***
Коршун буквально пулей влетел в уже приоткрытую дверь кабинета. Отец всегда связывался с ним через «его» людей, и если он самолично позвонил ему, это значит одно — случилось что-то уже совсем из ряда выходящее и медлить нельзя. Когда зазвонил телефон, он обедал — но теперь, разумеется, было не до еды. Так он и оставил недоеденный рататуй на столе — повар с горничной поняли его без слов и, как он надеялся, всё прибрали к его возвращению. Хотя, тут еще поспорить надо, как скоро он вернётся и вернётся ли хотя бы к ночи следующего дня. — Вы днём клуб открыли, что, совсем плохи дела? — быстро проговорил он, когда уже зашёл и огляделся. Несмотря на очевидную спешку, внешний вид Коршуна был как и всегда — безупречен и с уголочки. Неудивительно, ведь как минимум несколько чистых и отглаженных до невозможного идеала пар брюк, а также рубашек и пиджаков по настроению у него всегда были наготове, а всю свою обувь он просил начищать до блеска каждые два дня. Он не зря обратился не только к одному лишь отцу, а употребил множественное число — знал и без всяких проверок, что вместе с ним обязательно был еще и Частокол; как минимум. Старик мог и всех «своих» сразу созвать. Ситуации под кодом «красный» бывали разные, и от этого зависело количество человек в кабинете. Сейчас вот Коршун увидел Звездоцапа за своим столом, который с серьезным лицом перебирал документы, приближая каждую бумагу едва ли не вплотную к лицу, Кленовницу, сидящую напротив и наблюдающую сосредоточенного Звездоцапа, подперев голову, и Частокола, который активно расхаживал по кабинету с телефоном у уха и даже не обратил внимание на пришедшего. — Крышуют? — задал еще один вопрос Коршун, когда в качестве реакции на собственное появление увидел лишь равнодушный взгляд Кленовницы. — Крышуют, — повторил Звездоцап, не отрываясь от своего занятия. Он был явно раздражён, — Перед самым собранием, суки, попозже не могли, что ли. Очередной визит уполномоченного лица из ФБР или еще откуда-то «сверху» означал мало хорошего. Вернее, он вообще ничего хорошего не означал. Коршун переживал целых два таких за своё небольшое время правления, да и до него тоже, поэтому, казалось бы, должен действовать спокойно и слаженно вместе с остальными, только вот в данном случае каждый раз был как первый, поскольку не знаешь, чего ожидать и до чего докопаются. Если такой визит не кончался арестом Звездоцапа, то каким-нибудь шантажом или изъятием чего-то из документации — как минимум. Известность клуба одновременно играла на руку и в тоже время была той еще приманкой всяких тварей в погонах и костюмах. Если остальные бизнесы и активы Звездоцапа их не настолько интересовали, поскольку были прикрыты более невинной деятельностью и на них они откровенно закрывали глаза, то вот клуб манил их, как свежий труп стервятников. Прямо так и слетались, сволочи. Впрочем, сейчас не время думать и размышлять — время действовать. — Что им опять нужно? — спросил Коршун, усевшись на соседний от Кленовницы стул и затянувшись сигаретой из пачки на столе. — Наверное, из-за той ситуации с Муравьятником кто-то что-то просёк или нажаловался. По слухам, хотят придти проверить, насколько тут чисто. Еще могут на моих девочек засмотреться, на каких они тут условиях работают, поэтому всё подчистим. Короче, как обычно, подчищаем всё, — объяснила женщина, также достав сигарету — но другую, тонкую. «Чистота» здесь подразумевается в том смысле, чтобы место было чистым от наркотиков. Вообще, они — дело нередкое в ночных клубах, однако «Сумрачный Лес» в зоне риска, поскольку здесь их товарооборот ну уж слишком большой и опасный. Фактически, здесь у Звездоцапа расположена одна из линий наркотрафика, самая крупная, и потерять её было нельзя. Коршун понял, что Частокол связывается с ответственными за склады и обзванивает поставщиков — к тому же, услышал из его уст соответствующую лексику по данной теме. Ну а остальные улики и документацию стоило уничтожать лишь «на всякий случай». — Мы с ФБР во взаимной неприязни, помнишь же, — Звездоцап со вздохом отложил бумаги и медленно повернулся, — Но они меня терпят, в целом, как и я их, только вот мой наркокартель они не очень не терпят. Я тут отсмотрел, вот эти сжечь нахрен, — он подвинул почти всю стопку поближе к Коршуну, — Два ноутбука в дальнем шкафу утопить. В целом, больше у нас улик нету. Понял? — Понял, — кивнул Коршун и, удерживая сигарету между пальцев, стал изучать содержимое документов. Вообще, отношения Звездоцапа с верхушкой страны были действительно интересные. Если не брать в расчёт законодательную власть, а также исполнительную в лице президента и его семьи — с ними всё понятно — то вот с судебной властью и правоохранительными органами ситуация была другая. Ему удавалось даже утереть нос Интерполу в те давние времена, когда он укрывался в Южной Америке, но вот с ФБР всё не ладилось. Казалось бы, решение проблемы простое — продолжать свою деятельность в другой стране и не соваться в Штаты; однако Звездоцап был ужасно жаден до власти и денег и желал иметь влияние везде, до куда дотягивался. Видимо, у органов было хобби — периодически сажать его под стражу, прекрасно зная, что он выберется благодаря связям, и навещать его. Да, связи у Звездоцапа есть — очень крепкие и везде, где можно — ведь, в конце концов, всё и все в этом мире покупаются, — однако даже он не всемогущ и всё никак не мог прийти к какой-никакой договорённости или подобию дружбы с ФБР и сопутствующими судебными властями, даже несмотря на давнюю дружбу с федеральным прокурором и множеством подобных важных лиц. Вот в чём состоял их союз: «свои» люди Звездоцапа из ФБР сообщали тому, когда состоится визит уполномоченных, и таким образом давали время на подготовку, если можно так назвать, а Чернозвёзд, федеральный прокурор, приезжал помогать в случае чего. Только вот Звездоцап частенько драматизировал и созывал причастных к своей деятельности так, будто бы ФБР уже прямо сейчас стучится в двери клуба и им нужно все бросать и приезжать. В частности, из-за этого в основном и нервничал Коршун. Тут действительно как в притче про мальчика и овец — не знаешь наверняка, волк действительно съест всех овечек, или так — походит туда-сюда, посмотрит, пальчиком пригрозит и уйдет, ничего не тронув. — Нужно связываться с Долгохвостом? — между делом спросил Коршун. — С кем? С этим слепым старикашкой? — рассмеялся Звездоцап. — Ну, хоть и слепой, но соображает лучше, чем мы с тобой, — он сделал затяжку, не отрываясь от чтения. — Да допустим, а с ним-то что? — Через него можно добраться до Дыма. Он же ему… Брат, сват… Не помню. — А-а-а, этот, — Звездоцап живо вспомнил о Дыме и их очень давнем приятельстве, — Ну и че? Все равно он не у дел больше. Сидит на пенсии, водит на свою яхту молоденьких проституток. Не жизнь, блять, а малина, он не будет с нами разбираться, — старый мужчина откинулся на своём кресле. Коршун серьезно посмотрел на отца исподлобья. — У тебя там деменция не началась еще? — с легкой усмешкой спросил он, — Вообще-то, Дым, когда позовут, очень даже при делах, вспомнить хотя бы, сколько он мне помогал, пока тебя не было. Ты ж не хочешь потерять генерала армии из своего послужного списка, ага? Дым Дампстер, по сути, работал на два фронта. Он не питал особой симпатии к действующей власти, а до высокого звания дослужился еще при Синей Звезде. А еще он был не очень благодарным, ведь Огнезвёзд, придя к власти, назначил его генералом армии, что и стало высшей ступенью его карьеры и в целом самым высоким званием в армии Штатов, даже несмотря на факт небольшой вражды по молодости, а Дым частенько помогал Звездоцапу в решении его вопросов. И тут уж непонятно, кому именно он предан. Если б он совсем ненавидел Огнезвёзда, то вряд ли бы