These Violent Delights

Yes shall we take a spin again in business Our time is fixed let’s sweeten our facilities It took all the man in me To be the dog you wanted me to be (Massive Attack — Atlas Air) Ощущая себя ребёнком, впервые идущим в школу, ты прибываешь на место в среду, ровно в девять утра, одетый в свой лучший костюм. Улица выглядит менее устрашающе при дневном свете, но это всё ещё чёртов Найтсбридж. Когда ты выходишь из кабины авто, молодой человек в арафатке покидает соседний дом и садится в Aston Martin. И это далеко не самый причудливый автомобиль здесь – есть ещё кроваво-красный Maserati, припаркованный на расстоянии нескольких ярдов, один из тех, что больше похож на космический корабль, чем на машину. Вся улица кишит камерами безопасности, их крошечные красные глазки следят за тобой до самого здания. Это заставляет твою шею неприятно зудеть. Парадная дверь открывается прежде, чем ты успеваешь в неё позвонить. Блестящая белая плитка всё ещё в твоей крови. Пока лифт поднимается на верхний этаж, ты раскачиваешься на каблуках. Последние два дня были адскими: из-за ранения пришлось сидеть сложа руки, бездействовать, не имея возможности много передвигаться. Благодаря этому твоё воображение работало на полную, представляя всевозможные сценарии развития сегодняшнего дня. Ты не имеешь ни малейшего понятия что ожидать. Он встречает тебя в дверях квартиры, руки в карманах, лицо — нечитаемая маска. Пока ты выходишь из лифта, окидывает тебя беглым взглядом. — Костюм, конечно, так себе, но сойдёт, — произносит он без энтузиазма. — Входи. Он придерживает дверь, и ты заходишь внутрь. Его квартира выглядит так же, как и три ночи назад, стильная и аккуратная, но осквернённый Моне́ ещё более неуместен при дневном свете. Света хватает также и для того, чтобы идентифицировать книги в шкафу. На одной полке нет ничего, кроме книг по астрономии. Мориарти исчезает в другой комнате и возвращается несколько секунд спустя, в его руках две кобуры и безликий чёрный кейс, неотличимый от тех, которые тебе уже приходилось получать и доставлять ему. Встав к тебе спиной, он кладёт всё это на стол. — Сегодня вечером у меня назначена встреча с важными людьми, — говорит он, — по какой-то причине они не считают опасным человека без головореза за спиной. Он оглядывается на тебя через плечо. — Тебе ли не знать, Моран, правда? — он улыбается, и ты сглатываешь. — Так или иначе, я уверен, что ты знаком с этим видом работы. Будешь стоять смирно и в точности следовать моим указаниям. — Ты будешь исполнять роль самого себя? — спрашиваешь ты, припоминая лжемориарти с вашей первой встречи. — Да-а, так что представь насколько они для меня важны. Возьми с собой это, — он кивает в сторону стола. В кобуре обнаруживается немецкий самозарядный пистолет, Walther, с порядковым номером. В другой — нож, ты одобрительно его разглядываешь. В ближнем бою оружие бесполезно, но нож может нанести большой урон, если уметь им пользоваться. А ты умеешь. Ощущая на себе чужой взгляд, ты опускаешься на одно колено и закрепляешь нож у лодыжки. Кажется, Мориарти вернулся к холодному профессионализму, что, вероятно, к лучшему, ибо его прикосновения и флирт выбивали из колеи. — Ты понял свою роль? — спрашивает он. Ты выпрямляешься. — Я служил в армии одиннадцать лет, я знаю как следует исполнять приказы. — Тем лучше. Хорошо водишь? — М-м… Приемлемо? Он бросает тебе связку ключей, и ты ловишь их одной рукой прямо в воздухе. На этот раз не из-за чего волноваться. — Проверю, так ли это, — сообщает он. — А теперь посмотрим, насколько правильным было решение сохранить тебе жизнь. Ты идёшь за ним вниз. *** Ты везёшь его на другой конец города в глянцево-чёрном Мерседесе. Он расположился на заднем сиденье. Молчит. В зеркале заднего вида ты случайно ловишь движение его губ, словно он что-то репетирует. Честно говоря, ты нервничаешь. Всё это напоминает тест, прослушивание. Если ты запорешь его, то умрёшь, в этом никаких сомнений. Тебе бы помогла хоть какая-нибудь информация о сегодняшних планах, но ничего такого он не предоставил. Вероятно, это тоже часть проверки: он хочет увидеть, как ты реагируешь на непредвиденные ситуации. Или нет. Ты не представляешь что творится в его голове. Он приказывает остановиться перед большим отелем. Выйдя из машины, ты открываешь перед ним дверь, чувствуя себя при этом кем-то вроде посыльного. Он вручает тебе кейс, а сам в это время поправляет костюм, разминает шею. И затем что-то меняется в нём, едва уловимо, его осанка распрямляется, становится более жёсткой. Снова маскируется. Он когда-либо бывает самим собой? Чёрт, может, и то, каким ты видел его тогда, в квартире, было очередной маскировкой? Он щёлкает пальцами, и ты, отставая всего на шаг, следуешь за ним в отель, минуя ресепшен, прямиком к лифту. Там он упирается руками в перила и, немного нахмурившись, пялится на свои туфли. Всё ещё концентрируется? Планирует? Почувствовав взгляд, он коротко улыбается. — Нервничаешь? — спрашивает он. — Немного, — пожимаешь плечами. Больше он не произносит ни слова, просто, улыбаясь, смотрит на тебя. Лифт поднимается на седьмой этаж, и только тогда его улыбка снова исчезает. Следуя за ним, ты достигаешь двери в конце коридора. Он резко стучит, дверь открывается почти сразу. Внутри пять человек, очевидно, уже ждут вас. Пройдя за порог, ты сразу же ощущаешь повисшее в воздухе напряжение. Заняв позицию позади Мориарти, принимаешься изучать собравшихся. Они бросают на тебя угрожающие взгляды, демонстрируя превосходство, но Мориарти не выглядит особо впечатлённым. Их пятеро против тебя одного — костюм Мориарти сидит слишком уж хорошо, чтобы спрятать под ним пушку — так что, если дело дойдёт до драки, тебе придётся проявить себя наилучшим образом. — Мистер Мориарти? — спрашивает один из них. Американец, вероятно, из Нью-Йорка. — Единственный и неповторимый. Как прошла беседа с русскими? — и вновь его акцент какой-то другой, в этот раз даже чем-то похож на твой. Похоже, он меняет их так же легко, как другие, ну, переобуваются, например. Их босс расправляет плечи. — Благодаря Вашему вмешательству всё прошло хорошо. — Вы пришли к соглашению? — спрашивает он. Ты бросаешь короткий взгляд на его улыбку. Она выглядит довольно зловеще. — Да, мы- — Чудесно, — бодро перебивает Мориарти. — Люблю, когда дела решаются именно так. — Так что насчёт нашего- — И Вы определённо не беседовали с Клэем, не так ли? И этот вопрос объясняет сразу всё. Джон Клэй — это имя, о котором ты слышал и раньше, ещё один лондонский преступный босс, ты даже работал на него раз или два. Дешёвая версия Мориарти, серьёзно. Неудивительно, что он разозлился. — Говоря об этом- — нервно начинает босс. — Потому как это прямое игнорирование моих особых указаний. Вы бы не стали поступать настолько глупо, да? — Постойте, мы просто хотели- — Вы обманули меня, мистер Венуччи, — произносит Мориарти, улыбка неожиданно исчезает. Один из мужчин с громким сипом вдыхает воздух, другой делает маленький шажок назад, но их босс выглядит скорее взбешённым, чем напуганным. — Это не та ситуация, чтобы- — Вы ненадёжны. Огромной ошибкой было прийти сюда. Всего хорошего. Больше Вы от меня не ничего не услышите. Мориарти разворачивается, но в момент, когда ты собираешься последовать за ним, качает головой. Ты остаёшься стоять лицом к комнате. — Слушай, ты, мелкий заносчивый говнюк- Ты встречаешь взгляд Мориарти, и он почти незаметно кивает. Прежде, чем хоть кто-нибудь в этой комнате начинает движение, ты вытягиваешь пушку из кобуры и стреляешь ублюдку прямо в