Примирение

      — На аэродром. И побыстрее.       — Есть, товарищ генерал.       Автомобиль рванул с места. Начальник Центра специального назначения ФСБ Леонид Андреевич Белов посмотрел на часы: «Должен успеть». За последние сутки спешить ему приходилось постоянно. События происходили слишком стремительно, наслаиваясь одно на другое.       Сначала прибыл морской офицер с пакетом от адмирала Соловьёва из Петербурга. Затем было срочное совещание у директора, по результатам которого генерал-лейтенанта Белова назначили руководителем следственной группы и командировали в город на Неве разбираться не столько с террористами, сколько с руководством местного ФСБ, которое в создавшейся ситуации повело себя как минимум странно.       Белов, предпочитающий действовать решительно и быстро, сразу после приземления самолёта на военном аэродроме под Петербургом направил группу в Управление для выемки документов, а сам поехал прямиком к начальнику питерского УФСБ — генералу Макарову.       Встреча с Приговым и «тайфунами» на даче генерала многое расставила на свои места. Ту самую запись признания Белов прослушал прямо там, в присутствии Макарова.       — Зачем? — зло спросил он, нажав кнопку «Стоп». — Зачем Вам всё это?       — Что «это»? — взорвался Макаров. — Не было ничего! Меня заставили себя оговорить! Мне угрожали!       — Чем? — презрительно спросил Белов. — Учебной гранатой? Если Вы, будучи офицером, не можете отличить учебное оружие от боевого, это только Ваш позор.       — Слушайте, Белов, — генерала прорвало. — Вы напрасно думаете, что можете мне что-то предъявить. Объясняться с Вами я не обязан и не намерен. Поговорим на более высоком уровне!       — А Вы уверены, гражданин Макаров, что с Вами захотят общаться на этом самом высоком уровне после всего, что произошло?       Макаров побагровел:       — Не смейте так со мной разговаривать! Вы понятия не имеете, куда Вы лезете! Вы вообще в курсе, кто за мной стоит?!       — Нет, но очень хочу это выяснить. Просветите?       Макаров умолк, осознав, что в запале наговорил лишнего, и вновь уселся в кресло, демонстративно скрестив руки на груди.       — Ну вот что, Андрей Юрьевич. Вы задержаны до выяснения всех обстоятельств по этому делу.       Белов достал телефон и набрал адресата, которому звонил лишь в исключительных ситуациях:       — Доброй ночи, товарищ генерал-полковник, — произнёс он, услышав ответ абонента. — Прошу Вашего разрешения на задержание генерала Макарова. Да, есть основания. Да, серьёзные — чистосердечное признание. На диктофон. Понял, сейчас отправлю материал, — Белов поднял руку, жестом предостерегая от каких-либо действий вскочившего с места Макарова, и нажал кнопку завершения вызова.       — Ваш вопрос в настоящее время решается на самом, как Вы выразились, высоком уровне, — сообщил он, не отрывая взгляда от экрана телефона, с которого шла отправка звукового файла директору ФСБ.       Телефон Белова вновь ожил лишь спустя полчаса. И услышанное ему не понравилось.       — Я понял, — хмуро произнёс он. — Слушаюсь, товарищ генерал-полковник.       — Ну и? — с явной надеждой в голосе спросил Макаров, увидев реакцию Белова.       — Вы остаётесь под домашним арестом. Вам запрещено покидать пределы этого дома. В случае нарушения режима мои бойцы имеют право стрелять на поражение, — жёстко ответил Белов. — Завтра Вы будете допрошены по этому делу службой собственной безопасности. Честь имею, — Белов развернулся и направился к двери.       До регионального Управления ФСБ по ночному городу он доехал довольно быстро. Этаж, где располагалось руководство, блокировали ребята из направленной им группы. Там вовсю шла выемка документов.       Генерал зашёл в кабинет, принадлежащий Макарову.       — Что здесь у вас? — спросил он у поднявшегося ему навстречу майора.       — Заканчиваем опись, товарищ генерал. Потом будем упаковывать и опечатывать.       — Добро.       Белов вышел в приёмную, и едва он присел на стоящий там же кожаный диван, раздался телефонный звонок. Это был адмирал Соловьёв, только что отправивший Батю с Багирой отдыхать.       — Докладываю, товарищ генерал-лейтенант: отряд специального назначения «Тайфун» вернулся на базу. Ваш приказ выполнен. Потерь нет.       — Как они?       — Отдыхают.       — А Пригов?       — В госпитале Военно-медицинской академии.       — Спасибо, Виктор Фёдорович, — Белов улыбнулся, кажется, впервые за день. — Спасибо Вам и Вашим ребятам.       — Спецназ своих не бросает, Леонид Андреевич.       Генерал едва успел нажать кнопку «отбой», как на экране тут же высветился номер спецсвязи.       — Слушаю.       — Леонид Андреевич, — в трубке зазвучал раздражённый голос начальника Главного управления собственной безопасности ФСБ Басаргина. — Дайте команду своим сотрудникам пропустить меня к Макарову!       — То есть Вы уже в Петербурге, Сергей Петрович?       — Да! И мне нужно побеседовать с генералом Макаровым. А Ваш боец препятствует этому.       — Вы хотели сказать «допросить генерала Макарова»? — Белов почувствовал, что начинает злиться. — Я должен при этом присутствовать.       — Это необязательно.       — Я возглавляю следственную группу!       — Как начальник Центра специального назначения Вы занимаетесь противодействием терроризму. Вот и занимайтесь! А я как руководитель Управления собственной безопасности займусь сотрудниками, которых подозревают в совершении преступлений. У меня приказ директора! — Басаргин был по обыкновению резок.       Белов скрипнул зубами. Становилось очевидным, что дело Макарова приобретает неприятный оборот — наверху попросту не хотели скандала.       — А Вы прослушали аудиозапись, которую я направлял директору? — поинтересовался он.       — Да, и теперь я хочу услышать объяснения. Пусть Ваши люди меня пропустят.       — Хорошо. Передайте телефон старшему...       За годы службы на Лубянке Белов приобрёл прекрасные навыки аппаратной борьбы, умудряясь при этом быть «над схваткой», не участвуя в интригах и не состоя ни в каких группировках. Но даже его, умудрённого опытом кадрового военного, выбило из равновесия сообщение, полученное двумя часами позже, когда он уже собирался сделать перерыв в работе и ехать в гостиницу. Срывающимся голосом офицер спецназа из группы, оставшейся на даче Макарова, сообщил, что генерал несколько минут назад погиб.       Обратно на дачу они с водителем домчались ещё быстрее, чем в город.       — Как это произошло? — Белов хмуро смотрел на распростёртое на полу гостиной тело.       — Ну... Генерал Басаргин уехал... этот... ну, то есть генерал Макаров, был здесь, мы на улице по периметру расположились. Спустя некоторое время слышим — выстрел. Мы сюда... Ну, и вот... — капитан ФСБ, оставленный командовать группой на даче, говорил расстроенным тоном. Ещё бы — допустить гибель такой «шишки»! О новом звании теперь надолго можно было забыть.       — Вы ничего не трогали? — уточнил Белов, присев на корточки рядом с телом и пытаясь понять, что его подсознательно зацепило в этой мизансцене.       — Я только пульс проверил, товарищ генерал...       «Что-то не то... Что-то неправильно в этом внезапном самоубийстве...»       Белов дождался криминалистов и следователей военной прокуратуры. Специально остался на осмотре места происшествия, стараясь унять растущее внутреннее беспокойство.       Один из экспертов-криминалистов осторожно вытащил из руки Макарова пистолет:       — Записывай, — начал диктовать он напарнику. — Имеется пистолет Ярыгина «Грач», восемнадцатизарядный. Отчётливый запах пороха у дульного среза. В обойме не хватает двух патронов.       «Почему двух? Рука дрогнула? — мрачно пошутил про себя Белов. — Впрочем... Какая теперь разница».       На глаза попался фотоальбом, лежавший на каминной полке. «Чего же тебе не хватало-то, Андрей Юрьевич? — спросил он про себя, листая картинки из чужой жизни. — Вот Макаров с семьёй на отдыхе. А это, видимо, чей-то юбилей. На морской прогулке. На полигоне... Стоп!» — Белов внимательно посмотрел на фото, а потом перевёл взгляд на погибшего.       — Куда повезёте на вскрытие? — спросил он у старшего группы криминалистов, чувствуя почти забытый уже азарт военного разведчика, напавшего на нужный след.       — В центральный клинический. Приказ руководства.       — Мне будет нужен протокол.       Протокол Белову привезли утром в гостиницу, куда он направился с дачи и где ему всё-таки удалось вздремнуть часа полтора. Внимательно изучив документ, генерал схватился за телефон:       — Саша, привет! Есть у тебя в Питере толковый криминалист?       Результаты вскрытия подтверждали его догадку относительно так называемого самоубийства, но необходимы были еще доказательства, за которыми предстояло вернуться на дачу Макарова. А ещё нужно было срочно выводить из-под удара Пригова, Соловьёва и «тайфунов» — всех, кто вольно или невольно оказался замешан в этой тёмной истории.       Понеслась череда поездок, переговоров, документов, знакомых и новых лиц. После генеральской дачи Белов снова побывал на базе Балтийского флота и в Управлении. А потом поехал в госпиталь к Пригову.       И вот теперь служебный автомобиль, пугая мигалкой и сиреной других водителей, вёз его на военный аэродром, откуда в ближайшее время должен был вылететь спецборт в Москву. После того, как из госпиталя сообщили о визите представителя УСБ к Пригову, не пообщаться с начальником этой структуры Белов уже просто не мог.       Генерал Басаргин ожидал его на лётном поле в своём автомобиле.       — До завтра не потерпит, Леонид Андреевич? — Басаргин посмотрел на часы. — Меня уже ждёт самолет.       — Мне хватит десяти минут.       — Если Вы настаиваете…       — Настаиваю, — жёстко сказал Белов и сел рядом на заднее сиденье.       