вообще принял должность, так ведь? — А ты мне ну-ка не указывай, — с такой же усмешкой ответил Звездоцап. Он был на удивление весел, и совсем непонятно, к чему потребовалась такая срочность и неужели он действительно не особо чего-то боится после своего последнего ареста? — Так мне набрать его? — Я б не сказал, что дело пахнет жареным… — чуть задумчиво протянул бандит, повернув кресло в сторону, — Ну набери, допустим. Хотя нам сейчас нужнее, скажем, Чернозвёзд… Может, Ржавница, с ним вместе как раз. Частокол! — позвал он свою правую руку, что заставило того отвлечься от звонка, — Как дела обстоят? — Улики прячутся или уничтожаются, все предупреждены. Касаемо Чернозвёзда, он уже в пути. Частокол подошел ближе к столу, встав почти между стульями Кленовницы и Коршуна. Телефон он, тем не менее, держал не очень далеко от уха. — Что значит «прячутся или уничтожаются»? — недовольно спросил Звездоцап. — Допустимый груз уничтожаться не будет, ты же знаешь. Тем более, не факт, что на склады нагрянут. В общем, остался обзвон еще парочки человек, визит Чернозвёзда и всё пойдет как по маслу. Мы готовы к визиту. — Оперативная работа. Что по стриптизёршам? — С несовершеннолетними не знаю, что делать, — подала голос Кленовница, потушив очередную сигарету в пепельницу, — Мы их впервые с последнего такого визита вообще взяли на работу. Документы-то поддельные. С остальными порядок. — Поддельные документы — хуйня. Сожжём. Если что, прикидывайся дурой как обычно, мол, потерялась документация и всё тута, я ниче не в курсе, — тут же скомандовал Звездоцап, — Проституция наружу не вылезет? — Ну вот насчёт этого точно не беспокойся. Всё анонимно, никто не должен возникнуть. Девочки молчат, как немые, — заверила Кленовница. — Порядок, — Звездоцап довольно растянулся на кресле, — Хорошо живётся. Эх-х-х, кто бы коньячку подлил… Женщина с тихим смешком закатила глаза в ответ на данный возглас и подошла к шкафам, открыв по очереди несколько из них и разбирая бумаги. Частокол уже вернулся к очередному телефонному разговору с невозмутимым лицом, будто не услышал ничего. Коршун тем временем закончил со своими бумагами и свернул их. — Отец, отчего такая беззаботность? — спросил он. — Да вот к концу жизни стал понимать, что не все вещи достойны моего нервного напряжения, — Звездоцап затянулся сигарой толщиной с его палец, если не больше, — Набирай Долгохвосту и избавляйся от документов, чего уселся без дела? Со вздохом Коршун чуть устало поднялся со стула, схватил свой телефон и вышел в коридор, чтобы никому не мешать. Долгохвост был братом Дыма по какой-то из своих линий — очевидно, с таким родственником трудно оставаться незамеченным для тех, у кого глаз намётан на полезных людей. Впрочем, и сам он был не промах — занимал должность главного судьи в Верховном суде Штатов, а сейчас, как и брат, тоже наслаждался жизнью на пенсии. Вынужденной пенсии — даже не из-за возраста, а из-за потери зрения в результате несчастного случая. Травма оказалась сильной, зрение восстановить не удалось. В целом, ведёт он себя по-прежнему бодро, как абсолютно зрячий — сейчас, кажется, находился в очередном отпуске, но Коршун надеялся, что удосужится найти минутку и взять трубку, ведь его звонок был из тех, которые нельзя игнорировать даже во время отдыха. Тем более, что Звездоцапа и его людей он уважал еще с очень давних времён. — Что стряслось, Коршунишка? — спустя минуту или, может, полторы раздался расслабленный, неторопливый голос Долгохвоста, — Неужто крышуют? — Крышуют, — на манеру отца повторил Коршун, — Нам нужно как-то добраться до Дыма в ближайшее же время. Дым был человек со своими странностями, и поэтому до него не достучаться — особенности после его выхода на пенсию. Несмотря на это, на помощь он шел весьма охотно; видимо, в качестве награды для тех, кто всё-таки смог с ним связаться, хотя при этом ворчал и частенько был недоволен, что его потревожили. — И опять те же просьбы, — мягко рассмеялся Долгохвост. Со дня потери его зрения прошло много времени, и он уже смирился со своим положением и сохранял положительный настрой, в отличие от вечно раздражённого брата, — Он если сейчас не в своей резиденции в Хэмптоне, то я до него дозвонюсь. Не дозвонюсь — дам знать нужным человечкам, что Коршун обращался, и там уж как допросятся. Мужчина едва не поперхнулся после услышанного. — В смысле? А раньше что, никак? — Ну ты ведь знаешь, к кому обращаешься. — Знаю, конечно, — с досадой выдохнул Коршун, — Ну, судя по отцу, он вообще не парится, так что, может, ситуация не патовая и не такая срочная. — А Цап-то навеселе. Вы смотрите, такой важный контакт не теряйте, хе-хе. — Я ему об этом же самом сказал. В любом случае, дай знать, что произошло и что я звонил, хорошо? — попросил он. — Куда ж я денусь. Счастливо, — попрощался Долгохвост и первым бросил трубку. Если Дым сейчас действительно в Хэмптоне, то это даже ничего страшного; пускай греет свои старые косточки, как раз самый сезон. Его связи, конечно, полезные — почти прямая связь с ФБР, как никак — но не обязательные. Пришлёт вместо себя кого-то из своих — хорошо. Не удосужится сделать даже этого — не трагедия. Совсем другое дело — Чернозвёзд, генеральный прокурор страны, и Ржавница, федеральный прокурор округа Калифорнии. Коршун задней мыслью иногда размышлял над тем, как его отец смог привлечь к своей деятельности таких людей. Талант, не иначе. Когда Коршун собрался уже возвращаться за ноутбуками и документами, которые необходимо уничтожить, вдалеке показался Сол. Он быстро преодолел расстояние между ними и они поздоровались рукопожатием. Разумеется, первым же делом, когда происходило что-то из ряда вон, подключался адвокат, готовый защищать честь Звездоцапа. — Я ведь вовремя? — спросил Сол. — Да, еще никто не нагрянул, — он вместе с Карвером-младшим вернулись в кабинет. Пока Сол разговаривал с остальными присутствующими, Коршун схватил необходимое и вновь вышел, направившись по направлению к подвалу. Это было местом для весьма разнообразных вещей, не только для публичных убийств — здесь был небольшой уголок, где можно было что-то сжечь или поджечь, а потом тут же избавиться от мусора, а также скрытый аквариум, где рыбы не плавали — потому что там плавали ноутбуки, флешки и прочие носители памяти, внутри которых хранился тот самый материал, который так жаждет выдвинуть против деятельности «Леса» или как минимум изъять ФБР. Конечно же, вся информация оттуда была скопирована на другие носители, которые хранились в самых оберегаемых сейфах. Один раз ФБР даже нагрянули домой к Коршуну, а про количество визитов к Звездоцапу и вовсе стоит умолчать, но ничего не нашли — потому что сейфы были едва ли не под землёй. Конечно, без конфузов не обходилось — ФБР не дураки и у них работали грамотные компьютерные специалисты, которые запросто могли восстановить данные из утопленного ноутбука; и вот тогда начинались проблемы. Но, как бы иронично это сейчас не прозвучало, «Лес» всё равно выходил сухим из воды, даже несмотря на подобное. Коршун взял маленькую канистру бензина из ящика, коробок спичек, вылил немного на бумаги, которые уже покоились на дне старой большой тубы, похожей на мусорку, бросил туда две спички и, пока небольшое пламя разгоралось, бросил два ноутбука в аквариум за стеной. Когда от всех бумаг осталось только пепелище, он потушил пламя водой в бутылке из того же ящика и сложил все принадлежности на их места. Убедился, что в кармане лежит сложенной в несколько раз одна из бумаг, которую он специально выбрал из стопки — поддельная документация Искры Джоселин — и ушёл из подвала, не забыв закрыть его за собой.***
