These Violent Delights

I see you’ve found my underground Help yourself to guns and ammo Nothing here has ever seen the light of day I leave it in my head (Timo Maas feat. Brian Molko — First Day) Очередная выдумка оказывается правдой: Мориарти — человек слова. Несмотря на то, что медики видели другие тела и нашли твой пистолет, пока ты лежишь в больнице ни один коп не наведывается в гости. Оружие просто закинули в сумку с твоими вещами и передали её с таким видом, будто бы там нет ничего опасней зажигалки. Ни сообщений о стрельбе, ни расследований — кто-то заткнул рот всем СМИ. Если бы не простреленная нога, можно было решить, что всё это — плод твоей больной фантазии. По возвращении из больницы, на пороге квартиры тебя встречает толстый коричневый конверт. Похоже, предложение о работе не было лихорадочным бредом. Переложив конверт на стол, ты вынимаешь телефон. Пока ты был в госпитале, батарея успела полностью разрядиться, и, как только ты подключаешь его к зарядке, на экране высвечивается информация о пяти пропущенных звонках от Гленсона. Он не из тех чудиков, кто попусту тратит нервы, а в данной ситуации ты понимаешь откуда произрастают корни его беспокойства. Ты перезваниваешь, и он мгновенно отвечает на звонок. Его голос злой, прежде ты его таким не слышал. — Какого. Хуя. Там произошло? — Мне предложили новую работу, — легкомысленно сообщаешь ты. — Ты не против, если я уйду в отставку? — Какую работу? Что, чёрт возьми, ты несёшь? — Когда ты ушёл, я потрепался с твоим боссом. Оказывается, у него есть вакансии. — Мориарти? Мориарти предложил тебе работу? — Сначала пришлось подёргать его за косички, но потом, ага, предложил. Ты слышишь, как он выдыхает в телефон. — Так значит, ты теперь веришь слухам, да? — спрашивает он севшим голосом. Собираясь отпираться, ты открываешь рот, но замираешь, припоминая ту радостную улыбку и одобрительные посвистывания во время перестрелки. — Типа того. — Ясно. Ты. Чёрт. Блядь. Теперь ты работаешь на Мориарти. Ты улыбаешься. — Суть в этом, ага. Я бы рассказал тебе больше, но тогда, наверное, я закончу жизнь, сплавляясь по Темзе без рук, там, или без ног. — Охереть. Может, попытаешься говорить об этом с чуть меньшим восторгом? Боже, Моран, ты слетел с катушек? В этом-то и суть вопроса, да? Твоему счастью по поводу новой работы нет рационального объяснения. Но, так или иначе, ты счастлив. — Эй, — терпеливо говоришь ты, — я большой мальчик и знаю на что иду. — Ты ведь в курсе, что он безумен? И что опасен? И что ты, скорее всего, закончишь свою жизнь в грёбаной реке уже через неделю, даже если никому ничего не расскажешь? Ты согласно хмыкаешь. Он всецело прав, но ты по-прежнему не ощущаешь ни грамма страха. Смерть никогда тебя не пугала. — Всего месяц тому назад ты уверял меня, что это просто любящий приврать преступник, — говорит он. — Ага, ну, я ошибался, разве нет? — спрашиваешь ты, пробегая пальцами по волосам. Всё таки Мориарти не просто превзошёл твои ожидания, он стёр их в пыль. Буквально, в нём нет ни капли от обычного человека. Гленсон вздыхает: — Знаешь что? Мне будет тебя нехватать, хитрожопый ты ублюдок. Ты был в числе лучших из тех, кого я видел, а уж повидал я немало. — Я тронут, — иронично добавляешь ты. — Придурок, — он усмехается. — В любом случае, удачи. Она пригодится. — Спасибо за поддержку. Он смеётся. — Нет, уж поверь мне, парень, она тебе понадобится. Хотя, — он замолкает, а после продолжает вполне уверенно. — Десять к одному, что ты подохнешь на этой работе, но… — Что? — Если кто и способен на ней удержаться, то это ты, — добавляет он на удивление искренне. — Спасибо, — отвечаешь ты и кладёшь трубку. Ты не ожидал, что этот старый сукин сын поведёт себя так сентиментально. Но, честно говоря, ты тоже будешь скучать по нему. Он был первым из тех, кому ты служил, кто действительно слышал твои слова. И всё-таки он никогда не понимал тебя: почему непыльной работёнке и роскошной жизни в дорогой квартире ты предпочитаешь работу киллера. Когда ты вспоминаешь отблеск удивления в глазах Мориарти, ты думаешь, что он может. Ну, понять тебя. Или нет. Боже, теперь Гленсон не единственный сентиментальный дурак в вашей компашке. Ты подбираешь конверт и вскрываешь его. Внутри обнаруживается схематичная карта, несколько листов какой-то юридической документации и зажигалка с вычурной гравировкой. На одной из страниц обнаруживается несколько указаний, написанных от руки. На вырвиглазно-розовом стикере записка для тебя: справишься с этим, дорогуша? Узнать это можно только одним способом. *** Можете говорить что угодно о Лондоне, но парки в нём охуеть как великолепны. В совокупности с цветущими растениями и поющими птичками всё это выглядит, будто весь город — это картина Моне́. Голубь подпрыгивает ближе и клюёт твой ботинок. Поняв, что от качественной итальянской кожи не удастся оторвать вкусный кусочек, он улетает. Незнакомый юноша садится напротив и принимается кидать птицам хлебные крошки. Ты небрежно разваливаешься и ухмыляешься ему, и он быстро отводит взгляд, краснея по самые уши. Каков милашка. Кто-то с газетой в руках подсаживается к тебе, и это настолько сильно похоже на клише из фильмов о шпионах, что ты не можешь сохранять лицо серьёзным. Мужчина — сорок лет, непримечательное лицо — зажимает сигарету губами и хлопает себя по карманам. — Прошу прощения, не найдётся ли у Вас огоньку? — спрашивает он вежливо. Странный акцент, сложно определить откуда он, возможно, восточная Европа. Убедившись, что пальцы не закрывают гравировку, ты поджигаешь его сигарету той зажигалкой. По крайней мере, вы обходитесь без дурацких кодовых фразочек. Орёл приземлился. Неся знамение, сова ухает в ночи. Боже, ты бы раскололся. Он благодарит, делает пару затяжек, затем поднимается и уходит, оставляя газету на скамейке. Ты небрежно оглядываешься по сторонам. Парень с противоположной скамейки уже ушёл, никто иной не обращает на тебя внимание. Ты поднимаешь газету. Внутри спрятан ещё один тёмно-коричневый конверт. Хочется заглянуть внутрь, но ты не столь безрассуден. Ты прячешь газету под руку, к другому конверту, и, посвистывая, направляешься в банк. Ты всё ещё хромаешь. Видимо, тебе снова повезло, и пуля не задела кость, ранение не больше глубокой ссадины. Но это всё-таки пуля, целый дюйм обжигающе горячего, поражающего металла, конечно она, блядь, причиняет боль. Банк оказывается из числа шикарных, с мраморными полами и персоналом в деловых костюмах. Хорошо, что инструкции включают в себя дресскод (деловая одежда, НИКАКИХ ДЖИНСОВ, подчёркнуто трижды). Ты направляешься к одной из стоек и, мило улыбаясь, опираешься на блестящую поверхность. Секретарь, ведущий приём посетителей, одаривает тебя профессиональной улыбкой. Симпатичная уроженка Южной Азии, чьи тёмные волосы откинуты назад, а острый взгляд пронзает насквозь. Тебе нравится видеть подобное в женщинах. — Доброе утро, — ты бросаешь короткий взгляд на её бейдж и обаятельно улыбаешься, — Приямвада. Её улыбка становится чуть более искренней. Несложно догадаться почему, иные клиенты наверняка относятся к ней, как к мебели. — Доброе утро, сэр. Чем я могу Вам помочь? — Я здесь по поводу сейфа, — отвечаешь ты. — Давайте я помогу Вам с этим, — говорит она, светясь. Ты усмехаешься и передаёшь документы через стойку. Она открывает их, пробегает идеально наманикюренным пальчиком по первой странице и поворачивается к монитору компьютера. — Знаете, Вы первый клиент, кто правильно произнёс моё имя, — сообщает она. — Если и обращаются по имени, чаще всего говорят «Прия». — Я родом из Мадраса. Ты ловишь её заинтересованный взгляд. — Вы имеете в виду Ченнаи? — Когда я родился, он ещё был Мадрасом. Всё ещё улыбаясь, она закатывает глаза, а на щеках появляются ямочки. — У Вас на всё заготовлен ответ, не так ли? — Это Вы так вежливо пытаетесь обозвать меня всезнайкой? Она не отвечает. Улыбка медленно исчезает с лица девушки, пока она пялится в экран удивлёнными глазами. Она смотрит на документы, на экран, и затем бросает испуганный взгляд на тебя. Любопытно. Ты несколько раз просмотрел те листки, но так ничего и не выловил, сплошной мусор, ты не говоришь на юридическом. — Нашла, — сообщает она, возвращаясь к чистому профессионализму. — Пожалуйста, следуйте за мной, сэр, я отведу Вас к сейфу. Она выходит из-за стойки, и ты, прихрамывая, идёшь за ней. — Должно быть, скучно заниматься этим целый