Что происходит на Гавайях

…Станция «Новые Гавайи» встретила их теплом и ветром, пахнущим морской солью. Как это удавалось здешним инженерам по климату, было тайной за семью печатями, как и большинство технологий, использованных при создании курорта. Еще бы: белый песок, пальмы, вода, по составу и впрямь напоминающая земное море, и даже волны (в пределах разумного). Рассветы, закаты, бегущие по небу облака — драгоценный обман чувств, божественные иллюзии. И все, что только можно купить за деньги. (Разумеется, кроме возможности заглянуть за горизонт. Никто не знал, что происходит там, где небо наконец встречается с водою, потому что смельчаков решительно, но твердо останавливало невидимое силовое поле, нежнейшим образом разворачивая к берегу прогулочное судно или заигравшегося виндсёрфера.) Роскошные отели аккуратно вписывались в пространство и совершенно не мешали наслаждаться пейзажем. Это был сотворенный человеком рай, который вполне мог бы называться «земным», если бы не располагался в космосе, за множество световых лет от своей прародительницы. Выйдя прямо из тамбура космопорта в помещение, больше всего напоминавшее огромный современный торговый центр, Майлз поморщился: он не любил подделки, предпочитая изящные стилизации. Здесь же все словно приглашало удостовериться в абсолютной подлинности окружающей реальности, едва не подсовывая под нос юридически заверенный сертификат с печатями. Впрочем, кажется, Бел не разделял предубеждений командира. Кинув искоса взгляд на темнокожего носильщика, сопровождавшего внушительную гравиплатформу с их объемным, как и положено приличным туристам, багажом, Майлз небрежно взял под руку своего спутника — или, точнее, спутницу. Для этого пришлось задавить в себе нечто сугубо барраярское, заставлявшее лорда Форкосигана мысленно выкрикивать: «Нет, нет, нет!» — пытаясь сбежать от общей двусмысленности ситуации, и напомнить своему второму «я», что разведчик в стане врага не имеет права на провал. А в том, что вся это неземная (или земная?) красота — именно стан врага, не было никаких сомнений. Интуиция адмирала Нейсмита, не раз спасавшая жизнь ему и его команде, просто-таки вопила: «Опасность!» Майлз легкомысленно покрутил головой, глубоко вздохнул, будто решая, куда двинуться дальше, и успел приметить пару-тройку подозрительных типов, вполне подходивших на роль тайных соглядатаев. Правда, если бы тайные соглядатаи всегда выглядели таковыми, жизнь стала бы куда менее интересной и утратила бы половину своей непредсказуемости. — Не суетись, мой ангел, — промурлыкал (промурлыкала) Бел. Нужно было уже приказать себе наконец перестать путаться в половой принадлежности своего спутника и нервно дергать веком, когда тебя называют «мой ангел». Ведь именно в этом и заключалась их легенда, не так ли? Вряд ли на Новых Гавайях кого-нибудь сильно удивил бы бетанский гермафродит в качестве эскорта для таинственного адмирала Нейсмита, но он, определенно, заставил бы их противников насторожиться. А высокая сексуальная леди в свободных шелковых брюках по комаррской моде, подчеркивавших длинные стройные ноги, и золотистом топе, открывавшем безупречной формы плечи и спину… Майлз почувствовал себя почти счастливчиком: в конце концов, красивые высокие, статные женщины всегда были его тайной (или достаточно явной) слабостью. Вместе с носильщиком они поднялись на сколько-то этажей в огромном зеркальном лифте, затем прошли по светлому коридору к двери своего номера. Интерьер вокруг пытался сойти за земной дизайн двадцатого-двадцать второго столетия и странным образом сочетал в себе элементы кичливой роскоши, вроде золотых и мраморных деталей отделки, и колорит диких тропических островов с изобилием зелени, ярких цветов и темного полированного дерева. (Во всяком случае, как это представлял Майлз.) Периодически на глаза попадались изображения улыбающихся круглолицых девушек с шоколадной кожей и надписью: «Алоха Гавайи». Доставив вещи в номер, носильщик почтительно поклонился и тут же растворился в недрах отеля. — Вот это да! — потрясенно сказал Бел, оглядываясь по сторонам. Разумеется, после императорского дворца или собственной резиденции Форкосиганов на Барраяре Майлза уже трудно было чем-нибудь удивить, но номер оказался вполне впечатляющим: три громадных комнаты и окна — во всю стену с видом на море. В гостиной можно было спокойно проводить малый императорский прием без риска вызвать губительное столпотворение. Диваны и кресла манили присесть, ноги погружались практически по щиколотку в шелковистый ворс ковра. Майлз скинул форменные сапоги (ходить по такой красоте иначе как босиком было бы самым настоящим кощунством), и Бел следом за ним избавился от своих золотистых сандалий на плоской подошве. Тщеславие адмирала Нейсмита, которое он предпочитал именовать чувством прекрасного, тайно надеялось, что в багаже у Бела все же найдется пара вызывающе-эротичных туфель на высоком тонком каблуке. Впрочем, он не знал, насколько гермафродит готов соответствовать своему новому образу. Спальню Майлз предпочел попросту проигнорировать: замеченная краем глаза гигантская кровать, оккупировавшая