Иглогривка долго-долго листала страницы в интернете с информацией о диагностированном совсем недавно заболевании. Очередная болячка, казалось бы, одной больше, одной меньше — только на этот раз уж совсем серьёзная. Ей не сказали, что с таким диагнозом дольше, чем до тридцати не живут — это она только что выяснила самостоятельно. Выходит, значит, ей осталось, ну приблизительно, лет двенадцать? Здорово. Двенадцать ей было, когда врачи начали обнаруживать у неё помимо эпилепсии ещё всякое разное. Муковисцидоз, чтоб его; он не должен был обнаружиться у неё в таком взрослом возрасте и в идеале должен был диагностирован еще при младенчестве. Впрочем, в любом случае там что-то, связанное с наследственностью и поломанными генами — Иглогривка уже забыла расшифровки этих ужасно дорогих генетических тестов. Кое-кто пришёл ей на ум после новости о продолжительности жизни. Ласточка Хидден. Её сестра по отцу, она умерла, выходит, когда была всего на год или два старше Иглогривки. Интересно, каково это — умирать в столь молодом возрасте? Хотя, вопрос глупый. Ласточка умерла так внезапно, быстро и глупо, что при всем желании не успела бы задуматься над этим. Как много ты успеешь, если проживёшь всего тридцать лет? Чего достигнешь, что узнаешь? Хотя, жизнь ли это вообще — половину времени занимает лечение. Даже, скорее, не лечение, а лишь поддержание медленного увядающего организма. Выходит, это не жизнь, а существование в ожидании, когда прозвенит своеобразный таймер. Кошмар. По состоянию здоровья, ей пора было уже если не уходить из модельного бизнеса, то как минимум отложить его. Может, стоило как Пестроцветик — возобновить моделинг после окончания школы; хотя Иглогривка уж очень хотела поступить на какую-нибудь техническую специальность, ведь ей нравились точные науки. Милли не очень это поддерживала, ведь «это не по-женски», но слишком сильно не возражала. Хотя, может, из-за здоровья ей и университет не положен? Учёба же тоже стресс тот еще. Неужели ей теперь нужно целыми днями находиться дома и только лечиться, лечиться, лечиться, не забывая про капельницы и еженедельное посещение семейного врача? Опять не жизнь, а существование. Иглогривка постепенно впадала в отчаяние. Хотя отчаяние ей не очень свойственно — она всегда откуда-то находила в себе силы и бодрый дух, и редко опускала руки, хотя с виду казалась весьма серьезной или даже равнодушной. Но, видимо, произошел тот переломный момент жизни, когда даже самым позитивным становится тяжело улыбаться. Её папа говорил ей всегда находить что-то хорошее в каждом прожитом дне и ставить цели, чтобы был стимул просыпаться по утрам и идти вершить дела. Крутобок вообще много чего говорил — он мужчина болтливый, хотя и остепенился с возрастом, — и все его советы детям были не в бровь, а в глаз. Этот сильный, переживший так много в своей жизни человек вдохновлял Иглогривку, и несмотря на это он всегда был улыбчив и добр, и только чересчур ранняя седина; появившаяся уже, кажется, лет в тридцать; могла выдать его переживания. Еще Крутобок рассказывал разные истории, из своей жизни, из жизни знакомых, друзей, родителей — его всегда было интересно слушать что в детстве, что сейчас — жаль только, что он редко находил время на рассказы. Как сказала однажды Остролистая, Крутобок был «добрый и большой — как плюшевый мишка». Правда, к этому она потом добавила, что «а большие плюшевые мишки при деньгах и с животами притягивают к себе девушек, ищущих лёгкую жизнь», но Иглогривка фокусировалась лишь на первой части фразы. Она вообще очень гордилась отцом. В относительно раннем возрасте он, как наследник, возглавил управление мировой сетью отелей Хидден, занялся благоустройством основанного его прародителями района Хидден-Хиллз, где они и жили в семейном поместье. Правда, последние месяцы он всё подумывает дать сеть отелей под управление кому-то надёжному, а самому проводить больше времени с семьей и чаще навещать старшего сына и внучек в Норвегии — наверное, его на это вдохновлял тот факт, что все его сородичи уже поступили таким образом — только Огнезвёзд всё был при делах и отступать не собирался. Также был актуален вопрос, кто станет следующим наследником — в семье Хидден наследование шло необычным образом и доставалось средним детям, и при особых исключениях — старшим. Но тут возникла заминка, поскольку в данном поколении никто не подходил. Ураган, самый старший, уже много лет жил в другой стране и такими делами не увлекался, Пестроцветик также явно не настроена и не подходила на роль наследницы, а Иглогривка, которая по правилам и должны была унаследовать, не сможет это сделать из-за здоровья. Оставался, по сути, один лишь Шмель, самый младший, но он никак не сможет стать наследником. Хотя, любое правило ведь можно переписать… Наверное, стоит это сделать, только если из Шмеля вырастет что-то путное и достойное. Пока он по сути ребёнок, судить было трудно. Что до матери… Милли говорила и делала мало хорошего — трудно было дождаться комплимента или хотя бы коротенького одобрения. В основном она вечно подстёгивала Иглогривку к каким-то едва ли не олимпийским рекордам. Притом делала она это не мягко и с надеждой, как Крутобок, а именно жестко и строго. На танцах и гимнастике в детстве, в конном спорте, который Иглогривка, несмотря на строгую дисциплину, всё равно очень любила; душа лежала к лошадям; а про моделинг и говорить нечего. Милли после рождения второго ребёнка уже восприняла её как будущую наследницу и поэтому, видимо, стала лепить из неё идеал — достойную бизнеса мирового масштаба. И потом родила третьего, чтобы Иглогривка уж точно оказалась средним ребёнком. Или попросту воплощала в жизнь все свои амбиции и мечты через бедную девочку — непонятно. Но чем-то она, похоже, заслужила быть выдрессированной — так закрепилось в мозгу Иглогривки. Слово «достоинство» вообще было чем-то вроде триггера для неё. Достойно выступить, достойно сказать, достойно выстоять было целью и одновременно страхом. Цель — удовлетворить желания мамы. Страх — у неё не получится и мама будет злиться. У медали было две стороны, и медаль, судя по всему, была олимпийская. Иглогривка завидовала брату и сестре — от них ничего не требовали, им не ставили рамок и ограничений. Правда, у них этого не было, поскольку Милли было на них все равно — на роль наследников же они не подходят — но Иглогривка смекнула об этом только в более взрослом возрасте. И было у всех троих одно общее: получить внимание и одобрение матери. Единственное, Шмель и Пестроцветик перестали за этим гнаться относительно быстро, а вот Иглогривку в этом плане было уже не остановить. Она работала на износ — падала в обмороки, ощущала боль в животе вплоть до вызова скорой, переживала припадки чаще чем должна, болела простудами, находила у себя болячку за болячкой. И даже, когда Милли чуть заметно улыбалась, останавливаться не получалось. Фраза «мои болезни и осложнения являются результатом сильного препарата от припадков» была отчасти ложью — выученной специально, чтобы не очернять Милли перед публикой. Препарат был действительно сильный, и помогал отлично, и, по сути, с её легкой формой эпилепсии должен был избавлять от припадков в принципе, но они всё равно были из-за постоянного нервного напряжения — этот диссонанс и создавал побочные действия и эффекты, которых в нормальном случае быть не должно. Ещё мать иногда любила игнорировать слова самых лучших врачей если не страны, то как минимум штата и лечить дочь своими методами. Давать курить марихуану, например — в медицинских целях. Здесь, разумеется, будет интересно узнать — а как на это реагировал Крутобок? Что-ж, наивно будет полагать, что Милли не скрывала истязания над дочерью. Чаще Иглогривка жила с матерью в особняке по соседству, и скорее приходила к отцу в гости в их поместье — странное решение, с учетом того, что Милли