день? — спрашиваешь ты, пытаясь поддержать беседу. — Нет, сэр, — это всё, что ты получаешь в ответ. Что бы там она ни увидела, это напугало её настолько, чтобы не рисковать говорить с тобой. Ты оглядываешься. Несколько человек вокруг, все вежливо вас игнорируют. На самом деле, кажется, только одна вещь обращает на тебя внимание — камера безопасности — поворачивается так, будто следит за тобой. Девушка заходит в огромную заполненную сейфами комнату. — Следуя инструкциям, я должна запереть Вас внутри, сэр, — сообщает она, смотря куда-то в область твоего уха. — Позвоните в колокол, когда закончите. Ты киваешь, и она уходит. Так и не посмотрела тебе в глаза. К делу. Ты находишь искомый сейф и вбиваешь код. Он отпирается с лёгким шипением вытесненного воздуха. Всё это кажется тебе слишком лёгким. Никаких вооружённых солдат, выскакивающих из-за горшечных растений, директор банка не вытаскивает нож и не бросается на тебя сразу, как только ты повернёшься к нему спиной, даже тот парень из парка не был угрозой. Ты заглядываешь в маленький сейф. Из соображений осторожности, делаешь большой шаг влево, держась подальше от отверстия. И только после этого полностью открываешь дверь. Ничего не происходит. Ты заглядываешь внутрь. Сейф пуст: ни ядовитых змей, ни ловушек. Даже как-то разочаровывает. Ты помещаешь папку в сейф и снова закрываешь его. Очень просто. Пожав плечами, звонишь в колокол. Девушка отпирает дверь и ждёт, терпеливо сложив руки. — Всё в порядке, сэр? — спрашивает она, видя твоё хмурое лицо. — Да, всё в порядке, — ты смотришь на неё, и она едва заметно вздрагивает. — Не думаю, что Вы скажете, но что было в тех бумагах, которые я Вам дал? — спрашиваешь осторожно. Её лицо непроницаемо: — Боюсь, я не имею права обсуждать это, сэр. — Конечно, не имеете. В любом случае, спасибо. Она провожает тебя до выхода, и ты уверен, что слышишь её облегчённый выдох, когда оказываешься за пределами банка. Испугалась тебя только из-за того, что увидела на экране. Мориарти? Имеет ли он репутацию и в правовом мире? Хотя, конечно, границы между легальным и нелегальным на более высоких уровнях банкинга довольно размыты. Телефон коротко тренькает, прерывая твои мысли. Автоматическое сообщение из твоего банка. Думая совершенно о другом, ты открываешь его. Просто какое-то очередное- Ты неожиданно останавливаешься, заставляя идущего следом человека врезаться в твою спину. Проверяешь номер, дважды, ты уверен на все сто, что не ошибся и не пропустил запятую или что-то вроде этого. Не то, чтобы ты бедствовал, но это… это очень много денег. Особенно за столь простое задание. Твой телефон тренькает ещё раз. Ещё одно сообщение, номер скрыт. Готов к новому заданию? ;) Ты весело фыркаешь, и несколько прохожих одаривают тебя странными взглядами. Ты отправляешь да в ответ, потому что, серьёзно, будто бы ты когда-либо собирался сказать ему «нет». *** К счастью, не все задания так же скучны, как первое. Некоторые из них похожи на то, что ты делал раньше: взломы, ограбления, только они лучше спланированы. Другие, наоборот, представляют собой нечто новое. Тебя часто отправляют на переговоры, обсуждать оплату и стоимость с весьма представительными людьми. Ты хорошо справляешься с этим: они часто пытаются запугать тебя, но полжизни проработав бок о бок с подобными помпезными ослами, ты выработал ко всем их трюкам иммунитет. Хоть эти задания и не похожи друг на друга, все они следуют одной негласной схеме. Где-то за неделю до самой миссии в твоём почтовом ящике появляется неподписанный конверт, в котором обычно содержится вся необходимая информация. Выполнив задание, ты помещаешь то, что надо было стащить или собрать, или обменять в банковский сейф. Он никогда не использует один и тот же банк дважды. Деньги приходят на твою карту почти сразу после всего этого. Ты всё ещё не привык к тому, как много он тебе платит. Иногда ты работаешь один, иногда с одним или двумя подельниками, а один раз тебя назначают ответственным за группу из десяти человек. Ты никогда не видишь Мориарти. *** — Это ли не наш умник! София стоит, прислонившись к фонарному столбу, её волосы стали чуть длиннее с вашей последней встречи, но дерзкая улыбка осталась в точности такой же. Ты удивлённо моргаешь. — Польщён, что Вы запомнили меня, мисс Кратидес. — У меня цепкая память. Прекрати так таращиться, разве он не сказал тебе, что я тоже здесь буду? — Нет, мне дали понять, что на задании будет кое-кто ещё. Не уточняя. Не то, чтобы я был против, — добавляешь ты, плотоядно её оглядывая. Она закатывает глаза. — Ты так и не изменился, как я посмотрю. Хоть и следовало бы. Больше не сомневаешься, м-м? — Я стал преданным верующим, — торжественно произносишь ты. Не совсем верно, ты всё ещё сомневаешься в том, что он может стрелять молниями из глаз, что поддерживает свою молодость, высасывая чужую кровь, да и в множестве иных бредовых идей, но, ага. Он хорош, Мориарти. Можно сказать, чертовски идеален, когда дело доходит до планирования преступлений. — А я тебе говорила, — в голосе Софии звучат самодовольные нотки. — Ладно, рассказывай, зачем мы здесь. — Он не сказал тебе? — удивлённо спрашиваешь ты. Очевидно, он любит разделять информацию. В каком-то роде, это имеет смысл. Она пожимает плечами: — Делай то, что велит эта прелесть, вот что мне сказали, — она лениво улыбается, — полагаю, он имел ввиду тебя. — Проблемы с этим? — Прелесть или делай, что я велю? — Оба варианта. Она коротко и лающе смеётся, совершенно не женственно. — Мориарти знает что делает, и если он говорит мне послушать тебя, значит ты умеешь вести игру. Так что, зачем мы здесь? — она переводит взгляд на заднюю часть большой усадьбы, которая является целью сегодняшней миссии. — Документы. Не спрашивай меня о чём они, я не знаю- — И не собиралась. — -но два экземпляра располагаются в каждом крыле этого дома. Охрана будет дезориентирована двадцать минут с момента как я отправлю сообщение. Ты берёшь западное крыло, это относительно лёгкая задача, но сейф там заковыристый. — Не проблема. Ты подглядываешь в инструкции. — А ты прям уверена в себе, да? Она ухмыляется. Белые зубы хорошо видны в темноте. — Ладно, вот план усадьбы, — ты передаёшь ей бумаги. — Надеюсь, твоя память так же крепка, как ты о ней отзываешься, потому что у нас нет времени. — Что насчёт тебя? — спрашивает она, рассматривая схемы. — Северное крыло. Сейф там полегче, но по пути к нему целая полоса препятствий. — Надеюсь, ты в форме. Ты смотришь на неё из-под бровей. — Да, спасибо за беспокойство. Готова? Она окидывает план здания коротким взглядом и кивает. Ты вводишь текст сообщения и засовываешь в уши наушники iPod, который получил в конверте с инструкциями. София приподнимает брови. — Не спрашивай. Три, два, один… Ты отправляешь смс. Двумя секундами спустя, индикаторы камер безопасности потухают, и Кайли Миноуг начинает петь. *** Некоторое время спустя, преодолев барьер смехотворности, ты понимаешь, что весьма дальновидно использовать музыку для синхронизации чего-то нетривиального, вроде твоей сегодняшней миссии. У камер и сигнализаций разные таймеры, было бы весьма утомительно вести внутренний отсчёт времени и не сбиться. Гораздо проще запомнить, что бежать надо, как только Кайли достигает верхней До. Ты спрыгиваешь с висящей у стены верёвки под главную тему «Миссия Невыполнима», ревущую в наушниках. У Мориарти определённо есть чувство юмора. Ты отсчитываешь четыре такта и ныряешь в открытое окно. Попав внутрь, надо всего лишь прорваться через стол. Это не должно оказаться сложным, помимо прочего, в конверте лежали отмычки и прозрачный навесной замок для практики — Мориарти не упустил ни детали. И, конечно же, сейф открывается со второй попытки. Ты прячешь бумаги под свитер, переключаешь песню и пробираешься к выходу. София уже ждёт у ограды. Ты спрыгиваешь рядом с ней и вынимаешь затычки наушников. Песня звучит так громко, что вы оба слышите её в ночной тиши. — and I am a material girl - Ты выключаешь её, морщась. Когда поднимаешь взгляд, София уже смотрит на тебя, брови подняты, она не может подавить усмешку. — У нашего босса весьма специфичные вкусы в музыке, — пытаешься оправдаться ты. — Мориарти заставил тебя слушать Мадонну во время взлома? Вот ублюдок. — И не говори. Достала их? Она приподнимает свитер — ты видишь проблеск округлого живота и бедро — и вручает тебе кипу бумаг с торжественным тушем. — Это было