Последняя

Дом высотой в два этажа красовался на высоком пригорке, смотря на бренный город вдали (почти что на горизонте), который медленно погружался в сон. В некоторых окнах поместья горел яркий свет, иногда мелькали тени слуг. Они перешёптывались друг с другом, обсуждая произошедший час назад случай, который во многом взбудоражил их незамысловатое сознание. Говорили они очень тихо, боясь гнева своего господина. Хэйтем сидел в своём кабинете на нижнем этаже и скрипел дорогим пером, выводя красивые буквы на светло-жёлтом пергаменте. Он выглядел на удивление спокойным, хотя совсем ещё недавно он терпел очередную истерику рыжей бестии. Кенуэя не было около трёх недель, а Абигейл провела в поместье больше месяца, да и притом взаперти. Тамплиер своё слова сдержал, и даже больше. На улицу она выходила только с позволения магистра и только в чьём-либо сопровождении, если он сам был занят. Вейр сначала пыталась уйти от этой всепоглощающей системы, но после кровавых полос, которыми одарил её магистр после первой попытки побега, она в кой-то веки присмирела. Но сегодня Кенуэй хотел лишить её последней свободы, которая у неё осталась, и это вывело шотландку из себя. Когда над головой перестал доноситься беспорядочный стук каблуков и шум битого стекла, британец понял, что рыжеволосая девушка если и не смирилась с грядущей судьбой, то хотя бы немного успокоилась и была готова к новому разговору. Отложив письменные принадлежности в сторону, Хэйтем выдвинул ящик стола, достал оттуда ключ от одной единственной комнаты, взял в руки и поднялся со своего места. Поправив тёмно-алый жилет и накрахмаленные рукава белой сорочки, он мягким шагом направился на второй этаж. Там он застыл у красиво исписанной двери, какое-то время рассматривал незамысловатые узоры, вместе с тем продумывая свои слова и ответы на возможные вопросы. Он вставил небольшой ключ в замочную скважину, пару раз повернул вокруг своей оси, а когда железка упёрлась, Хэйтем вынул её и надавил на ручку. Единственным источником света в комнате были лучи медленно поднимающейся за окном луны. Она освещала сидевшую на краю кровати тонкую фигуру, завёрнутую в дорогие ткани ярких оттенков. Спина выпрямлена, руки сложены у груди, волосы, прежде убранные в красивую и аккуратную прическу, разметались по вздёрнутым плечам девушки. На полу виднелось множество осколков: одни от вазы с цветами, другие от небольшого зеркала. — Наконец-то ты успокоилась. — с упреком обронил мужчина, на что тут же получил прямой и гневный возглас со стороны девушки. — Я не выйду за тебя… — она продолжала сидеть к нему спиной и смотреть в сторону окна. — У тебя нет выбора. — парировал Хэйтем, уже давно найдя ответ на этот вопрос в своей голове. — Я сбегу. — на полном серьёзе заявила шотландка. — Не сможешь. — Хэйтем ухмыльнулся, слегка удивляясь наивности девушки. — Хотя бы попытаюсь. — так же уверена ответила она. — Это бессмысленно. — А лучше под тобой прогибаться? — покосившись на него через плечо, прорычала Абигейл. — Тебе — лучше. — вторил ей Хэйтем, став медленно обходить кровать. Когда он оказался совсем рядом, девушка резко подскочила, отошла к стене. — Не подходи… — зло бросила она подобно подбитому зверю, за которым тянулась рука охотника. — Почему? — наигранно вскинул брови магистр, всё же остановившись в метре от неё. — Боишься? — Я даже слышать тебя не хочу, ни то что стоять рядом! — она продолжала метать укоризненные взгляды. — Отговорки. — быстро раскусил её Кенуэй, оставаясь на месте. — Ты лишь прикрываешься своим гневом. — Потому что не собираюсь отдавать тебе последнюю свободу, которой ты хочешь меня лишить. — Ты не умеешь ей пользоваться. Я уже давал тебе несколько шансов, и ты все провалила. — отрезал магистр, убрав руки за спину и с высоко поднятой головой изучая шотландку. — Я пользуюсь ей по-своему. — презрительно фыркнула она. — И именно поэтому с тебя довольно. — заключил магистр, на что Абигейл хотела чем-то возразить, но не смогла найти подходящих слов. Лишь