горло. Ошеломлённая тишина прерывается лишь булькающими звуками лежащего на полу человека, чья жизнь угасает у всех на глазах. Мориарти снова разворачивается. — Я не люблю грубость, — холодно произносит он, но потом хлопает в ладоши и улыбается. — Итак, кто следующий? — спрашивает он обезоруживающе весело. — Кто самый храбрый? Давайте, парни, не надо стесняться. Переступая с ноги на ногу, они косятся друг на друга, на Мориарти да и на тебя тоже. Ты одариваешь их наиболее угрожающей усмешкой. — Никто? — Мориарти строит разочарованное лицо. — Ну, в таком случае… Один из них делает быстрый шаг вперёд. — Давайте я, — говорит он. Облизнув губы, переводит взгляд вниз, на тело своего бывшего босса. Мориарти скалится. — Хороший мальчик. Ты навестишь Джона Клэя и дашь ему ясно понять, что любое соглашение, которое вы прежде заключали, разорвано. И, как только ты это сделаешь, я дам тебе то, в чём ты нуждаешься. Да? — Да, — подтверждает белый как лист наёмник. — И тебе известно что произойдёт, если ты этого не сделаешь, правда? — мягко произносит Мориарти. Его собеседник снова быстро кивает. Мориарти поворачивается и на этот раз щёлкает пальцами. Взяв его кейс, ты, не произнеся ни слова, направляешься следом, к лифту. — Они- Мориарти проводит двумя пальцами по губам, будто застёгивает молнию, и ты хмуришься. Они слушают, говоришь ему одними губами, вопросительно приподнимая брови. Он передёргивает плечами, возможно. Прежде чем спросить, ты терпеливо ждёшь, пока вы не покинете здание: — Безопасно? — Возможно. В чём дело? — Они превосходили нас численностью. — Так значит, ты умеешь считать до пяти, да? Я впечатлён, — его взгляд полон насмешки. Ты прикусываешь язык и придерживаешь для него дверь авто. Ощущая тяжесть кобуры, давящей на грудь, возвращаешься на место водителя. Несколько минут вы едете в полной тишине, и ты начинаешь паниковать. Подозревать, что, возможно, невольно допустил ошибку, и теперь Мориарти пересматривает ранее принятое им решение. Может даже планирует твою казнь. Ты тормозишь перед светофором, руки на руле, в любую секунду ожидая ощутить дуло пистолета у шеи. Но когда ты смотришь на него через зеркало заднего вида, он выглядит спокойным. — Сила — это иллюзия, Моран, — произносит он, — детские сказки. Он улыбается, будто бы знает какую-то неизвестную шутку. — Эти люди владеют практически всем Нью-Йорком, они были вооружены до зубов, но они знали кто я, — его голос становится ниже. — Джеймс Мориарти, великий криминальный гений. Они могли просто застрелить меня и забрать всё, что хотят, но эта мысль даже не посетила их головы. Вот в чём сила. Заставить людей верить в то, что нужно тебе. — Например, заставить их думать, что ты испуганный занудный клерк? — не в силах противиться, спрашиваешь ты. — Зелёный, — произносит он мягко. Ты вдавливаешь педаль в пол и едешь вперёд. *** На протяжении следующих четырёх дней ты ничего о нём не слышишь, но после он присылает смс. Приходи в Британский музей, говорится там, ничего более. Сейчас, в пору школьных каникул, музей переполнен. Пробираясь сквозь толпу людей, ты со злостью понимаешь, что давно позабыл насколько, блядь, это место огромно. Ты отправляешь ему сообщение, где, и он отвечает, найди меня. Будто подобное задание может вызывать у тебя затруднение. Ты находишь его спустя тридцать минут прочёсывания нескольких этажей, он сидит на скамейке в главной комнате одной из небольших коллекций религиозного искусства или чего-то такого. Он снова под прикрытием, смешался с туристами, в джемпере с Биг Беном и поношенных джинсах. Это придаёт ему обманчиво нормальный вид. Он хлопает по скамейке, и ты, ожидая приказаний, садишься рядом. Он прислоняется к тебе, плечом к плечу, молчит. Сквозь толстый хлопок ты чувствуешь тепло его тела, запах, смесь дезодоранта и пота. Это отвлекает. Ты сдаёшься примерно через минуту: — Хорошо, зачем мы здесь? — Хочу научить тебя кое-чему, — сегодня у него австралийский акцент, бог знает почему. Краем глаза он смотрит на тебя. — Я имею ввиду, если ты способен учиться. — Сделаю всё возможное, — говоришь ты, подчёркнуто не реагируя на его подкол. — Меньшего я и не ожидал. В таком случае, осмотри эту комнату и скажи, что ты видишь. Ты оглядываешься на него, пытаясь понять насколько он серьёзен. Кажется, Мориарти не шутит, потому что единственное, что ты получаешь в ответ — это поднятые в ожидании брови. — Картины, — сухо произносишь ты. Он одаривает тебя скучающим взглядом: — Ты можешь и лучше, если постараешься, сам знаешь это. — Ладно. Ты осматриваешь комнату другим взглядом. Взгляд мечется от углов до людей, в них стоящих. — Четыре камеры безопасности, — говоришь ты, подозревая, в чём кроется суть задания. — По одной на каждый угол, но есть слепое пятно вон там, — ты киваешь в упомянутую сторону. — Один охранник, патрулирует и эту комнату, и два придатка. Кажется, это всё. — Неплохо. Но и не хорошо, но, думаю, вполне ожидаемо. Ты снова оглядываешься на него. — Почему? Что я упустил? Мориарти вздыхает и, глядя в потолок, откидывается на спинку скамейки. — Девушка-охранник. Недавно развелась, устала, находится в поисках новой работы, поэтому наверняка исполняет свои обязанности неаккуратно. В этой комнате также находится леди, которая приезжает сюда вот уже десять дней и, скорее всего, приедет ещё дважды; она заметит даже самое неприметное изменение. Гид, ведущая тех туристов, имеет фальшивое удостоверение и черпает информацию из википедии, так что она не заметит изменений в деталях. В отличие от камер безопасности в больших коллекциях, этим уже несколько лет, значит, кадры отображаются в другой системе, вероятно, в основном игнорируются в пользу более важных комнат. Закрой рот, Себастиан, ты же не рыбка. Прекратив глазеть на него, ты переводишь взгляд на охранницу, леди, гида. Как он, блядь, может всё это узнать просто посмотрев на них? Ты оглядываешься и приподнимаешь бровь. — Так значит ты всё-таки умеешь читать мысли? — Не будь идиотом, — нетерпеливо произносит он. — Здесь нет ничего особенного, это очевидно для всех, кто смотрит. — И ты серьёзно ожидаешь, что я смогу так? Потому что я так не думаю. — Может и не сможешь. Но тебе необходимо научиться смотреть немного внимательнее, если хочешь работать на меня. Взгляни снова. Что ты видишь? Начни с охранника, — добавляет он. — Тёмные круги под глазами. И… — ты наклоняешься вперёд. — И Metro в её сумке, там что-то обведено, вакансии? Но как ты понял, что она в разводе? — Она продолжает натирать безымянный палец, где должно находиться обручальное кольцо. Небольшая деталь, но мы все из них состоим, — он поднимается. — Как только ты разберёшься что к чему, ты поймёшь, что людей удручающе легко читать. Тренируйся. — Как? — спрашиваешь ты весьма раздражённо. — Используй свои глаза. Наблюдай, — он улыбается. — В конце концов, ты уже проделывал это раньше. Он разворачивается, и ты провожаешь его взглядом. Как только его спина скрывается из виду, ты переводишь внимание на гида, которая, как ты теперь замечаешь, продолжает неверно произносить Charlemagne. Небольшие детали, сказал он. Кажется, ты справишься. *** Что ты видишь? Вопрос, который ты готов возненавидеть уже спустя пару недель. Он задаёт его раз за разом, снова и снова, в каждом месте, куда берёт тебя с собой, о каждом, за кем посылает шпионить, что ты видишь. Но он прав, это трюк, и по прошествии некоторого времени ты начинаешь пользоваться им, не думая: искать обкусанные ногти, возраст и стиль одежды, обувь, косметику, причёску, всевозможные маленькие подсказки и объяснения, что