легко. Забрав бумаги, прячешь их в рюкзак. — Хорошо сработали. Ты домой? — Кстати, не желаешь выпить? — спрашивает она, приподнимаясь на каблуках. — Я всё ещё на взводе. Ты закидываешь рюкзак за плечо и смотришь на девушку. — А мне-то казалось, что я тебя не интересую. — Не знаю. Ты показался мне не таким придурком, как в прошлый раз, — она коротко усмехается, — и Мориарти не ошибся, назвав тебя прелестью. — Кажется, я начинаю чувствовать себя овеществлённым, — говоришь сухо. Она шлёпает тебя по заднице и направляется прочь. Камеры безопасности включаются как раз вовремя. Шум из леса привлекает твоё внимание. Едва заметное нечто исчезает, как только ты поворачиваешься. Возможно, какое-то животное, но, если не повезёт, может быть и охранник. — Идёшь? — мягко спрашивает София. Лес замолкает. — Да, прости, — говоришь ты и ускоряешься, чтобы догнать её. До самой дороги ты не теряешь ощущения, что чьи-то глаза следят за тобой. *** Ты пробираешься сквозь толпу заполнивших паб людей к месту, где сидит София, и тяжело опускаешь кружку перед ней. — И Гиннесс для леди. В твоём выборе содержится какой-то скрытый смысл? Она одаривает тебя очередным далёким от восторга взглядом, которые так хорошо у неё выходят. — Думаешь, из-за того, что я женщина, мне теперь пить только белое винцо да долбаные Космополитаны? — Просто говорю, что не изменю о тебе своё мнение, если ты закажешь что-нибудь полегче. — Мне нравится Гиннесс. Ты хмыкаешь и делаешь глоток. Отставив кружку, ловишь на себе взгляд суженных глаз Софии. — Что? — спрашиваешь оборонительно. — Чем, ты думаешь, я занимаюсь? Притворяюсь очередным парнем? — А ты нет? — Не думаю, что ты поймёшь, — с издёвкой произносит она. — Потому что я очередной парень? — Именно, — заметив твой полный сомнений взгляд, она добавляет, — ой, и это ты сейчас прикидываешься обиженным? Ты пожимаешь плечами: — У меня иные координаты по жизни. Ох, ладно, другие парни подыграют мне, потому что я знаю как обращаться с оружием и как сломать кому-нибудь руку, но они не испытывают ко мне большой симпатии. Я — изгой. — За изгоев, — провозглашает она, поднимая свою кружку. Ты довольно скалишься и чокаешься своей кружкой с её. Она делает большой глоток, и ты чуть ли не задыхаешься, пытаясь не отставать. — Знаешь, я вот не понимаю, — говорит она, пока ты всё ещё кашляешь. София выглядит более расслабленной, менее вспыльчивой. Всё ещё привлекательной, кстати. — Зачем ты этим занимаешься? У тебя, кажется, полно денег, да? И снова. Что-то дохера уж часто ты слышишь этот вопрос, как же он задрал. — Не у меня, — сообщаешь лаконично, — у моей семьи, но я не они. — Не любишь свою семью? — Не люблю всех их. Я имею в виду высшие сословия, — добавляешь ты, когда она удивлённо вскидывает брови. — Не хочу разрушать твои иллюзии, милый, но ты один из них. — Разве я выбрал себе эту судьбу? Она фыркает от смеха: — Ты серьёзно вот так это сказал? — Ну да. «Не смею жаловаться», я, блядь, в курсе, — избавившись от раздражения, ты улыбаешься собеседнице. — Ну так, а что у тебя? — Что у меня? — лениво повторяет она. — Откуда ты? — Север, — София вновь улыбается. — Весь Север, серьёзно. Родилась в Лидсе, мы часто переезжали. Мой отец грек, если уж ты собираешься отпускать расистские шуточки. Ты качаешь головой. — Не беспокойся за это, милашка. Хотя… Это он научил тебя греческому? Потому что я действительно был заинтригован Гомером на твоей пояснице. — Ну да, мой акцент и знание древнегреческого не складываются в единый паззл в твоём мирке, не так ли? — с насмешкой спрашивает она. — Я же сказал, это больше не мой мир. Она закатывает глаза. — Ну ага, но ты прав, это заслуга моего отца. Он был весьма помешан на нашей славной родословной. — А ты, значит, нет? Она пожимает плечами: — Меня больше интересует то, что происходит сейчас, чем то, что один придурок сказал другому придурку тысячи лет назад. — Зависит от придурка, да? Она сужает глаза и наклоняется ближе. Какие-то мгновения ничего не происходит, только смех и бессмысленный трёп вокруг, звон бокалов, музыка. Ты беззаботно осматриваешь паб, предоставляя Софии возможность рассмотреть тебя, не превращая это в дурацкий конкурс гляделок. — Знаешь, у меня не получается тебя раскусить, — говорит она в конце концов. — Во время нашей первой встречи мне показалось, что ты очередной надменный сексистский ублюдок, желающий поскорее забраться ко мне в трусики, но… — Ну-у… — ты бросаешь на неё пылкий взор. Прыснув со смеху, она пинает тебя под столом. — Не порть момент, умник. — Извини, — ты скалишь зубы в улыбке. — Так что ты думаешь теперь? — Думаю, ты не влезешь. — Сочту за комплимент, — веселишься ты. Она не отвечает, поэтому ты вновь осматриваешь помещение, начинаешь изучать других посетителей. По меньшей мере, София посылает смешанные сигналы, а хороший трах для снятия напряжения от миссии тебе бы не помешал. Надо бы и запасной аэродром найти. — Говорят, ты его видел, — неожиданно произносит она. — Кого? — спрашиваешь ты, всё ещё осматривая помещение. — Мориарти. — Один раз, а ты? — Не лично. Какой он? Ты пытаешься подобрать наиболее точно подходящие описания, но всё мимо. — Чуднóй, — самое близкое по смыслу, что приходит в голову. — Моё любопытство удовлетворено, — София отрывисто хохочет. — Но, наверное, лучше не знать. Некоторые говорят о нём такое… — По большей части бред сивой кобылы, если спросишь меня, — скрестив руки, ты наклоняешься ближе. Стоит попробовать. — Слушай, почему бы нам с тобой не… — Нет. — Нет? — Нет, — решительно повторяет она. Ты хмыкаешь и вновь откидываешься на спинку сидения: — Зато честно. — И это всё? — её голос звучит удивлённо. — А что, ты хотела, чтобы я надавил? — Боже, нет, ты был бы не первым, кто получил от меня по яйцам за то, что не принимает отказа, — она улыбается. — Ты настоящий джентльмен, Моран. В любом случае, не принимай это на своей счёт, предпочитаю не смешивать бизнес с удовольствием. По какой-то причине ты вспоминаешь Мориарти, стоящего меж твоих ног, смотрящего сверху вниз. Ты качаешь головой, стараясь выкинуть воспоминание: — Возможно, это хороший совет. — И если уж ты ищешь объект для быстрого траха, вон та официантка весь вечер глаз с тебя не сводит. Ты давишься пивом со смеху. — Пытаюсь быть полезной, — невинно добавляет София. Ты бросаешь взгляд на девушку за барной стойкой. Блондинка, жизнерадостная и весёлая. — Спасибо, но она не в моём вкусе. Твой взгляд переносится к другой части бара, к группе молодых, громких женщин, вероятно, девичник или что-то в этом духе. Одна из них, брюнетка с губами, окрашенными в цвет пожарного гидранта, смотрит в твою сторону. Поймав твой взгляд, она расплывается в улыбке. Больше похожа на твой тип. Ты вновь смотришь на Софию. — Не возражаешь, если я отвалю и подкачу яйца к кому-нибудь другому? — Ну ты и зараза, — смеётся она. — Но хотя бы прямолинейный, мне это нравится. Так что, да, проваливай, а я пойду домой. Она поднимается из-за стола и, наклоняясь, добавляет: — Постарайся, чтобы тебя не убили, хорошо? Приятно работать с тем, кто смотрит мне в лицо, а не на мою грудь. — Сдержаться сейчас не так уж и просто, — отвечаешь ты, лицо на одном уровне с её сиськами. Она коротко усмехается: — Ну так иди, склей ту, кто это оценит, засранец. Допивая пиво, ты провожаешь Софию взглядом. Как только она уходит, пробиваешься к бару и прислоняешься к стойке рядом с официанткой. Пытаешься поймать её взгляд, но она не даёт тебе это сделать. — Ну давай, удиви меня, — усмехается девушка, выговор идеально чёток. — Пардон? — Используй тот невероятно крутой подкат, который возник в твоей голове, пока ты пялился на меня. — Собирался подойти и поздороваться, но сейчас этот вариант кажется мне несовершенным. Она хихикает и ты подзываешь бармена. — Выпьем? Всё ещё улыбаясь, она кивает: — Чёрт возьми, почему бы и нет. Она не похожа на Софию. Шикарнее, но менее искренняя, симпатичнее, но не настолько смелая. Но для сегодня сойдёт. Ты озаряешь её своей наиболее презентабельной улыбкой: — Часто бываешь здесь? Она улыбается и обвивает ладони вокруг твоей руки, и, пока ты не опомнился, увлекает тебя в страстный поцелуй. *** Пару часов спустя, спотыкаясь, ты покидаешь отель в центре города. Спина исцарапана, на шее — нежно оставленный укус. Адреналин после сегодняшней миссии схлынул. Застегнув молнию на джинсах, ты принимаешься искать кэб, и в этот момент что-то вновь