демонстративно отвернулась. — Ты сама вынудила меня так поступить. — он неслышно шагнул вперёд. — Все твои поступки, действия, даже мысли вели к такому результату. И не ври мне, что ты этого не знала. Ещё один шаг, а она всё не поворачивала головы. Судя по вздёрнутым плечам, которые нервно потирали белые ладони, изогнутым бровям и зажмуренным глазам, Абигейл с трудом принимала слова магистра как истину. Своей правотой он давил ей на больное, заставлял почувствовать себя во всём виноватой. Она пыталась стереть эту мысль из своего сознания, убеждала себя, что иначе было нельзя, а Хэйтем… Хэйтем своими словами вырвал её прогресс с корнем. — У тебя не осталось выбора. — его дыхание опалило нежную кожу, тонкие пальцы сплелись с женскими и несильно сжали их. — Скоро ты всецело будешь принадлежать мне. В тот момент, когда убитые бессилием глаза вновь повернулись к могущественному тамплиеру, он неожиданно впился в круглые губы требовательным поцелуем, но любовница, не сразу осознав произошедшее, стала рьяно вырываться из его объятий. Хэйтем, ожидавший подобной реакции, девушку не отпускал: он плавно, насколько позволяла выскальзывающая из его ладоней шотландка, повалил Абигейл на кровать, сел на пышные бёдра, чтобы она не убежала, а затем сильно стиснул женские кисти с выпирающими костяшками. — Прекрати. — как приказ прозвучала эта злополучная фраза. — Ты с ума сошёл?! — заёрзала под ним Абигейл, упрямо не собираясь потворствовать тамплиеру. — Ты явился после трёхнедельного отсутствия, поставил перед фактом, что хочешь жениться, а потом запер меня в комнате, чтобы не видеть моего гнева, — её глаза горели ненавистью, но они ничуть не цепляли грандмастера, а даже совсем наоборот, впервые за долгое время завораживали, — и после этого ты ещё что-то хочешь от меня?! — Хочу. — согласился Кенуэй, не позволяя ей вырваться. — И ты можешь либо насладиться вместе со мной, либо продолжить сопротивляться. Но мы оба знаем, что тебе это не поможет. Так какой смысл, если всё будет по-моему? — Я не хочу, чтобы было по-твоему! — зло крикнула девушка, не оставляя попыток освободиться. — Отпусти меня сейчас же! — Ах ты!… — болезненно прошипел Хэйтем, когда она укусила его за свободную кисть и всё-таки смогла несильно ударить ногой в живот. Кенуэй парой ловких движений перевернул её на живот, запястья крепко сжал одной ладонью и вывернул так, что девушка вскрикнула от острой боли в плечах, а второй рукой грандмастер надавил на открытое горло и несильно сжал, после чего, щёлкнув зубами, прорычал. — Угомонись… — Н-нет… П-пусти… — уже жалобно проскулила девушка, когда мужчина стиснул пальцами горло, слегка нажимая большим пальцем на щитовидную железу. Ей стало страшно, а на пару секунд даже показалось, что Хэйтем захотел избавиться от рыжеволосой девушки. От одной этой мысли Вейр зажмурилась и всхлипнула, потеряв последнюю крупицу гордости, которую она бережно хранила и так глупо потеряла. Кенуэй сломал её уже давно, не оставив никаких шансов на спасение, а сегодняшнее проявление эмоций и в самом деле оказалось прикрытием трусости. Тяжело осознать и принять тот факт, что всю оставшуюся жизнь придется провести с человеком, который любит тебя до сумасшествия и опекает так сильно, что лучше бы вообще этого не делал. Обезумивший от любви человек непредсказуем. Именно поэтому Абигейл начала бояться. Бояться так, как никто другой. — Не надо, пожалуйста… — вновь судорожно взмолилось дрожащее тело, над которым продолжал издеваться тамплиер. Несколько секунд грубые пальцы продолжали впиваться в кожу, но затем хватка стала ослабевать, а после и вовсе пропала. Девушка опустила руки рядом с головой, продолжая проливать горькие слёзы от собственного бессилия и ничтожности. Она сжала в кулаках простынь, чтобы хоть куда-то деть бегающие по спине мурашки. Её плечи часто дёргались в судорогах, солёные капли проглатывались, а веки никак не раскрывались. Совершенно убитое состояние. Хэйтем, который никуда не делся за это время, неприлично медленно коснулся её плеча, потянул на себя, нежно приобнял, положил еле державшуюся на позвонках голову на свою грудь, сплелся пальцами с выбившимися локонами. Уткнувшись носом в красный жилет, Абигейл резко вцепилась в него руками, будто под ногами находился глубокий обрыв, и без Кенуэя она вот-вот могла бы провалиться. Шотландка испугалась, но теперь саму себя. Она что, сошла с ума? Как можно любить и ненавидеть одного и того же человека? Разве такое бывает? Разве так можно?