По ту сторону рассвета

Дом дышал. Я ощущала кожей дыхание его обветшалых брёвен, разносящееся поскрипывающим эхом под самым потолком и улетающее вверх, вверх, сквозь балки и выше, к неприветливому злому небу, рыдающему Смертным Ливнем. На мгновение я отключилась, полностью растворившись в ощущениях дома, и слова Хейдена не сразу долетели до сознания. — Десять лет, — рассеянно повторила я. — Десять лет… — Может, ты на Голубую топь наткнулась? — как-то слишком жизнерадостно предположил Хейден. — Я слышал, что те, кто в неё угодит, будут долгие годы в тумане блуждать, пока Топь их не выпустит. Я покачала головой и помассировала виски. В голове слегка шумело, мысли плавали рваным тряпьём, никак не желая оформляться во что-то целое. Только откуда-то из центра груди стала подниматься смутная злость на проходимца из Таирага. Но она была неотчётливой, как отражение облака в болотном бочаге. — Не попадала я ни в какую Топь, — хмуро отрезала я. — Мне подсунули старую карту по цене новой, только и всего. Хейден недоверчиво цокнул языком. — Те, кто в Топи побывал, мало что помнят, — снисходительно сообщил он. Я отмолчалась, хотя парень уже ощутимо действовал на нервы. Не было никакой Голубой топи. Только Дивай-Ки, Дивай-Ки и колдун. И бесконечная дорога, исчезающая за спиной. Но ты же не можешь утверждать этого наверняка. А что, если Голубая топь — объяснение всему? Я с гневом тряхнула косой. Топь мне на пути не встречалась. И точка. Я бы помнила. И досадливо прикусила губу, поняв, как абсурдно это звучит даже в голове. Дом вздохнул особенно отчётливо. Стёкла прозвенели — тихо, словно невидимый мотылёк, пролетая, мазнул по окну крылом. Сквозь шипение Смертного ливня пробился чей-то визг откуда-то издалека, словно ржавая пила вгрызлась в ствол железного дуба. Или кого-то вышвырнули прямо под Ливень. Звон стих, превратившись в волну дрожи, прокатившуюся по стенам. — Сам я не встречал тех, кто с Топью повстречался, — продолжал разглагольствовать парень, не видя и не слыша ничего перед собой. — Может, ты окажешься первой? Я медленно опустила ладонь и прижала её к полу. Дрожь не утихала и будто бы становилась только сильнее. — А вообще, знаешь, о чём я подумал? — Помолчи, — тихо бросила я сквозь зубы. Хейден осёкся и спросил: — Что? Почему? Сквозь удивление в его голосе прозвучали нотки обиды. Это разозлило меня сильнее, чем его глупая болтовня. — Меньше болтаешь — дольше живёшь, — сухо ответила я. — Или ты хочешь, чтобы тебя сожрали первым? — Но… Я молча вытянула руку и закрыла рот Хейдена ладонью. Парень протестующе замотал головой и что-то замычал. Пришлось с силой стиснуть пальцы. Мычание утихло, и все попытки вырваться прекратились. Пол под нами пришёл в движение, будто дом стремился оторваться от земли и отправиться в свободное странствие. На первом этаже что-то, похожее по звуку на чугунные котелки, попадало на пол и покатилось. Следовало тут же вскочить и проверить, что творится там, внизу, но я не смогла. Тело словно одеревенело. Голова закружилась, перед глазами поплыло зеленоватое марево. Губы и ладони страшно защипало, а суставы заломило. Вот тебе и зелёный туман. Интересно, какой гадости я ещё нахваталась, пока освобождала Хейдена? Я посмотрела на парня. Его фигура расплывалась и дрожала перед глазами. Он, похоже, чувствовал себя вполне недурно, только время от времени почёсывался. Я впервые пожалела, что решила свернуть в этот дом. Зачем мне вообще понадобилось освобождать Хейдена? В героиню поиграть захотела? Проводника и другого можно было бы найти. В ушах зашумело. Я почувствовала, как силы утекают из тела, словно застоявшаяся вода из дырявой