Аффлюэнца

      Остролистая в очередной раз поправила достающий до локтя рукав платья — аккуратно дёрнула вниз кружевную чёрную ткань. Это было красивое платье — кружевные рукава, верх моделировал фигуру за счёт корсета внутри, небольшой круглый вырез у шеи, а юбка внизу чуть-чуть закрывала колени и была расклешенной. Жаль только, что повод надеть его был отнюдь неутешительным.       Затем она подошла ближе к зеркалу и маленьким гребешком, смазанным на зубчиках гелем для волос причесала назад некоторые выбивающиеся из низкого аккуратного пучка волоски. Остролистая отошла обратно назад и осмотрела себя, повернувшись вправо, затем влево — теперь всё идеально. Настала пора выходить из комнаты, как вдруг в неё зашел Львиносвет. Лицо у него было серое, не выражавшее совершенно ничего — безутешное, будто безысходное.       — Ну и надо было тебе эту бабку сбивать на машине, — фыркнула она, когда повернулась к брату и осмотрела его.       — Что ты мне предъявляешь, будто я специально это сделал? — огрызнулся он. Совсем не в характере Львиносвета.       — Я ничего не предъявляла, просто заметила, — Остролистая в тысячный раз повернулась к зеркалу и расслабила лицо. Стала репетировать своё печальное выражение. Губы тонкой линией, а их уголки слегка-слегка опущены, брови немного подняты вверх, глаза большую часть времени смотрят в пол. Кажется, выходит вполне убедительно.       — И зачем ты пришел? — не отрываясь от своего отражения, спросила девушка и попыталась сохранять тот же вид, но теперь уже при разговоре.       — Я позвать хотел, чтобы ты поторапливалась. Машина уже ждёт.       — Пусть ждёт. Без меня не уедет. Ты кстати говорил с Воробьём об истинном виновнике произошедшего?       — Н-нет… Да и зачем! Он всё равно всё что угодно может прочитать в мыслях, если захочет.       — Что?! — Остролистая отошла от зеркала и повернула голову, — Это чересчур! Он же обидится, что мы скрыли от него такое!       — Да нужны мы ему сто лет в обед, чтоб он на нас еще обижался… И вообще, это не сплетня тебе какая-нибудь, чтоб всем подряд болтать.       — Я, ты и Лисохвост это совсем маленький список. Прибавить сюда Воробья, он по-прежнему останется маленьким, — конечно же, пришлось умолчать о том, что пятой в этой группе является Искра. Точно… С чего это она решилась рассказать ей об этом? Уж очень она ненадежная собеседница. От осознания оплошности Остролистая чуть прикусила губу, — Ой…       — Что?       — Да так… Ладно, ты прав, не будем болтать. Пошли в машину, — она поспешила вытолкнуть брата за пределы комнаты, взяла сумку и сама вышла из неё.       На церемонии отпевания в церкви присутствовали лишь немногочисленные близкие, а значит, всем остальным путь лежал прямо в поминальный зал, где внутри стоял закрытый гроб с большой черно-белой фотографией, трибуна, ряды стульев и небольшой фуршет. Ну, как небольшой — считай весь город собрался проститься с Ржавницей, поэтому столов с поминальными угощениями было предостаточно. Обычно церемония проводится в доме умершего, но по какой-то причине в дом никого не впускали. Ржавница была сравнительно одинокой дамой, и поэтому всеми делами управлял Чернозвезд, её старый друг и коллега, который и дал странное указание в виде проведения церемонии прощания не там, где это делают обычно. Что удивительно, виновный до сих пор не был найден, и даже хозяин угнанной машины почему-то не объявился, и всё это делало смерть федеральной прокурорши загадочной. И лишь для четырех человек она казалась самой обыкновенной — даже скорее нелепой.       Эррера-Файер прибыли одними из последних — внутри уже собралось неплохое количество народа. Многие из них обернулись на семью с неоднозначными выражениями лиц — ну конечно, где несчастья, там и эта семейка, как они думали. И даже не подозревали, насколько правы. Остролистая заметила Искру вместе с сестрой и родителями и быстро подошла к ним, поздоровавшись со всеми. Пока взрослые и Голубка обсуждали что-то своё, а Львиносвет с Воробьём бродили незнамо где в ожидании Лисохвоста с Ягодником и Мышеусом, девушки поспешили отойти поговорить в ближайший угол.       — Ты никому не растрепала, верно? — сходу начала Остролистая, перед этим оглянувшись. Она говорила довольно тихо и смотрела Искре прямо в глаза.       — Нет, — тут же выдала Искра, с абсолютно честным выражением лица и спокойным тоном, — Кому и зачем я бы это рассказала?       — Не прикидывайся. Мы обе понимаем, кому и зачем, — Остролистая посерьезнела, прекрасно уловив издевательские нотки во фразе.       — Ну и раз ты так печешься об этом, зачем было со мной делиться? Совсем дура? — хмыкнула Искра.       Буквально в эту же секунду её белая щека встретилась с ладонью Остролистой с тихим хлопком. Девушка лишь слегка поморщилась, даже не тронувшись с места, а щека стала едва заметного бледно-розового цвета.       — Как ты меня назвала?! — возмутилась Остролистая. Некоторые присутствующие стали оборачиваться.       — А что? У тебя логики, как у Голубки мозгов. Ты болтаешь мне о том, о чем болтать не следует, и при этом мне не доверяешь, — она уловила смену выражения лица кузины на еще более рассерженное, — Разве нет? Думаешь, я не заметила?       — Да ты нахалка и предательница, и еще возмущаешься, чего это тебе не доверяют!       Остролистую трясло от осознания собственной оплошности. Больше, чем ошибаться, она ненавидит лишь признание того, что ошибалась, хотя с возрастом это начало удаваться легче, — в конце концов, пора выходить из детской позиции, — но тем не менее. Это ощущалось, как наступать себе на горло собственной шпилькой от красной подошвы.       — Короче, ты будешь держать рот на замке, поняла меня? — пригрозила она, — Раз по-хорошему до тебя не доходит.       — А если расскажу? — на этот раз Искра увернулась от нового удара.       — Не расскажешь! — почти что крикнула Остролистая и попыталась ухватить собеседницу за волосы.       К этому моменту к ним подбежали искренне напуганные Белка и Белолапа. Белка попыталась разнять девушек как могла.       — Девочки! Вы что творите?! Что случилось?       Белолапа прижала к себе Искру и пригладила её белёсые полуволнистые волосы.       — Неважно, — Искра даже не дала себя поправить и поспешила уйти в другую сторону. Белолапа, тем не менее, последовала за ней.       — Зачем ты накинулась на Искорку? — не унималась Белка, крепко удерживая руки Остролистой по швам, чтобы та не пошла следом за кузиной.       — Был повод, — ядовито ответила она.       — Какой?! Остролистая, мы на похоронах, почему ты хотя бы здесь не можешь себя вести нормально? Все смотрят! — и правда, многие окружающие с непониманием смотрели на разыгравшуюся сцену. И были правы в начале — где Эррера-Файер, там и несчастья.       — Да отпусти! — Остролистая всё-таки вытащила одну свою руку из хватки и попыталась оттолкнуть мать от себя.       — Я сказала успокойся, иначе сейчас же поедешь обратно домой! Несносная девчонка! — Белке пришлось прижать к себе буйствующую дочь и заломать ей руки за спину. На глазах той уже стали проглядываться слёзы. Сцена выглядела, как эпизод домашнего насилия, но к счастью, вовремя вмешался Ежевика, которому неравнодушные зрители подсказали, что творится в соседней зале.       Тем временем Белолапа отвела Искру подальше и попыталась мягко поинтересоваться у нее, что случилось — всё-таки, кузины почти никогда не ссорились, а вот так серьезно, с рукоприкладством — и вовсе впервые. Разумеется, Искра молчала, словно партизан и ограничилась максимально общими словами. И только она засобиралась подойти к столу с угощениями и незаметно подлить себе шампанского вместо сока, то нечаянный разворот головы в сторону входа показал ей то, от чего сердце затрепетало и стремительно опустилось в пятки, глаза загорелись, а ноги были на грани того, чтобы перестать держать тело. Сюда пришел Коршун.       Мужчина пришел не один, конечно же. Рядом с ним был Частокол и еще двое каких-то неизвестных. Насколько Искра успела понять, они здесь по прихоти Чернозвёзда, который и устроил поминальное мероприятие, так что остальным волей-неволей приходилось терпеть столь нежеланных в свете гостей. Интересно, намеренно ли Чернозвезд пригласил этих сомнительных личностей — может, захотел спровоцировать парочку конфликтов? Хотя, едва ли — слишком уж он уважал волю Ржавницы, которая бы вряд ли хотела наблюдать подобное.       — Давно я в свет не выходил, — довольно бодро подметил Частокол, быстренько стащив со стола какое-то небольшое угощение.       — Нечего здесь по пустякам появляться, — раздраженно бросил Коршун, а когда заметил проказу Частокола и на секунду бросил на него взгляд, то добавил: — Что за приколы на старости лет? Нормально себя веди.       — Ну а чем здесь еще заниматься? Да и кто мне запретит, ты, что ли? — рассмеялся он.       — Высший моральный закон, — ответил Коршун тоном, означающим то, что впредь поддерживать разговор он не желает.       На пару секунд Искра так и застыла, пока вошедшие переговаривались между собой да рассматривали местные интерьеры, не обращая внимания почти ни на кого из присутствующих. Затем она резко отвернулась, подметив про себя, что, наверное, кто-то мог заметить столь пристальный взгляд, а навлекать на себя лишние перешёптывания пока не стоило. Они и так на пару с Остролистой успели наделать шуму всего за пару минут. Искра всё-таки подошла к столику и успешно проделала желаемое, заодно пытаясь не думать настолько усиленно о Коршуне. Не вышло — она прятала улыбку за бокалом игристого. Настроение так и оставалось неожиданно приподнятым, пока к ней не подошла Голубка.       — Между тобой и Остролистой всё хорошо? Почему вы чуть не подрались? — спросила она, как-то обеспокоенно оглядывая сестру.       — Всё просто заебись, — закатила глаза Искра, — Есть еще вопросы?       — Там пришел… — Искра мысленно посмеялась над тем, как Голубке было неловко произносить имя Коршуна вслух и как она постаралась незаметно взглянуть на него, — Ты ничего не знаешь об этом?       — При мне никто из них не планировал посетить чужие похороны, — съязвила Искра, — Зачем спрашиваешь?       — Ну как же… Я о том, что… Их сюда впустили?       — А кто их выгонит? Тем более, с такого мероприятия. Тебе ли не знать о святости, — девушка поспешила отойти в сторону и поставить бокал на другой столик. Кажется, у неё появилась идея.       Лисохвост с Львиносветом нервно мерили шагами большую территорию поминального зала. Казалось, будто бы во время чьего-нибудь выступления с речью, их раскроют и расскажут на весь город, кто убийца этой старенькой леди. Впрочем, странно вообще, что их до сих пор не нашли, и это прибавляло напряжения — жизнь ощущалась как хождение по краю обрыва, внизу которого располагался котёл с горячей лавой; еще немного, и тебя с него столкнут прямо в кипящую жидкость, которая разъест кожу и все косточки за считанные секунды. Было страшно. Очень страшно.       — Может, уйти под шумок, а? — тихо спросил Лисохвост с жалостливым видом, — Мне здесь неуютно! Мы в одном помещении с покойницей!       — Тебе только поэтому неуютно, да? — фыркнул Львиносвет, — А мне что, думаешь, нравится здесь находится?       — Ледосветик рассказывала мне однажды про плохие и хорошие энергетики в жилых помещениях и домах. И вот здесь она плохая! Даже Искра с Остролистой драку затеяли! Никто адекватный не будет бить морды другому на поминках, тем более они! Значит, на них так действует эта дурная аура. Уйдем, а?       — Че, испугался, что я тебе тоже морду начищу, если не прекратишь ныть под ухом? — разозлился Львиносвет, — Закройся уже, мы и так тут ненадолго.       — Наверное, эта бабка и при жизни была с такой же дурной энергетикой! Иначе я не знаю…       — Остролистая вообще странно себя вела с утра, — Львиносвет уже не обращал внимание на бубнёж Лисохвоста, — Один раз она выглядела так, будто бы чуть не проболталась о чем-то.       — Что она может знать?       — А я че, в курсе?       — Слушай, неужели она…       — Что?       — Нечаянно разболтала лишнего… Ох, а я ведь ей не просто так угрожал тогда…       Львиносвет резко остановился с приоткрытым от удивления ртом.       — Чего ты? Моё дело лишь предположить. Я не утверждал на сто процентов.       — Кто еще может знать, что мы виновны в смерти прокурорши? — едва ли не шепотом спросил блондин.       — Бля, да кто угодно в городе. Мне потихоньку становится всё равно, знаешь. Рано или поздно нас ведь за хвосты схватят, и там будет без разницы, кто раньше времени разоблачил эту тайну. Поэтому мне здесь и не хочется находиться. Это напоминает о скором будущем. Схавай лучше винограда и пойдем уже, — Лисохвост ловко сжевал три больших виноградины со стола.       — Если нам удастся отмазаться и не прослыть виновными, то лишние свидетели нам всю малину обосрут, понимаешь?       — Ты че, надеешься отмазаться или что улики не укажут на нас? — рассмеялся рыжий, — Не-е-е, забудь и молись на работу своего адвоката. Мы с такой шишкой связались, её дело просто так не оставят. Может, на наш след только что вышли, и с минуты на минуту прямо сюда правоохранители заявятся.       — Ну и че ты тогда подстёгиваешь уйти отсюда, раз нас все равно найдут?       — Раз в пятый талдычу же. Энергетика у места ужасная, мне здесь еще хуже становится. Если и встречать шерифа с ФБР-овцами, то хотя бы в родном приятном доме. Уверен, что свалить не хочешь?       Львиносвет вздохнул и посмотрел куда-то сквозь Лисохвоста.       — Давай хотя бы Ягодника с собой прихватим.       Убедившись, что Голубка всё-таки ушла ни с чем, Искра встала поодаль от Коршуна, на расстоянии метров двух, и совершенно непринужденно начала настойчиво пялиться в надежде, что он почувствует на себе пытливый взгляд и обернется. Коршун тем временем перекидывался фразами с кем-то, а позже к ним присоединился и Чернозвёзд, и совершенно не обращал внимания на людей, что явно не одобряли его присутствие здесь — в том числе не обращал внимания и на Искру, что было весьма досадным делом. Искра не знала, сколько именно по количеству здесь собралось народу, но ощутимо много, однако этот факт заставлял кровь бурлить от чувства адреналина, который появлялся от осознания того, как легко и просто их могут заметить где и кто угодно. Такая игра не могла не будоражить — самый настоящий эмоциональный наркотик. Хотелось еще и еще; попадать в еще более неловкие обстоятельства и ситуации и творить на них еще более абсурдные вещи с риском быть замеченными — плевать даже, если сильно осужденными. Подобное она испытывала однажды, когда имела секс с какими-то парнями в общественных местах, но эти жалкие и грязные подобия сериальных страстей просто меркли на фоне всего, связанного с Коршуном. И это «всё» не было ни в коем случае ни чем-то грязным, ни тем более жалким. Искра не понимала, что с ней — еще пару месяцев назад она как огня боялась быть уличённой в связи с Коршуном, а теперь вдруг стало абсолютно наплевать, даже будто бы хотелось, чтоб их кто-то раскрыл. Неужели происходит та самая трансформация в беспринципную? Что-то поздновато для жительницы такого города как Калабасас.              Нет, наверное, он издевается! Коршун даже не поворачивал голову в сторону, где стояла Искра, будто бы намеренно. Интересно, а с собой ли у него телефон? Она решила проверить это и отправила короткое не очень содержательное СМС на его номер. Спустя пару секунд тот извинился перед своими собеседниками и отошел чуть поодаль вместе с телефоном в руке — он всегда так делал, если получал какое-то уведомление, ведь кто попало и без причины ему не звонил и не писал, так что всегда стоило посмотреть, что пришло в уведомлении; а еще он часто менял номера, что опять же придавало важности каждому входящему или вызову. Искра не совсем досконально могла увидеть выражение лица Коршуна, однако от нее не укрылось то, как он слегка повел бровью в раздражении и тут же засунул телефон обратно в карман, вернувшись к своей небольшой компании. Досадно!       Но не смертельно. Это лишь значило, что стоило быть всего-навсего чуточку настойчивее. У Искры с настойчивостью бывали проблемы, однако сейчас она ощутила неожиданное воодушевление и решилась действовать. Второе СМС, повторяющее предыдущее. Третье, уже с другим текстом. Искра, наблюдавшая издалека, хоть и не слышала, но могла мысленно представить себе диалог между Коршуном и Чернозвездом. «Да что ты все время отвлекаешься?» — спрашивает второй. «Секунду, сейчас вернусь», — отвечает первый. И правда, Коршун уже развернулся и собрался отойти — победа. Но тут — надо же — подошла Голубка под руку со своим этим придурошным Когтегривом. Да ё-маё! Разговор с ними рискует затянуться надолго. Однако Коршун, к счастью, не обратил на них особого внимания и направился в другую сторону. Прошел где-то в паре шагов от Искры, зацепил ту взглядом с намёком, и девушка мысленно заликовала. Значит, он всё понял! Напоследок Искра оглянулась вокруг — ради приличия — и спустя меньше чем через минуту пошла следом, едва не потеряв спину Коршуна из виду среди всех этих людей в чёрных одеждах. Интересно, куда он направится? Неужели здесь есть хоть один укромный уголок?       Искра подозревала, что он пойдет на улицу. Должно быть, сказал собеседникам, что пойдет покурит. Но нет, его займет не сигарета, а то, чем Искра собирается с ним поделиться! Она не знала, как Коршун отреагирует, а еще даже не понимала, к чему, хотя бы в теории, может привести раскрытие такой тайны, однако раз Искра пообещала доносить всякую тайную информацию из узких кругов правительства, то она её донесет — в целости и почти что сохранности.       — Звал? — почти что рассмеялась Искра игривым голоском, когда остановилась у выхода, когда как Коршун уже был в сторонке места для курящих и активно доставал сигарету из пачки. Вокруг никого больше не наблюдалось.       Однако в любую секунду кто-то мог появиться… Понимание этого раздразнило вдруг возбудившиеся аппетиты — чувство разлилось приятным теплом где-то сильно внизу живота. Медлить больше не было сил, и Искра живо подошла, чтобы начать поцелуй буквально за пару мгновений до того, как Коршун поднесёт сигарету ко рту. На мягких и, на удивление, податливых губах еле уловимо ощущался привкус крепкого алкоголя. Руки осторожно прижимали лицо напротив как можно ближе, в то время как руки Коршуна почти бездействовали — лишь зажатая между пальцев сигарета начинала потихоньку тлеть, а вторая рука рефлекторно двинулась на девичью талию, некрепко, — будто бы неловко, словно он оробевший восьмиклассник, впервые попробовавший на вкус губы девочки. Хватило нескольких секунд, ведь Искре послышалось, словно вдалеке были шаги — и сердце ушло вниз, но в хорошем смысле; она клялась, что готова была кончить прямо здесь от этого возбуждающего адреналина. Она не смогла сдержаться и заискивающе посмотрела в глаза напротив, по-прежнему оставаясь на ужасно близком расстоянии.       — Это ради вот этого было? — глухо спросил Коршун и поспешил первым сделать шаг назад, — Ты на похоронах, имей совесть.       — Ну у тебя же её явно нет, значит, у меня тоже не будет, — хитро улыбнулась девушка.       — Это другое. И я к тебе никогда не лез, в конце концов. Тем более, на таком мероприятии.       — А очень жаль…       По-странному долгая затяжка и обильно выпущенный сизый дым.       — Что-то срочное будет? Мы здесь уже очень долго находимся, пора уходить.       Тут у Искры промелькнула мысль — еще она вспомнила, какие планы настрочила у себя в дневнике.       — Да… Информация о том, кто убил Ржавницу. Но я сообщу тебе позже. Сегодня. Вечером.       — Это каким образом? — неподдельно удивился Коршун. Надо же, а эта девчонка начала приносить пользу.       — Увидишь. Секрет раскроется позже, — ухмыльнулась Искра, оставила невидимый отпечаток губ на мягкой стороне пальцев и тут же хотела перенести этот «воздушный поцелуй» на щёку Коршуна, но не успела — её руку перехватили в воздухе.       — Иди отсюда побыстрее и в зале сделай вид, что меня не знаешь, — достаточно холодно произнёс он.       Искра скрыла своё разочарование за ухмылкой и удалилась, даже не обернувшись.

