Последняя

Тускнеющие глаза, прежде наполненные верой и надеждой, смотрели высоко в небо. Обмякшее тело, израненное и покрытое глубокими шрамами, лежало на сырой земле. Окровавленные волосы с разметавшимися по земле прядями больше не трепыхались под порывами ветров. Обезображенное пулью лицо, на губах которого застыл немой крик, медленно остывало. Ресницы больше не дрожали, не смыкались. Лёгкая рука коснулась безжизненных век и опустила их. Никаких благородных слов не последовало. Всё. Её больше нет. Живые глаза долго рассматривали мёртвое тело, прежде чем осмыслили её гибель. Всё произошло так быстро, так неожиданно, а звон в ушах долго не давал сознанию прийти в себя до такой степени, что первые минуты душа выжившего верила, что именно она покинула этот жестокий мир. Когда же гудение прошло, а кожа почувствовала скольжение лёгкого ветерка, она поняла, что всё ещё дышит. Вспомнив, что послужило причиной оглушающего шума и окроплённого чужой кровью лица, голова неспешно повернулась в сторону форта. На еще не сгоревшей и не обрушившейся крыше стоял мужчина с чёрными волосами и густыми усами, а пистолет, из которого был совершён выстрел, лежал на его угловатом плече. Довольно ухмыльнувшись, он кивнул головой в сторону крепости и начал спускаться во двор, пока черепица под ним совсем не разрушилась. Абигейл обречённо вздохнула. Во-первых, ей было тяжело подняться с места, во-вторых, она всем своим нутром чувствовала, что сейчас ей будет гораздо хуже, нежели до этого. Можно пересилить себя, встать и убежать прочь, надеясь лишь на то, что в диких, непроходимых лесах её никто и никогда не найдёт. Но столько убегать… Это плачевно кончится, как предупреждал Оскар. Надо прекращать бесконечную беготню от собственных страхов, пока не стало совсем поздно. Подобрав слабой рукой рядом валяющийся меч, девушка воткнула его остриём в землю и, опёршись на рукоять, заставляла тело подняться и устоять на ногах. Когда же после нескольких болезненных попыток ей это удалось, девушка кинула умиротворённый взгляд в сторону бледного тела. Вот и свершилась долгожданная месть, разжигавшая до сей поры снедавшую душу боль. Она отплатила кровью предателей за гибель брата, матери и отца. Теперь они могли упокоиться с миром, ведь люди, так подло оборвавшие их земную жизнь, отправились в страшную пучину страданий. Последняя представительница своего рода вернула честь и имя могучему дому Вейров. Почувствовав на себе благословение гордящихся ею предков, шотландка, наконец-то, приподняла уголки испачканных кровью губ, тихо радуясь своей победе в нелёгкой битве. Спустя минуту медленными и нетвёрдыми шагами она направилась в сторону форта. Хоть до главных ворот было рукой подать, этот путь казался безумно долгим из-за протестующе ноющих мышц. Когда же рыжеволосая девушка обогнула угол всё ещё горящего и медленно рушащегося форта, то увидела перед входом сначала одну кучку людей, состоящую из солдат и нескольких пленных, а потом другую, в которой свита тамплиеров что-то активно обсуждала. Как ни странно, грандмастера среди них не было. Но стоило ей только подумать об этом, как слабое тело тут же подняли над землёй и вжали в грубую стену, сильно надавливая руками на грудки. — Ты совсем совесть потеряла?! — непонятно откуда появившийся Хэйтем вот-вот мог задохнуться от переполняющего его возмущения, которое он с большим трудом сдерживал всё это время. — Ты хоть понимаешь, что ослушалась моего приказа?! Ты хоть понимаешь, что с тобой будет после этого?! Кенуэй гневными глазами рассматривал её лицо, которого совсем не узнавал: волосы были сальными, выбивались совершенно непослушными локонами в разные стороны, всё лицо блестело чужой кровью, в некоторых местах давно засохшей, любимые глаза, прежде сверкающие природной зеленью, тускло и равнодушно смотрели на него, а губы, что когда-то манили своей прелестью и недоступностью, кривились в болезненной гримасе. Отец Понимания, что они сделали с его прелестным сокровищем? — Пусти меня! — Вейр стала вырываться, на что Кенуэй ещё вдавил обнаглевшую девчонку в древесину, пресекая её попытки на освобождение. — Отвали от меня, чёрт возьми! — Да как ты со мной разговариваешь?! — грандмастер не выдержал, ударил девушку лопатками о несгоревшую стену, от чего последняя болезненно