бочки. Рука соскользнула с лица парня и со стуком упала на пол. Тело начало обмякать и против моей воли оседать вниз. — Эй! — донесся до меня испуганный голос парня — глухой и далёкий, как эхо в горах. — Что с тобой? Я попыталась ответить, но из горла вырвался только сип. Доски пола вновь затряслись. Хейден пробормотал что-то неразборчивое. Я сделала над собой усилие, попробовала встать — хотя бы на колени — но потерпела неудачу. Ноги наотрез отказались слушаться. — Арахаг… — не то прошептала, не то подумала я. Сквозь шум в ушах до меня долетел странный звук — будто внизу протащили длинный мешок, набитый песком. Что бы это ни было, звук мне совершенно не понравился. Как же не вовремя! В таком состоянии первой сожрут меня, а Хейденом — закусят! Но выход есть, верно? И ты прекрасно знаешь, какой. Я с трудом подняла голову. Прямо передо мной сидела волчица и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Я впервые — впервые ли? — увидела её во всей красе. Жёсткая тёмно-серая шерсть покрывала тощее тело, топорщась во все стороны неаккуратными клочками. На шее и груди виднелись белесые пятна проплешин, а хищные глаза полыхали зелёным. Она наклонила голову вбок, пристально глядя на меня. «Ты же знаешь, что делать, верно? Просто закрой глаза, расслабься, и я всё сделаю сама». Я знаю, что сделаешь. Я слишком хорошо тебя знаю. Рука, тяжёлая, как огромный валун, ходила ходуном, пока я поднимала её. По лбу заструился пот, заливая глаза и отрезая от внешнего мира, но волчицу я видела чётко. Дом трясся, как юное деревце под шквалистым ветром. Застонали ступени под увесистым шуршанием чего-то (кого-то) что карабкалось сюда, наверх. Сколько ударов сердца потребуется ему, чтобы добраться сюда? Волчица тоже почуяла его. Поскуливая от нетерпения, она наклонилась к моему уху и насмешливо произнесла, по-прежнему растягивая слова: «Он идёт. С кого-о он реши-ит начать, ка-ак думаешь? У тебя е-есть только оди-ин выход». Я собрала остаток сил и выбросила руку вперёд, вцепившись ей в глотку. Она взвизгнула, явно не ожидая такого подвоха, и завертелась на месте. Но я держала крепко, твёрдо зная: отпущу — поплачусь не только своей шкурой. — Ошибаешься, — прохрипела я. На большее сил не хватило. Да и не нужно было особо. Волчица, пусть и с запозданием, тоже осознала, что Переход открыт в обе стороны. Меня подхватило бешеным вихрем, закрутило и понесло. Очертания комнаты сначала поблёкли и смазались, а через мгновение и вовсе исчезли, погребённые под пластами сизой дымки. *** Удар сердца. Веки опускаются, увлажняя мгновенно пересохшие глаза, и поднимаются вновь так медленно, что кажется, будто прошла целая жизнь. Дымка рассеивается, обнажая безжизненные просторы Междумирья. Здесь нет ни солнца, ни луны, ни звёзд. Только бескрайняя тёмно-серая равнина, изрезанная трещинами. Над ней нехотя плывут грязно-белые ошметки тумана. Далёкая линия горизонта, опоясывающая равнину, едва заметно светится алым. Я знаю это место. Я точно знаю, что уже попадала сюда, и не раз (и не всегда выбиралась отсюда невредимой) но именно здесь мне спокойно и хорошо, и все опасности и неудачи остались там, во внешнем мире, отрезанные плотной завесой Перехода. Волчица уже не скулит, она яростно рычит, роняя хлопья слюны мне на руку, и клацает клыками, пытаясь дотянуться до меня. Я только сильнее стискиваю пальцы и, не обращая внимания на её хрип, прикрываю глаза. — С-стерва, — едва слышно шипит волчица. — Не смей! Я молчу, полностью сосредоточившись на ощущениях. Невидимая упругая стена сопротивления между нами протестующе прогибается и не поддаётся. Но я чувствую, что где-то рядом есть