… На глазах снова наворачивались слёзы без желанного ответа. Поднять голову и успокоиться казалось невозможным. — Абигейл… — сверху донёсся бархатный голос, заставивший и без того перепуганную девушку поджать ноги и спрятать лицо в его одежде. — Посмотри на меня… — Не заставляй… Пожалуйста… — проронили дрожащие губы. — Хорошо… Только успокойся. — Хэйтем уступил. Он поглаживал мягкие пряди, отдающие вкусным запахом, убаюкивающе водил ладонью по спине, постепенно заставляя отступить потоки горьких капелек. Когда дыхание выровнялось, кожа перестала блестеть, а глаза слегка приоткрылись, магистр тихо начал говорить. — Ты будешь счастлива со мной, Абигейл… Знаю, тебе трудно доверять мне после всего, но я говорил, что сделал это из лучших намерений… Постарайся меня понять… Он осторожно приподнял её голову за подбородок и тут же попал в плен жалобных глаз. Абигейл не находила слов: просто не знала, что можно было ему ответить. Время не повернуть вспять, не было возможности вернуться в тот день, когда начались бесконечные переплетения любви и гнева. Так если всё закончилось, быть может, хватит упираться? Быть может, пора принять то, что её ждёт и научиться радоваться этому? Быть может, тогда всё и правда измениться? Пока шотландка пыталась на что-то решиться, её лба коснулись тёплые губы. — Прошу, ответь хоть что-нибудь… — прошептали они сверху, не в силах стерпеть томительное ожидание. — Я не знаю… — тонким голосом вымолвила она, продолжая смотреть на любовника ничего не понимающими глазами. — Мне страшно… — Тебе нечего бояться… — переубеждал её Кенуэй, снова поцеловав шершавый лоб. — Так будет лучше для тебя. Для нас с тобой. — Хэйтем… — спустя пару горячих прикосновений она окликнула мужчину. — Хм?… — Почему ты хочешь жениться?… — Потому что люблю. — бесхитростно ответил магистр. — Этого недостаточно? — Это не единственная причина… Разве не так? — девушка хотела слышать от него правду и Хэйтему ничего не оставалось, кроме как подыграть: только так он сможет вернуть к себе доверие любимой шотландки. — Теперь я не позволю тебе взять и уйти от меня. — Кенуэй по-прежнему говорил спокойно, непринужденно. — Ты слишком дорого стоишь. Когда ты станешь моей женой, я больше не буду об этом беспокоиться. — Ты так говоришь, будто мне есть, куда идти… — удручённый голос совсем охрип. — Я хочу подстраховаться. Теперь, я надеюсь, ты не будешь мне противиться? — прищурив серо-голубые глаза, Хэйтем стал внимательно наблюдать за её реакцией. Абигейл молча покачала головой, и Кенуэй хотел верить, что так оно и будет. — Прекрасно. Вейр понурила голову, опустила взгляд вниз. Ожесточённая война за собственную свободу была проиграна, и теперь это стало ясно, как никогда раньше. Хэйтема ничто не держало, и задуманное он исполнит в любом случае, а спорить с ним не имело больше смысла. Если раньше она могла удрать, схитрить, обмануть, то сейчас не смела так поступить. Укрываться не у кого, да и тамплиеры сразу бы отыскали. Всё тело было истерзано шрамами и синяками, которые периодически давали о себе знать. Жертвовать собой вновь тоже не хотелось, и не имело должного смысла. Она устала бороться. Теперь мало что заставит её намеренно вызвать гнев Великого Магистра. В последний раз такая вспышка ярости убила близких ей людей. Хэйтем медленно наклонился к возлюбленной, которая по-прежнему витала в облаках, и мягко накрыл крашеные губы своими. Девушка от неожиданности охнула, но сопротивляться не стала. Кенуэй проник в податливый рот языком, заскользил