***

      Пеплогривка поправила белый ворот черного скромного платья, слегка отогнув его с одной стороны и пригладив с другой и всё не могла избавиться от ощущения, что где-то в груди щемило. Нет, не потому что ей было жалко Ржавницу — жалко, конечно, но не так сильно, ведь она её не знала. Было что-то еще… Например, кольцо, которое речка уже унесла в океан или выкинула на какой-то далёкий от их дома берег. Зря всё-таки она это сделала. Наверное. Однако ситуация с тем, что Белка себе места не находит, считая себя виновной в пропаже чужого, перевесила в чаше весов и съедала изнутри, словно паразит. Неприятно. Она не хотела так подставлять тётю Белку.       — Милая, ты готова? — суетливо спросила Медуница, когда спустилась вниз по лестнице, — Что-то случилось? — она чудным образом уловила настроение дочери и с беспокойством подошла к ней ближе.       — Да я… — тут горло будто бы сдавило, и дальнейшие нужные слова все никак не могли произнестись вслух, — Я…       — Что?       — Я знаю, где кольцо, — на одном дыхании выпалила Пеплогривка и через секунду вскинула брови в удивлении, не веря, что сказала это вслух.       — Ты его видела? — с каким-то облегчением в голосе спросила Медуница и улыбнулась.       — Видела. Я… — Пеплогривка отвернулась от матери, будто бы ей было неловко, — Оно… Мне очень, очень стыдно!       — Что такое? Скажи, не стесняйся.       — Я выкинула его, — голос стал тише, — В реку.       Медуница заметно опешила от такого поворота событий. Она схватилась за сердце.       — Да как…       — Знаю, ты спросишь, «да как я могла», но мама, я же уже объясняла тебе, что мы зря связались с этой семьей! Я вынуждена была это сделать! Еще я хотела подстроить всё так, чтобы ты посчитала это за знак от Звёздного племени и отказалась от свадьбы! Но не смогла, мне слишком сложно скрываться. Прости, мама, я ужасно поступила, и еще не умею врать, — Пеплогривка нашла в себе силы повернуться обратно и сморгнуть подступающие слёзы.       — Ну что ты… Я хотела спросить «Да как у тебя это вышло?». Как ты его выхватила незаметно ото всех… Звёздное племя…       — Мне стыдно перед бабушкой с дедушкой и прабабушкой с прадедушкой, я предала их традиции, наши традиции, но и ты меня пойми!       — Ты хотела лучшую партию для себя, да? Согласна, наверное, это было рано. Иди сюда, не плачь, — Медуница прижала к себе дочь и обняла, поглаживая по голове, — Я не думаю, что произошла катастрофа. Это кольцо сейчас не имеет столь важной и большой ценности, наверное… И твоя мотивация, я понимаю её. Я понимаю тебя, наверное, ты почувствовала себя так безысходно тогда. Но сейчас не восемнадцатый век, тебя бы не выдали замуж насильно, не стоило пугаться. Да и я дура, не нашла в себе силы отказать Белке еще тогда, в их доме. Прости.       — Мамочка, ты ни в чем не виновата.       — Не нужно меня оправдывать. Я тебя не послушала, и из-за этого случилось непоправимое.       — Нет, нет. Правда, ничего страшного.       — Звёздное племя… Полагаю, нам сегодня же нужно рассказать обо всем тете Белке. Чтобы не искала больше, — Пеплогривка оторвалась от объятий, — И мы отложим свадьбу. Вернее, отменим. Хотелось бы надеяться, что она нас поймёт.       — Спасибо, мама, — улыбнулась девушка.       — Мы с папой будем ждать в машине, лучше поторопись, и позови Маковку, я не могу её найти, — Медуница еще раз погладила дочь по голове и вышла в коридор.

***

      Остролистая уже успокоилась после своей перепалки с Искрой и развлекала себя тем, что ходила и вставляла свои очень авторитетные пять копеек в разговоры всех имеющихся здесь взрослых, не забывая, конечно же, упоминать о том, что планирует поступать в Гарвард. Единственное, кого она обошла стороной была компания Коршуна и прочих грозных на вид немолодых дяденек — с такими связываться не было желания. И теперь Остролистая поняла, почему отец запрещает им с братьями с ним общаться — похоже, это человек действительно без принципов и морали и не лучший пример подрастающему поколению; мало ли, что он делает с несовершеннолетней Искрой! Остролистая почувствовала эфемерную горечь на языке, стоило ей только на секунду подумать об этом. С ума сойти! Ладно отдаваться каждому прохожему, тоже осудительно, но не смертельно, но отдаваться сомнительному сорокалетнему мужику! Искра в глазах черноволосой пала еще ниже. Иметь с ней хоть каких-то дел совершенно не хотелось.       — Значит, он у меня еще хочет в Нью-Йоркский университет…       Совсем рядом доносились обрывки разговора Сумеречницы, матери Ветерка, с какой-то другой женщиной — Остролистой подумалось, что это мать Верескоглазки — у неё были такие же «противно», по её мнению, высветленные волосы и загорелая кожа, еще больше оттеняющая блонд. Она могла только догадываться, ведь, будучи при должности президента школьного студсовета, имела доступ к разговорам с родителями, однако в лицо она видела и помнила едва ли половину из всех них — в основном слышала только голос в телефонной трубке. Но потом она отбросила эту мысль — женщина, в отличие от Верескоглазки, казалась весьма дружелюбной и милой; а от осинки, как известно, не родятся апельсинки. Сумеречница же казалась полной противоположностью этой незнакомке — очень высокая и худая, черные волосы по плечи заметно придавали возраста и печально обрамляли такое же худое лицо с выраженными скулами и тонкими губами, пальцы-тростинки держали в руке бокал, а на плечах лежала тонкая шаль из бархатной на вид ткани. Да, если разбавить черный образ белым, то выйдет кто-то вроде Круэллы. Характер уже имеется как раз.       «И зачем только старить себя еще больше, если ты и без того уже давно не молодая?». Конечно, возраст Сумеречницы легко было сказать буквально за секунду — достаточно было просто вбить её имя в поисковик, но Остролистая намеренно этого не делала. Однажды, лет в 10-11, когда ей дали доступ в Интернет, она набрела на журнальные статьи начала нулевых, в которых рассказывалась хронология отношений Грача и Сумеречницы, а о том, кто такой Грач, она помнила, и детский мозг воспринимал его как плохого человека. Это перенеслось и на Сумеречницу, которая в глазах ребёнка оказалась предательницей и разлучницей. Это ведь из-за неё у тёти Листвички не получилось построить семью! Прошли годы, взгляды переменились, но лёгкая неприязнь к Сумеречнице, как ни странно, осталась, и подкреплялась непростым характером женщины и фактом того, чья она мать. Да уж, если бы у Ветерка родители были лучше, то он не вырос бы таким пустоголовым и противным. И хорошо, что с их семьёй она никоим образом не связана родственно! Лучше гореть в аду, чем жить в таком доме — как считала Остролистая.       Значит, Ветерок рассматривает Нью-Йорк. Да плевать вообще. С родительскими деньгами всё возможно — а вот Остролистая не такая, она добьётся всего сама. Девушка мысленно улыбнулась собственным амбициям и тому, как ловко, невзначай, подкрепила свою самооценку. Она лучше всех здесь присутствующих людей. Она с рождения это знает и никогда не забывает. Если бы в мире пришлось бы оставить всего одного человека и выживать с ним на планете, то Остролистая бы выбрала саму себя. Ей никто не нужен, кроме той красотки в зеркале.       О, этот прекрасный внешний фасад… Остролистая бы выбрала саму себя еще и по той причине, что не хочет, чтобы кто-то узнавал её слишком хорошо. Пускай довольствуются тем, что видят, а с внутренними тараканами она самостоятельно разберётся.       Белка поправляла локоны в уборной. Скоро начнутся памятные речи, а значит, мероприятие будет подходить к концу и можно будет помаленьку разъезжаться по домам. После того, что устроила её дочь, только этого и хотелось… Тем временем вставшая неподалёку Медуница смотрела то куда-то вглубь одной из раковин, то вновь на своё отражение — чуть нервно и будто бы неловко.       — Что-то случилось? — спросила Белка, закрывая помаду в футляр.       — Ты только не злись на меня, пожалуйста, я сама не хотела, чтобы так вышло, — Медуница решительно повернулась к Белке.       — Что?       — Я не знаю, как тебе сказать, но… Кольцо нашлось.       — Наконец-то! Всё-таки у вас оказалось? — обрадовалась Белка.       — Нет. Звёздное племя, я вообще не понимаю, как она до такого додумалась, — Медуница наблюдала, насколько озадаченной начала выглядеть собеседница, и ей стало больно, — Пеплогривка его выкинула.       Кажется, Белка даже дышать перестала.       — Сделала что? Как?       — Я не знаю, она сообщила мне только сегодня!       — Зачем? И как мне теперь это расценивать?!       Женщинам пришлось резко замолчать и подождать, пока вошедшая в уборную престарелая леди закончит все свои дела. Ждать пришлось, по-хорошему, минут пять, которые ощущались как пять часов, а напряжение продолжало расти вместе с неловкостью.       — Я всё-таки не понимаю, — Белка опёрлась о столешницу раковины и сложила руки на груди.       — Ты только на неё не злись!       — Да я не злюсь, просто я в шоке! Что пошло не так?       Медуница всё-таки подумала, что хорошо было бы сообщить о причине такого безрассудства, но Белка внезапно её перебила.       — Не говори. Ладно. Пока не буду расстраивать Львиносвета. Обсудим всё в более неформальной обстановке, — женщина взяла свою сумочку и засобиралась к выходу.       — Белка! — остановила её Медуница, — Ты не слишком расстроена? Потому что я ужасно.       — Уж как-нибудь переживём, дорогая, — горько улыбнулась она, — Всё-таки они ещё очень молоды и глупы. Им это пока что не надо, — и покинула комнату.       Разумеется, Белка была расстроена — до слёз, но она гордо сдержалась. Никому не понравится, когда его планы порушат одним неосторожным движением. И почему Белке чужая фамильная ценность оказалась дороже, чем Пеплогривке, которой она, по сути, и принадлежит? Она начала догадываться, что к чему, но предпочитала об этом не думать. Собственное попадание под культуру отмены — последнее, о чём вообще хочется думать.       Остролистая понятия не имела, где Львиносвет. Сначала она думала, что он в туалете, но когда прошло достаточно много времени, а его всё не было, и вскоре также обнаружилась «пропажа» и его друзей, то всё стало очевидно. Пускай бродит, где хочет; она могла его понять — ни один убийца не высидит спокойно на похоронах того, кого убил. У Остролистой по позвоночнику прошёлся холодок от осознания того, что её брат самый настоящий преступник, и она его покрывает! Она покрывает неправильные поступки! Это никак не соответствовало её внутренним моральным устоям. Длинные ногти до боли вжимались в мягкие ладони, и Остролистая поняла, какую чепуху сама тоже наделала. Ничего хорошего не сулил факт того, что она растрепала всё Искре, вот так на духу и просто. От такой плутовки нельзя было ожидать рта на замке.       Продолжая сжимать руки в кулаках и неровно дышать, Остролистая подошла к Воробью, который как раз засобирался сесть вместе со всеми слушать поминальные речи. Скучнее занятия не придумаешь, конечно — для подростков, имеется ввиду.       — Сядем подальше? — предложила она, на что Воробей только кивнул и направился на последний ряд. Сидений было много, но оба последних ряда почти что пустовали. Лишь на предпоследнем сидел Коршун и его компания, на которых Остролистая кинула недоверчивый секундный взгляд.       Белка, разумеется, просила детей сесть поближе к ней с Ежевикой, но встретила отказ и дальше настаивать не стала. Две каких-то женщины сидели на другом краю лавочки и не должны были слышать их разговоров.       — Почему ты трясешься вся? — только и спросил Воробей. Он говорил тихо и спокойно.       — Я… Да там… Я хочу спросить у тебя, — Остролистая перешла на шепот и подвинулась еще ближе, — Ты видел что-нибудь?       — Что?       — Ты был в голове у Львиносвета?       — Какая же дебильная формулировка, — фыркнул он.       — Был или нет?       — Мне делать что ль нечего, по-твоему?       — Значит, ты не в курсе… — выдохнула Остролистая и мельком посмотрела в середину зала.       — А о чем я должен был знать?       — Да так… — девушка слегка отодвинулась и села прямо. И где же была её молчаливость при разговоре с Искрой?       Несколько минут они молчали — почти что умирали со скуки, не чувствуя ни капли сожаления к почившей и не слишком разбирая слов поминальной речи Чернозвёзда, — но тем не менее не прерывали тишину, возникшую между ними.       — Мы кстати запланировали Голубке посещение у Щербатой, — зачем-то неожиданно выдал Воробей. Остролистой об этом знать хотелось в последнюю очередь. Она слегка поморщилась от услышанного, делая вид, что Воробей не пялит сейчас на её профиль и уловил выражение лица.       — Здорово, — ответила она максимально не по-настоящему.       Такая искусственность была присуща высшему свету — по правилам экспрессия и эмоциональность, присущие Остролистой, осуждаются, и в ход идут подобные выражения. Они сопровождаются абсолютно ровным тоном голоса и легкой улыбкой, за которой — сто процентов можно быть уверенными — скрывается либо вся боль Вселенной, например, в ситуации, когда бывший, которого барышня еще не отпустила, объявил о своей помолвке, либо вся злоба Вселенной, когда у конкурента неприлично взлетели акции его компании или ребенок окончил лучший университет на одни пятёрки. Впрочем, правило годится лишь для выходов в свет. В неформальной обстановке Остролистая бы отреагировала более живо и ярко — что она и делала. Воробей понял, в чём дело, и не стал развивать тему. Когда-нибудь он даст ей знать об истинной третьей в предсказании. А она даст ему знать, что в их семье завёлся еще один преступник.

