***
Мориарти молчал уже час, наслаждался ярко-красным коктейлем, жизнью и музыкой в айподе, которую время от времени мурлыкал себе под нос. Шерлок то и дело кидал на него взгляды из-за книги, которую скорее держал в руках, чем читал. На закрытой палубе они были только вдвоем. Все остальные купались рядом с яхтой, пока та стояла на якоре посреди Средиземного моря. Последняя остановка на пути в скучную жизнь там, на земле. – Почему ты не со своими гостями? – спросил Шерлок, уверенный, что Мориарти его прекрасно слышит. – Ты тоже мой гость, – улыбнулся Джим, вытаскивая наушники из ушей и кидая заинтересованный взгляд. Нечасто Шерлок начинал разговор. – Да, но тут же откровенно скучно. – Почему это? – Там море, солнце, твой... друг, – Шерлок и сам не понял, как эти слова оказались у него на языке, и постарался поскорее продолжить: – А тут я, холодный кондиционер, ты молчишь... – О, падре, мне приятно, что ты так хочешь со мной поговорить, – сладко пропел Мориарти, прикасаясь губами к трубочке в своем стакане. – Ну, давай поболтаем. Хочешь обсудить моего... друга? Смотрю, мое ночное свидание тебя очень впечатлило. Может, поговорим о... – Вовсе не впечатлило, просто это... – Что? Противоестественно? Греховно? – Нет, – выпалил Шерлок и заерзал в кресле, недовольно провожая взглядом какую-то девушку, проскользнувшую мимо них в свою каюту. Он и сам пожалел, что вообще затеял этот разговор. – Да ладно, Библия же учит: не прелюбодействуй, не дели ложе с мужчинами, – Джим принялся театрально загибать пальцы на руке и хмурится, будто бы вспоминая. – Раз ты у нас такой святоша, то наверняка с этим согласен. – Там не так, – занервничал Шерлок, – да и вообще некоторые теологи давно уже доказали, что Библию необязательно воспринимать настолько буквально. Это метафора, ведь если уж совсем слепо следовать каждому слову, то можно и многоженство разрешить. – А ты настолько против полигамии? – Я не... Почему ты вечно все переводишь на меня? – Потому что так интереснее? Потому что мне плевать, что думает церковь. Мне интересно, что думаешь ты, – Джим с улыбкой наблюдал за растерянным Шерлоком. – Но я представитель Церкви на земле, и... – Шерлок, Шерлок, оставь все эти слова для Майкрофта и Папы Римского, я ни за что не поверю, что у тебя нет своего мнения на этот счет, даже если оно и неправильное. Или как там тебе привычнее – греховное? – Хватит. Почему ты вечно корчишь, что знаешь обо мне все, Джим? Откуда такая уверенность? – гневно прошептал Шерлок. Становилось жарко, и на палубе прибавилось разморенного, уставшего от купания народу. Мориарти наклонился ближе к нему, и теперь они касались друг друга коленями. – Но то что твой Бог знает все, тебя же не смущает. – Ты снова уходишь от темы. – Но тебе ведь это нравится? – Джим положил руку ему на колено и ласково погладил. Даже сквозь ткань Шерлок чувствовал: у него была холодная после ледяного коктейля ладонь, и, конечно, только потому, он дернулся и отодвинулся. – Ну так что? Почему христианство запрещает любить, падре? – спросил Джим, ничуть не смутившись, и приветственно помахал рукой кому-то в толпе. Зашумели моторы, яхту дернуло, по палубе прокатился смех. – Любить – это не значит спать с кем-то. – Вот значит как, – Мориарти расплылся в улыбке, – а я-то, наивный, думал, что каждый раз, когда трахаюсь, попадаю в рай. Ну знаешь, то самое удовольствие в конце, хотя откуда тебе... – он грязно расхохотался. К ним подошел вчерашний парень с палубы, и Джим тут же притянул его к себе, чтобы запечатлеть на губах развязный, пошлый поцелуй. Кто-то за спиной Шерлока заулюлюкал; итальянка, которая защищала его с утра, задела локтем. Шерлок не слышал ничего. Не видел. Не чувствовал. Злоба, ревность и такое животное желание разрывали его на куски, как голодные собаки отбирают друг у друга последний кусок. Он чувствовал себя грязным. Хотел отмыться, вот только горячая вода в душе не могла ничего. Ничего. Он отчаянно тер себя мочалкой до красноты, по коже бежали белоснежные пенные струи. Дьявол уже забрал его душу и теперь умело крутил ее в руках, рассматривал со всех сторон. У него были ледяные ладони и эти огромные черные глаза Мориарти. В дверь постучали. – Святой Отец, мы прибыли в порт. Шерлок думал, что почувствует облегчение, но, ступив на землю, дьявол его так и не отпустил.Четверг
10 декабря 2017 г. в 00:28
Вдалеке задребезжал луч света. Невидимый художник, казалось, разливал акварель: сначала неуверенная светлая капля, затем еще пара, вот вырисовывается линия, становится толще, больше, ярче.