скрываются за ними. Твои результаты далеки от Мориарти, способного рассказать о человеке всё по одному только движению глаз, но, опять же, ты не ожидал от себя и такого. Насколько тебе известно, Джим Мориарти существует вообще в другой плоскости бытия. *** — Что ты видишь? — спрашивает он по телефону. Опершись на балюстраду, ты смотришь вниз. — Дети, их шестеро, от тринадцати до семнадцати лет. Они сердиты и обвиняют друг друга, потому что проиграли битву с соседней бандой, один из них планирует опрометчивую глупость. Бойфренд его матери недавно вышел из тюрьмы, и он отчаянно пытается свалить из квартиры. Он нашёл действительно мерзкий нож, который боится использовать. Сойдёт, или ты хочешь, чтобы я продолжил? — Сойдёт, — отвечает голос в телефоне, резкий и деловой. — Приедешь ко мне, хорошо? — он заканчивает звонок. По какой-то причине он снова сердит. Нет смысла гадать, в смене его настроений нет никакой логики. По пути к выходу, ты минуешь банду. Они прекращают спорить и бросают на тебя враждебные взгляды, но после оставляют в покое, будто вели себя так с самого начала. Достаточно умны, чтобы распознать серьёзную угрозу, что неудивительно, ведь без мозгов и умения вертеться в этом районе делать нечего. После этого небольшая поездка по Лондону выглядит, как иллюстрированный тур по британской иерархии классов. Одетые в школьную форму дети в автобусе, удушливая респектабельность домов с террасами, несколько бизнесменов и -вуменов в деловых костюмах в подземке, всё это довершают сливки ебаного общества — нувориши и аристократы Найтсбриджа, смешанные во взаимном презрении. Трудно представить что эти люди живут в том же мире, что и те дети из поместья, и, как всегда, ты ощущаешь кратковременный прилив враждебности по отношению ко всему этому гребаному соседству, к культуре, которую оно представляет. Вот вам причина почему ты пошёл в армию. Но Мориарти, кажется, по нраву роскошь. Дверь пентхауса открыта, но ты всё равно стучишь, из соображений безопасности. Когда он в плохом настроении, его выводит из себя даже малейшее проявление невежества. Ты слышишь приглушённое входи. Он чем-то занят, насколько ты понимаешь, в спальне, поэтому ждёшь его в гостиной. Оглядываешься по сторонам. Что-то здесь не так, изменилось с последнего раза. — Что случилось с Моне́? — кричишь ты. Дверь открывается и выходит Мориарти. — Она мне надоела, и я её выбросил. — Ты отправил картину стоимостью в миллионы фунтов в мусорку, потому что она надоела? Он хмурится. — Снова удивлён? Потому что это тоже начинает надоедать. Моне́ заменило что-то из Босха*, судя по тёмным цветам и всеобщей странности картины. Однако, она в отличном состоянии, ни следа вандализма. — Ты знал, что он рисовал, будучи сверх меры обкуренным*? — легкомысленно спрашиваешь ты. — Да, я в курсе, не пытайся произвести на меня впечатление, — он смотрит на тебя исподлобья. — Ты сегодня весьма болтлив. — Прошу прощения, — ты замолкаешь и встаешь навытяжку, армейский стиль. Он плюхается на диван, пальцы касаются ковра. Вот ещё один факт о Мориарти: он никогда не сидит как нормальные люди. Он растягивается, свисает с дивана, позирует или лежит кверху ногами. Придя однажды, ты обнаружил его распластавшимся на кухонном полу. — Ты едешь в Париж, — он хмуро смотрит на тебя снизу, расположившись вверх тормашками. — Ты говоришь по-французски, не так ли? — Bien sûr. Он садится и смотрит на тебя. — Конечно говоришь, умненький сынок дипломата. Как, чёрт возьми, он выяснил это? Ты ни разу не обсуждал с ним своего отца, так как же он- но, это же Мориарти, конечно он знает, глупо с твоей стороны удивляться. — В любом случае, будь хорошим мальчиком и сохрани это в секрете, — продолжает он. — Хочу, чтобы ты подслушал, а они не догадались об этом. Он падает назад, закрывая глаза, словно обморочная викторианская дева. Не то сравнение, которым ты готов с ним поделиться. Ты дерзкий, а не суицидник. — Хорошо. — Билет на Eurostar на столе, — добавляет он, властно взмахивая рукой. Ты подходишь к столу и, пока поднимаешь бумаги, краем глаза замечаешь движение. Вскидываешь руку как раз вовремя, чтобы поймать телефон. Вот уже несколько недель он бросает в тебя случайные предметы, явно надеясь уличить в невнимательности. Пока что ты поймал все, даже если бокал для шампанского на той неделе в итоге был немного поцарапан. Это очередной тест, и его хотя бы легко разгадать. — У меня уже есть мобильник, — замечаешь ты. — Этот одноразовый, я предпочитаю безопасность, — он зачитывает подробности почти нараспев. — Мужчину, с которым у тебя назначена встреча, зовут Доминик, помпезный человечек, но притом довольно способный. Ты уезжаешь завтра, твой поезд прибывает в Париж в три часа дня. Останешься в Four Seasons в течение двух ночей- — Нет. На мгновение всё затихает. С твоей позиции около стола единственное, что ты можешь видеть, это лодыжки Мориарти, торчащие над диваном. — Забавно, мне показалось, что я услышал как ты говоришь нет, — небрежно сообщает он. — Я не остановлюсь ни в Four Seasons, ни в долбаном Ritz. На мой взгляд, всё, что выше трёх звёзд, это пустая трата денег. Сэр, — добавляешь ты, вспоминая, что имеешь дело с человеком, который, буквально, убивает людей за смешливый взгляд в его сторону. — Латентный коммунист, Моран? — протягивает он, всё ещё сокрытый за диваном. — Просто пытаюсь сэкономить тебе немного денег. — Я не нуждаюсь в том, чтобы ты экономил мои деньги. Я купаюсь в деньгах. Снова тишина. Может, он хранит оружие под диваном? Он похож на человека, способного на подобное: держать пушки в странных местах на всякий случай. Ты уже ищешь потенциальное укрытие, когда он снова заговаривает. — Ла-адно, будь эксцентричным, я отменю бронирование. Заселись хоть в Holiday Inn, мне-то что, — он ёрзает на диване, и его нога начинает ритмично подёргиваться. — Ты встречаешься с Домиником в четверг вечером, я пришлю адрес кафе. Отчитываешься мне слово в слово и делаешь именно то, что я тебе прикажу. Не выкидывай глупостей, не проявляй инициативу, просто слушай. — Понял. Опять встав, он пялится на тебя из другого конца комнаты. — Для твоего же блага, я надеюсь что так оно и есть. — Я не полный кретин. — А вот это, дорогуша, ещё под вопросом, — он снова падает, на этот раз оставляя на виду одну бледную руку, прислонённую к диванной спинке. — Хотя пока ты неплохо справлялся. — Это комплимент? — спрашиваешь ты. Впервые он прокомментировал твой стиль, и, хоть ты и уверен, что если бы выполнял задания плохо, уже знал бы об этом, это обнадёживает. — Может быть. Я отправлю детали позже. Можешь идти. Спрятав телефон и билеты в карман, ты направляешься к двери, но, проходя мимо дивана, его рука резко хватает твоё запястье. Требуется довольно много самоконтроля, чтобы не среагировать на это. — Я говорю серьёзно, Себастиан Моран, — произносит он, тёмные глаза рассматривают твоё лицо. — Не выкидывай глупостей. Ты стряхиваешь его руку. — Не буду. Несколько последующих минут твоё сердцебиение приходит в норму. *** Это обыкновенное поручение, серьёзно: пойти в какое-то изысканное место и провести переговоры с другой стороной. Единственная разница состоит в местоположении. Разве Мориарти доверяет людям настолько, чтобы отправлять их за границу? Вот кстати, деталь по поводу твоего знания французского. Ты занимался подобным, когда состоял в SAS, играл роль дурачка и подслушивал разговоры своих заключенных. Люди становятся слишком самоуверенны, когда считают, что они умнее других, и эта самоуверенность зачастую приводит к ошибкам. Раздумывая над этим, ты шагаешь