***

«Я, знаете ли, мои любимые читатели и объекты моих постов, очень верующая. Всю школу пела в хоре. Знаете, мы там завывали нечто по типу «Зво-онко ангелы поют! Сла-ава младенцу королю! Мир на земле, покой в Звёздных угодьях! Ра-асканье в грехопаденьях!». Еще я не брила ноги — да потому что под длинной юбкой ничего не заметно. А тихую молитву я читала не только перед приёмом пищи. Я не согласна с тем, что, главное, чтобы Звёздное племя было в душе и, выходит, необязательно следовать всем канонам веры. Обязательно! Иначе будете, как блонд Верескоглазки. Ненастоящими и попадёте в ад. Даже сейчас, несмотря на мой занятой график (я с утра до вечера опубликовываю свежие сплетни о богатых школьниках), я обязательно нахожу время на посещение службы как минимум по выходным. Выполняю утреннюю йогу, встречаю рассвет, прихожу в храм, и с закатом ухожу из него. Целый день только на одной воде — ибо Звёздный предок терпел, и нам велел, несмотря на то, что в мыслях сочная запеченная индейка с клюквенным соусом или самый большой бургер в меню. В общем, я очень верующая. Простите, заняла эфирное время. А знаете, кто нисколечко не верующий? Симпатяги из баскетбольной команды. Сегодня похороны какой-то там важной бабушки, а они ушли с них досрочно! Ой, ребята, помните, Звёздные предки всё видят. Какая-нибудь Синяя Звезда уж точно не одобрит ваших деяний, как и та бабулечка — если удосужилась места именно в Звёздном племени. Простите, еще не изучала её биографию… В общем, готовьтесь к покаяниям уже сейчас. Целую, ваша Сплетница.» Комментарии: @FIRESTARISMYDADDY2953 LOL XD Слушай а как ты можешь быть верующей если ты здесь каждый день поливаеш кого то грязью ?) Ты сама как блонд Верескоглазки получается LMAO       ↳ @GOSSIPGIRL_LA       Эм, умник! Начнём по пунктам: Во-первых, не верующая, а уверованая в Звёздное племя. Во-вторых, оскорбления в моём аккаунте запрещены. В-третьих, представь ситуацию. У тебя на другом конце стола стоит очень вкусный пирог, но тебе нельзя его есть, пока ты не доешь пресный бурый рис не первой свежести. Тяжело? Тяжело! И у меня тоже самое, только смени пирог на местную золотую молодёжь, а рис — на обычных людей. Я не хочу есть рис, я хочу пирог, хочу обсуждать богатеньких, а не бедненьких, а я делаю, что хочу. Вывод соответствующий. И вообще, мне можно! Кто сказал, что мне можно? Уже не твое дело! Ты и так меня оскорбил, поэтому более тебя ни во что посвящать не буду. Цени мою уже имеющуюся благотворительность.       Львиносвет, Лисохвост, Ягодник и Мышеус уже успели съездить к одному знакомому дилеру, взять свежей травки, сделать толстый большой косяк и расположиться во внутреннем дворике дома Ягодника и Мышеуса. У них не стояло ни одной камеры, а оставшиеся жители дома вернутся нескоро, поэтому можно было пустить по кругу получившуюся самокрутку и спокойно насладиться жизнью на полную без посторонних глаз. Они так и лежали — кругом прямо на газоне, что временами щекотал заднюю часть шеи, и периодически жмурились от яркого солнца. Было хорошо. Очень хорошо.       — Надо наверное с новенькой попробовать, — Лисохвост обхватил переданный косяк пальцами и сделал свою затяжку.       Ягодник от смеха поперхнулся дымом.       — С ке-е-е-м? Че, в городе уже закончились девушки, с которыми ты еще не встречался?       — Я не это имел ввиду, придурок. Просто надо с ней пообщаться поближе.       — Ты уверен?       — Сериал «Скам» видел? Про норвежек. Я думаю, она такая же. А норвежки в «Скаме» очень даже ничего.       — Ну да, она тоже ничего такая, — заметил Мышеус.       — Да нахер она тебе сдалась, — Ягодник поморщился.       — Всё тебе не то! А с кем мне тогда быть? Я не про отношения, а просто…       — Ни с кем. Поумерь уже свой хер в штанах, а то однажды так и подцепишь что-нибудь, — фыркнул Ягодник, — Ты походу любимчик Звёздного племени, иначе я не понимаю, как ты до сих пор этого не сделал.       — Новенькие это такая вещь, что ты их не знаешь, и это не всегда играет тебе на руку. Вдруг у неё гонорея какая-нибудь, о которой ни она сама, ни кто-то ещё по слухам тебе не рассказал, — сказал Мышеус.       Ягодник легонько растормошил младшего брата.       — Эй, ты откуда такое нехорошее слово знаешь? — вопросил он фальшиво-поучительным голосом.       — Наверное, из твоей истории болезней прочитал, — Лисохвост тут же громко рассмеялся собственной шутке, на что ему тоже досталось — Ягодник лежал напротив него, поэтому перевернулся на живот и достал до него рукой.       Львиносвет продолжал молчать. Ему казалось, он ни на грамм не упоролся — затяжки шли будто бы мимо него. Он делал их, но не ощущал эффекта, будучи занятым своими мыслями. Он глядел прямо в голубое небо, игнорируя солнце, и думал о Пеплогривке. Всякий раз, когда заводили речь о девушках, она приходила к нему на ум. То недолгое время, что он находился на поминальной церемонии, она не отстранялась от него, или игнорировала, или ещё что-то в таком роде, но тем не менее Львиносвет явно ощущал неловкость, исходящую от неё. И вот каким образом он за четыре или сколько там месяца должен был сделать так, чтобы она без колебаний пошла с ним под венец? Парень не имел понятия, и от этого становилось горько. Наконец, Львиносвет решил заговорить, чтобы не выглядеть подозрительным.       — Мышеус позаботился о тебе, чтоб ты не лез, куда не надо.       — Чё не так-то? Мне уже просто познакомиться ни с кем нельзя? Еще бля в клетку меня заприте.       — Скорее пояс верности наденем, — Ягодник залился хохотом.       — Ладно, хрен с вами. Тогда думаю стоит рассмотреть Маковку, — Лисохвост почувствовал, как на него обернулись, — А что? Гляньте, какое у нас трио получится. Каждому по сестре. Мыш, не боись, для тебя там целых две невесты на выбор подрастает в той же самой семье.       — Ой, иди в жопу, — цокнул Ягодник и сделал затяжку.       — Львин вообще почти что семейный человек. Эх, здорово! Скинемся и подарим вам в честь свадьбы виллу на Лазурном берегу.       Львиносвет не удержался и прыснул от смеха вместе со всеми остальными. Конечно, он ещё не знал, как сказать друзьям, что велика вероятность того, что никакой свадьбы по итогу не будет, судя по настрою Пеплогривки. Однако он забрал переданный ему косяк и затянулся, пытаясь о таком не думать и не упоминать эту тему.       — Опять вы тут упарываетесь, а?! — послышалось откуда-то сверху.       Это был Прыгунец, младший единоутробный брат Ягодника и Мышеуса. Его голос звучал теперь не совсем по-детски, однако он только-только начал прорезываться и еще не огрубел до конца — его переходный возраст начался относительно недавно, однако уже давал о себе знать. Его приняли в Саут Хиллз чуть раньше, чем положено, согласно возрасту — сделали скидку на то, что здесь учатся его старшие братья и сестра, и поэтому ему будет проще адаптироваться, — но похоже, руководство уже успело об этом пожалеть. Любимыми занятиями Прыгунца было грубить учителям и придумывать разные шалости. На грани отчисления из школы, тем не менее, он не находился — но это было лишь вопросом времени, и Ромашка не знала, что делать с этим ребёнком. Удивительно, что у детского психолога не срабатывали её же собственные методы воспитания. Похоже, тренера не играют.       — Чё за базар такой? — Ягодник недовольно привстал со своего места и оглядел брата — высокого для его возраста, с тёмными волосами и карими глазами, выглядящего точь в точь как их с Шиповницей отец, — Ты почему не на тренировке?       — Ой, епта, извини, забыл задержаться на пару часов подольше, чтоб тут успела вся трава выветриться, — съязвил Прыгунец.       — Давай-ка рот так не открывай, иди в дом и маме ни слова, понял?       — Опять эти твои угрозы. Молчать буду, только если дашь хотя бы разок попробовать.       — Ахринел? Ты ребенок, иди отсюда, — раздраженно ответил Ягодник.       — Да ла-а-а-дно. Малой, держи, нам не жалко, — Лисохвост протянул Прыгунцу косяк, но его руку тут же одёрнул Ягодник.       — Ты блять больной? Ты че делаешь?       — А чё? Лучше с нами, чем с кем попало на сомнительной тусовке.       — Ну дай тогда номер дилера, чтоль, — попросил Прыгунец.       — Какой еще бля дилер? Ты меня не понял, что ли? Давай, шуруй домой и помалкивай, иначе я горничной дам отгул и заставлю тебя вместо неё полы мыть. Языком вылизывать будешь, — Ягодник заметил, как младший начал злиться, но его это вовсе не смутило. Если матери не удается строить детей «по струнке», то этим занимается он.       — Ладно, — поджав губы, пробубнил мальчик, развернулся и стал медленно уходить со двора.       — Жестко ты его осадил, — заметил Львиносвет.       — А кто, если не я? Тем более, если он наглый что пиздец, — Ягодник вновь лёг к остальным и заметил, что от косяка осталось всего-ничего, — Шиповница хотя бы послушная, с ней и время проводить приятно, а этот дефектный какой-то. Короч, тебе не понять, у тебя нет младших.       — Мы привыкли, он нас почти всегда так гоняет, — усмехнулся Мышеус.       — Мыш, ты благодарить должен, что я тебе разрешил вот так вот лежать курить траву вместе с нами, а не прогнал, как этого пиздюка, — Ягодник слегка толкнул брата в плечо.       — Я согласен, младшим стоит напоминать, где их место, чтоб не зазнавались. Так наш типа долг старших сиблингов будет выполнен, — как-то горделиво отметил Лисохвост, и последняя затяжка осталась за ним, на что он гордо потушил косяк прямо об газон рядом с собой, — Лед хорошая, но тоже может набедокурить, а меня бесит, что ей абсолютно всё спускают с рук, особенно отец. Я просто не позволяю ей стать избалованной окончательно.       — Пойдемте поедим, — Львиносвет понял, что в данный разговор по теме ему нечего добавить и первым встал с газона. Тем более, что после травы аппетит становился буквально зверским. Комментарии: @__IM_A_BLACKJACK___ Прикинь если тебя расекретят а ты окажешся старым священиком из церкви) LMFAO       ↳ @GOSSIPGIRL_LA       Привет, Blackjack! Нет, меня не рассекретят, и я не старый священник. Ненавижу их, они все поголовно извращенцы и педофилы. Меня в своё время, если что, не трогали, не волнуйтесь, просто говорю по слухам от девочек-одноклассник из своей церковно-приходской. Вообще, я еще и очень даже секси красотка, и к тому же умная. Во втором ты можешь убедиться, читая мои остроумные посты, а в первое поверь как-нибудь на слово. Я бы не стала вам врать.