и Крутобок тогда еще не были в разводе, но тем не менее. Мать почти полностью негласно взяла её под свою опеку, а других двоих оставила отцу; мол, так уж и быть, держи своих детей. После развода родителей дышать стало сравнительно легче, Иглогривка смогла чудом отстоять своё право жить с отцом и как-то резко возненавидела Милли. До неё спустя годы наконец дошло, ради чего были все мучения — не ради её, Иглогривки, будущего, чтобы она построила хорошую карьеру и выросла достойной унаследовать, а ради удовлетворения потребностей и мечтаний взрослой женщины, у которой из достижений было лишь удачно выйти замуж и отсудить, как говорится, полцарства после развода. Она продолжала делать вид послушной, но в душе желала той какого-нибудь несчастного случая и поскорее, чтобы больше никто не наседал. Однако возненавидеть и осознать было делом быстрым, а вот искоренить из своей головы материны нравоучения и настройки, увы, дело почти невозможное. Да и правду о Милли как-то не получалось рассказать — всякий раз, когда Иглогривка хотела; действительно хотела, открывала было рот и решительно репетировала в голове свою речь, подходя к отцу; ничего не получалось и она молчала. Но сегодня все должно получиться. Первым шагом будет — рассказать о желании отложить модельную карьеру. Иглогривка закончила переодевание и спустилась к отцу в кабинет, ожидая увидеть его там. Она постучалась, услышала одобрение и тихо вошла. Не дошла до конца — осталась стоять у входа. — Что такое, куколка? — Крутобок почти сразу бросил трубку и с теплотой посмотрел на дочь. — Папа, — Иглогривка сделала вперед всего один шаг, — Ты ведь знаешь, недавно я была у врача, и что у меня муков… — она запнулась на полуслове, посмотрела себе под ноги от неловкости. Крутобок тяжко вздохнул, снял с себя очки для чтения, отложив их в сторону, поднял свое довольно большое тело с кресла и прошел к дочери. — Я знаю, — уже тише проговорил он, приобнял её за плечи и посадил на ближайший диван, — Я знаю, золотце, всё будет хорошо. Не думай о плохом. — Даже не в этом дело, — Иглогривка смотрела вдаль, на противоположную стену — там был белый прозрачный аквариум во всю длину. Она крепко чувствовала свою руку в руке отца, — Я хочу уйти из моделинга. Пока на время, — сказала она буквально на одном дыхании. Отец понимающе кивнул. — Это разумное решение. Ты должна отдохнуть. — А мама? — Иглогривка повернула на него голову, — Мама… расстроится… — Расстроится, но это нестрашно. Всё в порядке. Ты уже взрослый человек, ты можешь сама решать, что тебе делать. А я поддержу в любом случае, — тут на столе зазвонил телефон, но Крутобок проигнорировал этот звук. — Правда? — с надеждой спросила девушка. — Абсолютная. Иглогривка повернулась обратно к аквариуму, обдумывая сказанное. Её папа, он… Звёздное племя, он был во всём прав. Он о ней так заботился, но ей почему-то не верилось — забота воспринималась как что-то инородное. Будь он еще чаще с ней, будь он решительнее насчет вопросов воспитания детей и напористее по отношению к наглой жене, всё было бы по-другому. Не то, чтобы Иглогривка злилась — скорее, чувствовала несправедливость. Лёгкую обиду. Всё-таки, наверное, нанесение вреда хуже, чем бездействие. — Скажи, — спустя минуту молчания выдала она, — А почему ты так много позволял маме? Крутобок также ответил не сразу, будто задумался. — Потому что любил сильно, — послышалось от него спустя время. Как-то чересчур понятно и лаконично, а интонация голоса была чуть сдавленной. И вот что еще закрепилось у Иглогривки в голове — если действительно любишь, то позволяешь человеку всё что угодно. В том числе и неугодное обращение с собой и своими близкими.***
К ожидаемому времени, однако, агент ФБР не явился. Отложил ли он свой визит или вовсе передумал, было пока неизвестным, однако собрание дольщиков и иных причастных лиц все равно состоялось, несмотря на возможную угрозу. Звездоцап смекал, что мрази из ФБР могли и облаву на их офис сделать; не на тот, что в клубе, хотя был и в недоумении, ведь на его веку такое впервые… Разумеется, и «Сумрачному Лесу» нужен свой офис. На самом верхнем этаже Аон Центр, единственный офис на данном этаже; специально выкупленный; одинокий и большой — принадлежал, вообще, компании по экспорту и импорту подсолнечного масла, одному из прикрытий Звездоцапа. Где-то раз в месяц все дольщики созывались на обсуждение того, как идут дела преступного синдиката и какие меры следует предпринять для развития в следующем месяце. Искра на подобном мероприятии была, разумеется, впервые. Она всё недоумевала — она удостоилась такой чести лишь из-за того, что доказала свою «верность»? От воспоминаний о Муравьятнике скручивало живот, а на груди становилось тяжело. Девушка, как и в тот день убийства, ехала, смотря всё время в окно и думала о том, как бы её не стошнило. У неё не получалось переключить мысли на что-то иное — бедный мёртвый юноша не заслужил пасть жертвой того, что она теперь имеет возможность сидеть за одним столом с главными лицами «Сумрачного Леса». Единственный плюс сложившейся ситуации — возможность доложить обстановку Воробью. Хотя, откровенно говоря, Искра не понимала и этого — ну расскажет она какие-то там планы, а ей что взамен будет? Или так — что они собираются делать с полученной информацией? Ведь если разболтают, допустим, верхам правительства, то просто-напросто поставят жизнь Искры под угрозу; её зарежут, едва до Огнезвёзда успеют дойти хоть крупицы информации. Не то, чтобы она боялась собственной смерти, да и Воробей, например, не выглядел как человек, который бы её спас, но тем не менее. Везли её на отцовской Панамере, слишком молодёжно выглядящей машине для такого события, подумала Искра. Дабы не повторить своего казуса на казни, она заранее немного приоделась, сделала аккуратную прическу и легкий макияж. На ней был пиджак молочного оттенка, белый топ под низ, брюки на высокой талии того же оттенка и лоферы. Такой образ немного придавал ей возраста, а белый цвет, как она слышала, не шёл блондинкам, но плевать. Водитель заботливо подал ей руку, когда она выходила из машины. К концу поездки ей отчего-то стало спокойнее, так что она буквально выпорхнула и в сопровождении заботливо приставленной охраны вошла в офисное здание без какого-либо колебания. Должно быть, опрятный внешний вид придал ей мотивации. В данном офисном здании, когда нужно пройти на самый верхний этаж, показывают на ресепшене пропуск — типа того, который был у Искры для подвала в клубе, — проблем не возникает, и спокойно поднимаются на последний шестьдесят второй. Девушка за стойкой пару секунд оглядывала Искру, но вскоре быстро отдала ей пропуск обратно и разблокировала турникет. Искра представила, как долго сейчас будет ехать на лифте. Еще и одна — охрана, проводив её, ушла обратно, а в здании почему-то пока не было ни души. Лифт привёз её в пустынный коридор. Такой длинный и широкий, с тёмными обоями, плиткой на полу — и больше ничем. Неудивительно, что Звездоцап выкупил целый этаж для своих нужд. Впереди лишь виднелась дверь в сам офис, которую было ни с чем не спутать — это единственная дверь здесь — и Искра довольно уверенно зашагала туда. По пути она думала о том, насколько здесь хорошая шумоизоляция; наверняка. Девушка приоткрыла дверь кабинета, немного высунулась туда но, ничего толком не разглядев, зашла полностью. И опять было ни души, да что такое — отец, может, адрес перепутал? Хотя, не зря же её впустили по пропуску. В офисе стройным рядом располагались компьютерные столы с соответствующей техникой и мусорными вёдрами рядом с каждым столом, потом были еще пару дверей в чьи-то личные кабинеты, а вот где был стол переговоров Искра понятия не имела. Пока она оглядывалась, чья-то рука легла