в ресторан отеля Marriott. Притворись тупицей. Одному богу известно, сколько примеров глупого-высокомерного-шовинистического-англичанина тебе довелось встретить в юности, убедительно подделать одного из них не составит труда. Официант указывает на столик у окна, и, как только ты приближаешься к сидящим там мужчинам, они встают. — Монсеньор Моран? — говорит один из них, гортанная р, отсутствие н. Ты оглядываешь его сверху донизу. Доминик оказывается низким и толстым, полным этого скользкого снисходительного высокомерия, что весьма типично для бизнесмена такого рода. — Это я. Бонжур, — отвечаешь ты, извивая гласные настолько, насколько это возможно, поэтому в итоге всё звучит как боун-джоуир. Его ответное волнение вполне удовлетворяет. — Пожалуйста, присаживайтесь, — говорит он, указывая на стул напротив. Его компаньон кивает тебе. — C’est un plaisir de faire votre connaissance, — произносит компаньон. Ты имитируешь вежливое замешательство. — Прошу прощения? Доминик одаривает тебя елейной улыбкой: — Простите моего друга, он не говорит по-английски. Ты машешь рукой, показывая собственное превосходство. — Неважно, вы переведёте, если нам понадобится. Мужчина обращается к Доминику: — Il ne comprend pas? — Apparemment pas. L’Araignée nous a envoyé un imbecile. Компаньон ухмыляется. — Parfait. On va pas avoir difficulté à le convaincre, l’enfoiré. Доминик поворачивается к тебе. — Мой друг просто говорит, как он счастлив видеть Вас. Это очень вольный перевод, если не сказать меньшего. — Разумеется, это естественно. Они вновь играют в перевод. — C’est un vrai connard, lui, — говорит Доминик, что на твой взгляд чертовски глупо. Даже если бы ты и не владел беглым французским, мог бы легко догадаться что означает слово connard. — Dis-lui d’aller se faire enculer. — Он надеется на дальнейшее сотрудничество с Вами. Всё что ты можешь это сохранять нейтральное лицо. — Хорошо, мессиры. К делу. *** — Они собираются кинуть тебя, — сообщаешь ты Мориарти по телефону, сидя в неприметном кафе. Оно разительно отличается от блядского Marriott: стены из деревянных панелей, маленькие столики. Интимно, изящно, немного потрёпано. И в этом вся суть Парижа, правда. Каким-то образом он ощущается не таким большим, как Лондон, и менее безликим. И более грязным, но это не всегда плохо. Это любопытная разница. — Ты уверен? Ты смотришь на происходящее за окном. Идёт снег, выглядит довольно красиво, но позже превратится в адское месиво. — Они смеялись над этим прямо мне в лицо. Даже не подозревали, что я понял, иначе не стали бы называть меня… Как это? Ах, да, éspèce de merdeux de con d’anglais. Также, прямо в лицо. — Неужели твоя гордость задета? — спрашивает он весело. Слава богу, его настроение улучшилось. — Меня называли и хуже, — ты провожаешь взглядом зашедшую внутрь темноволосую парижанку. Войдя, она принимается стряхивать снег с плеч. — Что прикажешь с ними сделать? — Оставь их. Пусть некоторое время считают, что перехитрили меня. Мне необходимо время, чтобы придумать для них подходящее наказание. Элегантным взмахом руки женщина подзывает официанта. — Хочешь, чтобы я вернулся? — рассеянно спрашиваешь ты, глядя на её нарощенные ногти, тонкое запястье. Телефон молчит. Ты забываешь о горячей брюнеточке и сосредотачиваешься на разговоре. Может, ты сказал что-то не так? — Сэр? — спрашиваешь осторожно, уже приложив ладонь к плечевой кобуре. Что, если… — Да, возвращайся, — в конце концов произносит он. — Ты можешь пригодиться здесь. Ты облегчённо сползаешь на стул. — Могу привезти крошечную Эйфелеву башню в качестве сувенира. — Мне не нужны сувениры, Моран, ты должен знать об этом. Лондон зовёт, мой милый, не заставляй его ждать. Он отключается. Спрятав телефон во внутренний карман, ты делаешь глоток тёплого кофе. Брюнетка посылает тебе заинтригованный взгляд, но почему-то весь интерес, который ты к ней испытывал, мигом улетучился. Лондон зовёт. Ты почти ощущаешь тоску по дому. Впервые. Закрыв глаза, ты представляешь на удивление чёткий образ Мориарти, стоящего у его массивного окна. Он смотрит на Лондон, телефон зажат в его руке. Ты оставляешь деньги на столике и отправляешься в свой отель. *** — Ключи! — визгливый голос девушки (Эмили, Эмилия, что-то в этом духе) становится ещё громче, когда ты пытаешься забраться ей под рубашку. — Будь добр- чёрт возьми, я не собираюсь трахаться с тобой в коридоре, милый, — её голос звенит от смеха. Она слабо отталкивает тебя, ты ухмыляешься и предоставляешь ей возможность развернуться и как следует порыться в сумочке. Ты не трахался с той поездки в Париж, то есть больше месяца назад. Должно быть, всё дело в работе — она отвлекала. Даже сегодня вечером ты бы отправился домой один, если бы не Эм-как-её-там и её удивительная развязность, но, господи, ты рад, что наткнулся на эту девушку. Она симпатична, у неё тёмные глаза и полные губы, и нет того самосознания, которое обычно ассоциируется у тебя с пухлыми девушками. Чёрт, это она почти соблазнила тебя, а не наоборот. Тот, кто сказал что агрессия в женщинах не привлекательна, нуждается в серьёзной проверке головы. Она всё ещё ищет, вытаскивает наружу случайные предметы и убирает обратно, включая что-то, похожее на большую помаду, но, тебе кажется, что это вибратор. Ты обнимаешь её за мягкую талию, прижимаешься носом к шее, скользишь рукой вниз. Она снова хихикает и ловит твоё запястье, останавливая спуск. — Боже, какой нетерпеливый. — Кто бы говорил, — ты прикусываешь мочку её уха. — Если правильно помню, это не я пытался оседлать чужие колени публично. — О, я вовсе не жалуюсь, сладкий, — она развратно ухмыляется тебе через плечо и, наконец, открывает дверь. Вы едва успеваете войти, прежде чем она набрасывается на тебя. Ухватив её бёдра, ты разворачиваешься, упирая её спиной в стену. Она резко выдыхает, но, когда открывает глаза, они ярко сияют, и она усмехается. — Так значит тебе нравится грубость? — догадываешься ты, и она возбуждённо усмехается. — Я люблю сильных мужчин, — отвечает она. — Да? — ты сжимаешь её задницу и приподнимаешь повыше, это оказывается непростой задачей, так как девушка не из лёгких. Заливаясь восторженным смехом, она обхватывает ногами твою талию, скрещивает лодыжки у тебя за спиной. — Уверен, что сможешь поддерживать меня в этом состоянии, крепыш? — интересуется она, поглаживая ногтями твой затылок. — Не хотелось бы раздавить тебя в процессе. — Я легко могу удержать что-либо в приподнятом состоянии, — зафиксировав положение, ты проводишь рукой по её бедру и выше, пока пальцы не натыкаются на атласную ткань трусиков. Она снова выдыхает и доверительно толкается навстречу. Её рука скользит к твоим джинсам. Затем твой телефон начинает звонить. — Блядь, — шипишь ты в её шею. Она опускает ноги на пол, и ты, всё ещё обнимая её за талию, смотришь на экран. JM, конечно кто ещё это может быть? Дерьмовое чувство времени. — Жена? — с сопутствующим ироничным взглядом спрашивает девушка. — Ага, типа того. Извини, — отпустив её, ты отвечаешь на звонок. — Да? — Ты дома? — спрашивает Мориарти. — Э, нет, я- — Тогда встречаемся на станции Mile End, — коротко говорит он. — Я принесу оружие. — Сейчас? Потому что я нахожусь в процессе- — Это не просьба, Моран. — Да, сэр, — ты кладёшь трубку и извиняющееся смотришь на девушку. — Либо у тебя очень эксцентричная жена, — говорит она, — либо всё сложнее, чем ты говоришь. — К сожалению, последнее. Я очень извиняюсь, но… — Просто моя хрéнова удача, — закрыв глаза, она откидывает голову назад к стене. — Но раз уж надо идти, иди. Я не собираюсь привязывать