обращает на себя твоё внимание. Резко развернувшись и почти потеряв баланс — ты всё ещё слишком пьян, та чертовка мешала водку с лимонадом — ты не замечаешь ничего особенного. Наверное, лиса или кошка. Но даже пару кварталов спустя, забираясь в такси, тебя не оставляет чувство, что за тобой наблюдают. Ты списываешь это на паранойю. *** Оденься прилично, вот что сказано на сегодняшнем стикере. Пусть родители гордятся тобой. Ты понимаешь почему только когда водитель, которого он к тебе отправил, паркуется у ресторана. У одного из тех, что даже Ritz поставит вровень с Бургер Кингом, а холодные закуски здесь дороже месячного оклада среднестатистического работника. Кого-то может испугать подобная роскошь, но ты родился и вырос в мире, ещё более элитарном, чем этот, среди людей, которые могут опустить это место одним только глумливым шепотком «ах, эти новые богатеи». Метрдотель бросает на тебя короткий взгляд, что, конечно, означает что ты можешь пройти внутрь. С натяжкой. Несмотря на то, что на тебе костюм за тысячу фунтов и соответствующие часы. Неудивительно, персонал в подобных местах обычно более снобистский, чем посетители. На его вздёрнутый нос ты реагируешь кокетливой улыбкой, и он испуганно моргает, выбиваясь из рамок своего превосходства. Нет ничего забавнее, чем паника в глазах натурала, решившего, что ты на него запал. Метрдотель провожает тебя вглубь ресторана. Ты пытаешься украдкой посмотреть на других посетителей. Бизнесменов особенно много, несмотря на степень законности их бизнеса. Несколько женщин, всех можно разделить на две категории: элегантные карьеристки в возрасте и модельного вида симпатяжки. В рамках конфиденциальности столы в ресторане расположены далеко друг от друга; подслушивание исключено. Даже пианист отделён от вереницы столов несколькими ярдами и приподнятой платформой. Мужчины, с которыми ты должен встретиться, уже сидят за столом, глядя на тебя с плохо прикрытой враждебностью. — Господа, — присев, вежливо произносишь ты, встречая их свирепые взгляды. Инструкции по поводу этого задания так же скудны, как и всегда. На входе ты имеешь следующие параметры: это самая низкая цена, которую ты можешь принять, а это идеальная сумма, и теперь тебе необходимо вести переговоры, не имея ни малейшего понятия за что именно. — Вы уверены, что за нами не наблюдают? — угрюмо спрашивает один из них. — Да, уверен, — отвечаешь спокойно. — Не беспокойтесь, здесь Ваша репутация в безопасности. Он кривит лицо. Они далеко от зоны комфорта, не в своей тарелке, видимо, никогда раньше не занимались подобным. Скорее всего, правительство. Напрашивается очевидный вопрос: зачем они заключают сделку с известным преступником? Потеряли что-то ценное и хотят незаметно вернуть? Похоже на одно из дел, за которое мог бы взяться Мориарти. Или, возможно, это просто старый добрый шпионаж. В любом случае, это скучно. Ты пытаешься подавить инстинктивную неприязнь. Как же сильно утомляет ходить вокруг их тонкого чувства восприятия, не получая должного результата. Откинувшись на спинку кресла, ты заказываешь виски, а пианист начинает играть раздражающе знакомую мелодию. Пока деловые партнёры шёпотом обговаривают условия сделки, у тебя появляется время вспомнить название песни. Звучит в духе Брэда Мелдау или Дейва Брубека, вот только ты что-то упускаешь. Наверное, певца. Сконцентрировавшись на мелодии, слова сами возникают в твоей голове: — You’re in the mood for a dance, and when you get the chance - Оп-па. Да это же джаз-версия грёбаной Dancing Queen! С растущим чувством подозрительности, ты вытягиваешь шею, пытаясь взглянуть на пианиста. Всё, что видно с этого ракурса — зачёсанные назад тёмные волосы. — Прошу меня извинить, — произносишь, вставая из-за стола. Это добавит им пару минут на обсуждение условий в уединении, а тебе даст возможность рассмотреть таинственного пианиста. Ты направляешься к туалетам, обходишь пару маленьких столиков и небрежно поворачиваешься в нескольких футах от фортепиано. Это Мориарти. Конечно это Мориарти, почему бы ему не следить за развитием своего бизнеса из тени, как это было, когда ты впервые с ним встретился? Как, чёрт возьми, ты пропустил его? Он сидит прямо здесь, в центре зала у всех на виду, но по какой-то причине просто отходит на задний план. Теряется с самого входа в ресторан, значит не больше, чем столовые приборы и обои. — Всё в порядке, монсеньор? — спрашивает один из официантов, проходя мимо. Ты прекращаешь пялиться. — Да, конечно, прошу прощения. Задумался на мгновение. Официант одаривает тебя скептическим взглядом, но оставляет в покое. Ты вновь смотришь на Мориарти. На долю секунды ваши взгляды пересекаются. Он подмигивает тебе так быстро, что ты не до конца уверен не померещилось ли, и, прежде, чем кто-то сможет что-то заметить, вновь ударяет по клавишам. Когда ты возвращаешься из уборной, деловые партнёры смотрят на тебя выжидающе. Ты садишься, и один из них подвигает тебе салфетку. — Это наше последнее предложение, — говорит он, на челюсти едва заметно пульсирует мускул. Ты приоткрываешь салфетку. Чуть выше нижней границы, которая была указана в инструкциях. Переводишь взгляд на мужчин. Они заметно нервничают. Не торопясь с ответом, ты складываешь салфетку, делаешь глоток виски. Тянешь время, наблюдая, как они борются с повисшим напряжением. И только после этого говоришь: — Сойдёт. — Слава Богу, — не выдерживает один из них. Они вскакивают со своих мест и быстро ретируются из ресторана. Поднеся бокал к подбородку, ты наблюдаешь за их бегством. Похоже, они были близки к панике, готов поспорить, что сегодня на кону стоял чей-то весьма грандиозный проёб. Пьяный госслужащий забыл свой кейс в туалете или какой-нибудь политикан пытался произвести впечатление на девушку и сболтнул лишнего, что-то в этом духе. Хмыкнув, ты встаёшь. Оглядываешься на глянцевый рояль и скромного маленького человечка, сидящего за ним. Ни один из посетителей и не подумал бы внимательнее присмотреться к персоналу. Опять же, это идеальная маскировка. Он больше не поднимает голову, и ты уходишь с растущим внутри беспокойством. Забавно, как же долго до тебя доходило. Когда ты впервые увидел его, он шпионил за тобой, то же самое было и во время вашей первой встречи, так почему же, блядь, ты решил что это скорее исключение, чем правило? И много ли раз Мориарти контролировал тебя, оставаясь незамеченным? *** Кажется, впоследствии для тебя всё это становится своего рода хобби — поиски Мориарти. В большинстве случаев это камеры безопасности, поворачивающиеся так, будто следуют за тобой, но иногда ты видишь его лично. В роли официанта, случайного наблюдателя или ты замечаешь блеск бинокля где-то высоко наверху. Конечно, ты стараешься вести себя осторожно и не выдавать его маскировку, но ты не был бы собой, если бы смог устоять и не махнуть ему рукой, что и делаешь время от времени. Однажды он машет тебе в ответ. *** — «…неделя после нападений террористов-смертников в лондонском общественном транспорте. Число погибших возросло до пятидесяти двух человек, более семисот человек получили ранения, » — объявляет диктор по радио. — «Полиция всё ещё…» — ты вырубаешь звук. Твоя первая, взращенная армией, реакция на это: злоебучие террористы, но уже после ты задаёшься вопросом, не является ли это делом рук Мориарти. Он похож на любителя взрывов. Чёрт, может, именно поэтому сегодня ты здесь. Ты косишься на человека, сидящего на заднем сиденье. Он выглядит весьма напуганным и не особо похож на кого-то важного, но кто знает. — Ты ведь не имеешь к этому отношения? — спрашиваешь ты. — Не взрывал автобусы? Он бормочет что-то маловразумительное из-под капюшона. — Да не бери в голову. Иногда в новостях проскакивает нечто такое, что заставляет тебя испытывать нервное возбуждение, увидев на экране сцену преступления, в котором ты был задействован. Но это случается не так часто, как можно представить, большая часть бизнеса Мориарти сокрыта от чужих глаз. Работать в тени, будучи никем и ничем не замеченным, кажется, это в его стиле. Ты останавливаешься перед одним из полузакрытых строительных объектов, которыми полнится Лондон, и за шкирку вытаскиваешь пленника из машины. Ожидая вас, у входа курит какой-то мудак. — Срочная доставка, — объявляешь ты, слегка встряхивая своего заключенного, — куда его? Парень медленно смотрит вверх и вниз. Выбрасывает сигаретный окурок, скрещивает