на её плечо, и девушку чуть не хватил животный страх. — Дорогая, ты заблудилась, — раздался хриплый женский голос и мягкий смех. Искра повернулась и к счастью для себя обнаружила Кленовницу. Та была одета в нечто похожее, что было у неё в день казни — только костюм теперь нежно-фиолетового цвета, а лодочки на оттенок темнее или вроде того. Опять ярко, но при этом со вкусом. — Д-да… Здравствуйте, — слегка приподняла уголки губ Искра, пытаясь вновь успокоиться. — Пошли, пошли, — женщина взяла её под руку и они медленно прошли вперёд, — Здесь хорошо, светло и просторно, на удивление. Но собрание может затянуться, знаешь, Звездоцап становится нудным скучным стариком, когда настаёт время графиков и прогнозов. Очень любит цифры, — Кленовница вновь рассмеялась, — У тебя чудесный наряд, так подходит под случай. Милая девочка, оказывается, у тебя есть стиль, — она опять потрогала её волосы свободной рукой, — Роскошно. Такие красивые локоны. Искра относилась к этим действиям стареющей женщины со спокойствием — тем более, ей даже нравилось такое внимание и забота, похожие на материнские. Белолапа редко также с ней общалась. — Спасибо, — скромно ответила она. — Ну что ты. Может, стрижка тебе подойдет, но вот не крась такую копну никогда. Испортишь. Вот мы и пришли, кстати, — Кленовница открыла большую дверь длиной на всю стену и они оказались в еще одной комнате, половину которой занимал стол. Здесь действительно было светло, только вот всевозможные жалюзи были задёрнуты, а свет был искусственным и холодным. Слишком непривычно по сравнению с клубом. За столом уже сидело пару каких-то мужчин, которые даже не шелохнулись в ответ на пришедших — они все читали какие-то бумаги. — Если захочешь в уборную, то молча уходишь, не отпрашиваясь, она на другом конце. Воды лучше налей себе заранее из кулера, Звездоцап не любит, когда шумят бутылками, — Кленовница села на своё место, которое заняла до своего ухода, положив на стул сумочку, — Занимай любое, пока свободно. Искра послушно кивнула и заняла стул через один от Кленовницы. Садиться совсем рядом было бы, наверное, совсем наглостью, да и вдруг Кленовница специально сидела близко к Звездоцапу и Коршуну, — Искра не знала, имеет ли она право на подобное. Телефоны в зале были запрещены, и девушка на ресепшене еще при входе забрала его — она знала, что делает, — поэтому даже заняться было нечем и как-то скоротать ожидание тоже оказалось делом трудным. От скуки Искра начала разглядывать сидящих мужчин, которые всё не отрывали взгляда от своих драгоценных бумаг — подметила, как у каждого сидит костюм, какого он цвета, насколько дорогая ткань. Посмотрела расположение каждой пуговицы, какой формы лацканы, застёгнуты ли манжеты, насколько затянуты галстуки. Надо же, они выглядели как совершенно обычные важные люди самого обычного офиса — такие, типа, начальники, готовились выступить с докладом. И в это можно было бы поверить, если бы не одно но — они всё работают на преступника, да и данный офис вряд ли можно назвать простым. Народ стал появляться довольно стремительно. Вскоре появился и отец, но Искра сделала вид, что не замечает его. Все заняли оставшиеся места, и только после этого зашел Коршун, получивший порцию аплодисментов. Звездоцапа, тем не менее, не наблюдалось. — Отец не в духе для докладов, — объяснился он, и звучало это так, будто бы он тоже вместе с остальными считал данную отговорку бредом. Впрочем, докапываться и что-то выяснять было рискованно, так что присутствующие виду не подали и невозмутимо кивнули с пониманием. — Добрый вечер всем собравшимся. Благодарю за то, что нашли время и давайте же начнём. Коршун прошел во главу стола, оставил на нем папку с планшеткой и подошел к белой доске для маркера. Нарисовал на ней большой круг, а внутри него две линии, которые соединялись друг с другом, и круг стал походить на диаграмму. — Это, — он указал маркером на маленькую образовавшуюся область, которую тут же закрасил чёрным, — наш липовый отчёт для ФБР и прочих честных структур. То, что они видят. То, что видят прочие простые граждане. А это, — указал на оставшуюся большую белую область, — то, что «Сумрачный Лес» составляет на самом деле. Суть в том, что мне хотелось бы сегодня напомнить вам, как вы должны вести себя, чтобы не выдавать больший белый процент и прятать его за чёрным. И затронем правительство… Начнём же. В этот момент Коршун мельком взглянул на Искру, а у той уже успело сердце упасть в пятки. Неужели он что-то подозревает или даже знает насчет неё?! Или это просто был намёк на её происхождение? Но Коршун же не дурак, звать девчонку из президентской семьи в нелегальный бизнес. Хотелось бы ей знать, о чём и чем вообще думает Коршун. — Вы знаете компанию импорта и экспорта подсолнечного масла Аларес. Вы знаете завод по производству деталей для компьютеров в Силиконовой долине. Вы знаете ночной элитный клуб «Сумрачный Лес». И это всё, что вы знаете. Вы не знаете наши нарко-базы, склады и линии. Вы не знаете наши склады нелегального оружия без лицензии. Вы не знаете наш бордель при том же ранее упомянутом клубе. И, что самое главное — работаете вы именно на тех, кого не знаете, и вкладываетесь вы именно туда. Казалось бы, всё просто, и мне жаль, что приходится разжёвывать очевидное, ведь вспомните того бедолагу Муравьятника — до парня так и не дошло. Если вы не хотите повторить его судьбу, то следите за языком и за своими действиями. Теперь к вопросам более актуальным… Искра слушала весьма внимательно, ведь сейчас ей транслируют всё то, что пригодится Воробью. Если она отвлечётся или пропустит какой-то момент, то Воробей просто-напросто не увидит этого в её мыслях, а так нельзя. Искре казалось, что она шпионка на опасном задании, и эта игра её в каком-то смысле заводила. Она оглядела Коршуна и поняла, как же чертовски сексуально он выглядит… И тут же мысленно одёрнула себя, не желая, чтобы Воробей узнал о её фантазиях. Ох, фу, так он, получается, тот еще извращенец — читает пошлые мысли других и не стесняется! Интересная, однако, способность, хотя Искра в неё не до конца верила. Она бы по-хорошему здесь вообще бы не присутствовала и забила бы на их уговор, но её уже взял какой-никакой азарт, а риск подогревал интерес. — Знали ли вы, что с нашими связями с правительством мы бы давно уже захватили власть? Конечно, знали. Ведь каким образом мы буквально под боком у верхушки ведём нелегальные дела и при этом нам ничего за это не бывает? Думаю, нам пора двигаться дальше, и раз правительство ничего не смущает, тогда… Пускай передаст эстафету нам. Искра не очень понимала значение данных слов. Они что, задумали захватить страну? Но какой дурак будет обсуждать это на столь широкую аудиторию? Разве заговоры не готовят, типа, в каморках на пару человек? Как в кружках студентов-будущих революционеров в царской России; народовольцы и все дела. И откуда только у неё такие познания в истории… — Мы расширяем свою сеть, привлекая к делу влиятельных людей из разных областей. Вы нам — деньги и время, а мы вам — долю и выход на мировой рынок в дальнейшем, когда у нас всё получится, вместе с местом в кругах правительствах. Штаты будут нашими, нация будет чистой, мигранты будут выселены, а экономика пойдет в гору. Мы исполним настоящую американскую мечту наяву. Все ваши старания не напрасны! На этом моменте присутствующие захлопали в ладоши, и Искра ради приличия тоже спохватилась и активно захлопала. В таком темпе и прошло всё собрание. Главной темой было — пробраться, как тараканы, во все сферы общества, и постепенно вытеснить действующую власть. Будет ли это выполнено посредством заказного убийства или как там обычно избавляются от главных лиц, неизвестно. По крайней мере, при Искре ничего такого не