Свадебные детективы. Недорого. Любая Галактика.

Поездка в город Дейтон, по старому делению на штаты относившемуся к Огайо, получилась с одной стороны удачной, с другой – бесполезной. Детективы добрались туда из Нью-Йорка за час, загрузив «Импалу» в вызванный грузолет. Водитель такси нисколько не удивился, что парни сели в транспорт с собственным транспортом. Единственное, о чем он спросил, - не собираются ли ему, не дай святой Гугл, попробовать заплатить наличкой. Раз уж любят такие древние способы поездки. Продемонстрированная карта водителя успокоила, и он уже очень спокойно смотрел на процесс погрузки автомобиля. В пути детективы обсуждали нюансы дела Хоуп, но потом Джаред начал машинально напевать новую модную песенку, Дженсен скривился – навязчивая мелодия его конкретно раздражала, Джаред радостно взялся голосить еще громче, Эклз полез его затыкать… и остановившийся у дейтонской мэрии водитель обнаружил у себя в салоне двух катающихся по полу мастеров сватовства. Подразумевалось, что это была потасовка, но водитель полушутливо пригрозил настучать на пассажиров в полицию нравов, после чего оба детектива оперативно вывели «Импалу» на каменистую землю городка Дейтон. Они заранее связались с единственным свадебным детективом, работавшим в этом округе, и сейчас он поджидал их рядом с мэрией. – А вы и правда детективы высокого класса, – сказал пожилой мужчина вместо приветствия, протягивая парням ладонь для рукопожатия. – Отличить наш город от десятков таких же в округе… это надо уметь. Ко мне тут как-то заносило мальчиков от Пиледжи, так они спутали нас с Остином. – И вы объяснили им ошибку? – в восторге спросил Джаред. – Да сохрани нас Фейсбук, – покачал головой дейтонский детектив. – Дал им возможность познакомиться со здешними окрестностями. Не буду лукавить, я и в вас засомневался, уж больно вы мне странные вещи рассказали, но на всякий случай съездил в то место, о котором вы говорили. Оказалось – и верно, в той долине в шестидесятых строили временные дома для семей военных. Теперь на их месте небоскребы, понятное дело, что никто из жителей не помнит стоявшие раньше коттеджи. Да какие коттеджи, просто громкое слово. Хибарки. Но давайте я вас туда отвезу, может, все-таки обнаружите что-нибудь полезное для своих поисков. Надежды не оправдались, да они улетучились еще при взгляде на район, застроенный суперсовременными высотками с парковками на каждом этаже. В таких домах соседи не знали имен друг друга, а зачастую просто никогда не пересекались, зачем им узнавать историю своего района. Подозрения подтвердились: никто из встреченных ими жильцов понятия не имел, что здесь было раньше и куда все это делось. Их помощник, местный детектив, тоже развел руками: эти дома строили военные, а не муниципалитет, никаких документов в мэрии не осталось. – Вы же, наверное, знаете, чем знаменита местная военная база. Здесь был подписан мирный договор, окончательно добивший Югославию. Что-то там изначально было нечисто, поэтому военные решили ликвидировать и саму базу, и все следы ее пребывания. Попробуйте сделать запрос в архив, но я вам не гарантирую успеха. Джеи понятливо покивали, впрочем, перед их отъездом новый знакомец еще раз намекнул, что от определенной доли вознаграждения не откажется, если Хоуп все-таки воссоединится со своей парой. * Назад они ехали куда дольше – около четырех часов. Но Дженсену возвращение понравилось куда больше. Он сел за руль, перед этим отпугнув наложившего было на него свои длинные ручищи Джареда: «Теперь детку могу водить только я». Большая часть пути проходила по скоростным автострадам, и там Дженсен уступал руководство автопилоту, а сам болтал с Падалеки обо всем, о чем они еще не переговорили, да иногда со смехом показывал на изумленно оборачивающихся им вслед водителей современных аэрокаров. Но были на пути в Нью-Йорк и такие места, которые Эклз любил особенно. Там дорога неожиданно углублялась в холмы и луга, она не переставала быть прямой как стрела и гладкой, словно отполированная, но летящие навстречу травы создавали полное впечатление деревенской умиротворенности. Да-да, Дженсен знал, что такое деревня. В это время он брал управление на себя и иногда сворачивал на несколько минут к обочине, несмотря на верещавший в панике бортовой компьютер, уверявший, что это против правил. – Почему-то мне кажется, что поиски парня с первого пейзажа Хоуп