взвизгнула и вцепилась ногтями в его руки. — Как хочу! — сжав зубы, прямо ответила Абигейл. — Вот как?! — мужчина брезгливо поморщился, сильнее стиснув ладонями грудки нахалки. — Хочешь всю свою оставшуюся жизнь провести в камере? Я это устрою, если сейчас же не заткнёшься! Абигейл сглотнула, когда разум стал расталкивать со своего пути вырвавшиеся из нутра эмоции по подготовленным им полочкам. Заметив в её глазах подступающее смирение, грандмастер опустил её на землю и сделал шаг назад, после чего громко выдохнул через нос. — Отправляйся на корабль и приведи себя в порядок… — его голос сделался сдавленным и не таким громким. Он уже собирался развернуться и заняться насущными делами, как тут воздух прорезал отрицательный возглас, который вновь заставил слететь с катушек всю его сдержанность. — Я никуда не… — Ты ещё смеешь перечить мне?! — последовала сильная пощёчина, затем рука больно стиснула рыжие волосы и бросила обессилевшее тело прямо под ноги одному из тамплиеров. — Ты сделаешь так, как я сказал! Шэй, живо убери её с глаз моих и приготовь корабль к отплытию! Ирландец, возле которого как раз и оказалась девушка, будучи обескураженным таким поведением больше всех, пару раз быстро моргнув, молча кивнул, помог закашлявшейся Абигейл подняться с холодной земли, и повёл её в нужную сторону. Напоследок Абигейл уловила довольную ухмылку на лице Чарльза, который с упоением души наблюдал за её болью. Чёртов садист. Наверняка ради этого и спас. — О чём ты только думала?… — с упрёком произнёс Шэй, хотя накинуть поверх замерзшей девушки свою накидку, но та подняла ладонь в отрицательном жесте. — О чём надо было. — весьма грубо отозвалась она, стараясь вытереть кровь с лица. Шэй лишь недовольно хмыкнул, получив такой недоброжелательный ответ. Вейр вела себя слишком заносчиво даже по отношению к старому другу. Но девушка знала, что Кормак тоже начнёт её осуждать, поэтому сразу пресекла все попытки ирландца на начало нудной лекции. Сейчас ей меньше всего хотелось слышать всевозможные поучения насчёт своей неосторожности. Да, сбежала. Да, нарушила приказ. Да, чуть не погибла. Но можно оставить муки совести на потом? Когда они уже стали подходить к линии берега, Абигейл внезапно остановилась. Ей в глаза бросились обломки знакомого корабля, где на ещё не утонувшей части виднелись языки смертоносного огня. Виднелось несколько трупов. Какие-то плавали по воде, часть валялась на обломках корабля, и совсем немного холодили почву у самого берега. Кормак и глазом моргнуть не успел, а девушка уже со всех ног (насколько позволяло её избитое состояние) бросилась в сторону воды. Она спустилась с небольшого обрыва, быстро проскользнула к воде, безумными глазами всматриваясь в разломанные доски, бочки и медленно остывающие тела. Корабль потопили недавно. Совсем недавно. Её взгляд упал на окровавленные волосы, которые раньше светились золотом. Капитан славного "Гладиатора" пошёл ко дну вместе со своим кораблём. Но кто посмел напасть на него? Подняв взор чуть выше и прилично сощурившись, Вейр увидела еле заметное пятно тёмно-синего цвета, куда её, собственно, и должны были доставить. — Ты их убил… — спустя несколько минут раздумий и разглядываний мёртвых тел, Абигейл услышала хруст сухих веток позади. Она повернулась к Шэю, всматривалась в его удручённое лицо округленными от шока глазами. — Нам нужно идти… — лишь выдавил из себя мужчина, осторожно кладя ладонь на трясущееся плечо шотландки. Последняя тут же подскочила, оттолкнув его от себя, а затем посмотрела уже ненавистно. — Ты их убил! — чётче и громче воскликнула девушка, сжимая ладони в кулаки. — Как ты мог?! — Я не… — Мастер Кормак исполнял мой приказ. — раздался голос откуда-то с пригорка. Подняв взгляд, Вейр увидела стоящего неподалеку Кенуэя, который так «удачно» подоспел к разъярённой девушке. — Зачем?