***
— Где был Фрэнк, когда я тащила тебя домой, полуживого, после очередной пьянки? Где он был, когда ты две недели не мог подняться с кровати после драки в баре? Где, черт возьми, был твой лучший друг, когда ты полез в петлю?! — на последних словах голос Кэтрин предательски дрогнул, а сердце забилось с такой силой, что еще чуть-чуть и грудная клетка не выдержала бы напора. Дэвис изо всех сил старается не моргать, и на это у нее целых две веские причины: первая — слезы застилающие глаза. Вторая, наиболее страшная, — воспоминания! Кажется, стоит хоть на секунду сомкнуть веки, и она вновь окажется в той злосчастной комнате. — Кэт, посмотри на меня! — требует Билли, но Дэвис еще не готова взглянуть в антрацитовую бездну его глаз. Она ведь сломается под тяжестью его взгляда. Сдастся. Уступит, а он ведь только этого и добивается. В голове мелькает мысль, что так больше продолжаться не может. Это неправильно, а главное — чертовски больно. — Хватит, Руссо! Если ты поедешь в этот Богом забытый Афганистан, то здесь и сейчас наши дороги разойдутся! — шпионка смотрит снайперу прямо в глаза, с каждым словом сокращая дистанцию между ними. — Если ты хочешь бессмысленно рисковать жизнью, то вперед! Ты ведь без этого уже не можешь, да? — Господи, какая же ты дура! Брюнет разворачивается к Дэвис спиной и направляется прямиком к каминной полке, которая служила в их доме мини-баром. Кэтрин же молча наблюдает, как Руссо остервенело открывает одну из бутылок с янтарной жидкостью. Наполняет стакан и сразу же выпивает все содержимое, после чего проделывает эту нехитрую процедуру еще дважды. Кареглазая же в этот момент тихо радуется, что ему хватает ума наполнять стакан всего лишь на треть. Поймав себя на этой мысли, шпионка действительно чувствует себя полной дурой. Кэтрин злится на себя, но еще больше — на Билли. Неужели это все, что он может ответить ей на её пламенную тираду? Если да, то ничего нового он для нее не открыл. Она даже за оскорбление это уже не считает. Дэвис действительно дура, влюбленная дура, которой раз за разом указывают ее место, а она никак не может смириться с этим. — Хватит опустошать бар, выход найдешь сам! Брюнетка спешно покидает гостиную, не в силах больше сдерживать слезы, уже на лестнице она небрежно бросает: — Не смей мне звонить, когда окажется, что ЦРУ просто использовало вас для выполнения грязной работы, которую брезгуют выполнять оперативники. И передавай от меня привет Фрэнку. Жаль, он не знает, на какие жертвы ты идешь ради вашей дружбы. Хотя это и не удивительно, Касл ведь ни черта о тебе не знает. — Можно подумать, о тебе, кроме меня, кто-то что-то знает! Да я единственный, кто рискнул столкнуться с твоими демонами лицом к лицу! — рычит Руссо в след кареглазой, которая отчетливо слышит звон бьющегося стекла. Видимо, стакан встретился со стеной, но Билли этого мало, и несчастную участь бокала для виски разделяет и бутылка. Дэвис разворачивается на последней ступеньке и быстро спускается вниз. Прекрасно понимая, что этого делать не стоит. Она уже все сказала. Приняла решение. Так какого черта возвращается? Боится, что их дороги действительно разойдутся здесь и сейчас. Вот так просто. Уколов друг друга побольнее на прощание, чтобы не было желания вернуться даже в мыслях. Чтобы горький осадок разъедал душу и выжигал все новые раны на и без того разбитом сердце. Словами ведь не лечат, ими, скорее, калечат. Кэтрин замирает на самой нижней ступеньке и пытается успокоиться. Вдох — выдох, вдох — выдох. Становиться чуточку легче, она даже пытается стереть мокрые дорожки с лица, но получается из рук вон плохо. В это время в гостиной еще одна бутылка разлетается на сотни мелких осколков. — А знаешь, так будет даже лучше…***
Нью-Йорк встретил девушку проливным дождем, желтой листвой под ногами и безумным городским трафиком. Ну, хоть что-то в этой жизни не меняется. Сидя на заднем сидении такси, брюнетка с удовольствием рассматривала родной город сквозь пелену капель на стекле. Она так давно не была здесь, но, кажется, за время ее отсутствия ничего не изменилось. Город по прежнему манил своими сияющими огнями, а по улицам все так же сновали многочисленные желтые такси. С виду «каменные джунгли» могли показаться серыми и неприступными, но именно с ними у Кэтрин связано так много приятных воспоминаний. Видимо, с возрастом шпионка стала сентиментальной, хотя ее профессия к этому никак не располагала. Вообще, бывшая работа ничего, кроме пули в спину, предложить Кэтрин не могла, но думать об этом сейчас совсем не хотелось. Попросив водителя остановиться за три с лишним квартала от своей квартиры, которая находилась в самом центре Адской кухни, Кэт отправилась гулять под дождем. Водитель, пожилой мужчина с густой растительностью на лице, возражать не стал, хотя и посмотрел на девушку как на ненормальную, когда та с ослепительной улыбкой на губах подставляла лицо под холодные капли дождя, при этом чувствуя себя абсолютно счастливым человеком. Оказавшись дома спустя час, промокшая до нитки и безумно уставшая, шпионка скинула туфли и, сделав пару шагов по пыльному паркету, испытала такое облегчение вперемешку с удовольствием, сравнить которое можно только с пониманием того, что завтра выходной и спать можно весь день. Что ни говори, а шпильки придумали садисты! Тщательно изучая свое жилище на предмет скрытых камер и жучков, Кэт попутно избавлялась от мокрых вещей, так сказать, совмещала приятное с полезным. Убедившись в том, что квартира «чиста», кареглазая отправилась ванную — очень уж хотелось согреться и смыть с себя усталость от этой безумной недели. Завернувшись в махровое полотенце, шпионка собирается открыть найденную на кухне бутылку вина и таким нехитрым образом отпраздновать свое возвращение в Нью-Йорк, но настойчивый стук в дверь путает ей все планы.