окажутся не такими уж легкими, как мы считали, – пожаловался он Джареду. – Я тоже так думаю, – качнул тот головой. – Ничто не предвещало, что тут будут замешаны военные. А с другой стороны, зачем Хоуп этот парень, он же такой… обычный, – сказал Джаред, глядя на дорогу. – Не ее формат. Она же спокойно отказывается от пары, если та ей будет причинять неудобства… Ну вот, Джаред опять о своем. Дженсен не понимал, то ли ему было жаль Падалеки, то ли он испытывал крайнюю досаду из-за того, что тот, трахаясь с ним, горевал из-за скрывшейся где-то в пустоте пары. Засранец. И тут его осенило. – Кстати об отказывающихся от пары… Кажется, я знаю, кто нас с тобой подкинет до З-934. Он опять переключил «Импалу» на автопилот, и машина слегка вздрогнула, как всегда, – он считал, что это от скрытого негодования. Новенький мобивизор, повинуясь команде владельца, отыскал определенное имя в записной книжке. * Задушевный разговор с Джеймсом Кирком не сложился. Бравый капитан почему-то отключил изображение, он что-то мычал в трубку, отвечал невпопад, издавал странные звуки, как будто его душили. В конце концов, он почти выкрикнул: «Спросите Чехова!» - и сбросил вызов. Дженсен в недоумении уставился на безответное устройство, но через несколько секунд мобивизор пискнул, приглашая к разговору: он нашел в контактах Кирка необходимые сведения и передал их детективам. Чехов, совсем молоденький кудрявый паренек, с акцентом, сразу выдавшим в нем уроженца Восточной Евразии, только вздохнул: – И вы знаете, так всю неделю. Капитан отказывается решать какие-либо вопросы и всех переправляет ко мне. Так что вам нужно? – Всего-то слетать на планету, которой нет ни на одном известном маршруте, – невинно улыбнулся Дженсен. Краем глаза он увидел, как отчаянно, точно китайский болванчик, закивал Джаред. – У нее нет названия, только номер – З-934. Парень на дисплее разинул рот: – О чем вы говорите? Вы хотите, чтобы «Энтерпрайз», один из самых совершенных кораблей звездного флота, выступил в роли пассажирского челнока? Мои предки сказали бы, что это как сбросить нейтронную бомбу на тараканов. Тараканы… это паразиты такие. А, неважно. Ну, это все равно что… вызвать грузолет до соседнего дома. Да. Но Дженсена было уже не сбить: – Капитан Кирк обещал, – соврал он на голубом глазу. Чехов в возмущении перевел взгляд на Падалеки. Вокруг головы Джареда отчетливо нарисовался ангельский нимб. * Павел Чехов не приукрасил: звездолет «Энтерпрайз» впечатлил бы самого опытного путешественника, не то что Дженсена Эклза. Джаред застыл рядом с ним на космодроме, глядя на величественный корабль. Раньше они видели его только изнутри, потому что их доставляли на орбиту челноками. Зрелище снаружи впечатляло. Звездолет возвышался над всеми, словно белая грациозная птица над своими неуклюжими неоперившимися птенцами. – Да, – растерянно сказал Джаред, почесывая в затылке, – мы и правда наняли грузолет, чтобы перевезти детский стульчик. Дженсен же не позволил себе растерянности либо угрызений совести. Он прошагал по трапу на борт, как генералиссимус, сделавший одолжение заштатному экипажу. К счастью, всей команды на борту не было, присутствовало не больше десяти человек, остальные наверняка были в отпуске, и это воодушевило Падалеки, упавшего было духом. Их провели в пассажирскую каюту, и почти весь трехчасовой путь – маршрут в восемь часов был рассчитан не для таких скоростников, как «Энтерпрайз» – детективы провели, ожидая, что сейчас их разоблачат и вышвырнут в открытый космос за обман экипажа, прямо в варп-прыжке. Однако никто не пришел возмущаться – значит, капитан Кирк по-прежнему был труднодоступен. Через три часа в коммуникаторе раздался знакомый голос с акцентом: – Мистер Падалеки, мистер Эклз, мы приземлились на главный и, похоже, единственный космопорт планеты З-934. Время вашего пребывания здесь ограничено шестью часами стандартного времени. Ждем вас на борт по их истечении, иначе вы рискуете стать первыми иммигрантами на этой планете. Удачи в ваших начинаниях. Сопровождаемые этим пожеланием, детективы вышли на свежий воздух, по датчикам вполне способный выполнять функции поддержания жизни в их организмах, и огляделись. Это был один из самых необычных космодромов, на который когда-либо прибывал Дженсен. Не сказать, чтобы он бывал на многих, в его послужном списке значились три десятка космостанций, вряд ли больше. В его случае