тебя к своей постели, если ты переживаешь об этом. — Ещё более жалко, — не устояв, произносишь ты. Она снова открывает глаза и делает страдальческое лицо. — Тебе лучше поскорее убраться, милый, иначе я передумаю и достану наручники. — Да, конечно, я действительно бы хотел остаться, правда, но… — ты указываешь на телефон. — О, не беспокойся обо мне, сладкий, — говорит она со слегка напряжённой улыбкой. — Джо всегда может составить мне компанию. — Джо? — переспрашиваешь ты. — Ты прятала где-то здесь ещё одного парня? Потому что, дорогая, если ты хотела тройничок, надо было только предложить. Она весело фыркает. — Занимательная идея, но у нас с Джо отношения другого рода. Он мой вибратор. — Тот, что в сумке? — с ухмылкой спрашиваешь ты. — Приметил его, да? — теперь она смеётся. — Нет, Джо покрупнее будет. Только для особых случаев. — Славная картинка вырисовывается, — ты поглядываешь на дверь, а затем снова на девушку. Её горящие щёки, тяжело вздымающаяся грудь, задранная юбка. — К херам его, сможет немного подождать. Ты встаёшь перед ней на колени, сдвигаешь её нижнее бельё, и она вопросительно приподнимает брови. — Уверен? Не хочу быть причиной твоего увольнения, милый. — Не имею привычки оставлять людей, которых я закадрил, неудовлетворёнными, — говоришь ты, перемещая её ногу через плечо. — И не хочу начинать. — Оу, это ты-то меня закадрил? Мне казалось, всё как раз наоб- — начинает она, но затыкается как только твои губы касаются её пизды. Она издаёт громкий стон и зарывается пальцами в твои волосы. Ты хватаешь её за бедро, чтобы удержать в стоячем положении. Другая её рука слепо цепляется за всё подряд, пока она, издав беспомощный звук, наконец не смыкает пальцы на полке. — Не волнуйся, — говоришь ты, откидывая голову, глядя на неё снизу, — я не позволю тебе упасть. — Премного благодарна, — пыхтит она, и ты возвращаешься к делу. В целом, женщины представляют собой более сложную задачу, но в конце секс всегда сводится к одному и тому же. Действие и реакция, отчаянные звуки и сжимающиеся пальцы, экспериментирование и приспособление, и выяснение того, что заставляет их стонать. Она, по крайней мере, не стесняется на этот счёт, не боится направлять тебя; приятно трахать женщину, которая знает, как взять инициативу в свои руки. И она уже достаточно заведена, тебе не понадобится так много времени. И тебе, как случайному партнёру, следовало бы внять её словам. Ты ещё ни разу не ослушался Мориарти, но… Но это же не непослушание в чистом виде, да? Небольшая задержка, неотличимо от запоздавшего автобуса. Ты выживешь. Возможно. — Боже, — ахает она, прерывая твои мысли. Она тянется вниз и поднимает тебя за воротник. Прижимается губами к твоим. — А ты хорош, — говорит она, запыхавшись, руки направляются к твоей заднице. — Хочешь увидеть на что ещё я способен? — спрашиваешь ты, поднимая брови. Она хватает тебя за запястье и энергично затаскивает в спальню. До кровати вы так и не добираетесь. *** Ты выбираешься из кэба и принимаешься осматривать станцию метро. Мориарти не видно, он сдался и ушёл без тебя? Затем небольшой шум привлекает твоё внимание, и ты проникаешь в тёмный угол в стороне от станции. Мориарти стоит, прислонившись к стене, его глаза закрыты, уличные фонари отбрасывают на его лицо странные тени. — Наконец-то, — произносит он, приоткрывая один глаз. — Когда я отдаю приказ, я ожидаю немедленного повиновения, Моран, не через сорок минут… — он открывает второй глаз и окидывает тебя весьма презрительным взглядом. — Ебли? — предполагаешь ты. — Ты выглядишь распутно. Ты вытираешь свои слегка припухшие губы. — Плохим тоном было бы покинуть партнёра во время полового акта. Сэр. Он залезает во внутренний карман пальто и вручает тебе пистолет в кобуре. — Не можешь устоять перед зовом своего члена? — Перед зовом жаждущей моего внимания вагины, на самом деле, — скинув пиджак, ты берёшь кобуру и закрепляешь ремни через плечо. — Если бы дело было только во мне, я бы просто быстро вздрочнул где-то в уединении. Сэр. — ты надеваешь пиджак и вынимаешь пушку, проверяя её. Оторвавшись, ловишь изучающий взгляд Мориарти. — Так что, это было из вежливости? — спрашивает он, не веря. Ты пожимаешь плечами. — Что-то вроде того. Думаю, только ублюдок может оставить кого-то, хм-м, на полпути. — Я удивлён, что ты настолько заботишься о своих партнёрах. Ты замираешь, хмуришься. — Конечно, мне не всё равно. Каким отвратительным чмошником я бы иначе был. Он склоняет голову, глядя на тебя с открытым любопытством. — Большинству мужчин наплевать. Ты хмыкаешь. — Ага, я заметил. Но где, чёрт возьми, всё удовольствие от ебли с тем, кто не наслаждается в той же мере? Он всё ещё пялится на тебя, будто не может тебя понять. Впервые ты видишь его в замешательстве, и, что, это из-за твоих предпочтений в постели? Абсурд. — Без обид, сэр, — говоришь ты, — но по какой именно причине мы обсуждаем мою сексуальную жизнь? — Потому что из-за своих похождений ты опоздал на сорок минут, — резко произносит он, любопытство неожиданно сменяется раздражением. — На твоём месте я попытался бы наверстать упущенное время. Он дёргает головой, и ты направляешься следом за ним. Очевидно, тема закрыта. Он снова шарит по пальто и вручает тебе облачённый в кобуру нож. Временно освободившись от рукава куртки, ты пристёгиваешь её у предплечья. — Что у нас сегодня? — спрашиваешь, сгибая руку. — Твоя миссия? Будешь охранять меня, сердито пялиться на людей, следить, чтобы никто не пытался меня убить. Если понадобится, обратись ко мне, как к мистеру Шереметьеву. — Мистер Шерм- как? — Шереметьев, — повторяет он, пристально глядя тебе в глаза. — Я думал, ты хорошо владеешь иностранными языками. — Не славянскими. Значит, это кто-то важный? — он не отвечает, и ты добавляешь. — Ну, знаешь, потому что ты идёшь так же, как и- — ты замолкаешь под его увядающим взглядом. — Если бы я хотел услышать твои умные догадки, Моран, я бы спросил. Не думаю, что такое случится. Ты пытаешься подавить дрожь. Сегодня он необычайно раздражителен. Из-за того, что ты опоздал? Или конкретно потому, что ты с кем-то трахался? Но, чёрт, он же не просил тебя принять обет безбрачия или что-то в этом роде, а значит, он не имеет права так злиться. — Итак, — произносишь ты всё ещё немного неловко. — Насколько опасно сегодняшнее задание? Как велика вероятность, что они попытаются тебя убить? — Такая же большая, как и- — начинает он резко, а потом обрывает конец фразы, что бы он там ни собирался сказать. Это по меньшей мере необычно: чаще всего Мориарти хорошо просчитывает каждое слово, произносит их в точности как актёр театра. Здесь творится что-то воистину странное. — Крайне мала, — вместо этого говорит он. — Но никогда не знаешь чего ждать. Будь бдителен. — Я всегда бдителен. — Да, да. Вот мы и прибыли, — он останавливается перед дверьми паба и смотрит на тебя. Проверив кобуру в последний раз, ты быстро киваешь. Не стоит зацикливаться на странном поведении Мориарти, когда тебя ждёт работа. Он глубоко вдыхает и открывает дверь. Ты следуешь за ним, автоматически анализируя окружение, отмечаешь выходы и потенциальные места для укрытия, фиксируешь каждую деталь в памяти. Это умение ты выработал много лет назад, но под опекой Мориарти отточил его до совершенства. В конце концов, это часть твоей работы. Он любит, чтобы на некоторых миссиях ты был его глазами и ушами, когда хочет почувствовать то место, которое по какой-то причине не желает посетить сам. Хорошо, что твоя визуальная память достаточно развита, потому что ты не можешь сосчитать сколько раз он