крохотная трещина и слепо шарю вокруг, пытаясь нащупать её. Волчица мечется и извивается, хочет помешать мне, сбить с толку. Нашла! Я коротко выдыхаю и резко подаюсь вперёд, разрывая защиту волчицы в клочья. Утробный звериный полувой-полукрик оглушает меня, взмывая ввысь над бесплотными землями Междумирья. Следом приходит обжигающая боль. Я чувствую, как острые когти впиваются в левую руку и пропарывают плоть до кости, как кожа лопается и обвисает окровавленными лохмотьями. Чувствую злорадное удовлетворение, волной прокатившееся от волчицы. Она не останавливается и продолжает отчаянно молотить по мне лапой. Но боль не страшна. Она упоительна, я даже наслаждаюсь ей, пью её, как самую вкусную на свете воду. Эта боль знакома мне; как и Междумирье, она — отголосок чего-то большого и важного. Волчица сдаётся через пару ударов сердца, и я с наслаждением дышу полной грудью, с жадностью вбирая в себя часть её силы. Глаза закрыты, и я вижу мерцающий ярко-синий поток, хлещущий из её обмякшего тела и переливающийся в моё. Перед тем, как отпустить её и вновь нырнуть в Переход, я слышу тихий шёпот волчицы. Она твердит чьё-то имя. Мне даже не нужно мгновения, чтобы понять, что имя это — моё. В потёмках памяти стало чуть светлее. *** Стены комнаты резко сдвинулись вокруг меня, принеся с собой ставшие уже привычными вещи — шипение Смертного Ливня, спёртый воздух, запах гниющих листьев и крови. Шорох за стеной, правда, исчез: то ли то, что пришло, сдохло (что маловероятно), то ли затаилось (на этот счет у меня было больше уверенности). Я открыла глаза и вскочила на ноги. Потянулась, наслаждаясь потоками силы, растекающимися под кожей. Казалось, скукоженные мышцы вновь наливаются кровью, зрение обретает ясность, а слух — остроту. Краем глаза я заметила движение позади себя. Резко обернулась и одним ударом опрокинула на спину Хейдена. Тот вскрикнул и забарахтался, пытаясь отползти прочь, но путаясь в собственных ногах. — Что с тобой? — в ужасе спросил он. — Что произошло? — Сколько времени меня не было? — коротко спросила я. — Не было? Ты о чём? Ты упала и лежала без движения, я подумал, всё, умерла, а потом встала, и… Он запнулся и тяжело задышал. Терпкий запах страха наполнил комнату. — Пожалуйста, не трогай меня, — умоляюще пробормотал он, но я не расслышала его сразу, погружённая в мысли. Значит, волчице не удалось полностью утянуть меня за собой. Тело осталось тут. Любопытно. — Пожалуйста… — вновь простонал Хейден, и я с неудовольствием переключилась на него. — Нужен ты мне, — раздражённо сказала я. — Хотела бы сожрать — не стала бы так с тобой возиться! Хейден полувздохнул, полувсхлипнул. Что-то звякнуло, и, приглядевшись, я заметила, что он сжимает в руке мой охотничий нож. Только держит неправильно. Тяжело вздохнула и протянула руку: — Отдай железку. Кровяную колбасу собрался резать, что ли? Парень перевёл взгляд на нож, охнул и протянул мне. Рука его тряслась. — Я думал… хотел защититься… — сбивчиво залепетал он. Я только хмыкнула: — Ну да, бесстрашный воин. Отползи в угол и не мешай! — Что у тебя с глазами? — вдруг спросил Хейден. — И… ты ранена? У тебя кровь?! Я подняла левую ладонь к лицу. На тыльной стороне кожаной перчатки заплясали ярко-зелёные блики: ещё один подарок от волчицы. Повернула руку, осмотрела предплечье: так и есть. Разодранный в неровные ленты рукав болтался над полом, пропитанный кровью. Боль в руке, правда, угасала, превращаясь в зуд: раны быстро затягивались, покрываясь стягивающей кожу коркой. Меня больше озаботило состояние куртки. Придётся новую покупать, а в кармане звякают жалкие гроши. Хейден тяжело, с присвистом дышал. Внизу