давала трещину теория о притяжении Избранных. Ему бы следовало шататься по Галактикам в поисках своего черного солнца, но вместо этого он сиднем сидел на Старой Земле. Тем не менее, он о подобном даже не слышал: «Энтерпрайз» стоял на обычной, разве что слишком большой и чересчур ровной поляне. По краям поляну окружал сплошной стеной густой лес. И нигде не было видно никаких зданий – ни пассажирских терминалов, ни технических служб. Просто поляна среди леса. – Оригинально, – сказал Джаред, словно прочитав его мысли. А может, и вправду прочитав. Дженсен не раз думал об этом в последнее время. Он хотел было развить мысль, но проглотил язык, увидев их встречающего, вышагивавшего навстречу. Ученые давно доказали, что гуманоидная форма жизни – самая оптимальная для Вселенной. На всех открытых планетах даже туземцы были так или иначе человекоподобны. Конечно, встречались у туземцев разные интересные особенности, вроде хвостов или зеленого цвета кожи. Но такое странное создание, как встречавший их житель З-934, Дженсен видел впервые. Он отсмотрел все двадцать эпизодов «Звездных войн», и сейчас сразу вспомнил магистра Йоду, только вот туземец был скорее серый, чем зеленый, и уши у него были не остроконечными, хотя такими же большими. Да и одеяние у мастера джедаев было меньше похоже на огромное полотенце. Хотя похоже все равно. – Хозяин передал, что Сайлс должен встретить гостей, – прошелестело существо, и его голос отлично гармонировал со всем уже увиденным здесь, поэтому тоже подходил под определение «странный». Дженсен покрутил головой, стараясь найти этого Сайлса, а потом сообразил, что существо говорило о себе в третьем лице. – Очень приятно, мистер Сайлс, – улыбнулся Джаред, и голос встречавшего перестал быть отстраненным, в нем появилась теплота. Неудивительно, это же Падалеки. – Сайлс всегда рад друзьям хозяина, – церемонно отозвался тот, тем не менее проигнорировав протянутые ему пятерни. Дженсен и Джаред переглянулись: ну да, друзья Норда. Расскажите эту сказочку кому-нибудь другому. – И куда мы сейчас? – спросил нетерпеливо Дженсен. – Дело в том, что у нас много дел… Существо покачало головой: – Хозяин распорядился доставить вас к госпоже Учительнице. Она вас ждет. – Учительница? – удивился Джаред. – Нам бы неплохо повидаться с кем-нибудь типа архивариуса. На крайний случай сойдет здешнее начальство… И вообще, как вы собрались нас доставлять? Не полетим же мы, – он обвел рукой пустое пространство. – Госпожа Учительница здесь самое главное начальство, – заверил их Сайлс. – И архивариус тоже. И нет, мы не полетим, мы не любим метлы. Я вас перенесу в замок. – Перенесете? – Джаред продолжал быть недоверчивым. – Да. И тут маленькое существо заставило двух своих гостей потрясенно замолчать. Оно посмотрело на «Энтерпрайз», откуда начали выходить люди, они переговаривались, осматривались и, похоже, готовились изучать обстановку. – Нет-нет, – затараторил Сайлс испуганно. – Хозяин сказал: два гостя. Мистер Эклз и мистер Падалеки. Больше нельзя. Чехов с другой стороны поляны помахал им рукой: – Да все нормально, мистер. Мы тут только оглядимся. Мрачный парень в костюме медкорпуса, махнул рукой, проходя мимо: – Да ладно, раз уж мы здесь шесть часов будем тухнуть, надо хоть заполнить все формы, полагающиеся при осмотре новой планеты. Не хватало еще спрашивать разрешения у туземцев. – Нет-нет, – повторил Сайлс, – так нельзя! Он торопливо потряс руками, затем хлопнул в ладоши. И внезапно весь экипаж, пятясь, словно в пущенной задом наперед киноленте, начал возвращаться на корабль. Видно было, что они сопротивляются, но у них ничего не получается, хотя кое-кто изо всех сил цеплялся за элементы конструкции корабля. Убедившись, что из экипажа звездолета никто не сбежит, Сайлс схватил за руки пораженных детективов, и тех затянуло в вязкое ничто… * Дженсен бездумно пялился в пространство, когда почувствовал на себе легкие прикосновения. А, черт, нет, не совсем легкие. Он отпрыгнул назад, возмущаясь: «Что ты делаешь?» – Просто проверяю, все ли у тебя на месте, – огрызнулся Джаред, это его руки быстро ощупывали напарника. – Все мои знакомые научники утверждали, что при переносе тела в пространстве-времени таким образом должны разрушиться все молекулярные связи. Но у тебя вроде бы ничего не перепуталось, а что руки растут не из того места и мозги набекрень, так оно всегда так и было. Дженсен