по зубам и нёбу, ласкал, довольствуясь еле слышными мычаниями. Когда Хэйтем прекратил томные терзания, он уложил Абигейл на кровать, а затем опустил на живот. Шотландка опёрлась на руки и задрала голову, в то время как Кенуэй стал расшнуровывать её платье, не переставая покрывать женское лицо сладкими поцелуями. Он видел, что её чувства охладели, но они не исчезли вовсе, как могло бы произойти. Магистр верил, что всё вернётся на круги своя, когда они обручатся и будут, наконец-то, одним и неделимым целым. На ближайшее время это было единственным его желанием. Ему было плевать, что он лишил её приёмной семьи, друзей, а скоро отберёт и последнюю частичку свободы, что у неё осталась… Он считал это справедливой жертвой, ведь взамен он был готов отдать ей всё остальное, включая самого себя. Иногда Хэйтем воистину жалел, что сохранил ей жизнь в ту судьбоносную ночь. Порой она выводила его из себя, заставляла разгореться опасному желанию придушить выскочку и раскрошить на мелкие кусочки. Ему казалось, что без Абигейл некоторые вещи были бы в разы проще. Но, видно, такова плата за любовь шотландки, которую он обрёл вместе с остальными трудностями. Да и в конце концов, всё начало складываться только на радость Кенуэю. Всё подчинялось его воле. Когда непослушная ткань выпустила из своих шёлковых объятий разгоряченное тело, Кенуэй ненадолго отстранился от девушки, став внимательно её осматривать. — Что-то не так?… — она повернулась на спину и подняла озадаченный взгляд на мужчину. — Просто любуюсь. — для верности он провёл тыльной стороной ладони от ямки между ключицами к грудям, застыл на них, выбив из рыжеволосой девушки томный вздох. Грандмастер голодно облизнул сухие губы, всматривался в изумрудные глаза, которые бегали из стороны в сторону и страшились посмотреть на хищную и самодовольную улыбку тамплиера. Как быстро её ненависть распласталась под его напором и силой, как скоро она сдалась ему… Не так, как раньше. Всё слишком быстро, легко… Именно так и хотел Кенуэй. Он позволял девушке изредка показывать свой характер, но, когда ему надоедали эти порывы, Хэйтем знал, как поставить девушку на место. Сегодня он поступил с ней также, но впервые за долгие недели он нечаянно довёл Абигейл до слёз. Мужская ладонь скользнула по красивым чулкам, обтягивающим ножки юной девушки. От щекочущего прикосновения, шотландка прижала колени друг к другу, чем вызвала ядовитый смешок со стороны магистра. — Тебе идёт это бельё… — произнёс Хэйтем, разглядывая короткую белоснежную сорочку с красивой шнуровкой на груди, придавливаемую тугим корсетом. — Гораздо лучше твоих обносков. Абигейл припустила веки, впервые стыдясь своей одежды, которую носила до этого. Кенуэй ничуть ей не льстил, ведь в красоте понимал не хуже любой уважающей себя дамы. Девушка растеряла всю диковинность и небрежность, которые были при ней прежде. Внешне она стала более женственной, даже хрупкой, сделалась почти что фарфоровой статуэткой. Но это ничуть не умолило её красоту и шарм, которые разбудили в грандмастере обновлённые и сильные чувства. Увидев возлюбленную после долгого отсутствия, он заново влюбился в неё. Хэйтем устроился у низа её живота, развязал узелки на сорочке, немного стянул вниз, оголяя округлые плечи, и тут же примкнул к одному из них тонкими губами. Нежные пальцы вплелись в посеребрённые волосы, стали развязывать красную ленточку связывающую их в аккуратный хвостик. Вскоре Кенуэй отстранился, стал вызволять талию возлюбленной из плена тугого корсета. Он даже услышал облегчённый вздох девушки, когда избавил её от жуткой вещицы. Абигейл, в свою очередь, потянулась к его жилету, стала расстёгивать пуговицы, а пока магистр снимал его с себя, проделала точно также с верёвочками на рубахе. Мужчина, полностью оголив свой торс, начал освобождать от лишней одежды шотландку, и, в конце концов, оставил её в одних чулках. Хэйтем выцеловывал на груди тёплые дорожки, водил языком по розоватым бугоркам, кусал их, наслаждался сбивчивыми