озвучили. Судя по часам, прошёл где-то час с небольшим. Искра сказала отцу, что задержится и приедет сама, поэтому тот не настаивал и ушёл, выражая надежду на то, что дочь вернётся как можно скорее — темно ведь уже. Девушка тем временем вышла за дверь, но стояла рядом. Разумеется, она ждала Коршуна. То задержался с Царапаном и еще каким-то опасным на вид мужчиной в кабинете и о чем-то с ними беседовал, что неимоверно раздражало и занимало время почем зря. Она же так давно с ним не говорила и, право, соскучилась, а тут эти мужики всё его отпустить не могут! Наконец, и те вышли из кабинета, что заставило Искру с облегчением выдохнуть. Коршун вышел следом, собрался закрывать дверь на ключ, и тут-то она его и подловила. — Не боишься такое при мне рассказывать? — усмехнулась девушка, жадно наблюдая за каждым его движением. Коршун оглядел её сверху-вниз и, чуть издеваясь, ответил: — Тебя-то бояться? — он начал идти прямо по коридору, и Искра последовала за ним, — Что ты мне сделаешь? Кстати, в нормальном виде тебя прямо не узнать. Ну конечно, он боялся. От этой неадекватной теперь непонятно, чего ждать, однако лицом она была полезным, так что приходилось рисковать и терпеть её. Он понятия не имел, что она делает с поступающей к ней информацией, но знал, что она всё равно на его стороне, поэтому в словах себя можно было не ограничивать. — Красивая? — Искра чуть прикусила губу. Коршун только вздохнул, едва не рассмеявшись вслух. — Просто упрямый подросток. Мне-то что? — Тогда что этот простой упрямый подросток забыл на собрании дольщиков? А? — девушка заискивающе смотрела ему в глаза, но мужчина упорно глядел вперёд, не обращая на нее внимания, — Ты ж, выходит, меня сам позвал. — Позвал. Потому что умеешь быть иногда не бесполезной и не тупой. Наверное, это стоило счесть за комплимент. — Ага. Вот как… — протянула она. Так они и дошли до выхода из здания — Искра так увлеклась, что едва не забыла взять на ресепшене свой телефон обратно. Они просто шли рядом, молча. Коршун не прогонял её, потому что знал, что в данный момент времени всё равно не отлипнет. Потом они дойдут до его машины, которая уже ждала на выходе вместе с водителем, сядут на заднем и, вероятно, займутся сексом. Может, не займутся, может, он не выдержит и всё-таки выпнет её куда подальше, потому что достала тараторить прямо под ухом про злых учителей в школе и тупую сестру. Этого Коршун уже не знал и, откровенно говоря, ему было всё равно, что будет дальше — это внезапное безрассудство и отсутствие планирования пугали его. Не может быть у Коршуна Карвера так, чтобы он не был в курсе своего будущего или, как минимум, ближайших планов. Как и ожидалось, Искра последовала за ним к машине. Водитель увидел её в зеркале рядом со своим боссом и задержал взгляд на долю секунды, но понял, что своё любопытство придется оставить при себе. Не его это дело, кто такая эта девчонка. Коршун уже коснулся ручки двери заднего сидения, как тут убрал её и повернулся к Искре. Та едва не подпрыгнула на месте, как радостный щенок — он наконец-то на неё посмотрел. — Тебя, может, выгулять? Чтоб выдохлась от усталости и домой к себе пошла. Девушка поняла — это своеобразное приглашение, и широко улыбнулась, активно кивая головой в качестве одобрения. — Минуток пятнадцать еще подожди, — Коршун постучал в водительское окно для маленькой просьбы. Когда водитель её услышал и выразил согласие, тот прошел обратно к Искре и немым жестом пригласил пройти с ним по тротуару вдоль периметра офисного здания. Она едва не взвизгнула от восторга, но вместо этого молча пошла рядом, и лишь не сползающая с лица улыбка выдавала её. Время было уже около десяти вечера, даже больше — закат уже кончился, и темнота начала активно наступать. Людей почти не ходило; всё-таки, даже офисные клерки так допоздна не засиживаются на работе; было тихо и свежо. Ночь обещала быть звёздной и тёплой. Они шли молча — каждый думал о своём — но тем не менее на не очень дальнем расстоянии друг от друга. Пока Искра вдруг не запрыгнула аккуратно на довольно высокий бордюр прямо около зелёных фигурных кустов по периметру здания и стала идти, пытаясь держать равновесие и тихо посмеиваясь. — Очень по-взрослому, — саркастично заметил Коршун, и тут Искра не выдержала и рассмеялась вслух — из-за тишины вокруг казалось, будто бы слышал весь район. Район, кстати, был довольно тихим для такого города как Лос-Анджелес; преимущественно деловым, офисным и занятым. Таких бесцельно гуляющих поздним вечером здесь почти не бывало. И было в этом что-то любопытное. — И всё-таки, — на этом моменте Искра немного склонилась в сторону и едва не упала, и от чего-то Коршун машинально подставил свою руку и придержал девушку за предплечье. У той перехватило дыхание от случившегося, и она с покрасневшим лицом уставилась на мужчину, забыв мысль. — Что? — спокойно спросил Коршун и перестал её держать. — И всё-таки, — она придала себе невозмутимый вид, — Ты правда не боишься? Я ж разболтаю. — Ну и болтай. — Прямо таки можно? — Да. Тебе никто не поверит. Она опять рассмеялась. — А вот и поверит. — Кто? — Коршун даже не напрягся. — Мой дневник, — хихикнула Искра, — Я в него запишу. — Запиши и сожги. — А ты не ведешь дневник? — Я слишком старый дяденька для такого. Искра хмыкнула. — Огнезвёзд — вот он уже старый. А ты нет. Упоминание врага отца не было приятным, но тем не менее слишком негативных эмоций не вызвало. Коршун продолжал оставаться спокойным — или, скорее даже, равнодушным. — Здесь так красиво и спокойно. Не верится. — Ага. — Вот бы ты также как я сейчас по бордюру прошел… — Я не буду этого делать. — А я и не упрашиваю. Так, мечты. Искра продолжала звонко смеяться через каждую фразу. Они так и продолжали идти. — И всё-таки, зачем я тебе… — Не тебе, а нам. Связи имеешь. — А за просто так я бы смогла к вам попасть? — Нет, конечно. — А если бы я отсосала? Коршун резко остановился и посмотрел на неё как на умалишенную. Он не засмущался, ни в коем случае — минет это не та вещь, которой бы он стеснялся, — просто нужно вернуть девчонку с небес на землю и напомнить, что между ними ничего быть не может. Сексуальная интрижка под алкоголем в клубе на один раз — максимум. — Что? Ну, с заглотом. Слюняво. — Не неси бред. Вызывай такси и езжай к отцу домой. Искра осталась, тем не менее, стоять и в ответ глядеть на Коршуна. — Я что сказал? — Ой, ну нет у меня отца, у меня есть папуля-я-я-я, — протянула девушка и поддалась к нему ближе. Затем едва ли не упала прямо на мужчину. — Я тебе не папуля никакой, поняла? — он удержал её и поставил прямо, обратно на тротуар. — Хорошо, значит папочка, — глупо улыбнулась Искра и не отрывала своего взгляда от таких же голубых. Коршун только вздохнул, закатив глаза, и немного отодвинул от себя девушку. — Давай, иди к себе. Тут больше делать нечего. — Ну еще немного-о-о! — Отстань. Я устал. — Ну напоследок… Искра прижала Коршуна обратно к себе, быстро притянула лицо, чтобы тот не успел опомниться, и поцеловала в губы. Как обычно, ощущения были на уровне полёта в космос — потрясающие и на первый взгляд нереальные. — Давай, давай, — Коршун прекратил первым и в очередной раз аккуратно толкнул девушку в сторону. — Ладно! Но мы всё равно еще встретимся! — Искра игриво помахала ему и удалилась в сторону ближайшей лавочки, достав телефон. Не пропадёт девчонка, да и не шастают в этом районе всякие подозрительные типы и не живут бездомные — с этими мыслями Коршун, не оборачиваясь, прошёл обратно к своей машине.***