заставил тебя стоять с закрытыми глазами посреди его гостиной, в деталях описывая каждое место, в которое он тебя отправлял. Он идёт прямиком к двери, ведущей в небольшой коридор. Когда она захлопывается позади вас, шум паба практически полностью исчезает, комната звукоизолирована. Может оказаться преимуществом, звуки выстрелов привлекут внимание даже в таком месте, как это. У противоположной двери ожидает охранник. Он бегло осматривает вас, позволяя пройти без тщательной проверки. Внутри сидят трое, огромные, неприятные, татуированные и плохо выбритые. Они не создают впечатление важных шишек, хоть и являются ими, иначе бы Мориарти здесь не было. Из того, что ты понял о Мориарти, он имеет сложную систему значимости, по которой и решает насколько приближенные люди могут встретиться с ним лично. Большинство клиентов — ты уверен, что он так их и называет, будто занимается чем-то не криминальнее предоставления юридических консультаций — в основном получают электронные или обыкновенные письма, неотслеживаемые сообщения. Те из них, кто представляет больший интерес, встречаются с представителем, и это тоже часть твоей работы. Ситуацию осложняет ещё и то, что сам Мориарти иногда притворяется собственным представителем. Это то, чем он занят прямо сейчас, ведёт бизнес на русском языке с лёгким английским акцентом. Играет ещё одну роль. Всё становится по-настоящему запутанным. Мир Мориарти — это великолепный, сложный, захватывающий дух беспорядок, нет ни шанса разобраться что к чему, имея лишь то малое, что у тебя на руках. Он никогда не посвящает тебя в детали сверх необходимого. Возможно, ты занят в его бизнесе больше, чем кто-либо другой, но всё ещё держишься на большом расстоянии. Как будто бы он- Один из них собирается выхватить пушку. Ты действуешь инстинктивно, на подсознательном уровне. Бросившись на него, перехватываешь руку прежде, чем она коснётся оружия, выворачиваешь запястье и откидываешь пистолет. Заломив руки наёмника за спину, приставляешь нож к его горлу. Он замирает, достаточно умный, чтобы признать своё поражение. Наступает напряжённая тишина. Ты встречаешься взглядом с Мориарти, но не можешь понять, чего он хочет прямо сейчас. — Вы хотели меня убить? — спокойно спрашивает он босса. Мужчина пожимает плечами. — Просто недоразумение. Я уверен, что Кев не совершил бы такую глупость и не начал бы стрелять, правда, Кев? Ах. Эта уловка сейчас вполне имеет смысл. Кев задыхается. Мориарти кивает тебе, и ты отступаешь, снова встав за его плечо. — Мы закончили, да? — спрашивает Мориарти. — Что-нибудь ещё? Босс качает головой. — Нет, всё предельно ясно. Скажите Мориарти- Ох. Передайте ему мою благодарность, ладно? Мориарти серьёзно кивает и произносит всё тем же странным восточно-европейским акцентом: — Уверен, он будет очень тронут. Боже, наверное, он ржёт про себя. Они пожимают друг другу руки и выходят из комнаты. Ты идёшь следом за ним, пересекаешь прихожую и, выходишь на улицу. Вдыхаешь прохладный ночной воздух, прогоняя запахи застарелого пота, прокисшего пива и сигаретного дыма, просочившегося внутрь комнаты. Мориарти тянется и зевает. — Чёрта с два это было недоразумение?! — возмущаешься ты. — Да, знаю, ты хорошо сработал, — он поднимает взгляд на тебя, странная полуулыбка витает на его лице. — Иногда я забываю насколько ты быстр, Моран. — Разве не по этой причине ты меня нанял? — Отчасти поэтому, да, — он поворачивается и направляется к своей машине, и ты следуешь за ним, погружаясь в мысли. Почему он нанял тебя? Ты хорош, один из лучших в бизнесе, но… Есть что-то ещё, не так ли? Вы связаны чем-то бóльшим; то, как его глаза встречаются с твоими… Господи, опять эти сопли. Ты прокашливаешься, и Мориарти ненадолго оглядывается через плечо. — Ты же не заболел, нет? — удивлённо спрашивает он. — Надеюсь, нет. — Хорошо, потому что чихающий телохранитель — удручающее зрелище. — Уверен, что смогу выдать угрожающее чихание, если это понадобится, сэр. — Ну, если кто-то и способен сделать это, то только ты, — он останавливается перед машиной и водитель заводит двигатель. Ты придерживаешь заднюю дверцу для него, но когда собираешься забраться внутрь, он берётся за дверную ручку. — Что по-твоему ты делаешь? — спрашивает он с улыбкой. — Э… подбросишь меня? — Нет. — Ясно, — ты отпускаешь дверь и отходишь, достаёшь телефон, чтобы вызвать кэб. Мориарти тянется закрыть дверь. — Сэр? — импульсивно спрашиваешь ты. Он замирает и смотрит на тебя исподлобья. — Да? Из-за чего всё это? Что такого произошло сегодня? Ради чего, блядь, весь этот цирк? — Неважно. Он захлопывает дверь, и машина уезжает прочь. Ты остаёшься стоять под мерцающим фонарём, наблюдая, как она исчезает в темноте. Ты всё ещё наблюдаешь за его миром снаружи, и это невыносимо бесит. *** Есть что-то будоражащее в прогулке по Даунинг-стрит, когда у тебя под мышкой находится папка, полная незаконно полученных документов. Охранники совсем рядом, всего один обыск, и ты за решёткой. Мориарти не позволит этому случиться. За те девять месяцев, что ты работаешь лично на него не было ни одного случая, чтобы ты был обнаружен. Он никогда не рискует. Ты показываешь свой фальшивый допуск, и они спокойно пропускают тебя. За воротами многолюдно. Приходится пробираться сквозь толпы туристов и нескольких неприкаянных госслужащих, легко узнаваемых по безвкусным костюмам и отсутствующим выражениям лиц. Повернув, торопишься скрыться из виду и избежать попадания на чьи-либо снимки, и мимоходом огибаешь испанских пенсионеров, следующих за своим гидом, как утята за мамой-уткой. Летние каникулы. Всегда веселуха. Наконец ты добираешься до станции метро и ныряешь в блаженную темноту. Здесь тоже дохера людей, но по крайней мере ты можешь дышать. И, кроме того, для совершенствования навыков считывания нет лучше места, чем подземка. Молоденькая блондинка с пухлым портфолио под ручкой, пальцы измазаны чернилами, обута в новые туфли на высоком каблуке — недавно выпустившийся архитектор по пути на собеседование. На скамейке сидит пара среднего возраста, держатся за руки, но смотрят в разные стороны — измена? брак подходит к концу? Но нет, они обмениваются быстрыми взглядами, глаза женщины блестят от слёз — возможно, ребёнок попал в больницу. Мужчина в костюме, начинающее расти брюшко, волосы редеют, но всё ещё тёмные, ловит твой взгляд и принимается рассматривать получше. Ага. Скрытый гей? Или открытый, ищущий кого-нибудь нового? Вагон встряхивает в пути, и ты закрываешь глаза, откидывая голову назад. С тех пор, как ты познакомился с Мориарти, мир, кажется, стал более ярким, более реальным. Хотя, по сравнению с ним, другие люди по-прежнему разочаровывают. Он безумен, блистателен, совершенно непредсказуем, совсем не как остальные. Впервые ты не испытываешь никаких проблем, следуя за кем-то другим, в особенности потому, что приказы, которые он отдаёт, работа, которую ты для него выполняешь… Ну, тебе это нравится. От неё ты получаешь те же ажиотаж и ярость, что и от армии, но без негативных последствий вроде удушающей дисциплины и монотонности. Но тебе хотелось бы быть вовлечённым во всё это ещё больше. Ты выходишь на Глостер-Роуд, намереваясь пойти прямо к его квартире, но что-то заставляет тебя остановиться. Смотришь вниз, на папку в своих руках. Одним из первых приказов, которые он тебе отдал, было никогда не смотреть в бумаги, но… Ну. Он же не узнает, не так ли? В одном из немногих мест, где камеры гарантированно отсутствуют, ты находишь уборную и прячешься в кабинке. Садишься на крышку унитаза — господи, ну и вонь — и открываешь