***

      У Искры лет с четырнадцати был велосипед. Подарок деда, электрический, качественный, красивый, Yamaha, как никак — заменял ей пока машину и давал очередную отличную возможность побыть подальше от сестры и матери; проехаться вечером по кварталу, подышать прохладным воздухом, насладиться музыкой в наушниках, а также служил в хорошую погоду средством передвижения до школы. Только вот был возрастом, как она сама, что поначалу её обижало. А потом она узнала, что эта «старая развалюха» стоит больше, чем их дом, и была куплена Белохвостом на аукционе. Конечно, недальновидно было дарить неаккуратной девочке-подростку такой невероятно дорогой экземпляр, — еще и не с целью «чтоб стоял в гараже», а для постоянного использования — но Белохвост в принципе делал за жизнь много непонятных остальным вещей, так что никто не удивился. Однако прошло уже два года, и вот, на велосипеде ни царапинки, ни пылинки, и даже несмотря на то, что Искра заметно прибавила в росте и её ноги стали длиннее, на нем было все также здорово и удобно ездить. Он хоть и старый, но ни в коем случае не «развалюха». Хотя тут ещё нужно разобраться, в чем дело — во в принципе качественном исполнении велосипеда хорошей марки, или внезапно проснувшейся добросовестности и ответственности Искры за подарок любимого дедушки.       Искра была рада переезду в Хидден-Хиллз по ещё одной причине — в этом районе, где-то на скрытой территории за закрытыми высокими воротами, жил Коршун. Относительно хорошие навыки детектива и установления причинно-следственных связей дали ей узнать еще более точное расположение особняка Коршуна и помогли отличить огромные, тёмные особняки друг от друга — точнее, это было весьма просто; как она поняла, у Коршуна дом выглядел более современно, с налётом на стиль лофт. Поэтому её маршрут на велосипеде также обязательно включал в себя как будто бы «случайный» проезд мимо.       Девушка набрала приличную скорость и ощущала, как ветер развевал её светлые распущенные волосы и охлаждал чуть уставшее лицо. Одета Искра была в короткий топик на тонких бретелях, из под-которых выглядывали лямки чёрного бюстгальтера пуш-ап, и в короткие спортивные шорты с фирменным логотипом справа снизу. В рюкзаке у неё на всякий случай была сложена кофта, если вдруг станет холодно ближе к ночи, или если она не обнаружит Коршуна, а, значит, щеголять своими прелестями станет необязательным. Темнота спустилась довольно быстро и неожиданно, заезжающих в гаражи и скрывающихся в них же машин становилось всё меньше и меньше, в окнах постепенно начинал гореть свет. Это частная охраняемая территория, разумеется, а не район гетто, так что Искра не чувствовала тревоги и продолжала свою поездку, не забывая оглядываться по сторонам, но лишь с целью поглазеть на зелёную природу. Хотя, ей не было бы страшно находиться даже в каком-нибудь чёрном квартале, где у каждого жителя есть минимум по одной припрятанной под сидушку дивана пушке и сотня злых умыслов.       Скорость постепенно снижалась, как только предполагаемый дом Коршуна показался вдали. Разумеется, Искра не могла быть на сто процентов уверена, что именно здесь он живет, поскольку ни разу не видела его рядом, однако замечала пару раз, что Гелендваген заезжал именно в ворота данной частной территории. Она обычно только наворачивала круги, а сегодня вдруг рискнула, слезла с велосипеда буквально на мгновение — прислонить к воротам пропуск, копию которого стащила у Березовика, который иногда что-то забывал в этой части Хидден-Хиллз — залезла на свой транспорт обратно и въехала, бесшумно и призрачно. Далее следовала еще одна прямая дорога, с односторонним движением, по ширине примерно такая же, как и та, которая шла вдоль прочих домов. Вокруг — сплошная зелень с небольшими полями для гольфа, и далее опять горизонтальная дорога, по периметру которой были облагороженные особняки. Лофт особняк находился почти что в конце дороги. Искра, медленно и будто бы даже осторожно, поехала к нему.       Дорога слегка склонялась вниз, так что не нужно было даже активно набирать скорость, чтобы ехать быстро. Искра ослабила хватку руля и не боялась потенциально разбитых коленок в случае падения. Она вполне себе уверенно предполагала, какие именно люди живут здесь, но почему-то ощущала спокойствие. Даже если кто-то из жителей выскочит в своем махровом леопардовом халате, пряча внутри дома любовницу, с целью выбежать на дорогу и выпнуть Искру из их обители позорнейшим образом, то плевать. Особняк Коршуна уже показался на угрожающе близком расстоянии. Свет был чуть приглушён и пробивался лишь из двух окон с чуть приоткрытыми жалюзи, остальные окна были наглухо занавешены. Если бы не эти два окна, можно было бы подумать, что в доме вовсе никого нет. Ограждение вокруг особняка было не очень высоким, так что, подняв голову, Искра могла разглядеть достаточное количество деталей.       Для девушки было каким-то особенным действием бесцельное разглядывание данного дома. Ранее она могла смотреть на него лишь совсем-совсем издалека, а сегодня она смогла подъехать совсем-совсем близко — это захватывало дух. Она представляла, сколько в особняке комнат, как они обустроены, сколько машин в подземном гараже и как часто Коршун плавает в бассейне на заднем дворе — она не сомневалась, что тот у него был. Искра даже не знала, что именно ей напоминает этот дом — подобного не было ни у у кого из её знакомых. Самобытность, стать, принадлежность особняка притягивали магнитом.       Почти что на сторону дороги — вообще, немного левее, но так как Искра сидела на велосипеде на расстоянии поодаль от дома, то видела его именно у дороги — выходил полупрозрачный балкон. И когда Искра в один момент перевела на него взгляд, то чуть не упала от страха — там кто-то был. Силуэт мужчины медленно, чуть устало подошёл и опёрся, согнувшись — на пару секунд показался еле заметный, маленький огонёк в его руках — видимо, закурил сигарету. Она смотрела на мужчину с приоткрытым ртом и быстро колотящимся сердцем; ей казалось, будто бы она совершает какое-то преступление. Не могла пошевелиться с места, чтобы сесть и быстро уехать, пока её не заметили. Вместо этого Искра как могла напрягала зрение, чтобы разглядеть, кто это, блин, вообще такой стоит, но из-за полумрака это плохо получалось. Тем временем неизвестный пускал дым, почти не смотря по сторонам. Видимо, он не сильно был заинтересован в происходящем, и это отличный шанс ускользнуть, но стало поздно — его голова повернулась в сторону дороги, туда, где была Искра, и у той сбилось дыхание. В эту же секунду включились уличные фонари, встроенные в землю между домами, стало не так темно и девушка смогла подтвердить свои догадки. Руки машинально схватили руль покрепче, она вжалась в сидение и почти что нажала на газ, но Коршун опасливо прищурился, выпрямился, кинул сигарету куда-то вдаль и пошел к выходу из балкона, не отрывая взгляда.       — Блять, куда он пошел? — тихо выругалась Искра и свела брови от досады. Что-то зашевелилось внутри — выходит, она прямо сейчас нагло подглядывала за чужой личной жизнью? У неё ведь нет даже права сюда заезжать; если Коршун подсуетится, то разгорится скандал на весь район. Получается, она нарушила его личные границы и подглядела то, чего не стоило.       Она хорошо помнила слова Воробья — про втирание в доверие и прочее, с целью узнать побольше всякого провокационного, однако караулить его у его дома было, пожалуй, чересчур. Тем более, что она смогла разглядеть, что Коршун был, кажется, в одном чёрном халате на голое тело — спасибо, что поясом подвязал. Искра ощутила сильный укол ревности. Чем это он таким занимался до этого? Подловила на горяченьком, выходит. И это, тем не менее, подло. Ей самой определённо не было бы приятно, если бы кто-то нагло наблюдал за ней, пока она, ничего не подозревая, курила бы стоя на балконе в одних трусах — вышла бы к нахалу в ту же секунду и набила морду за чрезмерное любопытство. Может, Коршун с ней сделает тоже самое?       Не успевает подумать — автоматические ворота медленно открываются, и из них навстречу ей идёт Коршун, всё в том же халате. Что-ж, выходит, Искра добровольно сдалась. Она так и стояла на своем месте посреди дороги, вцепившись в руль.       — Как ты сюда попала и нашла меня? — достаточно спокойно произнес мужчина, но она знала, что это спокойствие не сулит ничего хорошего. Это как у дяди Ежевики — тот тоже всегда разговаривал спокойно, даже когда отчитывал детей, но он обладал такой силой и влиянием, что ему и не требовалось кричать, рвать и метать для утверждения своего положения. Правда дядя Ежевика был хорошим и занимался законными вещами, а Коршун… Почему она вообще вдруг вспомнила, что они братья, а Ежевика еще и отец её кузенов и кузины? Почему её мозг из-за выброса адреналина подкидывает ей всегда самые странные мысли?       Искра попыталась очистить голову от посторонних вещей и вздохнула.       — Я… Я уже ухожу, — засуетилась она и уже почти дотронулась до ручки газа.       — Нет. Ты скажешь мне, что ты здесь делаешь, — решительным, довольно резким движением Коршун берёт её за предплечье и удерживает, не давая уехать.       Интересно, догадывался ли он каким-то иным чутьём, что Искра работает на два фронта и поэтому подвергает себя подобной опасности? Может, он как Воробей — мысли читает? Искра вдруг подумала, что вряд ли она делает что-то плохое. Каждый человек в этом квартале каждый день совершает вещи куда хуже, чем безобидное подглядывание издалека. Она ведь не взломала его замки и не наставила внутри дома скрытых камер видеонаблюдения, в конце концов. Девушка выпрямилась и чуть горделиво, весьма уверенно, а не как пару мгновений назад, посмотрела на Коршуна.       — Мне стало интересно, где ты живешь. Это преступление?       — Не преступление, но и не веская причина для появления, — Коршун, кажется, вообще не смутился.       — И в конце концов, мне же надо было тебе как-то сообщить о том, что я хотела.       — В другом месте нельзя было это сделать? — тон его голоса слегка повысился, на что Искра мысленно заликовала. Ей ужасно понравился факт того, что она вывела его на эмоции.       — Нельзя, — уголки девичьих губ хитро приподнялись.       Коршун буквально на долю секунды прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, думая, видимо, о чём-то вроде «Какая же настырная сволочь».       — Говори, — он убрал руку с её предплечья и отошёл на полшага назад.       — Прям здесь? Гостей неприлично оставлять на пороге. Да и, может, ты бы хотел приодеться…       — Ты мне не гость, я тебя не приглашал и не ждал, — резко перебил мужчина, — О нормах приличия не тебе говорить. Во что я сейчас одет это не твоё дело. Говори, пока я тебя назад на твоей железке не покатил.       Искра осознала, что сейчас перед ней стоит шикарный мужчина в всего лишь черном халате на, выходит, голое тело, если она правильно всё поняла. Да не просто абы какой мужчина, а сам Коршун Карвер, мать вашу! Да ни у одной девочки в школе такого никогда не было и вряд ли будет! Внизу живота стало приятно покалывать, из-за тонкой ткани шорт и такой же невесомой ткани нижнего белья трение о сиденье велосипеда ощущалось особенно остро, а девушка надеялась, что она не слишком заметно покрылась румянцем. Чтобы отвлечься и перейти к сути, Искра слезла с велосипеда, несмотря на желание еще немного поёрзать на сидушке почти до оргазма и встала рядом со своим транспортом, чуть опершись.       — Мои… кузены, они были в Нью-Йорке на выходных. И в общем Львиносвет сбил насмерть эту Ржавницу. Он напился и бухой сел за руль чужой тачки, заехал в какой-то тёмный квартал. Не знаю, что она-то там забыла.       — Зато я кажется догадываюсь.       — И что, не просветишь в причину странных обстоятельств смерти?       — Рано тебе еще, — отмахнулся Коршун. Искра слегка расстроилась, что ей еще не доверяют до конца. В этом было мало удивительного, но все равно ощущалось неприятно, — В общем, ладно. Неплохая женщина была, не последний человек, хотя близко я с ней не был знаком.       И тут, к сожалению, повисла слегка неловкая тишина. Не больше минуты, но растянутая будто бы на час. Искра лишь кивнула после сказанного Коршуном, тепло внизу живота исчезло и она не знала, чего еще такого добавить, однако ощущала, что добавить что-то нужно было. Между ними ужасно маленькое расстояние и минимум одежды, а они просто стоят и молчат. Так дела не делаются.       — На этом всё? — лишь спросил мужчина, и Искра готова была закричать от досады. Конечно! И на что же еще она надеялась?       — В целом да, — она все-таки сдержалась и ответила, на издыхании, слегка рвано. Внезапно захотелось прикосновений — и чтоб они чувствовались, как раскалённый воск по беззащитной коже. По позвоночнику прошлись мурашки, и вовсе не от дуновения ветра по открытым участкам тела.       Коршун вопросительно посмотрел, когда не увидел, как Искра шевелится и собирается уезжать.       — Я… — внезапно послышалось от неё.       — Что? — на удивление спокойно спросил он.       — Ладно, мне пора, — девушка повернула велосипед в другую сторону, чтобы поехать обратно, и пыталась не смотреть на Коршуна. Как же по-дурацки вышло.       Искра нажала на газ и весьма стремительно уехала. Вся смелость и дерзость вдруг пропали, испарились, исчезли, запропастились — наверное, из-за того, что ей не хотелось в очередной раз натыкаться на безразличие. Дальше поцелуя ведь, очевидно, ничего не зайдет, да и то, выйдет больше пародия на поцелуй. У них был секс? И что. Во-первых, секс в современном мире давно уже обесценился как нежное проявление высоких чувств — кому, как не Искре, знать о том, что не со всяким, с кем перепихиваешься, ты готова пойти под венец, — а во вторых, она была пьяная и ничего толком не запомнила — лишь всю неделю после этого ходила гордая за саму себя, а ночь осталась в голове лишь ощущениями; и то, велик шанс, что она их себе преувеличила и ничего грандиозного не произошло. Вот же дерьмо какое… Выходит, Искра по-прежнему неудачница. Щёку осушили слёзы, а из-за погружённости в мысли она пропустила поворот и едва не влетела в тупик — какой-то рефлекс в последний момент заставил её повернуть и этого не произошло. А жаль. В идеале, лучше бы её грузовик насмерть сбил.       Около дома что-то забыла машина Остролистой. Вот кого-кого, а её сейчас хотелось бы видеть в последнюю очередь. Тем не менее, Искра собрала всю волю в кулак, вытерла остатки слёз ладонью и подъехала к машине. Окно водительского было приоткрыто, из него то и дело вылетал струйный пар. Пахло красными Мальборо и парфюмом с восточными нотками вроде сандала с мускусом.       — Ты что здесь делаешь? — Искра слезла с велосипеда и заглянула внутрь.       — Ты не отвечала на звонки и СМС, значит, была не дома. Я ждала тебя здесь, все равно вернулась бы.       — И что?       — Хотелось поговорить. И было бы здорово, если бы ты извинилась, или хотя бы попыталась, — Остролистая вышла из машины, Искра отошла чуть подальше и недоумённо уставилась.       — Извиниться? — повторила она.       — Верно.       — За что, твою мать?       — Я, если честно, не могу до сих пор простить тебе того, что ты бесцеремонно шпионила за нами и неизвестно кому о нас докладывала! Меня это возмущает! Ты могла бы и извиниться за такое поведение.       — Ты блять об какое дерево ударилась? — вспылила Искра даже неожиданно для себя, — Я же говорила, что меня принудили, да и я ничего такого о вас не растрепала, — разумеется, пришлось умолчать о том, что она сказала Коршуну каких-то полчаса назад. Это совсем другое. Она и сама не понимала, зачем это сделала, — Здесь не за что извиняться!       — В любом случае я не могу тебе доверять. Ты ведёшь себя странно. Это… будто это не ты. Что вообще с тобой такое стало? Тебя этот клуб так испортил?       — Со мной все в порядке. А с тобой что такое? Из-за постоянного чувства голода стала на людей просто так кидаться? Последние мозги высушились? — будто в подтверждение ядовитых слов Остролистая резко взяла Искру за волосы и слегка нагнула к своему лицу. Та даже не пискнула, не сопротивлялась и почти никак не показывала, что ей неприятно. Она ожидала подобного. Пускай убьёт её прямо здесь, перед родительским домом, облегчит страдания.       — Что ты, блять, только что спизданула? — прошипела она.       — Чё слышала, — Остролистая незамедлительно со всей силы припечатала Искру к своей машине и дала пощечину, — Прибей меня, сучка, вижу же, что хочешь.       — Да пошла ты нахрен, овца тупая! — девушка покраснела и истерично заплакала, напоследок ударив еще раз и потом тут же оттолкнув подальше, чтобы сесть обратно внутрь.       Искра только прочесала пальцами непослушные пряди, за которые её хватали, и ощутила неприятную ноющую боль на всей правой стороне тела — неплохо так её прихлопнули, прямо как надоедливую муху об подоконник мухобойкой. Она посмотрела вслед стремительно уезжающей машине и почему-то, несмотря на, казалось бы, равнодушие, её глаза опять оказались на мокром месте. Девушка, не припарковав велосипеда, вбежала в дом и поднялась к себе в комнату.       Из комнаты Искра прошла в свою ванную и заперлась изнутри. Больно было теперь не физически, а морально. Плевать, насколько сильно её ударили, — важно другое. Всё скопилось в один большой ком — она заурядная неудачница с сомнительной репутацией шалавы, убийца человека, тень своей сестры, над ней в тайне посмеивается пол школы, у неё ни одного выдающегося таланта, нет собственного мнения, она лишилась практически единственной подруги и заодно единственной любимой кузины из всех, и, самое ужасное, её не любит Коршун. Зачем нужно такое идиотское, бесцельное существование? Коэффициент полезности на нуле, сплошная трата ресурсов без какого-либо ответного выхлопа. Искра открывает шкафчик, встроенный в зеркало, берёт небольшую бумажную упаковку с лезвием и трясущимися руками пытается открыть её, пока набирает полную ванную. Сомнений в том, что делать дальше, не было никаких.       Она представляла, как утром, до обеда, до неё так и не добудятся, она не выйдет завтракать, и её не будет ни в одной части дома. Телефон будет лежать на кровати, а вещи оставлены по местам — если хаос в спальне можно назвать «по местам» — ни одного следа и ни малейшего понятия, куда она подевалась. Начнут спрашивать у соседей, где видели в последний раз, обнаружат велосипед почти посреди дороги, небрежно оставленный. Домработница во время ежедневной уборки дойдет до её комнаты, обнаружит, что дверь в ванную заперта. Её взломают, и все взвизгнут от испуга, когда увидят остывший труп в такой же остывшей, окровавленной воде, с окровавленным лезвием на полу и открытым шкафчиком. Только тогда им всем будет не всё равно на неё. Стоило резать поглубже хотя бы ради этого.       Искра залезает в ванную с горячей водой и едва не поскальзывается, а жаль — разбитая о кафель голова тоже неплохо, так даже побыстрее выйдет. Её глаза автоматически жмурятся, когда остриё в первый раз проносится над рукой, оставляя небольшой порез. Затем еще один. Третий. Кровь начинает скапливаться всё активнее и активнее, скатывается вниз по коже, каплями падает в воду. Нечаянно Искра открывает глаза, смотрит на все это, почти взвизгивает и успевает лишь наклониться, чтобы её стошнило на пол около ванной. Зрелище напомнило ей момент с Муравьятником — крови было побольше, и не её собственной, но ощущение пустоты в душе абсолютно такое же. Убийство в обоих случаях.       В желудке больше ничего не остается, Искра откашливается чуть более шумно, чем следовало бы, и пытается унять дрожь, чтобы продолжить — руки не слушались, почти не держали лезвие, как назло. Поднимает голову к потолку, гладит нетронутую поверхность кожи неострой частью, будто намечая, а затем резко делает новый порез. Опускает руку вниз, прямо в воду, и уже не стесняясь шипит от боли, а прозрачная вода начинает краснеть. Почему настолько больно? Неужели так ей и надо? Искра замечает, что моральная боль отступает, и теперь ощущается лишь физическая. Слёзы почти не текут, однако она понимает, что вся тушь отпечаталась на щеках уродливыми черными подтёками. Да она настолько дура, что даже умереть нормально не может! Вечно всё наперекосяк. Новый порез чуть глубже, чем предыдущие и её отрубает. Перед глазами ничего, кроме черноты.       Ненадолго, минут на семь, хотя казалось, что уже навсегда. Искра просыпается также внезапно, смотрит вниз и кричит от открывшегося фонтана крови. Рука выныривает из водной красной глади, она хватает ближайшее полотенце и обматывает его вокруг, как может. Что не так? Почему она до сих пор жива? Полотенце вмиг пропитывается, Искра встаёт из ванной и оборачивает второе, судорожно всхлипывая. Это слишком больно, не уверена, что больнее — её жизнь или эти порезы. Чёрта-с два одинаково, но почему она не выбрала порезы, чтобы покончить со всем этим дерьмищем?       Следующие полчаса девушка останавливает кровь, потратив целый бинт на одну только руку, выкидывает из окна спальни окровавленные полотенца — хрен с ними, куда их там занесёт ветер, — убирает всё по местам и ложится спать, в глубине души надеясь, что хотя бы во сне наконец умрёт от кровопотери.