что-то тяжело завозилось и пару раз глухо стукнуло по брёвнам. Словно проверяло их на крепость. — Двуглавый всемогущий, спаси! — запричитал парень, съёживаясь на полу и прикрывая голову руками. — Я клянусь никогда не нарушать твоих запретов, я принесу тебе в жертву чёрного быка, я… Это ещё больше разозлило меня. Двуглавому — отвратительному на вид существу, похожему на рогатого ящера с двумя пастями, молились все подряд, прося о самых разных вещах. Но что-то я ни разу не замечала, чтобы он выполнял эти просьбы. — Двуглавый, помоги, — продолжал твердить Хейден, и почти одновременно с этим на первом этаже грохнуло так, что содрогнулся весь дом. Не обращая внимания на бормотание парня, я подлетела к нему, схватила за шиворот и резко подняла с пола. Рявкнула: — Хватит ныть! Думаешь, Двуглавый лично явится сюда, чтобы тебе помочь? Не дури! Можешь защищаться — вставай рядом со мной, не можешь — не путайся под ногами! Хейден смолк и потрясённо посмотрел на меня. Он побледнел так, что я равнодушно подумала, что ещё чуть-чуть — и хлопнется в обморок. Ливень утихал, и сквозь грязное стекло стал пробиваться бледно-пепельный свет. Мне наконец удалось разглядеть парня — широкоскулое лицо, прямой нос и капризно изогнутые губы. По лбу мотались спутанные волосы неопределённого цвета. Он был похож на сытого ленивого кота, которого пинком согнали с тёплого места напротив камина. — Я не могу, — задыхаясь не то от ужаса, не то от моей хватки, пробормотал Хейден. — Не умею… — Тьфу! Я подтащила парня к стене и толкнула в угол. — Сиди здесь и не смей высовываться, — жёстко велела я. Хейден покорно упал на колени и прижался к шершавым доскам. — А ты? — несмело спросил он. Я подняла нож перед собой и криво усмехнулась. — А я буду отдуваться за нас обоих. *** В приоткрытую дверь потянуло сквозняком. Он принёс с собой сухие листья, клочья пыли и иссохших от старости жуков. Шуршание становилось всё громче, словно гигантская гусеница поспешно волокла своё жирное тело, стремясь как можно быстрее достичь комнаты, где мы отсиживались. Хейден молиться Двуглавому перестал, а только тихо поскуливал в углу, обнимая колени и изо всех сил вжимая голову в плечи. Я стояла наизготовку и ждала. Ступени визгливо заскрипели под ухающим шуршанием «гусеницы». Она-оно карабкалось наверх. Я ждала. Сердце отбивало удары через равные промежутки, поймав которые можно было вздохнуть. Заскрипели половицы. В нос ударил запах протухшего мяса, и я почти увидела жирных белых личинок, копошащихся в нём. Полоска тусклого света, пробивающаяся из-за двери, вздрогнула и померкла, перекрытая огромной тенью. Хейден что-то просипел, но я даже не обернулась. Доски затрещали, и дверь распахнулась от такого мощного удара, что едва не оторвалась и повисла, скрипя и покачиваясь на одной петле. Существо, выросшее в проёме, действительно напоминало гигантскую гусеницу — нижней своей частью. Верхняя представляла из себя кошмарное подобие человеческого тела, безвольной куклой болтающегося под потолком. Многочисленные лапки жадно скребли пол. Сначала мне показалось, что тело «гусеницы» пульсирует и влажно переливается, но я быстро поняла, что ошиблась. То, что я сначала приняла за влажные пятна, оказалось выпуклыми блестящими чешуйками. Таких тварей я ещё не встречала и совершенно не представляла, чего от неё можно ожидать. Но она и не собиралась давать мне много времени на раздумья. Пронзительно взвизгнув, тварь неожиданно быстро для такого грузного тела кинулась вперёд. *** Краем сознания отметив, что «гусеница» игнорирует меня, нацелившись на Хейдена, я резко развернулась, скользнула назад и загородила ей путь, встав