папку. Внутри планы и чертежи. Ты не знаток инженерного дела, чтобы разобрать их, но легко узнаёшь маленький символ наверху второй страницы. Радиоактивная опасность. Вот дерьмо. Отходя от увиденного, ты пялишься на дверь. Ты знал, что Мориарти могущественен, но чтобы дошло до торговли ядерным оружием? Это уже какие-то суперзлодейские штучки, что пиздец, как далеко за пределами твоего обычного уровня. Ты вытряхиваешь мысли из головы. Что ты собираешься предпринять, расскажешь полиции? Или убежишь, что лучше? Он вернёт тебя меньше, чем за день, а затем, ну, ты же видел что случается с теми, кто думает, что может его обхитрить. Ты возвращаешь страницы в том порядке, в котором они изначально лежали и выходишь на улицу. Всё ещё в десяти минутах ходьбы от квартиры Мориарти, ты тратишь это время на то, чтобы очистить голову. Увиденное ничего не меняет, ведь так? На самом деле, нет. Это заставило твоё любопытство снова зажечься, ты не можешь перестать думать об этом, слишком уж это интересно… Сволочь. Если бы он только, блядь, если бы он рассказал тебе немного больше. Но нет, раздражение охватывает тебя. Закрыв глаза, ты греешься на солнце, опустошая свой разум. Он не может видеть, о чём ты думаешь. Ты подходишь к его дому в назначенное время, придаёшь лицу привычное выражение вежливого безразличия. Заходишь в лифт. Он не узнает. Ты был осторожен и не оставил отпечатков, ты положил документы так, как они раньше и лежали, не оставил никаких следов. Он не может- Отвратительный запах врезается в нос, по сравнению с ним общественные туалеты пахнут, аки розы. Одного его достаточно, чтобы выблевать все свои внутренности, но ты удерживаешь себя и, добравшись до четвёртого этажа, вваливаешься в квартиру. Мориарти сидит за столом. Перед ним множество разноцветных папок и три различных ноутбука. — Ты весь позеленел, — с интересом сообщает он, глядя поверх бумаг. Снова ирландский акцент, в последнее время он использует его довольно часто. — Что за дерьмо случилось на третьем этаже? — Ах, это. Почти забыл, я кипячу тело. — Ты- — ты затыкаешься на несколько секунд, разбирая смысл сказанного им, убеждаясь, что произошло недопонимание. Но нет. — Зачем? Он прищёлкивает языком, и с этими невыносимыми учительскими интонациями, что время от времени проскакивают в его речи, поясняет: — Это не Афганистан, Моран. Ты не можешь просто так оставлять тела на местах преступления, ожидая, что люди поблагодарят тебя за это. — Поэтому ты его кипятишь? — Растворяю, если точнее. Через несколько часов оно станет обыкновенной лужицей, — он потягивается, выгибается, пальцы переплетаются за его головой. — Итак, расскажи, как всё прошло? — Я получил то, что ты хотел, — ты киваешь на папку. — Брось на стойку. — Могу идти? — Нет, не можешь. Разве я сказал, что ты свободен? — огрызается он. — Можешь подождать. Ты прислоняешься к спинке дивана и, скрестив руки, наблюдаешь за тем, как он перелистывает страницы документов и записывает что-то в блокнот. Нет смысла заглядывать в его заметки, он тщательно всё кодирует. Устало вздохнув, он закрывает крышку ноутбука и идёт за полученной тобой папкой. Пройдя мимо, похлопывает тебя по плечу. Ты смотришь себе под ноги. — Он сопротивлялся? — спрашивает Мориарти, перелистывая страницы. — Ага, — ты закрываешь глаза. — Нервничал, курил как паровоз, кусал ногти. На щеках были порезы от бритья. — Всегда был нервным, — он закрывает папку и опирается о стойку. — Далее. Мне необходимо, чтобы ты забрал кое-что из Хитроу, можешь взять машину, если хочешь. — Не, всё в порядке. Люблю ездить на общественном транспорте. Он бросает на тебя короткий взгляд. — Только ты и никто больше, — говорит он. — Мужчина узнает тебя и вручит кейс. Внутри ничего страшного, но на твоём месте мне бы не хотелось, чтобы меня с этим поймали, так что избегай полиции. — Понял. А теперь я могу идти? — Да, конечно, ты свободен. Ты поднимаешься с дивана. — О, и, Моран? Ты застываешь, потому что эти слова звучат слишком уж обыденно. Медленно поворачиваешься, сердце бьётся в два раза быстрее. Его лицо мертвецки серьёзно, и всё, о чём ты можешь думать, это ох, блядь. — Сэр? Он пристально смотрит на тебя. — Ещё раз ты без моего явного на то разрешения залезешь в мои документы, будешь растворяться в ванне с кислотой. Только я не окажу милость, предварительно убив тебя. Понял? Ты пытаешься сглотнуть и, поперхнувшись, молча киваешь ему. — Хорошо, — говорит он. — Иди, я плачу тебе не за простой. Ты — тот, кто ты есть, никогда не знаешь, когда следует остановиться. Не поворачиваясь, ты спрашиваешь: — Тебе не приходило в голову, что я мог бы работать и лучше, если бы ты говорил мне что я на самом деле делаю? Несколько секунд он ничего не произносит. Вонь с третьего этажа начинает доходить и до пентхауса. Ты никогда не видел, как кто-то растворяется в кислоте, но можешь представить себе, что это не очень приятное зрелище. — Мне приходило в голову, — его слова сочатся ядом, — что посвящение других, вроде тебя, в мои планы закончится катастрофой. Держи свой нос подальше от моих дел и в точности следуй моим указаниям, и тогда ты возможно, возможно, проживёшь на несколько лет дольше. А теперь убирайся, пока я не передумал и не убил тебя. Ты покидаешь его квартиру с ощущением, будто бы спрыгнул со скалы и, несмотря на все ожидания, тебе удалось попасть в воду. *** В течение нескольких последующих недель ты ничего от него не слышишь. Чувство тревоги только нарастает, и к середине сентября ты настолько взволнован, что начинаешь планировать отправиться в Найтсбридж самостоятельно, без приглашения. И только тогда начинают поступать задания. Проблема в том, что они не прекращаются. Твоя нагрузка возрастает почти втрое. Это может казаться признаком доверия, но на самом деле больше походит на то, что он даёт тебе больше возможности оплошать, совершить фатальную ошибку, которая оправдает в его глазах твою казнь. Но ты не лажаешь. Он гоняет тебя по всей стране: доставка здесь, убийство там, сбор огромного количества этих чёртовых документов, портфели слишком тяжелы, чтобы содержать внутри только бумаги, маленькие чёрные ящички размером с ладонь. Искушение заглянуть в них только возрастает, сложно сопротивляться каждый раз, но всё, что тебе требуется, чтобы вести себя как паинька — вспомнить взгляд Мориарти, которым он наградил тебя, когда тебе стало любопытно. Октябрь проходит в смутной мешанине поездов, автомобилей и нескольких взломов. Ты проводишь две недели в гребаном Халле, делая что-то с гаванью, перевозя и развозя грузы в конспиративные квартиры. После этого ты смертельно жаждешь вернуться в Лондон, но очередной звонок, новое задание и, прежде чем успеваешь что-то понять, ты уже в Кардиффе, шантажируешь какого-то государственного чиновника, выпытывая у него планы жилищного проекта. — Они у меня, — сообщаешь по телефону. — Зачем тебе информация об этих домах? — Что я говорил о твоём носе и моих делах? — плавно спрашивает он. — Да, прости, считай что мой нос отстал. Могу ли я вер- — Как тебе Блэкпул? — Не моё. Он смеётся. — Жаль, потому что теперь ты направляешь туда. И ты снова в пути. После Блэкпула — долги в азартных играх и отмывание денег — следует похищение в Бристоле, взятие кейса в Бирмингеме и доставка его кому-то в Ньюкасл, затем обратно в Кардифф. Ты пытаешься наверстать упущенные часы сна в поездах, отелях, но после трёх месяцев непрерывной работы без единой возможности расслабиться, ты начинаешь чувствовать себя по настоящему, полностью усталым, это та степень, которую не решить при помощи получасового сна. — Как