… — проскрежетала Абигейл, сделав в его сторону несколько твёрдых, но болезненных шагов. — Для отвлечения внимания. — коротко и без доли сожаления ответил грандмастер. — Там были люди! Там была моя семья! Там был… — Сотрудничающие с ассасинами преступники. — вновь перебил Кенуэй, холодно смотря в горящие глаза. — Этого было достаточно. — У тебя не было права так поступать! — крикнула шотландка, делая ещё один шаг. На её щеках чётко виднелись тропинки солёных капель. — Также, как и у тебя не было права сбегать вместе с ними. — отрезал он и тут же продолжил. — Ты сама подписала их приговор, Абигейл. Их надо было застрелить ещё раньше, но они пригодились для куда лучшего дела. В голову шотландки внезапно врезалось воспоминание о разведчиках, которые видели горящий корабль. Они говорили о «Гладиаторе». Его специально подожгли, взорвали, разрушили, не оставив в живых никого из команды. Девушка не знала наверняка, как всё было. Быть может, людей вначале застрелили, а потом сожгли, быть может, попутно, а может… Нет, совсем не так. Не все трупы были обезображены огненной стихией. Их могли перебить ранним утром, пока все на пиратском судне спокойно спали, а потом, когда подоспел нужный час, подожгли корабль, тем самым избавив пришвартованный вдалеке "Морриган" от лишних глаз. Слишком подло… И всё это было сделано по приказу человека, которого она любила и защищала… А как он отплатил? — Лучшего дела?… Лучшего дела!? Да ты хоть понимаешь, что говоришь!? Ты мог пощадить хотя бы одного из них! — когда Абигейл оказалась от него на расстоянии вытянутой руки, Хэйтем ударил девушку по лицу, заставив пошатнуться и свалиться на землю: её совсем не держали ноги. — Несколько лет назад я пощадил одну из них, а теперь жалею о своём решении! — тон Кенуэя повысился, а сам он схватил девушку за грудки и ударил спиной о близстоящее дерево, после чего получил жалобный скулёж. — С тебя довольно. Очередная встряска по лицу и болезненный удар о землю выбили из девушки все оставшиеся силы на борьбу и громкие речи. Закатив глаза, она успела увидеть лишь расплывчатые и чернеющие пятна, которые постепенно складывались в неприступную, мрачную завесу неведения.

***

Абигейл не знала, сколько времени прошло, и где она оказалась. Долгое время тело не слушалось, веки не раскрывались, а лишь изредка сжимались. Когда же глаза болотного цвета плавно приоткрылись и расплывчатая пелена сна медленно сползла с излюбленного места, перед шотландкой возникли небольшая тумбочка, стул и прочная дверь, сделанные из хорошего дерева. Судя по знакомому материалу, шотландка находилась в одной из кают «Морриган». Вейр попыталась встать, но тут же ощутила жгучую боль, проходящую по всему телу с ног до головы. Адреналин, что царил в бунтарской крови до этого, выветрился во время сладкого сна, и теперь ничто не заглушало громкое нытье ранений. Весь организм будто выворачивали наизнанку несколько раз, затем расчленили, сжарили и собрали по кусочкам обратно. Настолько ужасно чувствовала себя шотландка. Причём как физически, так и морально. Сделав определённое усилие, она перевернулась с живота на спину, заставила себя сесть и прижаться к стене, возле которой стояла кровать. Шотландка откинула голову назад, упёрлась затылком в дерево и тяжело вздохнула, не зная, за какую часть тела хвататься: болело почти всё. Окинув себя взглядом, Абигейл обнаружила, что почти вся была перевязана. Видимо, она пролежала тут достаточно долго, раз её успели несколько раз обернуть бинтами. Интересно, сколько же было времени… Шотландка, пересилив болезненные вопли мышц, подползла к краю кровати, опустила ноги на пол, встала, затем потянулась к двери и пару раз дёрнула на себя: заперто. Видимо, для неё это было вместо камеры, куда её могли бы посадить на суше. Больше не было никаких способов покинуть каюту. Довольно-таки прискорбное открытие. А впрочем, ей всё равно некуда было идти. Абигейл ничего не осталось, кроме как вернуться в исходное положение и размышлять о произошедшем. Например, девушку сильно смущал тот факт, что она до сих пор дышала. После того, что ей пришлось начудить, тамплиерам ничто не мешало перерезать девичью глотку. Зачем нужен слуга, если он не только подчиняется, но ещё и открыто хамит прямо в лицо, когда можно заменить его на кого-нибудь получше? По всей логике, магистр Кенуэей должен был поступить именно так. Но ему вечно мешает одна сложная вещь под названием любовь. Когда в голове стали всплывать странные и чудовищные воспоминания про Оскара и его людей, когда девушка с каждой секундой всё шире распахивала веки, а ресницы постепенно склеивались от солёной воды, в каюте, куда не проникал свет даже самой яркой звезды, послышался скрежет дверного замка. Абигейл успела