вновь подумал о феномене, который они не только наблюдали – которым воспользовались для перемещения. – Все в порядке, только ногам холодно. Это была телепортация, – пробормотал он, – которой не может существовать, потому что она противоречит законам физики. – Это ведь телепортация? – спросил Джаред у обнаружившегося рядом Сайлса. Тот терпеливо ожидал, пока гости придут в себя, сложив руки на груди и перебирая длинными пальцами, которые, казалось, гнутся в обе стороны. – Здесь это называется аппарацией, – ответил Сайлс. – Мудреное название для простого перемещения. Переносишься туда, куда хочешь. – Туда, куда хочешь… – слегка заторможенно повторил Джаред. – Как ты это делаешь? – Многим жителям Волшебства приходится упорно учиться, чтобы овладеть этим искусством, но мы, домовики, умеем это с рождения. – Мы? Ты хочешь сказать, что таких, как ты, здесь много, и все умеют оперировать? – теперь поразился Дженсен. – Аппарировать, – поправил его Сайлс. – Много домовиков, много. Но, наверное, гости хотеть отправиться к госпоже Учительнице? Только сейчас Дженсен пришел в себя окончательно и принялся осматриваться. Они находились в огромном без всякого преувеличения зале: между стенами расстояние составляло несколько сотен футов. Оба как по команде задрали головы вверх, чтобы посмотреть на потолок, и лицо у Джареда изумленно вытянулось – только у Джареда, Дженсен пытался сохранять бесстрастность или же ее видимость. Там беспокойно проносились тяжелые дождевые облака, в то время как за окном настоящее небо сияло беспечной безукоризненной голубизной. Окно. Узкое, но высокое, словно бойница в крепости. Дженсен рванул к нему и, затаив дыхание, словно перед прыжком в холодные незнакомые воды, выглянул наружу. Он бы машинально отпрыгнул, если бы перед этим не вцепился обеими руками в подоконник: перед ним разверзлась пропасть. Огромное воздушное пространство и только где-то внизу – буйная зелень, покрывающая холмистую местность. Рядом с окном возвышалась небольшая башенка. Они были в замке, таком, как на старинных полотнах либо картинках в исторических книгах. На башенке у окна трепыхался желто-алый стяг с гербом, изображение на котором Дженсен разглядеть не мог. Эклз внезапно почувствовал себя не на своем месте в своем лучшем костюме, надетом перед выходом из корабля. Ему бы рыцарские доспехи или старинный камзол. – Ух ты, – довольно сказал очутившийся рядом Джаред. Он выглядывал из окна, его макушка возвышалась над головой Дженсена. – Словно в сказку попали. В сказку… Сравнение неожиданно ошарашило Дженсена. – Сказки в книжках, мастер, – возразил ему Сайлс. – А у нас самая настоященская жизнь, настоящее некуда. – Ну конечно, – согласился послушно Падалеки, – только с телепортацией и управлением людьми на расстоянии. – Я не управлял людьми, – вытаращился на него «домовик» так, словно тот сморозил огромную глупость. – Просто попросил их не нарушать распоряжения моего хозяина, вот и все. Я не могу приказывать людям. И сейчас я очень сильно просить молодых гостей пройти со мной к госпоже Учительнице. Когда они шли на назначенную встречу по широким величественным коридорам, в которых гулко раздавалось эхо их шагов, поднимались и опускались по мраморным лестницам, неожиданно начинавшим двигаться, Дженсен украдкой вытащил мобивизор, чтобы запечатлеть это великолепие: парящие в воздухе свечи – голограммы, что ли? – и бархатные портьеры, за которыми были развешаны портреты в тяжелых рамах, щиты и мечи на покрытых пурпуром стенах, рыцарские доспехи в углах… Но гаджет неожиданно отказался включаться и что-то фиксировать. Эклз с досады чуть не разбил очередной мобильник об стену, вовремя вспомнив о его стоимости. Эх, Алона опять скажет, что он все выдумал. Они пришли в зал, который был копией того, откуда они появились, разве что в этом около увешанной портретами стены стояла стройная женщина, затянутая в длинное черное платье. Она повернулась на звук шагов, и Дженсен тут же перестал называть ее про себя «женщиной». Это была настоящая дама, высоко державшая голову, достоинство было в каждой клеточке ее тела. Она была в весьма почтенных летах, только глаза блестели совсем юной синевой. Дама молча смотрела на них, и Дженсен спохватился: – Добрый день, мэм. Мы… – Добрый день, Дженсен, – не дала ему договорить женщина. – И Джаред, конечно. Сэр Лэнди Беспокойный уже рассказал мне, что вы были весьма