долго ты планируешь держать меня в этом темпе? — спрашиваешь ты Мориарти по телефону в его следующий звонок. — Слишком тяжело для тебя, да? И, конечно, ты не можешь сказать да на это, поэтому едешь в Глазго, врываешься в квартиру советника Министерства обороны. Твоя концентрация начинает слабеть, рука не так крепка как обычно, и это может плохо закончиться, но ты упрямый ублюдок и не собираешься сдаваться. Новый год приходит и уходит. Сложно заметить праздник, когда ты слишком занят проникновением на военную базу. В середине января погоде на какой-то момент сносит крышу. Общественный транспорт в жопе, зато тебе удаётся наверстать упущенное в маленькой гостинице в Бате, это было просто необходимо, потому что у тебя уже начинаются слуховые галлюцинации. Не то, чтобы ты выспался, шторм повредил соседние электрические пилоны, и, как следствие, в комнате невозможно холодно, никакое количество одеял неспособно решить эту проблему. — Как дела? — день спустя спрашивает Мориарти. Ты прижимаешь телефон ухом к плечу. — Не смог принять душ этим утром, потому что вода в трубах заледенела, — отвечаешь, разглядывая потолок, всё ещё укутанный в одеяла. — Чудесно. Арендуй машину и возвращайся в Лондон. Ты оживляешься: — Хочешь сказать, я могу отдохнуть? — Едва ли. Ты отдыхаешь сейчас, разве нет? В любом случае, здесь четверо не отличаются особым послушанием. Мне нужно, чтобы ты убил их и сфальсифицировал самоубийство каждого. Справишься с этим? Возможно виной тому твоё воображение, но звучит так, что он издевается над тобой, садистская морда. — Справлюсь, — цедишь сквозь зубы. Ты едва ли не стал причиной несчастного случая на M25, заснув за рулём на обледенелом участке. Ты почти истощён, это пытка. Свободного времени хватает только на то, чтобы закинуть сумку в квартиру, и ты снова в машине. Четыре человека, разбросанные по Лондону, ещё четыре смерти, перенос тел, ты дважды проверяешь каждую деталь. К тому моменту, как с последним покончено, ты не спишь сорок часов к ряду, ноги спотыкаются, в глазах цветные пятна. Ты почти не бываешь в своей квартире. Появившись там однажды, борешься с искушением рухнуть на пол прихожей и уснуть прямо там, но каким-то чудом ты добираешься до спальни, а потом раздаётся телефонный звон. Несколько секунд уходит на определение источника шума, а затем ещё несколько на то, чтобы вытащить телефон неуклюжими пальцами. JM, объявляет экран, и теперь ты точно знаешь насколько самоубийственно его игнорировать. С другой стороны, ты не можешь пройти прямо и пары шагов. Ты отклоняешь звонок, выключаешь телефон и садишься на кровать. Стремительно раздевшись, ты затаскиваешь свой голый зад под одеяла. Двумя секундами позже ты крепко спишь. *** Угроза. Ты держишь глаза закрытыми. Что-то не то, что-то не так. Ты пытаешься заставить свой мозг работать. Слышится слабый шорох ткани, кожи, скользящей по дереву; в комнате находится кто-то ещё. Грабитель? Этот несчастный ублюдок откусил больше, чем сможет прожевать. Притворяясь, что всё ещё спишь, ты переворачиваешься на бок, небрежно пряча руку под левую подушку, где ты держишь свою Беретту. Её нет. Разве ты- — Я знаю, что ты проснулся. Дерьмо. Ты открываешь глаза. Всё ещё жив, но рядом с Мориарти это ничего не значит. — Полагаю, ты нашёл и то, что спрятано в кухонном шкафчике? — твой голос звучит грубо спросонья. — И один в ванной, — голос Мориарти как и всегда, звучит плавно и взвешено. — А ты хорошо экипирован, не так ли? — Стараюсь, — тебе надо быстро подумать, сейчас же. У него все пушки, что были спрятаны в этом доме, учитывая и то, что ты ещё не отошёл от вчерашней работы, твои шансы малы. Хотя это твоя квартира, так что ты имеешь преимущество на местности, вот только- В этом нет никакого смысла. Нет смысла пытаться перехитрить Мориарти, ты должен осознавать это. О чём бы ты сейчас не подумал, он учёл это наперёд. Это значительно облегчает дело. Ты перекатываешься и садишься в постели, одеяла опадают вокруг талии. Мориарти расположился на твоём любимом — и единственном — стуле, переместив его так, чтобы находиться посреди спальни и иметь прекрасный вид на кровать. Беретта слабо указывает на тебя, другие две пушки валяются у его ног. — Как долго ты наблюдал за тем, как я сплю? — спрашиваешь ты, приподнимая бровь. Мориарти не реагирует сразу, и ты осознаёшь, что это его способ показать удивление. — Некоторое время, — он наклоняется вперёд. — Мне не нравится, когда люди не слушают меня, Себастиан. Я думал, тебе это известно. — Прошлой ночью я был бы полезен тебе не больше, чем двенадцатилетняя школьница с водяным пистолетом, — произносишь ты, протирая глаза. — Если не хочешь, чтобы тебя ослушались, не отдавай невыполнимых приказов. Он склоняет голову, изучая тебя. — Знаешь, я могу убить тебя прямо сейчас. Я убивал и за меньшее. Ты пожимаешь плечами. — Ну так давай. Полиция не попадёт сюда так просто, поэтому, вероятно, ты успеешь скрыться с огнестрельным оружием. Тем не менее, очистка будет сложной задачей. Он пялится на тебя. Привыкший к тому, что люди съёживаются от одного его взгляда, он не знает, что делать с тем, кто может гавкнуть на него в ответ. Но если бы он хотел тебя убить, ты уже был бы мёртв, умоляя о пощаде или нет. Ты не из тех, кто боится, даже его. — Странный ты человек, Себастиан Моран, — мягко произносит он. — Разве? Он встаёт и медленно подходит к краю кровати. Его палец упирается в спусковой крючок, а не на рукоять. Готов убить. Мориарти останавливается прямо перед тобой и прижимает дуло пистолета к твоей челюсти. Ты послушно отклоняешь голову назад. — В следующий раз когда будешь со мной несогласен, скажи об этом, хорошо? — произносит он, поглаживая дулом твою челюсть. — Только если ты в свою очередь пообещаешь не вынимать мне за это кишки, — твоё дыхание учащается, но, помимо этого, ты ощущаешь спокойствие. Помимо того, что он держит заряженную пушку у твоего горла, ничего не происходит, просто странный спокойный мир. — Пообещать? Нет, не думаю что я так поступлю, — он усмехается, быстро показывая белые зубы. — Так будет интереснее, как ты думаешь? Остро чувствуя горлом металл пистолетного дула, ты долго смотришь ему в глаза. — Я, — произносишь ровно, — собираюсь принять душ. Если ты не возражаешь. А потом можешь рассказать о том, чем собираешься занять меня после. Он отступает и оставляет пистолет на тумбочке. Ты спрыгиваешь с кровати и пересекаешь комнату. Слишком много времени ты провёл в общих душевых, чтобы чувствовать стыд или неловкость от сверкания голым задом перед другими, но есть что-то в том, как его взгляд провожает тебя, что самую малость осложняет твой путь. Положив руку на дверную ручку ванной, ты останавливаешься и смотришь на него. — Кстати, — говоришь ты, и он поднимает брови. — Как, чёрт возьми, ты проник сюда, в таком виде, без взлома? Он смотрит на свой костюм, блестящие туфли, дорогой плащ. — Они не настолько глупы, эта маленькая банда, — его улыбка становится шире, и ты понимаешь кого он имеет ввиду. Выглядит устрашающе. — Иди, не теряй время. Впереди много работы. Ты заходишь в ванную комнату, закрываешь дверь и прислоняешься к ней. Можно услышать, как Мориарти разгуливает по комнате, возможно, изучает какие-то вещи, лежащие там, твой гардероб. Оттолкнувшись, ты забираешься под душ. К твоему удивлению, вода хоть единожды в жизни тёплая, ты закрываешь глаза и подставляешь голову льющемуся сверху потоку. Твои пальцы скользят к месту, где пистолет коснулся горла. После трёх проведённых в задумчивости секунд ты выкручиваешь температуру до леденяще холодной.