вздохами любовницы. Не оставив забытым ни одну частичку верхней части тела, Кенуэй прошёлся языком от бюста до самого подбородка, а потом вобрал хорошо пахнущую кожу на шее в рот, несильно сжал зубами, а затем, немного поигравшись с ней, отпустил, оставив после заметную метку. Не собираясь больше ждать и ограничиваться одними мелкими поцелуями, Хэйтем стянул с себя обувь, за ними гетры, кюлоты и с удовольствием для себя отметил, с каким стыдливым любопытством она наблюдала за ним, будто никогда раньше не видела нагим. Пока магистр занимался надоедливыми застёжками, Абигейл устраивалась поудобнее, подбирая лежащую недалеко подушку и укладывая на неё голову. Разобравшись со своей одеждой, Кенуэй медленно обернулся к шотландке, забрался на кровать, пристроился у манящего лона, пару раз провёл по нему ладонью и недолго помассировал клитор, после чего шире раздвинул ноги девушки и приставил головку к половым губам. Входил он непривычно медленно, словно боялся ранить девушку неаккуратными движениями или спугнуть свою зверушку чрезмерной напористостью. Хэйтем наклонился вперёд, одной рукой опёрся о кровать, второй совсем не больно сжал кончики рыжих волос и впился в алые губы страстным поцелуем — только после он начал размеренно двигаться. Он терзал сладкие подушечки, кусал до крови, выбивал из искусанного рта томные стоны и крики. Абигейл тонула в его ласках, задыхалась от тесной близости и плавилась в тёплых руках. Чтобы совсем не забыться в круговороте чувств и эмоций, она обхватила чужие бёдра ногами, одной ладонью вцепилась в тёмные волосы, а второй обняла любовника за спину. Он всё не отрывался от неё, продолжал издеваться над губами и с каждой секундой ускорять свой темп, пока не стал дотягиваться до заветной точки и не услышал молящего возгласа любовницы. Сделав толчки быстрыми и резкими, а стоны девушки нетерпеливее и неуправляемее, Хэйтем не выдержал и наполнил жаркое тело семенем. Абигейл выгнулась, издав пронзительный крик.

***

Пение птиц разносилось по городу, повествуя о приходе нового времени года. Дни удлинялись, всё живое уже давно проснулось и тянулось к тёплому свету. Почки на деревьях давно распахнулись, ветки покрылись густой листвой, животные, что жили в здешних краях, сыскали себе пару, чтобы продолжить природный цикл. Две пташки опустились на подоконник большого дома, запев свою прекрасную песню. Окно, возле которого они устроились, было приоткрыто, и в нём можно разглядеть небольшую спальную комнату. Недалеко от двери располагался туалетный столик, за которым сидела молодая аристократка, а позади стояла юная девушка чуть младше своей госпожи, заплетающая рыжие волосы в красивый пучок. Изумрудные глаза, прежде смотревшие в зеркало, мелькнули в сторону окна, приметив красивых птиц, и некоторое время наблюдали за ними, пока свободные от всяких запретов существа не перелетели с подоконника на другую ветку. Тяжело вздохнув, аристократка вновь обратила свой взор к зеркалу, тихо мечтая о том, чтобы этот мучительный туалет наконец-то закончился. И вот, последние приготовления: немного пудры, украшения, потряхивание неровной и местами складчатой ткани. Отойдя чуть-чуть назад и осмотрев плод своих трудов, служанка миловидно улыбнулась, после чего твёрдо произнесла: — Вы готовы к завтраку, миссис Кенуэй. Могу я помочь вам чем-нибудь ещё? — Нет, благодарю. — Абигейл поднялась, стала изучать себя через отражение. — Передайте Хэйтему, что я скоро буду. Девушка кивнула и тут же юркнула в дверной проём, оставив госпожу в желанном одиночестве. Шотландка молча оглядывала свои покои, всё никак не понимая, как она оказалась в том положении, о котором мечтают миллионы здешних дам. У неё было всё, о чём можно было бы грезить, но чего сама она не желала. Нет, ей не было здесь плохо, но привыкать к светской жизни приходится долго. Пока что радовало одно: их отношения с Хэйтемом стали налаживаться. Глубоко вздохнув и прикрыв красивые глаза, новоиспечённая жена Кенуэя стала неспешно спускаться на