сползти со стены, распластаться на кровати и, предварительно вытерев глаза, притворилась спящей. Сейчас она не хотела ни с кем разговаривать, не хотела, чтобы её видели плачущей, а ещё не была готова к новым презрительным взглядам и недовольствам. Судя по скрипу древесины, тёмный гость ступал короткими, но не менее тихими шагами. Спустя несколько секунд послышался шелест возле прикроватной тумбочки. От чего именно он исходил, девушка так и не смогла разобрать. Сердце замерло, когда шуршание внезапно оборвалось. Абигейл старалась расслабиться, чтобы не выдать себя, но дрожь из-за страха перед неизвестностью делала всё, чтобы произошло с точностью наоборот. Ресницы предательски тряслись, тело напрягалось, пальцы иногда дёргались. Совсем страшно стало, когда это нечто склонилось над ней, а через мгновение коснулось рыжих прядей. По телу прошлась очередная волна дрожи. — И зачем притворяешься?… — раздался грубой голос прямо над ухом. Вейр тяжело вздохнула, с неохотой повернула голову и подняла вверх красноватые глаза. Увидев лицо магистра, она вновь зажмурилась и вжалась в кровать. Ну не могла она смотреть на него, сразу чувствовались ненависть и страх при воспоминаниях о сегодняшних происшествиях. Тогда Кенуэй не сдерживался, и нисколько не винил себя за это. Скорее совсем наоборот. Магистр считал, что нужно было так поступить. Необходимо сменить пряник на кнут и показать, кто здесь является главным. — Уходи, Хэйтем. — тихо сказала она, по-прежнему не открывая глаз. — Иначе я за себя не ручаюсь… — Я тебя не боюсь, а потому никуда не уйду. — тихо ответил мужчина, продолжая нависать над ней. — Я ненавижу тебя... — чётко, но всё же боязливо ответила Абигейл. — Мне всё равно. — Тогда почему не убьёшь? Я ведь надоела тебе. — девушка исподлобья взглянула на, к удивлению, спокойного Хэйтема. — Ты доставляешь мне много проблем, это так. — согласился грандмастер, неспешно протягивая к ней благородной формы ладонь. — И тебе бесполезно что-либо объяснять. Но ты мне не безразлична и я… — Ты врёшь! — внезапно крикнула она, не выдержав и ударив ошарашенного Кенуэя по руке, заставив его отстраниться. — Ты бы так не поступил со мной, будь это в самом деле! Ты бы не убил Оскара, если бы… — её монолог прервала звонкая пощёчина. — Не вздумай больше говорить о нём! — только от одного противного имени магистр повысил свой голос, вмиг потеряв хладнокровие, с которым зашёл до этого. — Думаешь, эти люди знали, что тебе нужно?! Думаешь, они бы дали всё, что ты захочешь?! Рано или поздно ты бы кончила в тюрьме, медленно умирая от болезней или побоев! Я спасаю тебя от худшей участи, поэтому не смей говорить, что я лгу! Абигейл ничего ответила. Она уже давно закрыла лицо руками, отвернулась от тамплиера и не слушала его. Кенуэй уловил нотки тихого всхлипывания, которые девушка безуспешно пыталась сдержать. Эти слёзы его почти не трогали. Хэйтем не испытывал угрызения совести за совершенное, и был уверен, что поступил и поступает правильно. Эти пираты были наглыми ворами и убийцами, имели общие дела с ассасинами, да и к тому же были единственным способом Абигейл сбежать из ордена, если таково будет её желание. Хорошему они не научат. Грандмастеру и без их дурного влияния сложно обходится с девушкой, но одним выстрелом он, наконец-то, избавился от двух зайцев сразу, и ему было глубоко плевать, что те люди что-то значили для шотландки. Пусть она его ненавидит за это, пусть плачет, сколько вздумается. Долго её гнев всё равно не продержаться, а рано или поздно она забудет об этом. Как считал Хэйтем, у неё не останется другого выбора. — Когда мы прибудем в Бостон, ты месяц будешь сидеть под домашним арестом, — грубость сменилась холодностью, но ядовитая жестокость в его словах по-прежнему осталась, — а опять попытаешься убежать — лично выпорю, даже если на тебе и так живого места не будет. Тебе ясно или как всегда всё пролетело мимо ушей? — он впивался в неё глазами, улавливая малейшее движение избитого тела, но картина перед ним почти не изменилась. Девушка лишь подняла голову вверх, проглатывая обжигающие слёзы. Она по-прежнему сидела к нему спиной. Хэйтем, почему-то озверев без вида её глаз, резко дёрнул шотландку за больное плечо и опрокинул на кровать. Абигейл истошно вскрикнула от боли, и в мужчину врезался