Чужой щенок

– Ты не должен так себя вести. – В какой инструкции сказано, как я должен себя вести? Сын засовывает в уши наушники, по-собачьи скалится, из-за чего лицо молодого Добрыни некрасиво искажается, и снова утыкается в какую-то игрушку – творение этого Мира, очередная фальшивая мерзость, от которых Варвару уже тошнит. Она хочет назад, в Белогорье, в свой настоящий дом, туда, где сам воздух пропитан магией. Там она была владычицей, могущественной колдуньей, а здесь, в огромном сером городе, который словно сам по себе высасывает из нее волшебство, – вынуждена быть такой, как и все люди, пусть даже колдовство ее и способно сделать жизнь чуточку лучше. Но какой от мелких трюков толк, если ни Добрыню, ни землю, которую она любит не менее сильно, чем покойного мужа, ими не вернуть? Варвара могла бы воспитать этого мальчишку так, что он бы выгрыз у Ильи и его сыночка и деревянные терема, и бескрайние поля, а после заставил бы их трижды пожалеть о смерти Добрыни. Он, ее сын, должен сам этого хотеть. Хотеть больше всего на свете, настолько сильно, что все жалкие прелести иного мира его оставались для него невидимыми. Это, в конце концов, и его мир тоже. Это его отец погиб. Но Мстислав только хмуро глядит на нее из-под густой жесткой челки, после чего делает вид, что все это его касается не больше, чем любого другого ребенка. "Переходный возраст" – вот умное словечко для этого. Варваре плевать, как местные это называют, ей нужно, чтобы сын уже взялся за ум. Лет до одиннадцати он во всем ее слушался. Глаза-угольки вспыхивали решимостью и уверенностью, когда речь заходила о доме и мести, он грезил этим не меньше, чем бывшая княгиня, сидел допоздна и повторял за ней, как правильно использовать волшебство, создавать из воздуха огонь и подчинять других своей воле. А потом, когда колдовство его стало таким сильным, что Варвара поняла, что сын годам к восемнадцати догонит и превзойдет ее, он вдруг просто отмахнулся от своего наследия и равнодушно заявил ей, что будет жить в этом мире, а другой ему и не нужен. "Как по мне, тут тоже неплохо", – только и буркнул он однажды. – "Или мы теперь будем несколько поколений друг у друга мелкое княжество перетягивать?" Она бы ударила тогда этого глупого ребенка, если бы не мать. Гале он нравится. Возможно потому, что с годами стал думать, как она и довольствоваться грязной современной Москвой, как будто по ту сторону ничего и не существует. Галя на внука ворчит, отвешивает ему по семь понедельников на дню за то, что не вынес мусор и не сделал уроки, но не менее часто гладит лохматую черную макушку и сует вкусное печенье после ужина. Ему взамен нравится Галя. Мстислав – черный не то волк, не то пес с по-подростковому кривыми лапищами – сопровождает ее до магазина и распугивает всех неприятных типов, которые ее бесят, грозно порыкивая на них. "Где ж вы взяли такую огромную псину?" Варвара не понимает. Не хочет понимать. Он помнит, как сын ее, четырехлетний мальчик, с восторгом следил за волшебством в ее руках и с веселым визгом влезал отцу на широкие плечи. Сам Мстислав словно все это забыл. Он раздраженно фыркает, когда мать заставляет его практиковаться в колдовской науке, да и рост у него такой, что никакой взрослый мужчина не сумеет поднять злобного молодого волчонка. В свои четырнадцать "Слава" уже выше большей части их соседей. И сильнее, чем большая часть колунов в его возрасте. Варвара могла бы пригрозить ему собственным колдовством, против его неумельства она справится, но магическая дуэль в центре Москвы – последнее, что им сейчас нужно. Она с раздражением выдергивает наушники из его ушей, и из горла подростка раздается утробное животное рычание. – Не будешь учиться, мы никогда не вернемся, – отрезает Варвара. – Да не хочу я возвращаться, – отвечает ей сын с тихой злостью. На кухне прекращается бряцание посуды. Мать прислушивается к их разговору. – Как будто мне охота тоже умирать. – Если бы не Иван, твой отец бы не... – мальчишка прерывает ее и скалится. – Отцовские проблемы меня вообще не касаются! – рявкает он. – Что тебе это Белогорье так сдалось-то? Все равно нам туда путь закрыт, так чего тебе от меня надо?! Сын даже не дергается, когда ее рука оставляет на его щеке красный след. Черные глаза горят, словно угли, но он ничего не произносит, только выключает свою приставку и сует ее в карман джинсов, после чего спрыгивает с дивана и бредет прочь из своей небольшой комнаты, заваленной всяким совершенно ненужным хламом. – Мстислав, – твердо зовет она, но мальчишка и не думает оборачивается, только большой мрачной тенью скользит на кухню. Она уже не знает, что ему сказать. Все фразы давно перебраны и использованы до такой степени, что даже самой Варваре уже противно их слышать. – Что, в жабу меня превратишь? – издевательски тянет подросток. – Я пошел, – объявляет он через секунду. Любимая стратегия – когда дома становится слишком некомфортно, надо просто уйти. Прячется Мстислав просто великолепно, так, что даже она не всегда может найти. Вздумайся мальчишке навсегда сбежать – и сбежал бы. Галя ловит его на пороге, и глядит на внука так, что Варваре даже тошно от них становится. Мать ему сочувствует. Как будто не понимает, что в этом мире ему не место. Мстислав – не обычный ребенок. Он даже не человек. Он может вырасти в одного из самых талантливых колдунов, каких видало Белогорье, но вместо этого просто отбрасывает свои судьбу и ее, Варвары, мечты ради серости Москвы и безмозглых и бесполезных детей, которые и толики волшебства ощутить не могут. Они даже лидером его не видят, просто "приятелем". Они ему не компания. Эти мальчишки и девчонки подобны грязным псам, которых Мстислав с завидным упорством кормит уже не первый год. Даже для псов он делает больше. – На, возьми, хоть не с пустыми лапами заявишься, – тихо говорит Галина. Варвара видит, как сын чуть улыбается, и хитро, воровато целует свою любимую бабушку в щеку, после чего распахивает входную дверь и выскакивает на лестничную площадку. Через несколько секунд она поворачивается к окну и видит, как по тротуару семенит огромный черный пес. Может, побежит к кому из своих дружков. Может, обратится в более мелкого зверька и проберется в какое приятное местечко, в которое его-человека ни за что бы не пустили. По правде сказать, она уже устала от него больше, чем от собственного изгнания.