Маленькая поющая блёстка

В комнате так темно, что Мейсону даже не нужно закрывать глаза. Мэдисон сворачивается у него под боком — она всё никак не может устроиться удобно, и от этого неловко Мейсону, он не знает, куда себя деть. — Джейн вроде неплохая, — наконец выдаёт Мэдисон. Мейсон может не смотреть, он знает, что она нахмурилась и закусила губу. — Вы хорошо звучите вместе. «Хорошо звучите вместе» на языке прошлого выпуска хорового кружка — это почти «кажется, вам стоит пожениться». Конечно, Мэдисон была единственным зрителем на их репетициях в пустой хоровой и первой, кому Мейсон вообще рассказал об идее дуэта. — И были бы хорошей парой, наверное, — Мэдисон говорит это сухо, обезличенно, как забавный факт, как случайную новость во время завтрака. — Кто сказал, что я ищу пару? — спрашивает Мейсон. Он нависает над Мэдисон, его руки — по обе стороны от её головы, и она морщится. Мейсон приближается, их носы почти соприкасаются — старый, проверенный уровень близости. — Ну, знаешь, бабушка всё ждёт, когда ты приведёшь девушку домой. Мэдисон обхватывает его плечи. У них раздельные спальни с двенадцати лет, им давно перестали покупать одинаковую одежду, а родители считают, что у них вроде как уже должны быть совершенно разные интересы. Родители говорят, что это обязательный элемент взросления, что со временем они перестанут быть так близки, как в детстве, что это абсолютно нормально, но ни Мейсону, ни Мэдисон это не нужно. — Зачем мне девушка, если у меня есть лучшая подруга на свете? — спрашивает Мейсон. Зачем мне девушка, если у меня есть Мэдисон? Зачем мне хоть кто-то, если есть ты? Улыбка Мэдисон гаснет. Мэдисон всегда храбрее, смелее и чуть сильнее. Она говорит, как Мейсону лучше сесть, чтобы подчеркнуть изгибы плеч, чтобы выгоднее смотреться, она говорит, где лучше немного понизить голос во время песни. Мейсону это нравится — иногда отдавать контроль, оставлять право выбора за Мэдисон. Мэдисон принимает решения, а Мейсон не позволяет ей грустить. Если кто-то из двоих чрезмерно ответственен, то второй обязан быть инфантильнее и манернее, ведь так? — Зачем мне парень, если у меня уже есть самый близкий мне человек? — тихо спрашивает Мэдисон. Мейсон целует Мэдисон — просто прикосновение губ к губам, Мейсон говорит: «Видишь, я здесь?» Он снова ложится рядом с ней, обнимая одной рукой. Не нужно смотреть на Мэдисон, чтобы знать, что она делает, чтобы угадывать малейшее её движение, еле уловимый поворот головы, участившееся дыхание. Не нужно смотреть на Мэдисон, чтобы знать, что она думает. Мэдисон думает, что однажды им придётся жить разными жизнями, что в какой-то момент одному из них придётся сказать что-то вроде: «Всё, хватит, я ставлю точку». Мэдисон точно знает, что этим кем-то будет она. Мейсон проводит рукой по её спине, гладит по плечам, вспоминая, поставил ли он будильник на половину седьмого — за двадцать минут до того, как встают родители, — чтобы окончательно проснуться и пробраться в свою комнату. У них раздельные спальни с двенадцати лет, но спать без Мэдисон рядом невозможно — слишком холодно и пусто.