взор, наполненный отчаянием и горькими слезами. Больше никто её не защитит, ей не с кем посоветоваться, некому излить душу. Остался только он: жестокий убийца, которого она полюбила, который не собирается ни с кем делить своё неземное сокровище и готов убивать и уничтожать любого, кто может помешать им. Кенуэй думал, верил, знал, что она рождена для служения. Для служения ему одному. Вейр попыталась отвернуть голову, будто стыдилась пролитых слёз, но Хэйтем не дал ей ускользнуть. Он схватил девушку за подбородок и сильно сжал, не позволяя отвести от себя взгляда. Магистр и сам не знал, чего хотел добиться этим. Внутри загорелось странное чувство, заставившее его так поступить, и теперь он смотрел на жалкое существо, сжимающееся под ним от каждого вздоха, дрожи и слова. Ей было страшно. Как в тот день, когда они впервые встретились. — Пожалуйста… — шмыгнув носом, Абигейл закрыла залитые слезами глаза. — Оставь меня… Прошу… — это всё, что она могла выговорить. Кенуэй, спустя некоторое время, разжал кулак, которым держал воротник её сорочки, неспешно отстранился и поднялся с кровати. Хмыкнув и не сказав больше ни слова, мужчина отправился к выходу, вышел и вновь запер за собой дверь на ключ. Он оставил рыдающую девушку в полном одиночестве. Единственным напоминанием о нём стало лишь принесённое им пальто, слегка подгоревшее у краёв и покрытое чёрной сажей. Кенуэй покинул каюту. Смотря себе под ноги, он неспешно проследовал на капитанский мостик. Так как день уже клонился к закату, находился там только штурман, вглядывающийся вдаль. Грандмастер молчаливо пристроился рядом, покачиваясь на носках, пытался унять внутри себя смешанные чувства, громко дышал через нос. — Как она? — донесся голос Шэя, который привлёк внимание магистра. Правда, уже через секунду Хэйтем снова смотрел прямо. — Лучше. Стоять не может, ходить - тем более, говорит с натяжкой, истерик не устраивает. Не в состоянии даже подняться. — Чем же это лучше? — хоть Шэй и был не в восторге от поведения юной особы, но он по-прежнему беспокоился за неё. Реакция магистра его сильно удивила. Разве можно относиться к драгоценным людям так холодно? Оказывается, можно. — Это будет ей уроком. — твёрдо и невозмутимо ответил магистр. — Пусть сама отвечает за свои решения. И да, не смейте ей помогать без моего разрешения. — тут же сказал Кенуэй, покосившись на стоящего подле тамплиера. Он прекрасно знал о пристрастии ирландца выручать людей из всяких бед, но сейчас это неравнодушие к человеческим душам было совсем не к месту. — А если ей станет хуже? — спросил Кормак спустя пару секунд. — Это не должно вас касаться. — снова отрезал магистр, выказав белые зубы. — Ваше дело — это доставить нас в Бостон целыми и невредимыми, а вот разбираться со всякими бунтовщиками уже должен я. — Но она не простой бунтовщик… — Кормак лукаво посмотрел на магистра, а на себе поймал уже строгий взгляд с небольшим оттенком любопытства. — Вы ведь не сделаете с ней то, что прописано в уставе? — Нет. — уверенно ответил Хэйтем, убрав руки за спину. — Я обойдусь с ней иначе. — Значит, у вас есть какая-нибудь идея на её счёт? — осторожно позволил себе узнать Кормак. — Есть. — признался магистр, и Шэй заметил хитрую улыбку на лице магистра. — Но сначала нужно ненадолго оградить Абигейл от дел ордена. Думаю, она и так предостаточно поигралась с нашими нервами. — Вынужден согласиться, сэр… — скрывать правды не было смысла. После всего случившегося нужно было восстановить не только жизненные силы, но и моральное здоровье, которое девушка похищала большими и частыми кусками. Оба тамплиера замолкли. Ночь была на удивление тихой, спокойной, до мужчин доносилась приятная музыка морских волн, и даже скрип древесины казался не таким противным, как в любое другое время. Для магистра день прошёл достаточно удачно: ассасины убиты, преступники вместе с ними, и Абигейл осталась жива (хоть и не совсем здорова). Сейчас ему и в самом деле было наплевать на чувства возлюбленной: она ослушалась, сбежала, нагло не хотела подчиняться после. Хватит. Всему есть предел. Девушка пересекла черту, которую переступать было просто опасно. Но она переступила. И поплатилась за это. А Хэйтем… Ему важно только одно: Абигейл должна быть рядом с ним. Всё остальное придёт, уйдёт и вернёться.