***

      Подходил конец сентября, а в Лос-Анджелесе по-прежнему не похолодало ни на градус. Пока Верескоглазка ненадолго отошла, черлидерши уселись в плотный круг на пришкольной полянке и стали болтать обо всякой ерунде. Верескоглазка тем временем шла в буфет, чтобы купить новую бутылку свежей холодной воды, и проходила мимо той части школы, у которой обычно тусовались парни, чаще всего — баскетболисты. Если они не уходили подальше курить косяк один на пятерых-десятерых или что они там обычно делают, то они стояли всей своей толпой у кирпичной стены под таким же кирпичным широким заслоном, который находился над еще одним входом внутрь школы. Она бы как обычно и ухом бы не повела при их виде, но они стояли вплотную друг к друге, разглядывая что-то, похожее на блокнот или книгу, и обсуждали это, используя женские имена, причем имена учениц Саут Хиллз. Верескоглазку это насторожило, она задержалась в проходе, отошла от него, чтобы никому не мешать и стала прислушиваться. Парни даже не обращали внимания на постороннего наблюдателя — настолько они увлеклись.       — Впиши вот этой арабского наследного принца с её последнего отдыха в Арабских Эмиратах. Слышал недавно, — сказал кто-то парню, что держал книгу и ручку в руках, записывая что-то время от времени.       — Вернись на страницу ко мне и впиши мне Кайли Дженнер, — засмеялся еще один.       — Ага, блин, так я тебе и поверил, — как оказалось, запись вёл Лисохвост. Ну конечно, кто еще мог заниматься подобной ерундой.       Верескоглазке не потребовалось долго размышлять, чтобы догадаться, о чём речь. Как в типичном подростковом фильме, у этих придурков тоже был свой послужной список тех, с кем из школы они перепихнулись, встречались или хотя бы разок просто целовались. Мерзость! И, самое ужасное, они впрягли и самих девушек в список, записывая их якобы бывших партнёров, информация о которых как правило основана на слухах. Верескоглазка не стала медлить и бесцеремонно подошла прямо к Лисохвосту.       — Что за хрень? — спросила она.       Остальные парни нехотя расступились и с удивлением посмотрели на девушку. Лисохвост живо закрыл блокнот и спрятал его себе за спину.       — Тебя звали? Я не припоминаю.       — Я сама прихожу, когда слышу, как обходятся с моими девочками. Повторяю, что за хрень?       — Ты ничего не докажешь! — парень быстро передал блокнот другому, стоявшему еще дальше баскетболисту и тот тоже его спрятал.       — Отдай, — настойчиво потребовала Верескоглазка.       — А то что?       — Не волнуйся, мы тебя не обидели, твой список вышел неплохим, — рассмеялся Ягодник.       — Пошёл нахер, — брезгливо бросила Верескоглазка и подошла к тому, которому передали злосчастную книжку, потребовав тоже самое.       — Не-а, — нагло улыбнулся тот.       Верескоглазку лучше не доводить. Она ударяет нахала в самое чувствительное место и успевает выхватить блокнот из его рук, схватив покрепче. Разумеется, её тут же окружают и пытаются отнять вещь.       — Отдай по-хорошему! Если отдашь, мы твою страничку вырвем!       — Нет! Мне нужно избавиться от этого ужаса самостоятельно! Зачем вы это вообще затеяли?! — девушке удается чудом юркнуть из толпы. Она замечает, как большинство девушек наблюдают за произошедшим, а несколько уже подскочили и начали бежать. Парни вновь окружили её, и одному почти удалось вырвать блокнот из рук.       Верескоглазка решает, что неплохим решением будет поднять шум. Позволяет отнять у себя блокнот и бежит навстречу.       — Девочки, нам нужно срочно отобрать и уничтожить у этих полудурков то, что они сейчас держат. Они там пишут всякие гадости обо всех нас, по типу, кто с кем переспал.       — Ужас! — воскликнула Медобока, — Обо мне там тоже есть? — она стала выглядеть такой встревоженной, словно ребенок, которого обманули. Наверное, она надеялась, что там был почерк не её парня.       — Не знаю. Но скорее всего. Блокнот тёмно-розового цвета, без надписей, с белыми страничками. Скажи всем остальным.       — Хорошо.       Верескоглазка обернулась, но парней уже и след простыл. Этого, в принципе, и стоило ожидать — она бы все равно не добилась успехов в овладении вещью, значит, нужно было действовать хитрее. Завладеть книгой под шумок и сжечь её как можно скорее. Но сначала дать клич Сплетнице — хоть в чём-то стерва оказалась полезна. Верескоглазка не была уверена, сколько в ней женской солидарности, однако просто дать знать уже будет достаточно. Пускай этот пост увидит еще больше девушек, которые могут являться сёстрами тем парням-извращенцам, что пишут, сколько девиц было в их постели. «Вы любите «Дрянных девчонок» также, как их люблю я? А Burn Book помните? Ох, какой же скандал был на всю школу, когда провокационные записи из неё разлетелись повсюду и все друг с другом пересрались. Похоже, в Академии намечается что-то подобное. Далее прямо цитирую анонима: «Привет, Сплетница. У команды баскетболистов есть свой дневник, куда они вписывают в первую половину листов знакомых девушек, перечисляя далее, сколько у кого было парней, а во вторую — самих себя и кого уже успели «чпокнуть». Это ужасная мерзость, как по мне! А ты что думаешь? Опубликуй как можно скорее, плиз.» Всё для тебя, @sifiskdoa_diwi452. Пост с пылу с жару. Не представляю, что чувствуют девушки, которым «повезло» там оказаться. Знаете, если бы мне пришлось выбирать нового владельца аккаунта, то сто процентов это был бы кто-то мужского пола. Парни еще в сотню раз больше сороки-балаболки, чем мы с вами, девули. А ты не подглядел\а, была ли там я? Если удастся заглянуть хоть глазком, напиши ответ. Интересно, сколько у меня было мужиков по мнению озабоченных подростков. И помните, сплетничать право имею лишь я, не зря же меня зовут Сплетница. Целую всех, кроме соучастников преступления против всего женского пола школы Саут Хиллз». Комментарии: @THOT.THOT.THOT.THOT пускай создадут свой блог и напишут все в открытый доступ) мне тож интересно))) @PODSTILKA_DYAVOLAA_AAA РЖУУУ НЕ МОГУУУ! «Интересно, сколько у меня было мужиков». АХАХАХАХА Сплетница а если без шуток то ты развязная штучка или скромная?       ↳ @GOSSIPGIRL_LA       Вы невнимательно читали предыдущие посты! Я пол жизни посвятила церкви, как я могу быть развязной? Звездное племя покарает вас за такие предположения обо мне. В конце концов, сто парней за последние пять лет это не так уж и много!