впечатлены замком и вашим провожатым. Юноша на портрете позади дамы неожиданно зашевелился. Он покраснел, пожал плечами и отвернулся, сделав вид, что оказался тут совершенно случайно. – Вы должны извинить его, – улыбнулась хозяйка. – В летние каникулы замок пустует, а сэр Лэнди по своей молодости очень любопытен… Юноша на портрете страшно оскорбился и покинул раму. Дженсен уже устал удивляться всему, что его окружало. – Как… как вы это делаете? – ахнул Джаред. – Я понимаю, обычные фотографии тоже могут двигаться, но на них изображен повторяющийся отрезок времени… и они не могут реагировать на происходящее… А, черт, здесь все такое поразительное! Дама неожиданно расцвела в улыбке и спросила более мягким голосом: – Так что вас интересует здесь? Наш дорогой… мистер Норд известил меня, что вы хотите что-то узнать. Спрашивайте же. У Дженсена накопилось уже множество вопросов, но он задал один, зато глобальный: – Что все это значит? Что это… что это за мир? Дама жестом показала им следовать за ней и подошла к большому глобусу, стоявшему у одного из окон. Она крутанула его, и огромный шар поплыл, вращаясь, перед глазами детективов. – В нашем мире, как вы уже поняли, ну или, я надеюсь, до вас донес Сайлс, царит магия. Издревле народ нашей планеты овладел волшебством. Когда мы вступили в контакт с вашей культурой, выяснилось, что вы ушли далеко вперед по части науки и механики, – она с плохо скрываемым неодобрением посмотрела на мобивизор в руке Эклза. – Но то, что вы делаете с помощью технических приспособлений, мы делаем с помощью магических сил. Наши пути развития кардинально отличаются. Но кое в чем мы очень похожи… Глобус, вращаясь, подплыл ближе, и Дженсен спросил недоуменно: – Зачем вы нам показываете Старую Землю? - Это не Старая Земля. Это наш мир, Волшебство. Но вы абсолютно правы: ни географически, ни по каким другим параметрам, кроме населяющих его людей и существ, наши две планеты не отличаются. Может быть, поэтому они прячутся друг от друга за Солнцем. Наши астрономы никак не могли увидеть Старую Землю… Впрочем, вы тоже не могли заметить Волшебство. – Но это же невероятно, – переставший удивляться Дженсен изумился в очередной раз. – Как так могло произойти? – Те, кто верит в существование высших сил, уверены, что таков замысел, эксперимент Творца. Но у здравомыслящих людей есть теория, – дама задумчиво провела рукой по глобусу, – что ваша Старая Земля – это лишенный магии слепок с нашей планеты. – Эй, вы уверены, что это не мы – оригинал? – немедленно обиделся Джаред. Конечно, ему не хотелось отдавать пальму первенства каким-то сказочным персонажам. Дама помолчала. – Если бы вы задали мне такой вопрос лет сто… лет пятьдесят назад, я бы вам ответила, что вы мелете чушь. Как ваша планета с бесконечными войнами и безмозглыми политиками могла породить такое совершенство, как Волшебство? Теперь же… теперь я в этом не так уверена. – Что заставило вас поменять свое мнение? – мягко спросил Джаред. На этот раз пауза была еще дольше, дама словно сомневалась, может ли она быть искренней с пришельцами. – Некоторое время назад на нашей планете разразилась война. Все люди разделились на два лагеря, и… на каждой стороне были плохие и хорошие. Одни стремились властвовать над другими, а вторые хотели остановить первых. Каждый считал себя абсолютно правым. И тогда я увидела, как жажда крови и власти срывает с магов все их воспитание и благородство. Война превратилась в огромный замкнутый круг: ни одна из сторон не могла остановиться и прервать цепочку смертей, ведь тогда становились бессмысленными все принесенные жертвы. Война закончилась, когда одна из сторон была физически уничтожена. И даже теперь я не могу сказать, что кто-то был лучше других. Когда хороший человек берет оружие, он становится страшнее самого отъявленного злодея. Дженсену было 28, и на его долю не выпало никаких войн, он знал о битвах прошлого только из кино и литературы. Что уж говорить о Джареде. Поэтому оба молчали. Правильно расценив тишину, дама вернулась к теме: – Кроме того, есть еще один нюанс… – Какой? – хором спросили детективы. – Вы никогда не задумывались, почему вашу планету называют Старая Земля? – Ну… – первым ответил Дженсен. – Просто традиция. Это колыбель человечества, планета, с которой люди стартовали в космос. – А не кажется ли вам, что по логике, если есть старая земля, то должна быть и новая?.. Ну