Остролистая после завтрака уже стояла наготове у зеркала в своей гардеробной и красила губы в привычный красный. Небольшой трепет чувствовался где-то на уровне живота — конечно, ведь сегодня, возможно, она наконец-то выяснит, кто стоит за Сплетницей! Так хотелось посмотреть этой сволочи в глаза и сказать пару ласковых. Можно было бы еще и поколотить как следует, но Остролистая зареклась больше руки не марать — по крайней мере, до Гарварда. Да и в конце концов, для будущей работы нужно тренировать язык, а не кулаки. Она знала, что отец для неё подготовил лучший детектор, а человек-эксперт был напрямую из правительства — красотища. Нужно было также завершить подготовку к поездке в Нью-Йорк, сделать пост в Твиттер о предстоящей вечеринке, которая пройдет сразу по возвращению домой. А ещё сегодня было очередное занятие с Солом… Дел, в общем, недюжинное количество, но самое главное — на одну загадку станет меньше, и жизнь станет проще. Вообще, Сол ей даже стал нравиться. Он довольно обаятельный и мог не только занудствовать, но и общаться очень даже по-простому, будто закадычный друг. Нравился он ей скорее в дружеском плане — всё-таки, романтически она никогда не любила ни одного мужчину и вряд ли вообще полюбит хоть кого-то, пока не построит карьеру — хотя это стояло под вопросом. Неожиданно для самой себя, Остролистой перед каждым занятием с ним хотелось прихорашиваться еще больше и надевать что-то, что подчёркивало бы пышную грудь. Она считала, что убивает двух зайцев одновременно — показывает себя как невероятно умной, так и невероятно привлекательной. Чувствует ли Сол хоть что-то в ответ было уже не столь важно. Пара пшиков Amber Musk от Монталь и она полностью готова к выходу. Машина уже подготовлена, братья — ей хотелось бы верить — тоже, погода хорошая, а занятия сегодня заметно сократили из-за проверки. Хочется петь и кружиться в танце от переполняющей душу радости… Но стоило держаться, как обычно, безупречно и ровно. Сегодня Остролистая одета как жена депутата-республиканца — твидовый костюм в черно-белую клетку из её коллекции твидовых костюмов, пара Salvatore Ferragamo из лакированной черной кожи на устойчивом среднем каблуке и аккуратная укладка волнами. — Кажется, нам стоило выехать чуть раньше, — отзывается она первым же делом, когда попадает в машину. — Почему? — спрашивает Львиносвет, повернув на неё голову. — Мы можем слегка припоздниться. — Да ладно, — парень махнул рукой, — Всё равно созывают нас только после второго урока. — Это не дает мне покоя, — Остролистая нашла в сумке мятный леденец и засунула его в рот. — Успоко-ойся, — дружеским тоном протянул Львиносвет. — Что значит успокойся? Ты не понимаешь! — Отвлекись. Вот, например, новенькая как тебе? Остролистая вдруг вслух рассмеялась. — Что я должна думать о той, кто выглядит так, будто её предки основали какую-нибудь фабрику еще в девятнадцатом веке и держат лошадей? — Да ты сама также выглядишь, — Львиносвет расплылся в улыбке в ответ. — Ну нет. Я выгляжу как депутатша республиканской партии, знаешь, — с нотками гордости произнесла девушка, — Это другое. — Наш папа не из республиканской партии. — И что! Зато мои фото от папарацци увидят сотни тысяч девочек-подростков в интернете и вдохновятся. — Тогда, получается, ты продвинешь в массы консервативные взгляды! — Не-е-е, Львёнок. Я продвину в массы хороший вкус, — Остролистая слегка махнула рукой в воздухе в качестве некоего подтверждения своих слов и в салоне машины ненадолго воцарилась тишина. Где-то через минуту девушка обратилась к сидящему на переднем другому брату. — Воробей, она же в твоем классе учится, да? — Ага, — коротко ответил Воробей. — И что, умная хотя бы? Ты же знаешь, у меня сейчас времени совсем не хватает, поэтому я еще ничего о ней не выяснила. Другие приоритеты. — Пока непонятно. Ну, не сидит, глазками просто так не хлопает, что-то там отвечает. Прочитай у Сплетницы этой. — Да пошла она в жопу. Я везде отгородилась от её записей, пока не раскрою, кто она, читать ничего не буду, — чуть возмутилась Остролистая. — Тогда не знаю. — Впрочем, когда всё выяснится, эта идиотка ничего больше и не запостит. Думаю, пару лет за распространение фейковых новостей ей должны дать, — Остролистая обратила внимание на дорогу, видную через окно. — Что?! Сразу в тюрьму? — встрял Львиносвет. — А я что её, блять, по головке должна за такое погладить?! — она строго посмотрела на брата и едва не кричала, — В любом случае, просто так сучка не отделается, — добавила она уже более спокойным тоном, — Давайте еще заедем в ближайший Старбакс по пути, — обратилась уже к водителю. — Так мы же опаздываем, как ты сама сказала. — Да, и это плохо, но без своего фраппучино я день не начну, — Остролистая вновь уставилась в окно. Путь до школы выдался на удивление коротким, а до звонка оставалось еще три минуты. Троица сразу решила разбежаться по своим кабинетам и встретиться со всеми остальными только после второго урока. Кабинет естествознания был заботливо освобожден под сегодняшние цели. Там уже стояло два стула друг напротив друга, а около одного из них стоял третий стул и полиграф, который подключался к пальцам через тонкие проводочки с маленькими тканевыми ремешками на концах и считывал всевозможные параметры, выдающие ложь. Никто из учеников не был предупрежден заранее, чтобы исключить факт того, что кто-то мог заранее подготовиться к проверке и попробовать обмануть полиграф. Список учеников был не алфавитный, а абсолютно случайный, — по просьбе Остролистой — опять же, чтобы никто не мог ни с кем договориться и не знал, кто будет следующим. Все результаты проверок записывались на аудио- и видео-аппаратуру. Проверка начиналась с простых вопросов не по теме. — Как вас зовут? — чуть монотонно и достаточно вежливо спросил стареющий мужчина в очках и сером костюме, который и был экспертом по полиграфу и проводил проверку. Рядом у него была небольшая тетрадка с ручкой для мелких заметок и записи того, что он сам выяснит из поведения и слов отвечающего. Лисохвост молчал и тупо смотрел то на Остролистую, сидевшую рядом с мужчиной и решившей присутствовать на каждой проверке, то на самого эксперта. — Ответьте. Как вас зовут? — повторил он. — Гордон Фримен, — чуть язвительно ответил юноша. — Ты идиот? — прошипела Остролистая, — Отвечай нормально! — Кто тут еще из нас идиот! Ты серьезно думаешь, что я бы вёл девчачий блог о сплетнях и писал бы там про тебя дерьмо всякое? Мне че, делать нехер по-твоему?! — возмущался Лисохвост. — Делай, что велено! — Пожалуйста, ответьте на вопрос, — мужчина делал вид, что никакой перепалки не происходит. Лисохвост опять уставился на обоих по очереди. — Еще и меня первым сюда позвала! Тебя паранойя еще не преследует там? Спишь спокойно?! — проворчал он. — Смотри, чтоб тебе потом спокойно спалось, если что-то вдруг выяснится, — холодно ответила Остролистая. — Да ты… — Лисохвост с шумом выдохнул, — Ладно. Меня зовут Лисохвост Дампстер. — Сколько вам лет? — В паспорт загляните, узнаете! — усмехнулась Верескоглазка, — Остролистая, ты что здесь устроила? Остролистая сидела нога на ногу и с руками у груди и просто молча посмотрела на Верескоглазку в ответ. — Сколько вам лет? — повторил мужчина. — Да семнадцать мне. Ну, я поняла, почему мы все здесь. А как вопрос про мой возраст поможет следствию?! — Как давно вы учитесь в данном учреждении? Искра быстро-быстро поморгала пару раз, пытаясь прийти в себя и в недоумении посмотрела на мужчину. Это уже какой-то маразм и идиотизм! К тому же, она так устала и еще не оправилась от собрания в «Сумрачном Лесу», а тут её стали допрашивать и выпытывать то, чего она не делала. В целом, какая-никакая логика присутствовала — Остролистая имела полное право ей не доверять с тех пор, как Искра стала двойным агентом, и Искра старалась понимать и принимать это. — Чё за приколы? — так она и выразила свою озадаченность. — Искра, пожалуйста, отвечай, — мягко и немного тихо попросила Остролистая. — С восьмого класса, тут