руки. — Босс сказал, что ты должен отвести его, — произносит он в конце концов. — Я? — ты непонимающе хмуришь брови. Инструкции заканчиваются на этом моменте, впервые происходящее отклоняется от плана. — Ага, ты. И на твоём месте я бы не стал испытывать терпение босса, — добавляет он со зловещей улыбкой. Свободной рукой ты показываешь ему средний палец и заходишь внутрь, толкая заключенного перед собой. В коридоре обнаруживается ещё один шестёрка, который направляет вас в один из недостроенных офисов в глубине здания. Босс. Ты не можешь представить, кто это. Не сам Мориарти, конечно, но мысль о том, что кто-то другой приказывает тебе, что делать, неприятна. Он мог бы, блядь, упомянуть об этом. Сбоку от комнаты слышны перешептывания нескольких голосов, они смолкают как только ты стучишь. Дверь открывает крепко сложенный чувак в тёмном невзрачном костюме. Из ниоткуда возникают трое вооружённых, перекрывают все выходы. Ещё один человек нервно расхаживает по комнате и женщина с квадратной челюстью смотрит на того, кого ты только что впихнул внутрь. И, вопреки всем твоим ожиданиям, сам Мориарти, одетый в тёмное пальто и кожаные перчатки, опирается о стол. — Вот видишь, я же сказал тебе, он придёт, разве нет? — говорит он. Выговор севернее, совсем не похож на американский акцент, который ты слышал раньше. — И если ты хоть раз ещё подведёшь меня, я не стану этого прощать. Последние слова адресованы женщине, но от угрозы ты ощущаешь дрожь по всему телу. Что такого в этом человеке, чтобы ты был настолько- Настолько восприимчивым? Он щёлкает пальцами и ты притягиваешь пленника к себе, скидываешь его капюшон. Бьёшь по ногам, и парень падает, садясь на колени. Озирается. Он дезориентирован, но как только его взгляд натыкается на Мориарти, он вздрагивает от страха. Мориарти протягивает руку в кожаной перчатке и крепко хватает подбородок узника. Наклонившись к нему, что-то шепчет. Ты не можешь разобрать ни слова, но видишь, как стремительно бледнеет лицо парня, чувствуешь его ужас. Ожесточённо встряхнув, Мориарти отпускает жертву. Что-то в его жесте, надменность, власть над человеком, затрагивает сокрытое глубоко внутри тебя. Горло внезапно пересыхает, и ты сглатываешь. Хоть ты и не издаёшь ни звука — ты в этом уверен, потому что умеешь, не смотря ни на что, оставаться внешне спокойным — Мориарти резко смотрит вверх. Ты не отводишь взгляд, несмотря на то, что это, безусловно, самый безопасный вариант. Само нахождение рядом с Мориарти наводит дичайший беспорядок в твоих инстинктах самосохранения. Пока ты смотришь, на его лице медленно расплывается улыбка, улыбка, которая заставляет твои колени дрожать. Как и в тот раз, когда вы с ним встретились, его сосредоточенность на тебе кажется более чёткой, будто он просеивает тебя, ищет то, что его интересует. Ещё чуть-чуть, и ты упадёшь на колени. — Вы двое закончили? Мориарти резко поворачивается к женщине, и она отступает. Поднимает руки: — Простите, я не хотела… Но момент так или иначе упущен. Ты делаешь небольшой шаг назад, сложив руки за спиной, ожидаешь приказов. Мориарти быстро указывает на тебя: — Жди снаружи. Ты киваешь и выходишь. Поравнявшись с дверью, поспешно оглядываешься. Женщина горячо шепчется с Мориарти, который выглядит невозможно скучающим. Он не обращает никакого внимания на тебя. Выйдя, ты прислоняешься спиной к стене и закрываешь глаза, восстанавливая дыхание. Пиздец, всё, что он сделал — это улыбнулся тебе, и ты уже ошеломлён до глубины души. Из-за двери раздаётся громкий крик, который так же резко обрывается. Ты шаришь по карманам в поисках сигарет и, выловив их, зажигаешь одну. Пальцы всё ещё дрожат. Ты напряжён ещё больше, чем на предыдущей неделе, когда пришлось вломиться на военную базу и какой-то идиот врубил тревогу посреди задания. Но это просто работа, а это- Ну. Тоже работа, но ощущается как-то иначе. Более лично, что ли. Из комнаты раздаётся ещё один вопль и безошибочно узнаваемый звук ломающихся костей. Так почему же Мориарти присутствует здесь лично? Снова притворяется кем-то? Или на этот раз играет сам себя? Может быть этот акцент — его собственный, может это тот момент, когда он сбрасывает все маски и маскировки. Ты выдыхаешь сигаретный дым. Вряд ли. Ты не до конца уверен почему, но не веришь в это. Дверь с грохотом распахивается, и женщина выбегает, её лицо мрачнее тучи. Другой мужчина бежит за ней, глаза диковато поблёскивают. Оба не обращают на тебя ни малейшего внимания. Охранник выходит перед тем, как дверь полностью закрывается. Кровь забрызгала его рубашку. Он выглядит немного напуганным, но как только видит тебя, выпрямляется и смотрит сердито. — Что, думаешь, ты такой сильный, раз можешь до полусмерти избить человека в цепях? — спрашиваешь ты с лёгкой ухмылкой. — По крайней мере меня не выслали за дверь, как ёбаного детсадовца. Его слова имеют смысл. Почему Мориарти отослал тебя? Не хотел чтобы ты что-то увидел? Тем не менее, ты не можешь допустить, чтобы этот безмозглый кретин понял, что задел тебя за живое. — Давай, катись отсюда, — советуешь ты зловеще, — босс не будет платить тебе за безделье, не так ли? Он морщится: — Чмо. — Мудак. Всё ещё хмурясь, он уходит прочь. Ты смотришь ему вслед с весёлой усмешкой. Честно говоря, у всей этой компании настолько раздуто ЧСВ, что- Дверь снова открывается, и выходит Мориарти. Твоя усмешка мгновенно исчезает. Не смотря на тебя, он протягивает облачённую в перчатку руку, ты вытаскиваешь ещё одну сигарету, прикуриваешь её и передаёшь ему. Он затягивается, всё ещё глядя вдаль. Впервые ты видишь его настолько близко. В тот раз ты был слишком увлечён адреналином и болью, чтобы действительно заметить. Он бледен, тёмные круги под глазами, волосы в небольшом беспорядке, трёхдневная щетина. Обычный, незаметный, ты ещё больше убеждаешься в том, что это очередная маска. — У тебя дерьмовый вкус в музыке, — говоришь ты какое-то время спустя. Он усмехается и бросает сигарету, растаптывая остатки ботинком. — Доставишь его домой, хорошо? — спрашивает он с тем северным акцентом. — Значит, он ещё жив? Он смотрит на тебя из-под бровей. Ничего не говорит, просто пялится. Этот парень моргает не особо часто. — Я, э-эм, — сглатываешь ты, — пойду, захвачу его, да? Мориарти качает головой — раздражаясь? веселясь? — и уходит, держа руки за спиной. Ты возвращаешься в комнату и тянешь пленника вверх. — Быстрей, мы возвращаемся, — сообщаешь ты, когда он поднимает мутный взгляд. Он в порядке, два зуба выбиты, нос сломан, рука вывернута под неестественным углом, а значит, вывихнута или сломана. Ты поднимаешь зубы и прячешь ему в карман. — Обратись в неотложку или к своему стоматологу как только сможешь, если повезёт, их ещё удастся восстановить. Он недоверчиво пялится на тебя. — Взбодрись, — говоришь ты, вновь нахлобучивая капюшон ему на голову. — Можешь считать себя счастливчиком. Ты всё ещё жив, не так ли? С тем же успехом я мог сейчас сбрасывать твоё тело в каком-нибудь неприметном месте. Он издаёт булькающий звук и сплёвывает кровь на пол. Ты как следует затягиваешь горловину. — Ну всё, можем идти, — говоришь ему. Схватив пленника за шею, тянешь его по коридору ко входной двери, где всё ещё на страже стоит вооружённый парень номер один. Как только вы выходите на улицу, от крыльца отъезжает чёрная Ауди, и ты видишь темноволосый затылок сидящего на заднем сиденье. *** Мориарти — это… Он хорош в своём деле. Основательный, он предвидит всё и не совершает ошибок. У него странное чувство юмора, улыбка хищника, и, как ты сам ему и сказал, дерьмовый вкус в музыке. Он безжалостен, зверски эффективен, ужасающ. Не выбирает стороны, тебе кажется, что вы часто работаете как на само правительство, так и против него. Он разносторонний, легко приспосабливаемый, для него нет ничего невозможного. Его глаза способны заглянуть прямо в человеческую душу. Твой смех разносится по всей квартире. Кажется, Мориарти способен даже из прагматичных ублюдков сотворить сентиментальных поэтов. Тем не менее, есть в нём что-то такое, что разнится с общим описанием. Ты видел его вблизи дважды, и это было… Как будто всё вокруг исчезает, когда он рядом, будто он создаёт весь свет и энергию. Ты качаешь головой. Снова поэтика. Суть в том, что ты думаешь о нём. Часто. Можно назвать тебя одержимым, и это, честно говоря, не будет чем-то далёким от истины. Он не покидает тебя даже во сне. Вместо ярких кровопролитных