хорошо, тогда еще один вопрос – что такое, по-вашему, З-934? – быстро задала вопрос Учительница. – Каталожный номер? – неуверенно предположил Дженсен. Та покачала головой: – Раньше, когда мы пробовали общаться, наши планеты соединял звездолетный рейс, он носил номер 9 и 3/4. А буква З в его номере обозначала направление – Землю. Земля – это наша планета, понимаете? – Но я не слышал, чтобы сейчас называли ее Землей! – возразил Падалеки. – Верно. Мы предпочитаем Волшебство, – кивнула дама. Она отошла к окну и продолжала говорить, стоя спиной к детективам: – От названия «Земля» мы предпочли отказаться после того, как кое-кто с вашей планеты решил, что наша магия ему поможет выиграть очередную войну. И он попытался заставить волшебников себе служить… Джаред скептически нахмурился: – Не понимаю, чем может помочь ваш волшебник, если у противника в запасе пара водородных бомб… – Он может сделать, например, вот так. Откуда ни возьмись, в руках Учительницы очутилась тонкая деревянная палочка длиной в пару футов, один взмах – и красивый старинный глобус испарился, оставив после себя мелкую черную пыль и исчезающий запах сырой листвы. - Вот так. Была у вас бомба, а вот ее нет. – Ничего себе, это же… - Джаред уставился, онемев, на оружие дамы. Та кивнула: – Да-да, ты верно думаешь. Это волшебная палочка. Как видишь, маг может еще и мысли прочитать. Представь, если ты знаешь все, что в голове у твоего врага. Или можешь перенести своих товарищей из опасного места куда угодно. – Ух ты, – выдавил из себя Падалеки. – Ух. Да. Мы совсем-совсем разные. – Да, и поэтому мы назвали свою планету Волшебство. И все же… у Волшебства со Старой Землей есть нечто общее, – загадочно произнесла дама. И тут Дженсена осенило, так же, как бывало во время идентификации пейзажей: – Избранные! – Именно, – подтвердила дама, как будто выставила ему оценку. Джаред посмотрел на Дженсена восхищенно, он в свою очередь выглядел словно не выучивший урок ученик, восторгающийся знаниями товарищей. Это было… приятно. – И у нас, и у вас люди видят во сне пейзажи. Картинки, встретившие их суженых во время рождения… – Так вот почему ни один ученый не может объяснить истоки этого феномена! – продолжал догадываться Эклз. – Это просто волшебство! – Если вам будет интересно, я потом расскажу вам историю заклинания, породившего этот удивительный феномен. Мы так и не решили, считать его проклятием или благословением… А пока нам пора в библиотеку, выбирать книги, которые вам понадобятся в вашей работе. Я примерно прикинула список… – дама взмахнула рукой, и перед ней прямо в воздухе развернулся длинный свиток пергамента, полностью исписанный убористым почерком. – Хм… похоже, я забыла еще одну тему… Дженсен и Джаред переглянулись. Эклз подавил улыбку, увидев растрепанную шевелюру напарника: была у того привычка зарываться пальцами себе в волосы, если он сталкивался с чем-то мало объяснимым, как будто это помогало ему думать. – Мы вообще-то надеялись, что вы устроите нам экскурсию по вашей планете, – объяснил Дженсен их замешательство. – А пока что мы здесь увидели только космопорт, который и на космопорт-то не похож. – Насколько мне известно, – нахмурилась Учительница, – вам отведено шесть часов на ознакомление с Волшебством. Этого катастрофически мало для того, чтобы изучить наш мир. Вы не успели бы найти то место, которое вам нужно. То есть, те места, конечно. – Вы плохо представляете себе наши возможности, – поучительно сказал Дженсен. На Старой Земле все были осведомлены о феноменальных возможностях детективов, работающих с пейзажами, поэтому ему так редко удавалось похвастаться своими навыками. – Знаете, у нас есть старая притча о том, как к слону привели трех слепцов, и они принялись ощупывать его, чтобы понять, как слон выглядит. И вот тот слепец, что ощупывал хобот… – У нас тоже есть эта притча, - оборвала его дама. – Только в ней фигурирует гиппогриф. Почему вы ее вспомнили? – Мы способны восстановить внешний вид слона не только по его хоботу, но и по травинке, которую примяла нога слона по дороге к водопою. Нам не нужно видеть что-то конкретное, чтобы понять, что оно может там находиться. Мы видим дорогу и понимаем, что вдоль этой дороги могут стоять дома, но небольшой этажности, зато с красивыми садами, которые ровно в определенное время будут освещаться заходящим солнцем… Мы были в этом замке только в двух залах и