***

      — Ты бы пошла на свидание с Тимоти Шаламэ? — непринужденно спросила Пестроцветик, покачивая ногами и продолжая листать журнал. С собой на обложке, чем она безумно гордилась.       Пестроцветик опять прилетела в Лос-Анджелес ненадолго. Она была очень воодушевлена своей первой серьезной обложкой — американский Vogue, это вам не шутки, и для её юного возраста значит многое. И для неё самой тоже — она показала, что тоже чего-то стоит, и совсем не хуже более популярной сестры. Один из экземпляров и привезла Искре, похвастаться лично. Они были в бывшей комнате Пестроцветик в её семейном поместье и прямо как совершенно обычные подростки из семьи среднего и ниже достатка листали журналы, обсуждая каждую встречную знаменитость или модную в этом сезоне сумочку. Пестроцветик лежала на кровати в тунике и облегающих штанах, а Искра сидела на ковру рядом, в лёгком коротком платьице. За такими глупыми разговорами Искра понимала, что отвлекается. Ей было мерзко глядеть на свои руки после произошедшего, — шрамы начали затягиваться лишь недавно, — а в голове будто бы какой-то переключатель вдруг щёлкнул. Это был не стыд за своё поведение, но осознание того, что сто процентов нужно что-то менять. А увлечение всякими глупостями позволяло притормозить пока.       — Нет, — цокнула блондинка, — Он же в фильме для геев снимался. Позови меня своим именем, или как там.       — Он ведь не гей. У него девушек много было. Лили-Роуз Депп, например. И я видела его в реале. На гея не похож, — Пестроцветик лопнула пузырь от жвачки.       — Всё равно нет.       Пестроцветик приподняла брови в безмолвном «ну, как знаешь» и перелистнула страничку. Чтение небольшой статьи смогло не на шутку её увлечь.       — Я хочу вот такую Бугатти, — Искра тыкнула пальцем на изображение машины, — Вейрон.       Подруга, тем не менее, ответной реакции не дала.       — Слышала?       — Искрик, давай тоже сделаем тебя героиней скандальной хроники.       Девушка подняла голову и вопросительно посмотрела.       — Это как?       — Сделай что-нибудь безумное на глазах у папарацци и тебя все будут обсуждать.       — Я туда уже попадала. Это ничего не даёт.       — Значит, ты плохо старалась. Надо, знаешь, чтоб говорили «Да что она себе вообще позволяет в свои юные года?!», — Пестроцветик спародировала тон голоса и выражение лица. Вышло смешно, — Вот так, чтобы аж лица краснели от возмущения.       — Я хожу на ночные вечеринки в чём попало и меня замечали с сомнительным почти сорокалетним мужиком, этого мало?       — Это другое. Во-первых, все подростки посещают вечеринки, особенно подростки нашего уровня. Во-вторых, ты делаешь это естественно, а нужно делать намеренно. Провоцировать, — Пестроцветик в нетерпении встала с кровати, — Вставай. Сейчас покажу.       Искра поднялась с пола и без колебаний подошла ближе. У неё не было никаких сомнений. Если надо делать скандал, значит, надо. Пусть говорят, что хотят, ведь хуже уже не сделают — если и катиться в пропасть, то хотя бы с ветерком.       — Приспусти платье до талии.       Искра послушно опустила бретельки и сам верх платья до нужного уровня. На ней был белый бюстгальтер.       — В таком виде ты пройдешься по улице. А знаешь, как убить двух зайцев одним выстрелом? Я поищу тебе какую-нибудь ужасно дорогую сумочку в коллекции, возьми ее в руки. Ты попадешь еще и в модную колонку, или же в остросоциальную, где сорокалетние женщины будут размышлять о том, как ты смеешь носить крокодила за несколько сотен тысяч долларов, пока в Африке, откуда родом эти крокодилы, голодают дети. Нравится идея?       — Неплохо, — улыбнулась блондинка.       — Потрясно. Думаю, далеко ходить не будем, вручу тебе одну из Биркин. Я сейчас, — Пестроцветик прошла в гардеробную.       Искра тем временем не осталась стоять на месте. Она подошла к зеркалу и оглядела себя. Грудь неплохо подчеркнута, а спущенное платье выглядело, как юбка, которую легко сдует малейшее дуновение ветра. Ну классическая шлюха. А когда Искра в последний раз не была шлюхой? Наверное, лет в двенадцать, и всё на этом. Терять больше нечего. Искра взяла телефон с пола и сделала одно горяченькое селфи на фронтальную камеру, затем еще одно фото в зеркале на основную. Как-нибудь эти снимки пригодятся. Настроение неожиданно поднялось вверх.       — Вот такая светло-голубая, считаю, подходит, — Пестроцветик вернулась со средних размеров сумкой в руках, — Её на сгиб локтя.       Искра еще раз покрутилась у зеркала.       — Ты красотка! — улыбнулась подруга, — Пока надень платье обратно. Спустишь его намеренно, чтобы все заметили. Поехали в центр.       Девушки захихикали и буквально выбежали из дома в машину. Их выбор пал на одну из центральных улиц — бульвар Сансет. Парочка папарацци уже подбежали к их машине и начали своё дело. Пора.       Искра быстро открывает дверцу и тут же, убедившись, что все смотрят, резко спускает обратно вниз верх платья. Прохожие не знают, куда смотреть — на открытую грудь, на сумку, на машину, из которой она вышла, на ужасно короткую «юбку» или на саму Искру в целом. Камеры активно защёлкали, а сами камера-мэны начали кричать что-то нечленоразделительное наперебой. Девушка начала гордо расхаживать по улице, пока её преследовали вспышки фотокамер и телефонов любопытных зевак. Пестроцветик осталась где-то позади и восхищенно смотрела вслед, а Искра от чего-то восхищалась самой собой.

***

      Остролистая весьма удобно сидела нога на ногу на кресле в одной из основных комнат и с гордостью листала последний выпуск. На странице «модные сенсации месяца» главной сенсацией стала она сама и её выход в Нью-Йорке! Она так и знала, что тот красный костюмчик и её милое махание рукой не останутся незамеченным. «Внучка президента не отстаёт и соблюдает семейный дресс-код. На ней темно-красная клетка Chanel, шпильки Ferragamo и элегантная причёска. Сумочка — тоже Chanel с традиционной мелкой икрой. Обязательно повторите этот образ, если захотите выглядеть, будто принадлежите республиканской партии, или очень старому знатному роду. Остролистая Эррера-Файер, 11.09.2019, Мемориал 11 сентября, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, Соединенные Штаты».       О, эту страницу она едва ли не облизывала. Потрясающий снимок, потрясающая подпись, потрясающая она. Нехотя, Остролистая перевернула страничку, и улыбка с её лица вдруг сползла. На странице была скандальная хроника, и её героиней была Искра. Остролистая недовольно поджала губы, напряглась всем телом и посмотрела на фото. Минимум одежды посреди дня и у всех на глазах, а еще большая Биркин, раритетная. У неё совсем уже крыша потекла, подумалось Остролистой. Они не особо разговаривали всё это время — каждая таила на другую злость на что-то своё, а на примирение ни одной из сторон идти не хотелось. соответственно, и о данном поступке Остролистая узнала лишь из журнала. Текст маленькой статьи был соответствующий: «Очередная эпатажная блондинка. Мадонна, то есть, Кейт Мосс, вернее, Пэрис Хилтон, ой, простите, Искра Джосселин. Сестра знаменитой модели поразила публику своим телом и эксклюзивной Hermes Birkin стоимостью не меньше двадцати тысяч долларов, пройдясь в таком виде по центральной улице Лос-Анджелеса. Смелое решение для такого юного возраста. Что об этом думает её семья? Наверное, нам стоит приметить Искру как новую частую героиню данной колонки».       Внезапно Остролистая рассмеялась. Ну конечно, все оказались по своим местам. Шлюхи где-то снизу, а королевы наверху. Прописанный сценарий жизни, — как ей тогда показалось. «Видели, что чудит блондиночка? Светит грудью перед всем честным народом. Не могу соврать, что не загляделась на увиденные снимки. Чего еще от нее ожидать? Как смотрите на то, что об Искре я буду писать чаще, чем о нашей королеве улья с черными локонами? А то, как я вижу по вашей активности, вторая вам быстро наскучила… Согласна с вами. Ненавижу скуку и консервативную пресность. P.S. Прикладываю анонимно пересланные селфи Искры с того же дня. Все прелести крупным планом…».