перед парнем. Он взвыл от ужаса, а тварь — то ли от досады, то ли от гнева. Нехотя переключившись на меня, она взмахнула жирным хвостом и привстала, готовясь нанести удар. Но я опередила её, отпрыгнув вбок. Хвост с грохотом обрушился на пустое место, взметнув клубы пыли. Монстр с урчанием развернулся к Хейдену. — А на меня, значит, тебе плевать? — пробормотала я. — Ну уж дудки! Пригнувшись, я бросилась вперёд, вцепившись «гусенице» в бугристую спину. Обхватив её ногами, я откинулась назад, рванув её на себя и гаркнув Хейдену: — Беги! — Не могу! — сдавленно отозвался парень. — Пошевелиться не могу… — Убью! Тварь извивалась подо мной и бестолково кружилась на месте, явно пытаясь стряхнуть. Видимо, сообразив что-то, она с размаху приложилась об стену, придавив мне правую руку и ногу. Я зашипела от боли, но хватку не ослабила. Рукоять ножа ходила ходуном в ладони, и я думала только об одном: как бы её не выронить. Тварь замерла на месте, и я увидела, как Хейден пытается отползти прочь, прижимаясь к стене. Тело чудища завибрировало. Я не успела понять, что это значит, как оно грузно рухнуло навзничь. Чтобы не оказаться погребённой под его жирной мясистой тушей, я разжала руки и, упав на спину, перекатилась вбок, едва не столкнувшись с Хейденом. — Что это такое? — свистяще прошептал он. — Судя по тому, как оно рвётся к тебе — твой горячий поклонник, — сухо ответила я. — Ох, Арахаг! Поняв, что придавить меня не получится, «гусеница» вновь принялась подниматься. Вытянувшись где-то в две трети своей длины, она замерла и начала покачиваться взад-вперёд, балансируя на хвосте. — Что оно делает? — в ужасе спросил Хейден, хватаясь за моё плечо. — Подойди и узнай, — огрызнулась я, отцепляя его пальцы. — Не мешай! Хейден послушно отодвинулся. Я перекатилась на одно колено и замерла, пристально наблюдая за «гусеницей». По её телу вновь прошла волна крупной дрожи. Жирное бледное брюхо разрезала тёмная щель, возникшая ровнехонько посередине. Её края пульсировали и шевелились, как лепестки плотоядного цветка. Щель ширилась на глазах, обнажая десятки острых зубов, усеивающих её внутреннюю поверхность. Хейден сдавленно застонал. Я не обернулась. Я знала: замешкаешься хотя бы на удар сердца — умрёшь. Поэтому медлить не стала. Пригнувшись и выставив перед собой скрещенные руки с ножом, я в два прыжка очутилась лицом к лицу с тварью и, не колеблясь, вонзила лезвие прямо в щель. Оно вошло в тело монстра, как остро наточенный кол — в гниляка. «Гусеница» пронзительно заверещала и принялась бешено извиваться, пытаясь достать меня, но я не обращала на неё внимания, продолжая вонзать нож вновь и вновь, расширяя дыру. Меня окатило потоками зловонной тёмной жижи, хлынувшей из раны, но я не позволила сбить себя с толку. Верещание прекратилось в тот момент, когда монстр обмяк и принялся заваливаться набок. Я вытащила нож из искалеченной плоти и с усилием отпихнула тело от себя. «Гусеница» рухнула на пол, как мешок, туго набитый зерном. Из-под неё растеклась и принялась не спеша расползаться тёмная лужа. — Ох, Двуглавый, — донесся до меня слабый голос Хейдена. Я стащила с себя изодранную куртку и швырнула на останки монстра. Больше она мне не понадобится. Стряхнула с себя кровь «гусеницы», заткнула нож за пояс и обернулась к Хейдену. Он попытался отползти, но помешала стена, и парень только безвольно прижался к ней. — Ливень кончился, — коротко сказала я. — Пошли отсюда. — К-кто же т-ты? — заикаясь, пробормотал парень, с трудом поднимаясь на дрожащие ноги. Я нагнулась и, подхватив его под локоть, помогла встать. — Моё имя — Морана, — больше для себя, чем для него, сказала я.