Что происходит на Гавайях

Офис местной СБ они смогли покинуть спустя каких-то жалких шесть часов. Правда, как и планировал Майлз, их провожали с извинениями и расшаркиваниями, пропустив предварительно через супернавороченные сканеры буквально каждую клеточку тел и ниточку одежды. Особенно досталось камню, с честью выдержавшему все проверки и гордо удостоверившему свое благородное синтетическое происхождение. Кстати пришлись и бумаги, подтверждавшие законные права Майлза Нейсмита на владение данным артефактом. Короче, было не совсем ясно, куда утекло столько времени, но Бел высказал предположение, что оно потребовалось на тщательнейший обыск их немаленьких апартаментов. Ничего компрометирующего не нашли, но, скорее всего, изрядно порезвились, изучая наряды Бела. Немного пожурили за тайное ношение парализаторов (не запрещенных на станции при наличии разрешения таможни) и мягко полюбопытствовали, какие именно угрозы личной безопасности вызывают опасения уважаемых гостей. Майлз привычно свалил все на собственную паранойю — ему сочувственно покивали, очевидно, простив все грехи за зрелище Бела, избавляющегося от набедренной кобуры. (Майлз про себя отметил несомненный плюс приписки станции к Архипелагу Джексона: здесь никого не шокировала чья-либо связь с бетанским гермафродитом. Надо думать, на верхних ярусах развлекательных центров, отданных под плотские утехи, можно было увидеть и не такое.) Когда, основательно пожеванные, но не проглоченные дотошной гавайской СБ, они все-таки оказались на улице, на них обрушились мерный шепот волн и шелест на ветру пальмовых листьев, а в небе сияли звезды. Бел ожесточенно рванул замок на золотой цепочке. — Теперь-то мне уже позволено снять эту гадость? — Запросто, — улыбнулся Майлз. Пузатое золотое сердечко вместе со своей мрачной начинкой давно обрело покой в грузовом трюме корабля, куда нет доступа таинственным агентам таинственного Х. А если и есть… Милости прошу! Семьсот пятьдесят две гавайских красавицы ждут вас! Он даже мстительно подумал, что знает, кого именно из команды «Триумфа» отрядить на сортировку смуглокожих прелестниц в поисках Той Самой. Ха! А камень… Всего-то и требовалось, что с чистой совестью вернуть его в недра родового поместья Форкосиганов, где он до этого покрывался пылью еще со времен прадеда Майлза. «Если бы «утка» про украденный «третий глаз Шивы», которую запустил Иллиан с моей подачи, и впрямь была правдой, я мог бы претендовать на то, чтобы править миром, а от моих врагов не осталось бы даже воспоминаний». Камень нырнул в карман. Бархатный футляр потерялся где-то в процессе обысков или был благополучно забыт в лавочке на Площади поцелуев. Майлз не жалел о нем. Без своей излишне пафосной упаковки рубин занимал гораздо меньше места. «А может, ну его?..» Снова достав и повертев в руках украшение, он обернулся к Белу, который, задумчиво потирая шею, смотрел на переполненное звездами ночное море. — Что, капитан Торн, хотите еще раз возвратиться на Гавайи? Бел кинул на него странный взгляд. Глаза под темными ресницами в неверном электрическом свете фонарей, расположенных вдоль набережной так, чтобы создавать романтическую полутьму, казались почти бездонными — как небо над стеклянным куполом. — Если только с вами, мой адмирал. Майлз улыбнулся. С некоторых пор рядом с Белом его барраярское воспитание начинало давать сбой, все больше уступая место легкости взглядов адмирала Нейсмита. Да, сейчас многое из пугавшего его ранее уже не представлялось столь невозможным. Хотя… он никогда не верил в то, что реально дважды войти в одну и ту же реку. Разве что в искусственное море… — Тогда нужно бросить камень в воду. Говорят, это верная примета. Кстати, во-о-он там — вполне симпатичная обзорная площадка над скалами. Скалы во всем этом пляжно-пальмовом антураже смотрелись искусственнее прочего, но, надо полагать, глубина около них была абсолютно достаточной для того, чтобы утром рубин не вытащил какой-нибудь заигравшийся малыш с лопаточкой. Конечно, поддельное «Око Шивы» обязательно найдут при дежурной чистке, застрявшим в одном из многочисленных фильтров, но… пусть это произойдет, когда владелец уже покинет станцию. Бел улыбнулся. Словно бы вскользь Майлз подумал, что капитану Торну следует