младше никого и не принимают, — равнодушно ответила девушка. — Как зовут ваших родителей? — Нет. — Ветерок! — Я не буду говорить. Почему меня какой-то мужик допрашивает, будто я убийца? Что я такого сделал? — Тебе лучше сотрудничать, поверь, — процедила Остролистая. Ветерок посмотрел на неё с самым возможным на свете возмущением. — С тобой-то сотрудничать? После того, что ты и твои братья мне успели сделать?! Когда в комнате воцарилась тишина, он немного подумал и выдал: — А-а-а-а! Вот оно что! Да ты конченная, помешалась на этой страничке в Инсте, реально думаешь, я бы таким занимался? В себя приди! — злобно выдал парень. — Как зовут ваших родителей? — Сумеречница. А можно про отца не говорить? Не заслужил. — Что вы сегодня ели на завтрак? — А? — переспросила Орешница. — Что сегодня у вас было на завтрак? — Ну овсяная каша с мёдом и финиками, а что? Причём тут это? Остролистая? Остролистая ничего не ответила и лишь слегка дёрнула ногой. — Ты отправила в мой дом ящик со змеями, и еще смеешь меня в чём-то обвинять! Как тебе не стыдно? — Возможно, она и есть Сплетница, — шепнула на ухо эксперту Остролистая. — Какого цвета обои в вашей спальне? — Светло-бежевые, — чуть растерянно ответила Голубка. — Есть ли у вас домашние животные? — Н-нет… Мужчина сделал небольшую письменную пометку. — А что происходит? — Выясняю, кто Сплетница, — Остролистую уже начало докучать происходящее и она не понимала, почему никто из списка главных подозреваемых не подходил и был абсолютно чист. Возможно, интуиция её подвела. — Звёздное племя! Да любые доказательства, но я не пишу в этот аккаунт. — Где вы живёте? — А непонятно? — рассмеялся Ягодник, — В гетто, бля. — Ещё один следом за дружком, — пробурчала Остролистая. — Ладно. В Калабасасе. — Откуда вы родом? — Из Косово. Знаете? — Чем занимаются ваши родители? — Остролистая! Не могу поверить, что ты подозреваешь меня! — чуть разочарованно произнесла Пеплогривка. — Прости! Я должна проверить всех, — взгляд Остролистой чуть потеплел. — Ну… мои родители, оба, из рода интеллигенции в сфере образования… и дипломатов. Мама заведует этой школой, папа декан Калифорнийского университета, там еще чем-то они занимаются, связанным с образованием… Наконец, после пары вопросов не по теме, наступало время действительного выяснения, причастен ли человек к созданию Сплетницы. — Заходили ли вы в социальную сеть Инстаграм в течении последних 12-ти часов? — Нет! Я вообще не помню, чтобы у меня там даже аккаунт был. Отпустите меня уже! — Мышеус поначалу был весьма спокоен, но уже начал выходить из себя. Остролистая опять шепотом попросила эксперта взять на заметку Мышеуса. Еще она хотела добавить что-то вроде «навострите уши насчет всей этой семейки мигрантов из Косово», но вовремя себя сдержала. Всё таки, её взгляды здесь совсем не к месту, да и раз даже её дедушка принимает максимально мягкую политику по отношению к таким, как Мышеус и его брат с сестрой, то и она должна быть благосклоннее, хоть эта семья сделала ей мало хорошего. Тем не менее, у всех троих полиграф не выявил ни одной лжи, однако Остролистая все равно не могла успокоиться. Ей казалось, что разгадка тайны кружит где-то рядом. Или, точнее, сидит на стуле напротив. — Имеете ли вы больше одного аккаунта в социальной сети Инстаграм? — Остролистая, подозревать меня это уже чересчур, — вздохнула Иглогривка, — У меня даже времени нет на такую ерунду, да и если бы было, я бы никогда не стала. Аккаунт один. Вы разве уже не покопались в моем телефоне? Пока ученик сидел на допросе, его телефон брали эксперты и проверяли, нет ли в его недавних сессиях подозрительного аккаунта, и не хранится ли где подходящий логин и пароль. Разумеется, с этой мерой встревания в личную жизнь никто не был согласен, но здесь построился принцип — «если действительно нечего скрывать, то ты покажешь всё, что попросят». — Вы знаете, кто такая Сплетница? — Э… Ну… Это такой человек, который сплетничает. — Лисохвост, как ты мне уже надоел! Отвечай нормально! — Ладно, ладно, — Лисохвост устроился поудобнее на стуле, — Это блог со сплетнями нашей школы. Вот, что я знаю. — Вы как либо связывались с человеком, стоящим за аккаунтом Сплетницы? — Нет, — ответила Орешница, и тут полиграф среагировал на ложь. Остролистая едва не завизжала. — Что?! Я так и знала! — Ты не так поняла! — поспешила оправдаться Орешница чуть повышенным тоном, — Ну… Я один раз отправляла ей фото, которое сделала для нового поста в Директ. Всего один раз! Остролистая уставилась на неё с явным разочарованием. Что-ж, неприятно, конечно, но не трагедия. — И всё равно это очень подло! — Писали ли вы текст для какого-либо поста Сплетницы? — Нет, я ничего никогда не писала, — выдавила из себя Оливка. Её слегка потряхивало. — Вы являетесь создателем аккаунта Сплетница? Верескоглазка широко раскрыла глаза в удивлении. — Вот как? Просто напрямую спрашиваете? Вам, типа, предыдущих отрицательных ответов не хватило? Все ученики последнего и первого годов обучения старшей школы прошли через полиграф, однако к разочарованию и недоумению Остролистой, никто из них не показал даже близкой причастности к Сплетнице — кроме Орешницы, которая помогла ей с одним постом, — но это максимум. Она сидела в пустом кабинете с экспертом и листала его письменные заметки, перечитывая одно и тоже по несколько раз. — Я просто не понимаю! — восклицала она. Под её пальцами помялся очередной лист, — Я ничего не понимаю! Может, кому-то просто удалось обмануть детектор? — с надеждой подняла голову на мужчину. — Исключено. Мы приняли максимальные меры, чтобы никто не смог заранее подготовиться или как-то обмануть полиграф. Остролистая лишь издала тихий стон бессилия в ответ. — Ну почему… Тогда кто это? Что мне теперь делать?! Внезапно, не дождавшись ответа, она встала и решительно направилась прочь из кабинета. Остролистая шла по пустым коридорам — после проверки на полиграфе всех отпустили по домам. В тишине и напряжении каблуки отстукивали особенно громко. — Немедленно найдите мне Сплетницу! — сразу попросила она хладнокровно, когда добралась до кабинета директора и вошла туда совершенно без всякого стука. — Я как раз хотел объявить еще одно родительское собрание по этому поводу! — директор был как-то слишком весел, — Присаживайтесь. Остролистая чуть подуспокоилась и послушно села на стул напротив в предвкушении. — Мы наняли детектива, он проверил поведение учеников и педсостава. Также, все работники школы сдали на проверку свои телефоны. Мы ничего не нашли. Ни единого признака… — Звёздное племя! — Остролистая едва не швырнула рукой степлер на столе из-за эмоций, — Совсем ничего? — Технический специалист посмотрел IP адрес. Но он очень тщательно зашифрован, единственное, что известно, это то, что все посты были отправлены из Лос-Анджелеса. Возможно, здесь и живет создатель аккаунта. «Это вполне логично», — язвительно подумала Остролистая, — «Откуда бы еще тогда она бы следила за мной». — Меня это не устраивает! Тогда кто это может быть? Все признаки указывали на то, что Сплетница — человек из Саут Хиллз, а теперь что?! — Я не знаю, мисс Эррера-Файер, — директор пожал плечами, — Мы сделали всё, что могли. Возможно, придется подключить к делу сам Инстаграм и его руководст… — Точно! — её будто ошпарило кипятком озарения, — Прошу, свяжитесь с руководством Инстаграма в ближайшее же время! Пусть они заблокируют её аккаунт! — Мы рассчитываем именно на это. Может, им известен более точный адрес владельца аккаунта. Сообщим вам все результаты проверки тут же, если вдруг что-то прояснится. — Спасибо! — Остролистая буквально вскочила со стула и активно пожала руку директору, — Спасибо вам большое! — и тут же вышла из кабинета, кинув напоследок полный благодарности взгляд.