нескольких коридорах, но сможем составить его подробный план, а также план внутреннего двора, всех подсобных помещений и даже озера, которое, судя по тому отблеску на башне, находится не так далеко отсюда. И тем не менее, для определения закономерностей познакомиться поближе с.. с Волшебством не помешает. – У меня есть альтернативное предложение, – улыбнулась дама. – Вы можете познакомиться с планетой по нашим книгам. Они тоже не простые. Взгляните, – предложила она, взмахнув волшебной палочкой, и через несколько секунд к ней прилетел увесистый том. – Это путеводитель по Запретному лесу. Довольно подробный, хотя и немного устаревший. Но вам ведь и не нужна современность, как я понимаю. Она перевернула обложку, страницы книги оказались пожелтевшими и на вид чересчур тонкими, готовыми рассыпаться от малейшего дуновения ветерка. Иллюстрации были выцарапаны чем-то острым, они смотрелись на бумаге как зажившие раны. Дама провела пальцем по вдавленной линии, нежно, словно лаская, и внезапно со страницы вырвался небольшой вихрь, он на секунду завис над головами у присутствовавших и затем резко развернулся. Все вокруг изменилось: они оказались в темном лесу, их окружили высокие сосны, чьи вершины скрывались где-то наверху, у подножий гигантов рос густой кустарник, которому оказалось наплевать на отсутствие солнечного цвета. Все выглядело очень реальным, однако сквозь листья неясно проглядывали стены зала, а из-за одного ствола виднелся кончик носа любопытного сэра Лэнди, вернувшегося в свой холст. – Мне кажется, вы сможете получить представление о нашей планете, ознакомившись с путеводителями, – в голосе Учительницы звенел смех. – А мы сможем так сделать? – недоверчиво спросил Джаред. – Конечно, я уже наложила соответствующие заклинания. – Скажите, – медленно произнес Дженсен, – а вы сами видели пейзажи, являющиеся во сне мистеру Норду? Может быть, вы узнали… – О нет, – быстро перебила его дама, словно опасаясь обвинения в излишнем любопытстве. – И не хотела бы видеть. Мистер Норд не настолько доверяет мне… как и, боюсь, любому жителю этой планеты. И у него есть на то причины. Оставшиеся четыре часа детективы провели, тренируясь в обращении с книгами, разглядывая привычные и в то же время нереальные пейзажи планеты под названием Волшебство, а также фантазируя о том, что бы было, обладай земные книги таким свойством. Через четыре часа, пролетевших в одно мгновение, пожилая волшебница деликатно кашлянула и сотворила в воздухе часы, стрелки которых наливались красным, приближаясь к отмеченной цифре. Шесть часов истекали. – У меня один вопрос напоследок, – сказал Дженсен. – Почему вы решили держать свое существование в секрете? По-видимому, ему можно было претендовать на звание мастера самых неудобных вопросов. Дама молчала в течение рекордного времени, пока формулировала мысль. – Мы посчитали, что наше общение не принесет никому пользы. Ваш генерал, захвативший нашего мага и убеждавший его помочь… В общем, волшебник назад не вернулся. Но если вы можете помочь Норду, я буду вам весьма благодарна. Норд кажется эгоистичным мизантропом, но это самый великодушный и отважный человек из всех, кого я встречала. К сожалению, мы сами не можем с помощью всех наших чар увидеть собственную судьбу. Помогите ему ее обрести. * К «Энтерпрайзу» они вернулись через шесть оговоренных часов, притихшие, задумчивые. Зато экипаж звездолета был чересчур шумен. Космолетчики, так и не сумевшие покинуть корабль, громко негодовали, кроме, пожалуй, уже отмеченного детективами парня в форме медика. «Я так и знал, что со мной случится что-то подобное, это так типично», – махнул тот рукой. – Ну ничего, – легкомысленно сообщил ему Чехов. – Этой планете не отвертеться от исследований. Когда мы сообщим Кирку… капитану Кирку, что нас сюда не пустили, он снесет любую преграду. Всю дорогу назад детективы спорили, кто, по их мнению, победит: обитатели Волшебства со своей невероятной магией или Джеймс Кирк с запредельным уровнем упрямства. Дженсен ставил на капитана, совавшего свой симпатичный любопытствующий нос во все недоступные места. А на Падалеки, видимо, огромное впечатление произвела волшебная планета. Поэтому он и задал тот самый вопрос. – Вот скажи, если бы у тебя была волшебная палочка, какое желание ты бы загадал в первую очередь? – поинтересовался Джаред. – Никогда в жизни больше не видеть рожу Пеллегрино, – почти