улыбаться как можно чаще — у него просто потрясающая улыбка. Или во всем был виноват изменчивый свет фонарей? До «симпатичной обзорной площадки» они почти бежали, причем, хотя Майлз со своими короткими ножками едва поспевал за длинными летящими шагами Бела, ему было при этом на удивление хорошо, как в далеком детстве, когда они с Айвеном радостно влезали в очередную категорически запрещенную родителями авантюру. Только вот, если уж быть честным с самим собой, при взгляде на Айвена у него ни разу так не вздрагивало сердце и не потели ладони. Может быть, все дело в том, что Айвен ни за что и никогда не надел бы платья? Представив своего кузена-бабника в платье с пальмами и тропическими птицами, Майлз понял, что скатывается в какой-то ужасающий бред, будто бы его под завязку накачали совершенно не сочетающимися между собой лекарствами. Ну и пусть! Камень мелькнул и пропал в пене волн (в этом месте они показательно-красиво бились о скалы) практически без всплеска, совсем буднично и невыразительно. Майлз успел разглядеть, как шевельнулись губы Бела, словно тот и впрямь решил загадать свое несбыточное желание. На миг что-то холодное коснулось сердца, но потом Бел заговорил — и все стало как прежде. — Ну и какие у нас планы на вечер, адмирал? — Я открыт предложениям! — развел руками Майлз, точно наглядно демонстрируя собственную открытость. — Магазины? Сувениры? — не без лукавства поинтересовался Бел и, заметив, как перекосилось лицо спутника, продолжил: — Игорные заведения? Концерты? Бездны разврата? Ходят слухи, что тут наибольшее, помимо самого Архипелага Джексона, разнообразие центров сексуальных развлечений. Буквально на любой вкус. Некоторые посещают Новые Гавайи вовсе не ради моря. Майлз не удержал гримасы отвращения. — По-моему, на сегодня с нас уже вполне достаточно извращенного секса. К тому же не удивлюсь, если там меня примут не за клиента, а за обслуживающий персонал. Он редко позволял себе впадать в комплексы по поводу своей внешности, но иногда на него — вот как сейчас — находил приступ мрачной самоиронии. И, надо признать, выглядело это обычно довольно гадко. Но Бел только рассмеялся: — Стоит ли напоминать, мой адмирал, что вы — не единственный странный персонаж в нашей компании? Если вдуматься, Бел был абсолютно прав. Чтобы сгладить возникшую в разговоре неловкую паузу, Майлз пробормотал: — Тогда, подозреваю, нам следует побеспокоиться об ужине, — и тут же громогласно заурчавший на весь променад желудок подтвердил неоспоримую истинность его слов. Бел долго молчал, видимо, прокручивая в голове возможные варианты ответа. Будто речь шла совсем не об ужине. Но когда заговорил… Черт! В самое сердце! — Я слышал, здесь есть потрясающий ресторан-океанариум. Столики расположены как бы под куполом, а над ними плавают рыбы, морские змеи, черепахи и все в том же роде. А посреди зала — большой бассейн с дельфинами. Реклама ресторана утверждает, что за дополнительную плату там можно даже купаться. Выглядело все это, словно кто-то озвучил так и не воплощенные в жизнь детские мечты Майлза Форкосигана. Подсмотрел однажды его тайные сны, в которых он парил, точно в невесомости, в прозрачной толще морской воды, где никому не было дела до его странного тела и хрупких костей, где вовсе не действовало земное притяжение. А мимо проплывали разноцветные рыбы, морские драконы и прочие загадочные дружелюбные твари. Дельфины посреди зала, на глазах у всей этой жующей публики? Он никогда не осмелится! Но… Если бы вместо библейского змия в Эдем пустили капитана Торна, человечество вкусило бы запретный плод намного раньше и без всяких дурацких колебаний. Или, учитывая обстоятельства, если бы капитан Торн был Сиреной, Одиссей однозначно не нашел бы в себе сил уплыть от него. Майлз чувствовал себя аргонавтом. Между Сциллой, Харибдой и Белом, да? — Да, — сами собой произнесли губы. — Отличная мысль. Пошли. Не хочешь зайти в номер переодеться? Должно быть, Белу за этот день по-настоящему осточертело проклятое платье, в котором теперь уже не было никакой нужды. — Благодарю, мой адмирал! — теплый, грудной шепот Бела скользнул прямо в ухо, пробрался к позвоночнику, стек вниз и осел… Майлз поморщился. Домой! Скорее домой, на корабль! — Но меня устраивает и так. Вам же