кошмаров о битвах, которые мучали тебя в течение нескольких лет, теперь в своих снах ты видишь его. В странных, плохо запоминаемых снах, заставляющих чувствовать себя по пробуждении потерянно и некомфортно. Даже сейчас, когда ты начал думать о его глазах и руках, облаченных в кожаные перчатки, о его проклятой улыбке, ты чувствуешь как член начинает вставать. Никто не влияет на тебя так, как Мориарти. Но он просто человек. Умная, хитрая, опасная личность. Не из-за чего так возбуждаться. Просто человек. Ты отбрасываешь одеяла, надеясь, что холодного воздуха хватит, чтобы обуздать твою похоть. На дворе октябрь, отопление снова сломано, краны замёрзли ещё вчера. Здесь чертовски холодно. Ты косишься на промежность. Кажется, это не помогает. Обычно ты считаешь свой высокий уровень сексуального влечения чем-то хорошим, но сейчас он только раздражает. Уронив голову на подушки, закрываешь глаза. Ты не так глуп, как остальные, не так ли, Моран? — Нахер, — шипишь ты и поднимаешься с кровати в поисках салфеток. *** — Мы на месте, — сообщает один из твоих ночных компаньонов. — Ясно, — киваешь ты, глядя на него. Он выше тебя едва ли не наголову, мощный громила. — Рик, кажется? Он кивает и вглядывается в темноту. Не самый смышлёный головорез, но по крайней мере надёжный. Другой подельник вылезает из задней дверцы машины, натягивая по пути джинсы. — И… Стив, да? — спрашиваешь ты. Стив кивает почти так же, как его брат. Он чуть-чуть выше Рика, щеку разбивает шрам, но в целом эти парни взаимозаменяемы. Тем не менее, имеет смысл узнать имена своих людей; кричать эй, ты! посреди перестрелки тупо. Если сегодня всё пойдёт по плану, пушки не понадобятся. Ты подходишь к ним и глядишь вперёд. Не на что смотреть, обычные деревья, меж которых мелькают случайные кустарники. Вероятно по этой причине на сегодняшней миссии ты не одинок. Мальчики по-видимому знают Эппинг-Форест и способны без проблем провести тебя к месту встречи и с закрытыми глазами. Ты пытаешься подавить дрожь. Вокруг невероятно мрачно, после жизни в городе это угнетает. Темень столь непроглядна, что даже при полной луне невозможно увидеть дальше пяти ярдов. Неудивительно, что подобное место используют для встречи банд. Рик вручает тебе фонарик, и ты включаешь его. Он толком ничем не помогает, разве что подчёркивает окружающую темень. — Узнаёшь дорогу? — спрашиваешь ты. Он снова кивает. Немногословный парень, как и его брат. Они и в поездке особо не разговаривали, лишь только ужасающе синхронно трясли башкой в такт музыке, пропуская мимо ушей любую попытку заговорить. — Окей, веди, Макдуф. Он хмуро косится на тебя, но выполняет приказ. Стив идёт прямиком за тобой. Ты не большой любитель лесных прогулок. Города, извилистые улицы, электрическое освещение или широкое пространство пустыни, но не это. Здесь слишком темно, слишком много возможности спрятаться, слишком большое скопление всевозможных звуков. Ты дёргаешься всякий раз когда слышишь хруст веток. Ты указываешь фонариком влево, и это похоже на то, что тьма просто проглатывает луч света. — Могу поклясться, я слышал что-то, — говоришь ты, голос раздаётся слишком громко. — Это олень, — хрюкает Стив. Ты подносишь фонарик к его лицу. — Уверен? — Ага. Ты оглядываешься на деревья. Ничего, просто размытая темнота, какое-то движение в ней, скорее всего, просто плод твоего воображения. Ты продолжаешь идти. Через несколько минут из кустов раздаётся ещё один громкий шорох. Ты замираешь. — Ты слышал- — А это белка. — Конечно, — соглашаешься ты, чувствуя себя нелепо. — Чертовски большая белка, если спросите меня, — бормочешь себе под нос. Сук почти что ударяет по лицу. Ты наступаешь в помесь дерна и грязи, и погружаешься туда по самую лодыжку. Как же ты это ненавидишь! — Далеко ещё? — спрашиваешь, уворачиваясь от очередной ветки. Рик кивает впереди: — Прибыли. Втроём вы выходите на поляну, и ты делаешь глубокий вдох. Какое облегчение! Наконец-то ты можешь видеть дальше трёх ярдов, вот только… В Сандхерсте* тебя учили выбирать подходящие поля битвы, и стоять посреди такого пространства — значит, быть разоблачённым. Уязвимым. В темноте может быть сокрыто что угодно, кто-то может наблюдать за вами, выжидая наиболее подходящий момент… — Они ещё не пришли, — подаёт голос Стив. — Спасибо, за утверждение очевидного, — срываешься ты. Вышагивая по периметру поляны, ты пытаешься успокоиться. Всё это кажется неправильным, твоя интуиция вопит. Другая сторона уже должна была быть здесь. Ты поворачиваешься к верзилам: — Вы уверены, что- Затем раздаётся громкий взрыв, и Стив падает перед тобой. Его череп — кровавое месиво. Ты распластываешься по земле уже через секунду, нос и щека в гниющей листве и влажной почве. Ползёшь к ближайшему кусту. Охотничья винтовка, выстрел слева, недалеко отсюда, иначе он не вышел бы таким точным. Ты улавливаешь движение между деревьями. Ещё один выстрел раздаётся в нескольких ярдах от места, где ты лежишь, он сделан под другим углом, так что, боевиков как минимум двое, добраться до одного из них не выйдет. Ты смотришь на Рика, у которого хватило ума прижаться к земле. Судя по белкам его глаз, он смотрит на скончавшегося брата. Ты машешь, привлекая его внимание, и показываешь большим пальцем себе за плечо. Отступай, произносишь одними губами, и он кивает, глаза всё ещё расширены от ужаса. Ещё одна пуля попадает в соседнее дерево, и, если ты не ошибаешься, это третий угол и ещё один боевик. Ты показываешь три пальца, два, один, затем вскакиваешь и бежишь прочь. Три быстрых выстрела друг за другом пролетают мимо, но Рик с криком падает. Нет времени возвращаться и проверять, ты можешь только надеяться, что этот бедолага удостоится быстрой смерти. Ты мчишься и прыгаешь через упавшие брёвна и ветви, и предательские мелкие канавы. Ёбаная полоса препятствий, эта мысль активирует воспоминание: ты уже бывал здесь. Не прямо в этом месте, но девять лет назад, тренируясь для SAS, играл в прятки в лесу. Ты ненавидел его тогда, ненавидишь и сейчас за незнание, непредсказуемость. Спрятавшись за деревом, делаешь несколько глубоких вдохов, пытаясь подвести итоги. По крайней мере, трое с винтовками, и было слышно пистолеты. Встав боком, ты быстро стреляешь по тёмным пятнам. Попадаешь минимум в одного, судя по крику, но их всё ещё слишком много, убирать одного за другим не выйдет. Противников пятеро, а то и больше. Ты опять бежишь. Впереди открытый участок, и ты отклоняешься влево, чтобы избежать его, оглядываешься через плечо. Они снова приближаются, и ты делаешь ещё несколько ответных выстрелов, потом нога цепляется за корягу и ты падаешь вниз. Вот только земля здесь уже не ровная, ты катишься вниз, наверное, милю, острые камни и ветки впиваются в тело то тут, то там. Наконец ты ударяешься о землю, выбивая из лёгких всё дыхание, с ног до головы ты покрыт мелкими ветками и листьями что само по себе является хорошей маскировкой в данных условиях. — Где он?! — слышится чей-то крик. Ты закрываешь глаза. Есть что-то заманчивое в разыгрывании роли трупа. Можно прятаться в темноте до того момента, пока они не сдадутся. — Прямо здесь! Или нет. Ты перекатываешься и вновь бежишь, не представляя куда, потому что это грёбаное дерево выглядит в точности так же, как то, особенно ночью. Твой бок словно пронзён огнём, нет времени проверять, что с ним, насколько серьёзно повреждение. Лёгкие начинают болеть от холодного воздуха. В памяти возникает ещё одно воспоминание о забегах по лесам. Каждое лето в течение четырёх лет ты ездил на охоту с дядей. Тебе нравилось: напряжение от нападения на след, нервный трепет, когда наконец заметил свою добычу. В рамках нынешнего лихорадочного побега, это чувство кажется тебе знакомым. Но как же дерьмово ощущать себя добычей. Ты снова оглядываешься и замечаешь, что достиг кромки леса. Впереди только заброшенная дорога и много открытого пространства, хоть это и означает, что ты наконец, блядь, можешь снова видеть, всё, о чём ты думаешь прямо сейчас — тот раз, когда ты впервые подстрелил оленя. Как животное в панике вылетело из леса в открытое поле, как ты поднял винтовку и не спешил довести дело до конца. Ты прикрываешь глаза и ругаешься. Обойма пистолета пуста, и ты не взял про запас, потому что предполагалось, что это будет обычное рутинное задание, не чёртова миссия в духе спасись-и-свали. Бок адски горит, хочется верить, что это не огнестрельное ранение, иначе