Начальник Главного управления собственной безопасности ФСБ удивлённо поднял брови: нечасто ему встречались сотрудники, способные перечить и настаивать на своём. Представителей УСБ старались избегать и боялись даже свои. Генерал Белов испуганным отнюдь не выглядел, смотрел прямо и уверенно.       — Ну что ж… — Басаргин развёл руками. — Слушаю Вас.       — Здесь подписки о неразглашении по известному Вам делу, — Белов протянул генералу папку с документами. — Адмирал Соловьёв, ОСН «Тайфун», полковник Пригов. Все, кто участвовал в операции.       — И зачем мне это? — холодно спросил Басаргин.       — Затем, чтобы у Вас была уверенность в том, что участники событий будут молчать обо всём, что видели и знают.       — Это хорошо, что Вы озаботились секретностью, Леонид Андреевич. Но я так понимаю, что у Вас, помимо этого, есть ещё какая-то цель?       — Да, есть, — Белов помолчал несколько секунд, потом продолжил:       — Я хочу, чтобы Ваши люди прекратили служебную проверку в отношении полковника Пригова и оставили его в покое.       — Ну уж нет! — Басаргин покачал головой. — Пригов совершил должностное преступление.       — Я так не считаю. Вы сами знаете, что он не мог доверить эти документы своему непосредственному начальнику.       — И тем не менее, — Басаргин вздёрнул подбородок, — у нас так поступать не принято! Вы знаете наши правила: он должен был обратиться к кому-то из своих, а не к флотским. Никто не должен знать о проблемах внутри Конторы. Есть такое понятие — честь мундира.       — В отличие от генерала Макарова, полковник Пригов мундир ничем не запятнал, — холодно сказал Белов.       — А вот об этом не Вам судить, товарищ генерал-лейтенант, — зло ответил Басаргин.       — Думаю, что всё-таки мне, — Белов достал из папки ещё одну бумагу. — Ознакомьтесь. Это протокол вскрытия тела Макарова.       — Может, объясните, к чему это всё? — начальник УСБ очевидно начал раздражаться.       — Да к тому, товарищ генерал-лейтенант, что версия о самоубийстве вызывает у меня большие сомнения.       — Вот как?       — Генерал Макаров, как известно, был левшой. Но отчего-то, решив застрелиться, взял пистолет в правую руку. Это первое. При этом на руке погибшего не обнаружены следы пороха, что невозможно после стрельбы из боевого оружия. Это второе. На пистолете, который был найден на месте происшествия и из которого якобы застрелился Макаров, сбиты серийные номера, что ставит под сомнение его принадлежность. Незачем генералу держать у себя нелегальное оружие, если есть табельное и даже наградное. Это третье.       Басаргин снисходительно улыбнулся:       — Не замечал за Вами ранее, Леонид Андреевич, склонности к фантазиям и конспирологии. Всё то, что Вы изложили, безусловно, очень интересно, но абсолютно бездоказательно.       Белов тоже улыбнулся в ответ:       — Так ведь я ещё не всё сказал, Сергей Петрович, — он достал из кармана маленький прозрачный пакетик, из тех, что обычно используют криминалисты для сбора улик и вещдоков. — Это гильза от того самого пистолета. Найдена на месте происшествия моим сотрудником.       — А почему она у Вас? — с лица Басаргина сползла улыбка.       — Потому что это вторая гильза. Первую эксперты нашли и приобщили к материалам дела. Правда, в разговоре упомянули, что в обойме не хватает двух патронов, но искать вторую гильзу не стали, справедливо полагая, что для самоубийства достаточно одного, а второй, видимо, был отстрелян где-то ранее.       — И...       — И я вместе с экспертом-криминалистом вернулся на место происшествия, ещё раз провёл осмотр и нашёл её. Разумеется, в присутствии понятых. Вот протокол, ознакомьтесь.       Басаргин медленно взял протокол в руки:       — Что всё это значит?       — Что есть ещё одна возможная версия произошедшего: некто вошёл в дом, убил генерала Макарова, используя пистолет с глушителем, а затем произвёл второй выстрел, уже без глушителя, и вложил пистолет в руку Макарова.       — Да уж, — процедил сквозь зубы Басаргин. — Вам бы детективы писать, Леонид Андреевич.       — Пока что я намерен написать рапорт с изложением своей версии произошедшего, а заодно проверить каждого из спецназовцев, охранявших дом, на предмет следов пороха на одежде и коже, — холодно ответил Белов. — Но это в том случае, если Вами данная версия будет полностью проигнорирована.       Он очень устал за последние сутки, ему надоело смотреть на высокомерную физиономию Басаргина и стало как-то наплевать, что тот был заместителем директора и имел серьёзное влияние в высоких кругах.       Неожиданно для Белова начальник УСБ улыбнулся:       — Леонид Андреевич, версия самоубийства устраивает всех, — примирительно проговорил он, осознавая, что перегнул палку. — Думаю, что и Вас тоже. Вы рассказали иную трактовку событий по определённым причинам. И я о них догадываюсь. Я прикажу прекратить служебную проверку в отношении полковника Пригова, — он протянул руку за папкой с документами. — Подписки о неразглашении информации по этому делу останутся у меня.       — Я рад, что мы поняли друг друга.