нравится это платье? Нет. (Скажи это себе как можно решительнее, Форкосиган!) Нет. Он терпеть не может платьев! Особенно красных. Особенно… — Надеюсь, для того чтобы попасть в этот ваш океанариум, нам не придется ползти на другой конец станции или ждать рикшу? Несколько мгновений Бел сосредоточенно изучал экран одного из расположенных вдоль набережной туристических гидов. Потом удовлетворенно кивнул сам себе. — Нет. Все в пределах досягаемости. Небольшой марш-бросок, адмирал, и мы на месте. Марш-бросок — звучало понятно и знакомо. Очень привычно. Успокоительно. Майлз подумал, что марш-бросок — отличная штука, чтобы избавиться от ненужных мыслей, и галантно предложил Белу согнутую в локте руку. Их ожидал чудесный вечер. …Который не удался. Нет, сначала все было именно так, как представлялось и грезилось: ужин на дне моря. (Майлз предпочел отказаться от присутствовавших в ассортименте морепродуктов, сочтя их поедание на глазах у плававших вокруг рыб чем-то бестактным, сродни каннибализму. Бел, смеясь, заказал кальмара с ананасами.) Утолив первый голод и слегка расслабившись под переливы медленной струнной музыки, они отдали дань красотам того, что перемещалось у них над головами и за толстым стеклом стен. — Как насчет кувыркания в бассейне с дельфинами, адмирал? — лениво полюбопытствовал Бел, потягивая из высокого бокала очередной странный коктейль. — Спасибо, нет, — отмахнулся Майлз, запрокидывая голову к потолку: над ними как раз, вальяжно шевеля плавниками, проплывало нечто огромное, вызывавшее в памяти неизвестно как туда попавшее слово «левиафан». Впрочем, возможно, изгибы стекла и вода мешали адекватно воспринимать грандиозные пропорции. — Предпочитаю любить дельфинов издалека. Они прекрасны и без меня. — Любить издалека — это ваш девиз? — вкрадчиво поинтересовался Бел, как бы невзначай положив пальцы на его запястье. — Нет, просто один из вероятных вариантов стратегии. Это был флирт. Определенно — флирт. С Белом. С капитаном Торном. Черт! Он собирался в самое ближайшее время как следует подумать на данную тему. Как-нибудь… потом. — Сэр? — перед их столиком возник посыльный с гигантским букетом темно-алых, практически черных роз. Цвета венозной крови. — Вам цветы. — Мне? — изумился Майлз. — Вы не перепутали? Может быть, моей даме? — Нет, что вы. Совершенно точно — вам. Курьер взглянул на него в упор. Майлз напрягся. Глаза у этого типичного гавайского посыльного в дурацкой белой форме с золотыми аксельбантами были голубыми. И кожа — бледной, почти белой. «Это неправильно, — мелькнуло в голове. — Вся обслуга на этой проклятой станции — темнокожая. Политика компании, не иначе…» Неправильный посыльный раздвинул губы в очень неприятной усмешке, поднимая корзину с цветами на уровень груди. «Не успею». Он и вправду не успел. Зато успел Бел. Тяжелый бокал с остатками ядовито-зеленого коктейля ударил лже-посыльного в висок, а тело капитана Торна, одним сильным движением брошенное на стол между цветами и Майлзом, приняло на себя предназначавшийся тому выстрел. Шелковое платье отлично проскользило по столу, увеличивая и без того немалую скорость. Дальше время словно схлопнулось в один невнятный кусок. Посыльный упал. Бел упал. Майлз выхватил парализатор и, не задумываясь, всадил в нападавшего полный заряд, а затем рухнул на колени около Бела. «Только бы не игольник!» Образ падающего на пол каюты лейтенанта Ботари мгновенно всплыл откуда-то из подсознания. Тем более что Бел лежал неподвижно, а его чертово платье выглядело каким-то подозрительно красным — гораздо краснее, чем всего несколько минут назад. Кажется, рядом кто-то кричал. Кажется, к ним бежала охрана. Ему не было дела до всей этой суеты — платье на груди Бела и впрямь становилось чересчур красным, а в воздухе ощущался запах, который не спутаешь ни с чем иным — тонкий, сладковато-железистый запах крови. Единственное утешение: это оказался не игольник. Майлз бы узнал. Одним рывком стянув с плеч рубашку (пиджак болтался на спинке стула), он прижал ее к ране. В этот момент ему было решительно наплевать, сколько зевак увидят его искореженное тело. — Врача! — Никогда не доверяйте набедренной кобуре, адмирал, — вдруг едва слышно прошептал Бел. — Совершенно бесполезная штука. И закрыл глаза.