ты сдохнешь здесь, в окружении деревьев и грязи, выслеженный, как грёбаная лисица. Не так бы тебе хотелось уйти. Ты дико озираешься в поисках чего-либо, что можно использовать в качестве оружия или укрытия, но ничего нет. Слышно, как бойцы постепенно окружают тебя, единственный способ выбраться из этой западни — кавалерийская подмога, что действительно чертовски невероя- Визг шин раздаётся где-то поблизости, преследователи кричат в замешательстве. Ты выпрямляешься, одной рукой зажимаешь бок. Другого шанса не будет. С визгом машина выезжает из-за поворота, слышится выстрел, и дверь открывается. В купе слишком темно, но ты предпочитаешь рискнуть, разогнавшись, запрыгиваешь внутрь. Кто-то захлопывает дверь, подтягивает тебя ближе и за шею прижимает к полу. Кем бы ни был водитель, он реагирует мгновенно: вдавливает педаль газа, и ускорение отбрасывает тебя обратно на дно под сиденьями. Раздаётся ещё несколько выстрелов, кажется, один из них что-то разрушает, но заднее стекло остаётся невредимым. Автомобиль дрифтует, делает резкий поворот, и выстрелы прекращаются. Рука исчезает с шеи. — О, нет, они разбили заднюю фару, — произносит кто-то скучающе, вот дерьмо, раздаётся маленький голос в твоей голове. Ты медленно поднимаешь голову и натыкаешься взглядом на улыбающееся лицо Джеймса Мориарти. Короче, тебе удалось выбраться из одной смертельной ловушки и тут же угодить в другую, куда более изощрённо-смертоносную. Все согласятся, что Мориарти не одобряет провалы. По крайней мере, если бы ты остался снаружи, тебя ждала бы лёгкая смерть. — Поднимайся, — он оглядывается на дорогу, — их машины припаркованы слишком далеко отсюда, нас им не догнать. Ты приподнимаешься и возвращаешься на мягкое сиденье. Мориарти всё ещё смотрит назад, свет от случайного фонаря придаёт его профилю резкий рельеф, чёрные тени на месте глаз. — Как вы узнали, что я здесь? — спрашиваешь ты заторможенно. — Удачная догадка, — он поворачивает голову, и ты быстро переводишь взгляд на свои руки, которые заметно подрагивают от стресса. В его взгляде есть что-то такое, что заставляет тебя чувствовать себя незащищённым, и сейчас ты совсем не в том состоянии, чтобы как-то разгребать это. — Я облажался, — признаёшь ты. Он вздыхает. — Ты попал в засаду и смог выбраться без единой царапины. Я бы не назвал это «облажался», милый. Фактически, тот, кто облажался, прямо сейчас имеет дело с последствиями. Он только что назвал тебя милый? Должно быть, ты ослышался. Ты откидываешься на спинку и прячешь лицо в ладонях. Адреналин постепенно сходит на нет, ты уже предвкушаешь сколь дерьмовыми будут последствия. — А, вижу, царапина всё же есть. Ты удивлённо поворачиваешь голову. Мориарти смотрит на твой бок, рубашка прилипла к коже разрастающимся алым пятном. Ты осторожно отрываешь ткань от тела. Не огнестрельная рана, слава богу, просто царапины, должно быть, полученные от скатывания по холму. Выглядит эффектно, будто тебя раздирали на части. Чувствуется примерно так же, несмотря на их несерьёзность. Чертовски неудобное место для самостоятельной перевязки. — Выглядит омерзительно, — произносит он почти в восхищении. — Ничего страшного, — совсем не хочется, чтобы он счёл тебя слабым, но Мориарти только качает головой. — Она испортила твою рубашку, но, честно говоря, это небольшая потеря, — он поворачивается так, чтобы видеть тебя, локоть ложится на сиденье. — Не имею привычки носить дизайнерское шмотьё, когда предстоит валяться в грязи, — отвечаешь ты прежде, чем как следует подумать. Действительно ли это хорошая идея, говорить с ним сейчас? Как и в ваши предыдущие встречи, что-то в Мориарти заставляет твои привычные подумай-потом-скажи фильтры выходить из строя. Его губы кривятся в отвращении. — Это, мой дорогой, очевидно. Но на твоём месте я всё же позволил бы кому-то взглянуть туда, — добавляет он, лёгким кивком головы указывая на рану. — Это не- — Так почему бы тебе не заглянуть ко мне в гости, вдвоём мы с ней разберёмся, хм? Потянувшись, он накрывает рукой твоё колено и озаряет тебя лучезарной улыбкой, будто бы вы — парочка в самом разгаре первого свидания, будто это совершенно нормально для преступного лорда, предложить одному из своих людей его подлатать. Ты смотришь на его ладонь на своей ноге. — Прости, что? — даже в собственных ушах твой голос звучит совершенно смущённо. — Ну, теперь мы вряд ли сможем отпустить тебя в госпиталь, не так ли? — восклицает он. — Люди могут начать задавать ненужные вопросы, а мы этого не хотим, — под его весёлым тоном легко распознаётся угроза. — Я способен подлатать себя и сам, сэр, — жёстко произносишь ты. — О, я и не сомневаюсь, что ты очень способен, — хитро щурится он, — Но разве не веселее будет, если я позабочусь о тебе? Следующая за этим улыбка кажется тебе почти ободряющей. Почти. Пытаясь разобраться что к чему и какого чёрта вообще здесь происходит, ты всматриваешься в его лицо, но он продолжает всё так же невозмутимо улыбаться. Поэтому ты просто киваешь. — Замечательно! — легко сжав, он отпускает твоё колено и поворачивается к водителю. — Сколько ещё ехать? — Полчаса, сэр. — Поторопись, ладно? — он наклоняется куда-то под сиденье. — Должно быть где-то- ага, вот. Мориарти извлекает наружу стерильный аварийный компресс в заводской упаковке. — Уверен, ты знаешь как этим пользоваться. Постарайся не испортить обивку сиденья, это натуральная кожа. Он бросает повязку тебе на колени и переводит взгляд на окно. Оставшуюся часть дороги вы проводите в молчании. *** Автомобиль подъезжает к фантастическому четырёхэтажному зданию в Найтсбридже. Мориарти выпрыгивает, не дожидаясь полной остановки. Ты поднимаешь глаза и ловишь взгляд водителя в зеркале заднего вида. Его лицо бесстрастно. Именно так и выглядят люди, сопровождая кого-то на казнь? Если да, ты сочувствуешь бедолагам, это чертовски ужасно. Мориарти наклоняется и постукивает по крыше авто: — За мной, — говорит он, всё ещё неприлично весёлый. Ты послушно выходишь. Ты обнажён по пояс, пропитанная кровью рубашка и майка отброшены на пол автомобиля, холодный воздух — шок, достаточный для того, чтобы вывести тебя из транса, в котором ты находишься с тех самых пор, как Мориарти пришёл на выручку. Машина уезжает сразу же после того, как ты выходишь, и ты остаёшься стоять и мёрзнуть посреди улицы. Мечта. Он спас тебя. И вот что ты думаешь по этому поводу: ему было бы намного легче оставить тебя умирать там, но вместо этого он взял на себя труд подъехать к краю Большого Лондона, ворваться посреди вооружённого боя. Значит, у него есть какие-то планы на твой счёт. От этой мысли твои внутренности скручиваются. По щелчку его пальцев, ты подскакиваешь и следуешь за ним до двери. Его дом, истерически восклицает голос в твоей голове. Его дом, его дом, он приглашает тебя к себе домой. Ты не слышал ни одной жалкой сплетенки о его логове. Никто не хвастался, что знает где живёт Мориарти. И, определённо, никто никогда к нему не приходил. Он открывает дверь и запускает тебя. Большой пустой зал с лифтом и лестницей, всё очень белое, чистое, стильное. Мертвецкая тишина — звукоизоляция? — ты можешь услышать как капли крови падают на пол. В доме царит странный запах: химикатов и чего-то сожжённого. — Я живу наверху, — говорит он вполне рутинно, будто делает так каждый день. Двери лифта открываются. Задняя стена представляет собой зеркало, и ты ловишь в нём собственное отражение: бледный, покрытый царапинами, руки дрожат. Смаргиваешь. Ты в шоке? Возможно. — Моран, — произносит он сладким голосом, — подойди. Ты ковыляешь к лифту. — Разве люди не заметят кровавый след, ведущий к твоей квартире? — спрашиваешь ослабевшим голосом. — В здании никого нет, — замечает он, уголок рта приподнимается в понимающей улыбке. — А, ну да, конечно. Громкий удар заставляет тебя подпрыгнуть. Ты испуганно оглядываешься. Рука Мориарти опирается о дверь лифта. Он, должно быть, резко захлопнул её. Ты приваливаешься к стене лифта. Секундой спустя замечаешь, что он созерцает твой торс. Неожиданно. Он ловит твой взгляд, он улыбается, язык выскальзывает изо рта, быстрым движением обводя его губы. Весёлый звон сообщает, что вы достигли верхнего этажа. Он отрывается от стены, задерживая взгляд на тебе всего на секунду. В полной тишине ты следуешь за ним. Тебе не страшно, хотя должно быть, ты знаешь это. Шансы, что ты выберешься отсюда живым исчезающе малы, но всё-таки. Он