание. Ничего опасного. Хотя. Зависит от вашего определения опасности, я полагаю, — она улыбается и со вздохом откидывается назад. — Должна сказать, что я рада, что наняла вас. Это гораздо удобнее. Ты улыбаешься. — Но Вы же нам не заплатили, помните? — Да, Джим взялся за это по доброте сердечной, так? Остановитесь за углом. Ты тормозишь перед неприметным террасным домом. Ирэн прислоняется к переднему сидению. — Передайте Джиму мою благодарность. Шерлок оказался намного веселее, чем я ожидала. Ты обращаешь внимание на её сверкающие глаза, торжествующую ухмылку, есть что-то в этом… — Не слишком вовлекайтесь, — порывисто просишь ты. Она удивлённо моргает. — Дорогой, я не щеночек с любовной горячкой, — она наклоняется ещё немного и чмокает тебя в губы. — Развлекайтесь со своим психопатом, — говорит она с озорной улыбкой. — И Вы со своим. Она хлопает дверцей авто и быстро заходит в дом, прежде, чем кто-либо заметит разгуливающую по улицам женщину, одетую в одну только мужскую рубашку. Ты звонишь Джиму. — Она в безопасности. — Хорошо. А теперь мы ждём.