первый этаж. Дворецкий, всё это время ожидавший её у прохода в столовую, почтительно поклонился и открыл хозяйке дверь. Абигейл переступила порог, подняла застенчивый взгляд. Хэйтем, порядком заждавшись своё сокровище, тут же встал со стула, как только шотландка показалась в дверях. Он добродушно улыбнулся ей, плавными шагами преодолел расстояние, разделявшее их, наклонился и поцеловал бледную руку. — Прекрасна… — проронил магистр, поймав на себе нежный взгляд возлюбленной. — Тебе нравится новое платье? — нетерпеливо поинтересовался он, ведь Хэйтему было важно, чтобы Абигейл положительно оценила его старания: это его подарок. — Ты знаешь, что я не ценительница таких нарядов… — честно ответила она, приподняв один из уголков губ. — Как всегда. — фыркнул магистр, огорчившись таким ответом. Что только он не делал, но привить шотландке любовь к хорошей, а главное, к красивой одежде он никак не мог. — Что ж, займёмся этим позже. А сейчас прошу за стол. Абигейл кивнула, подошла к стулу, который Хэйтем предварительно отодвинул, и присела за стол, уже давно приготовленный к трапезе. Вокруг завертелись слуги, выполняя редкие приказы хозяев. Когда же наступило время чая, шотландку долго пытали, спрашивая, какой именно сорт она желает, с чем, нужно ли принести что-нибудь ещё или достаточно того, что находилось на столе. Командовать миссис Кенуэй не любила, а решать такие, как ей казалось, несущественные мелочи — тем более. Но того требовали правила, которым Хэйтем заставлял если и не безукоризненно, то хорошо следовать. — Ты сегодня весь день будешь занят? — Абигейл надоела томительная тишина, прерываемая только стуком столовых приборов. — Разумеется. — ответил он, пригубив горячего чая. — Сейчас у нас слишком много дел. — Конечно… Куда уж мне до них. — шотландка грустно улыбнулась, отвела взгляд в сторону. — Оставьте нас ненадолго. — внезапно приказал Хэйтем находящимся рядом слугам. Абигейл нервно сглотнула, предчувствуя неприятный разговор. — Мы это обсуждали: я не собираюсь подвергать тебя опасности. — Если это так, зачем же так настаивал на моё вступление в орден? — смекнула она, припоминая одну страстную ночь в лесной чаще. — Тогда я не знал, что порой ты бываешь слишком безрассудна. — в его голосе послышался упрёк. — Теперь мне видна твоя истинная сущность, и я не хочу снова переживать из-за твоих внезапных уходов. С меня хватило, Абигейл, поэтому будь столь любезна уважать мои решения. Тем более, ты всё равно не сможешь это изменить… — буркнул Хэйтем напоследок и нахмурил серые брови. — Не смогу… — горько призналась она, опустив взгляд вниз. Каждый раз этот разговор заходил в тупик, и ей не хватало смелости хоть как-нибудь высказаться против. Подсознание сразу же выкидывало перед ней сильную руку, готовившуюся нанести болезненную пощёчину. — Но иначе я совсем затеряюсь, Хэйтем. Мне всё это чуждо, как ты не поймёшь?… — Я понимаю. — всё-таки смягчился мужчина и поднялся со своего места. Подойдя к возлюбленной и наклонившись к ней, он заставил её обратить на себя взгляд. — Потерпи ещё немного, и я обещаю, что всё измениться. — Ты столько раз это говорил… Я не могу больше ждать. — она изогнула рыжие брови, сделав самое жалостливое выражение лица, какое только умела делать. — Ох, Абигейл… — он сглотнул: столь невинное лицо чуть ли не вынуждало сделать так, как оно просит. — Хорошо, я подумаю об этом. Но прошу: не делай так. — он коснулся ладонью напудренной щеки, посмотрел на жену любящими глазами. — Твоя улыбка мне нравится куда больше. Веки шотландки слегка опустились, когда она почувствовала столь трогательную заботу. Хэйтем на самом деле её любил, пусть и по-своему. Абигейл понимала, что испытывает к нему те же чувства, даже после всех пролитых слёз. Пусть они будут последними в греховной жизни. Пусть у них всё будет хорошо. Пусть все проблемы и ссоры будут мелочными, не стоящими долгих обид, а прошлое забудется, уступая место прекрасному настоящему.       Женские губы сложились в широкую улыбку.