открывает входную дверь и пропускает тебя в квартиру. Внутри она вся из себя глянцевая и современная, влажный сон дизайнера интерьеров, с кожаными диванами, стеклянными столами и блестящими светильниками. Дальняя стена полностью из стекла, оттуда открывается поистине захватывающий вид на ночной Лондон. — Садись. Ты разворачиваешься. Он указывает на стул и выходит в другую комнату, даже не глянув, подчинился ли ты. Не то, чтобы ты мог выбирать, ноги начинают подкашиваться. Ты садишься и принимаешься внимательно осматривать помещение. На стене висит что-то, очень похожее на творчество Моне́, разве что кто-то расписал картину флуоресцентным розовым маркером. Ноутбук стоит на кофейном столике, несколько бежевых папок, бутылка воды и стакан рядом с ней. Книжный шкаф, огромный телевизор и DVD-плеер, камин с несколькими статуэтками и декоративными коробочками на полке. Всё это выглядит так обычно. Ну, за исключением, разве что, Моне́, ты не представляешь людей, в гостиной которых висело бы что-то подобное. Церковь вблизи дома отбивает три часа. Ты аккуратно отнимаешь руку от бока и осматриваешь пропитавшийся кровью бандаж. Разве не веселее будет, если я позабочусь о тебе? Сложно совместить образ Мориарти, которого ты видел раньше, с сегодняшним. Он другой, менее деловой, более странный и непредсказуемый, более игривый. Как кошка, развлекающаяся с мышкой прежде, чем проглотить её целиком. Закрыв дверь, Мориарти возвращается, держа в руках аптечку. Твой взгляд мгновенно приковываются к нему. Не говоря ни слова, он бросает комплект на стол и направляется на кухню. Открывает дверцу шкафа, включает кран. Ты всё ещё ожидаешь, что он вытащит откуда-то пушку, например, из коробки хлопьев. Это было бы единственной вещью в сегодняшнем вечере, которая имела бы смысл. Вопреки этому, он возвращается с миской воды и мочалкой. Подвигает стул с ужасающе скрежещущим звуком, заставляющим тебя вздрогнуть, садится рядом, достаточно близко, чтобы ты мог ощутить тепло его тела, увидеть, как грудь поднимается и падает с каждым выдохом. Твоя рука дёргается. Он осторожно отрывает компресс. Просто ссадина, не слишком глубокая, бывало и хуже, но она всё ещё кровоточит. Мориарти смотрит на неё, снова облизывает губы, и на секунду твоё воображение начинает работать сверх меры, и ты вспоминаешь все самые странные слухи о нём. Ваши взгляды встречаются и он улыбается, будто бы знает о чём именно ты сейчас думаешь. Но потом он качает головой и поворачивается к миске. — Подними руку, — спокойно произносит он, окуная мочалку в воду. Вновь уделяет внимание ране, — и положи мне на плечо, ты не сможешь долго держать её на весу. — Впервые кто-то говорит мне подобное, — говоришь ты, не задумываясь. Он фыркает, но не отвечает. Ты размещаешь руку на его плече, прекрасно ощущая кости и мышцы под тканью его костюма. Это… странно. Интимно, будто ты собираешься увлечь его в поцелуй или что-то в этом духе. Влажная губка касается раны, и твоё плечо непроизвольно вздрагивает. Ты пытаешься смотреть прямо перед собой, но от этого становится только хуже, поэтому ты фокусируешь взгляд на его лице. Он сосредоточенно хмурится, морщина пролегает между бровей, губы сжаты. Причёска снова иная, волосы зачёсаны назад. Костюм сидит лучше, чем в прошлый раз, возможно, это его реальная внешность, без маскировки. Или настолько реальная, какую он может показать. Он позволяет тебе увидеть себя таким. Ты сглатываешь и пытаешься успокоить свои нервы. — Надеюсь, ты привит от столбняка? — спрашивает он, всё ещё пытаясь очистить грязь. — Что? — ты отрываешь взгляд от его губ. — Э, хм-м, кажется, да. Да, пару лет назад вкалывали, всё в порядке. — Хорошо, — он окунает мочалку обратно в миску и вода окрашивается в розовый. — Ты выживешь. Он выжимает губку, розовато-коричневая вода струится по пальцам. Губка падает в миску, и это звучит неестественно громко. — Как я и говорил, — бормочешь ты, — я переживал вещи и пострашнее. — Да, вижу, — его взгляд скользит по шраму, располагающемуся с другой стороны. Закончив обмывать рану, из аптечки первой помощи он вынимает хлопковую ватку и бутылку дезинфицирующего средства. Острый запах заполняет воздух. Его пальцы касаются места чуть выше раны, кончики согревают твою холодную кожу. Боясь шевельнуться, ты кусаешь щёки изнутри, и уголок его рта дёргается вверх. Он касается ваткой твоей кожи осторожными, мягкими движениями. Ты вздрагиваешь от каждого прикосновения и не можешь унять дрожь, не в силах взять верх над своей реакцией. Обнажённый в смысле, не имеющим ничего общего с отсутствием одежды. — Ну, получилось не хуже, чем и должно было, — небрежно говорит он, закончив работу. Вместо того, чтобы взять марлю, он растопыривает пальцы и накрывает рану рукой, почти ласково, и ты резко выдыхаешь в удивлении. — Интересно, не так ли? — шепчет он тебе на ухо, наклоняясь так близко, что щекой можно почувствовать его дыхание, помесь табака с жевательной резинкой. Другая рука ложится на спинку твоего стула, запирая тебя в ловушку. Всё что остаётся — быть неподвижным, вместо того чтобы поскорее убраться отсюда или- — Боль, — выдыхает он всё ещё слишком близко. — Нервы требуют внимания. Но, — ты пытаешься выровнять дыхание, а его большой палец плавно поднимается выше, — сделай всё правильно, — твой покоящийся на бедре кулак крепко сжимается, — и она превратится в наслаждение. — он проводит рукой вниз, ногти мягко царапают чувствительную кожу, твоё дыхание сбивается. Он выпрямляется. Ты почти наклоняешься следом за ним, теряешь равновесие, голова кружится. Его рука ловит твоё плечо и возвращает тебя на место. — Так вот! — произносит он неожиданно весело, будто бы он только что не- творил хер пойми что. — Моран? Ты ещё со мной? — Да, — ты моргаешь и трясёшь головой, пытаясь выкинуть из неё этот странный туман. — Хорошо, потому что мне нужно всё твоё внимание, — он берёт марлю и осторожно прижимает к ране. — У меня есть предложение для тебя, смекаешь? — добавляет он, накладывая повязку. Ты впиваешься ногтями в ладони. Это помогает немного сосредоточиться. — Что за предложение? — Как ты смотришь на то, чтобы работать на меня, скажем, на более личной основе? — он отрывает взгляд от бандажа и, улыбаясь, смотрит на тебя. — Что, предлагаешь стать твоим подопытным кроликом? — ты усмехаешься. В ответ он сильнее надавливает на рану, и ты морщишься. — Ебаный садист. — Не говори мне, что до тебя дошло только сейчас, — его голос звучит почти разочарованно, и тебе снова восемь лет, и ты дрожишь от нетерпения, мечтая впечатлить своего учителя, показать ему, что ты умнее других детишек. — Да, — быстро произносишь ты. — Что «да»? — Да, я буду работать на тебя. На- ну. Вне зависимости от того, что ты захочешь. — Интересный выбор слов, — он встаёт напротив. Ты пытаешься смотреть вниз, но он прикладывает два пальца к подбородку и поднимает твою голову вверх, рассматривает. — Что я захочу, хм? — произносит он, голос мягок и опасен. Очень хочется сказать, что крупная дрожь твоего тела является следствием холода, но ты всегда был честен с самим собой. Он убирает пальцы и отворачивается. — В таком случае, увидимся. Среда, девять утра, здесь. Оденься лучше. Ты встаёшь и пробуешь двигаться. Бандаж достаточно эластичен, что обеспечивает простор в движении. — Да, сэр, — отвечаешь на автомате. Теперь, когда он прекратил вторгаться в твоё личное пространство, мозг снова начинает работать. — Кстати, нет ли у тебя рубашки или чего подобного, что я мог бы позаимствовать? Он разворачивается и удивлённо вскидывает брови. — Будет позорно умереть от пневмонии перед первым рабочим днём, не так ли? — спокойно произносишь ты. Он склоняет голову к плечу. — Будет позорно сокрыть всё это тканью, если тебя интересует моё мнение, — говорит он, взгляд устремлён на твой торс, — но в твоих словах есть смысл. — Вот, — он подходит к двери, берёт пальто и бросает в тебя. Ты ловишь его как раз вовремя, но резкое движение заставляет скривиться от боли. — Мой водитель отвезёт тебя домой. — Спасибо, — пальто слишком маленькое, но оно поддержит тебя в тепле достаточно долго. Когда ты поднимаешь взгляд, он всё ещё смотрит на тебя. — Девять утра, Моран, — мягко говорит он, — не забудь. Как будто ты сможешь когда-либо забыть что-то из сегодняшнего вечера. Ты киваешь, он открывает дверь, и ты выходишь наружу. Ты ощущаешь его взгляд на себе всю дорогу по пути к лифту.