искренне ответил Дженсен. – А ты? – Я бы пожелал, как полагается: мир во всей Вселенной, – хохотнул Джаред. Потом почесал подбородок и добавил небрежно: – Получить последнюю модель «Мазератти» и свою истинную пару в качестве бонуса. Ну а поскольку истинной пары у меня не может быть по умолчанию, я согласен на тебя в виде утешительного приза. Согласен… он согласен… У Дженсена зашумело в ушах, и он подождал, пока неприятный гул стихнет. Джаред же все это время пялился на него с широченной улыбкой, не ждал ли он, что напарник бросится ему в объятия, благодаря за сделанное одолжение? Эклз отстраненно смотрел на его белоснежные зубы, и у него кулаки чесались пересчитать их. Когда-то давно кто-то сказал, что друг от недруга отличается только тем, что предательство с его стороны становится неожиданностью. Дженсен и правда не ожидал, поэтому не сумел быстро придумать достойный ответ. Ему бы, наверное, следовало сказать что-то остроумное и саркастичное, не показывая, как сильно ранили его слова Джареда. Но вместо этого он истерично расхохотался: – Утешительный приз? Я должен быть счастлив, что ты до меня снизошел? Да иди ты ко всем дьяволам всех вселенных! Мы с тобой потрахались – и все, счастливо, спасибо за доставленное удовольствие. У меня будет своя пара, единственная на свете. Ищи свой приз где-нибудь среди таких же неудачников. Ну что ж, теперь и он достал Падалеки до печенки. – Я не неудачник, – тяжело произнес Джаред, и это внезапно прозвучало как угроза. – Не называй меня так. Вот только угроз Дженсену не хватало, такого он никому не спускал. – Тогда иди и найди того, кто тебе предназначен. Что-то я не вижу очереди желающих. Почему-то твой соулмейт тоже к тебе не стремится. На секунду ему показалось, что Джаред его сейчас ударит, но вместо этого пострадала переборка каюты, в которую влетел увесистый кулак Падалеки. – Ты прав, приз из тебя никакой, – прошипел он. – Только и делаешь, что любуешься собой, а на все, что происходит вокруг, тебе плевать. Счастья тебе с твоим истинным. Я к тебе больше не прикоснусь. Оставшееся время полета они провели молча, сидя в разных углах каюты и не глядя друг на друга. Дженсен не хотел думать о Падалеки. Только не о нем. Падалеки этого просто не достоин. Поэтому Дженсен попробовал сочинить в уме какую-нибудь задачу и решить ее. Но придумалось только одно. Вычислите, во сколько раз боль от потери истинной пары сильнее, если предательство со стороны человека, которого ты любишь не по указке Судьбы, а просто потому что любишь, не твоего суженого, а обычного любовника, разбивает сердце на количество осколков, равное миллиону в степени плюс бесконечность... – Ну что, – спросил Дженсена небрежно Джаред, едва они вышли из здания космопорта, и от звука его голоса Эклз чуть не взвился до потолка. – Что будем делать с делом Норда? Он покачал небольшим саквояжем, в котором волшебным путем уместилась почти целая библиотека. Алан Норд… Дьявол, он-то не виноват в том, что два детектива, сдвинувшие его дело с мертвой точки, вляпались в личные отношения. И точно не виноват в том, что для одного из них эти личные отношения стали слишком важными. – Ты хочешь сдаться? – насмешливо спросил он Джареда, и тот немедленно выпятил челюсть вперед. Обиделся еще сильнее. – Хочешь, чтобы в агентствах Пеллегрино и Пиледжи животики надорвали? Слабак. – Джаред Падалеки никогда не сдавался, – ответил тот. – А вот ты, если хочешь показать, что от тебя есть польза в этом деле, бери всю эту писанину и найди хоть один нордовский пейзаж. С этими словами Дженсену буквально впихнули в руки саквояж, но тот не обратил на это внимания. – А ты что будешь делать? Свой приз искать? – запальчиво спросил он и замер: опять он, идиот, показал, как сильно его задели эти слова. Но Джаред этого не заметил. – А я найду ту лабораторию. И сделаю это быстрее, чем ты сообразишь, с чего начинать. С этими словами Джаред Падалеки повернулся и пошагал прочь от Дженсена Эклза, застывшего словно столб среди снующих взад и вперед улетающих и провожатых. Голова Джареда возвышалась над толпой, и Дженсен смотрел вслед уходящему, хотя знал, что выглядит жалко, и что должен уже сам отправиться прочь чтобы сохранить хотя бы уважение к самому себе. Но плевать ему было на достоинство, на чертово самоуважение, когда он терял что-то более важное – свое сердце, которое уносил Джаред в кармане щегольского костюма.