почти половину этой немаленькой комнаты, моментально вызвала у него приступ агорафобии. Он с грустью подумал, что в обществе Елены или прекрасной Куин ему не было бы так… неуютно. Ничего, до ночи они уж как-нибудь определятся с местами для сна. Вполне возможно, что крохотному лорду Форкосигану будет совершенно достаточно одного из диванов. Если, разумеется, это позорное бегство с поля боя не войдет в противоречие с чувством собственного достоинства адмирала Нейсмита. Давненько на задании Майлз столь остро не ощущал подобной… раздвоенности. «Ты этого хотел, Жорж Данден!» — всплыли в памяти слова одной древней пьесы. Ты этого хотел. К счастью, Бел проявил тактичность, сразу направившись в третью комнату — да так и замер на пороге. Все помещение занимал бассейн. Видимо, для тех любителей роскоши, которым претила мысль о песке и волнах, но нравились водные процедуры. Судя по обилию сенсорных панелей на бортике, процедуры могли похвастаться завидным разнообразием. Майлз припомнил пару-тройку своих эротических фантазий, для воплощения которых просто отлично подошло бы сие чудо инженерной мысли, и поморщился. Работа. Они приехали сюда работать. Причем, похоже, эта конкретная работа — как раз тот случай, когда «промедление смерти подобно». Со вздохом отступив от бассейна, он вернулся в гостиную и включил головизор, как и все в этом номере, явно страдающий гигантоманией. Один из каналов, чудом втиснувшийся между развлекательными и порно, круглосуточно показывал всегалактические новости. Майлз настроил панель перевода и с блаженным стоном опустился в кресло. Вылавливать нужные факты из мутных вод информационного потока вполне можно было в условиях расслабляющего комфорта. В соседнем кресле расположился Бел. Несмотря на свой легкомысленный наряд, он был сосредоточен и собран. За что Майлз среди прочего ценил капитана Торна — так это за умение концентрироваться на наиболее важной в данный момент задаче. Открытие нового торгового центра, приезд оперной дивы с самой Старой Земли, новинки в Парке Развлечений… Ага! Миловидная смуглокожая дикторша с цветочной гирляндой на шее (куда же без местного колорита!) вдруг сделалась ужасающе серьезна: — По сообщению анонимного источника на станцию «Новые Гавайи» был тайно переправлен артефакт, именуемый «Око Шивы». Этот огромный рубин, некогда принадлежащий правителям древней Индии, до настоящего времени хранился в музее Искусств и Религии Нью-Дели, но исчез оттуда неделю назад при загадочных обстоятельствах. — Пф-ф! — насмешливо прокомментировал Бел. — Камень! Кого нынче удивишь драгоценными камнями? — Камнями? Совершенно никого. Но, знаешь ли, всегда есть те, кто готов платить за легенду. — Хотите сказать, имеется еще и легенда? — Тс-с-с! — таинственно прошептал Майлз. — Слушай дальше. — По преданию, этот камень, весом свыше тысячи каратов, когда-то украшавший статую бога Шивы в одном из древних храмов, наделяет своего владельца силой для господства над миром и несет быструю и неминуемую смерть его врагам. Власти Новых Гавайев заявили, что не допустят, чтобы драгоценный артефакт покинул станцию в руках преступников, и приложат все силы, чтобы вернуть его легитимным владельцам. Возвращаясь к другим новостям… Если учесть, что станция «Новые Гавайи» юридически была приписана к Архипелагу Джексона, известному своими более чем свободными взглядами на всегалактическую законность, то данное заявление здорово отдавало попросту неприличным ханжеством. Майлз выключил головизор и довольно улыбнулся. — Как думаешь, с какой периодичностью на этом канале повторяются блоки новостей? — Думаю, как и везде: раз в два часа. — Отлично. Сейчас полдень по местному времени. Стало быть, у нас есть возможность принять ванну, переодеться с дороги и пройтись по здешним злачным местам. Знаешь, дендарийская форма явно не рассчитана на столь теплый климат. — Еще бы! — фыркнул Бел, осторожно водя пальцем по ряду блестящих пуговиц на застежке адмиральского мундира. — В космосе обычно весьма прохладно. Это прозвучало с каким-то странным придыханием и удивительно интимно. Майлз сдержал порыв отодвинуться и лишь недовольно дернул щекой. Бел спокойно убрал руку, словно ничего такого и не произошло. — Идите, адмирал. Бассейн в вашем распоряжении. Я пока разберусь с чемоданами. И с возможной прослушкой. Да и поход по злачным местам — дело не простое, особенно для девушки. Нам нужно будет привлекать внимание или сливаться с толпой? — Все внимание, которое удастся привлечь, — Майлз с трудом удержался от благородного стремления пригласить залезть в бассейн вместе. В конце концов, тот был достаточно велик, чтобы в нем без помех мог разместиться небольшой взвод наемников. Уж Айвену он совершенно точно предложил бы поплавать там наперегонки. И Елене… И великолепной Куин. И не только поплавать. И не наперегонки. К сожалению, Бел Торн не был ни Айвеном, ни прекрасной дамой, и Майлз, остро, как никогда, осознавая собственную закомплексованность в вопросах пола, отправился приводить свое несчастное, основательно подуставшее за время перелета тело в состояние, пригодное для покорения очередного мира.