Рассветы в море особенные: солнце игриво показывается из-за горизонта и делит мир пополам. Уходит вверх, ближе к Богу, так что к полудню придется только запрокидывать голову и щуриться, морщиться, отворачиваться. Бог недостижим.
На завтрак подавали свежие фрукты, корнетто и крепкий кофе.
Шерлок допивал вторую чашку в гордом одиночестве, когда на палубе показался Мориарти. Он выглядел слишком выспавшимся для того, кто не спал до рассвета, пил, танцевал и наслаждался плотскими утехами.
– Buongiorne, – поприветствовал он тех немногочисленных гостей, которые проснулись к завтраку. Шерлок стряхнул крошки корнетто с черной сутаны и встал из-за стола.
– Падре, а как же молитва перед едой? – раздалось ему вслед, и Шерлок усмехнулся.
Ну, конечно, Джим его так просто не оставит. Вот только почему ты так рад этому, падре?
Впрочем, ответить он не успел.
– Кое-кому надо меньше спать, – колко подметила брюнетка, которая сидела рядом с Шерлоком. – Святой Отец уже помолился с нами.
– Ах, ну раз так, значит не будем лишний раз беспокоить Бога, – пропел Мориарти, тут же отправляя в рот виноградину и почти сразу откусывая корнетто. По его пальцам потек малиновый джем, и он жадно слизал его, глядя Шерлоку в глаза.
– Какой же ты все-таки еретик, Джим, – рассмеялась девушка, наблюдая за ним. – Отец, не обижайтесь на него, – она обернулась к Шерлоку и сочувственно улыбнулась.
Как и любая итальянка, она каждые выходные ходила в соборы, разрисованные классиками эпохи Возрождения, молилась шедеврам, выучила имя Бога еще раньше, чем имя матери, смотрела на Папу Римского по телевизору, распивала вино на площади Святого Петра. Невинность и порок, религия и неверие, католический и современный мир мирно уживались в ней как те кошка с собакой, что с детства привыкли друг к другу. А потому для нее это было таким естественным: ночью танцевать, жарко целуясь с незнакомцем, а утром – не пропустить молитву перед едой.
Шерлок сдержанно кивнул ей и молча направился к дальней палубе, туда, где вскоре станет невыносимо жарко находиться в черной сутане. По привычке, оттянув ворот и закатав рукава, он наблюдал, как их яхта разбивала кормой волны вдребезги, оставляя белоснежный шрам после себя.
– Уже возвращаемся. К вечеру будем в порту, Отец.
Шерлок обернулся и заметил рядом с собой молодого парня с темным от загара лицом и закатанными рукавами на мускулистых поджарых руках. Он схватил какую-то веревку и теперь ловко тянул ее на себя.
– Скорее бы, – выдохнул Шерлок и ушел с палубы, решив не мешать.
Чувствуя себя везде лишним, он молился о том, чтобы они добрались до Чивитавеккьи как можно скорее, потому что тут, в море, Бог, кажется, оставил его.