***
Остролистая всё поглядывает на время на телефоне, пока они обходят всю школу по пути к раздевалке черлидерш. Львиносвет, кажется, устал не только морально, но и физически — эта беготня вымотала даже такого выносливого, как он. — Проще уж было ей СМС написать, ну не знаю, — бурчит он. — Какое СМС, она мне что, подружка?! — с раздражением ответила девушка. Её смолистые локоны забавно покачивались во время быстрого шага. — Ну или в Твиттере пост написать. Как тогда, о Мышеусе, после… — Тише! Я таким постом её спугну прежде, чем расскажу о наших настоящих намерениях! — Остролистая в напряжении поджала губы. — Этот план — исключительно твой. Меня ты просто вынудила участвовать. Поэтому намерения твои, а не наши, — вздохнул юноша. Остролистая остановилась на полпути, повернулась к брату и серьёзно на него посмотрела. Шея от такого задирания головы начала болеть буквально спустя секунду, но ей было плевать. — О, так ты, выходит, не хочешь изгнать эту электронную сучку из нашего некогда спокойного школьного пространства? Львиносвет подметил, что такое место как Саут Хиллз Академия в принципе спокойным никогда не бывает — Сплетница же своим приходом просто расставила всё по местам, а не привнесла еще больший хаос — так он считал. Хотя эти посты с разоблачениями его уже начали раздражать, особенно после того недавнего про их с Пеплогривкой расставание. Вот чёрт возьми, стены действительно имели уши — он еще даже не до конца осознал произошедшее, а в комментариях под постом про них сотни незнакомцев уже вовсю гадали о причинах их расставания. От такого ему хотелось умереть и переродиться в самого обычного школьника, до которого никому нет дела, живущего где-нибудь на окраине небольшого городка какого-нибудь штата типа Вайоминг, посещающего самую обычную государственную школу и имеющего самых обычных родителей; бухгалтершу и сантехника, как пример. Самая обычная жизнь, в целом, тоже отличная. Не так уж ему и нужны все эти лавры в виде бытия лучшим игроком своей сборной и её капитаном, трёхэтажного особняка в богатом районе вместе с десятком другой недвижимости по всему миру, престижной частной школы, отца вице-президента и матери светской львицы и по приятному совместительству дочери президента. Единственное, что он хотел бы забрать из своей прошлой жизни в новую — брата и сестру. Он представил, как они выглядели бы, будучи обычными людьми среднего класса или даже чуть беднее. Остролистая и без своего «вы знаете, кто мой папа?!» была бы самой замечательной, а Воробей бы и вовсе почти не изменился. — Э… — он почесал затылок, — Хочу. — Тогда, Львёнок, это наши намерения, — она улыбнулась, но Львиносвет знал, что подобная улыбка ничего хорошего не сулила. Эта улыбка ощущалась, как будущая провокация, — А не только мои, — они продолжили путь. Парню ничего не оставалось, кроме как вздохнуть в очередной раз за день. Остролистая такими темпами будет хорошим адвокатом — потому что возразить её реплике у него совершенно не выходило — аргументы иссякли в один миг. — Вот она! — девушка заметила высветленную голову Верескоглазки. Свои «скучные русые» она красила в яркий блонд, — из-за неё Остролистая ненавидела всех крашеных блондинок за исключением Ледосветик, — Только вот опять в окружении своей клики, чёрт! Она подала свой чёрный XR брату — так, как будто у него собственного телефона не было. — Готовься. Постой где-нибудь неприметно в стороне, а я пока попробую её отвести подальше. Увидишь, что мы идём, иди сразу за нами, понял? Да не свети ты так телефоном и камеру пока выключи! — быстро проговорила девушка и резким движением заставила его опустить вниз руку, державшую средство связи. Самой гордой походкой она направилась к своей цели. Верескоглазка стояла теперь не в окружении девушек из своей команды, а только с одной из них; самой верной подлизой, подумала Остролистая. Они о чём-то переговаривались настолько увлечённо, что Верескоглазка даже не заметила подошедшую к ним Остролистую. Той пришлось откашляться для привлечения внимания. — Нам нужно поговорить. Это срочно, — спокойно, но достаточно требовательно начала черноволосая. — Ох, кого я вижу! — голосок Верескоглазки был пропитан сарказмом. Она взмахнула руками, — Как же радостно от того, кто именно захотел со мной поговорить! — Пожалуйста, давай без иронии. Ты всё поймешь, я объясню. — Ну и что же? Твой брат расстался со своей курицей и теперь просится обратно? — усмехнулась она, — Скажи ему, чтоб даже не мечтал. Ей и так было до жути неприятно общаться с этой выскочкой после всего, что та делала по отношению к ней и её друзьям; Остролистая пересиливала себя; так она ещё и не поддаётся и совершенно не идёт на контакт. Ей стоило быть благодарной, что Остролистая вообще с ней заговорила, еще и настолько вежливо, а не бодаться тут! — Ничего подобного. Это намного важнее. Пожалуйста, — девушка попыталась улыбнуться, но выходило как-то сдавленно, — Верескоглазка, я не буду просить второй раз. Тебе лучше согласиться прямо сейчас. Последние фразы вырвались как-то неожиданно самостоятельно. Однако, кажется, возымели эффект — блондинка оглядела её, видимо, расценивая, стоит ли тратить своё время, чуть помолчала, а потом всё же ответила. — Ладно. Но если это какая-то подстава, тебе конец. В тюрьму вслед за братом пойдешь, — не дожидаясь реакции Остролистой, та направилась в свой небольшой тренерский кабинет, как бы приглашая ту пойти следом. Та девушка из команды черлидеров, которая до этого разговаривала с Верескоглазкой, надменно хмыкнула и ушла прочь. Вообще, план у Остролистой был весьма простой — он заключался в небольшом сотрудничестве с одним из главных врагов во имя изгнания Сплетницы. Для этого нужно было поговорить с ней и всё разъяснить. Привести пару доводов, чтоб точно согласилась. А дальше они бы начали думать, что такого вытворять каждый день на глазах у всей школы, чтоб кто-нибудь доложил Сплетнице — одна голова, как говорится хорошо, но две — умопомрачительно. Варианта, что Верескоглазка ей откажет, не предусматривалось; неужели Остролистая не сможет надавить куда нужно и таким образом добиться желаемого? Только вот она не была уверена, что ей понравится скрытая съемка Львиносвета, поэтому сохранила небольшой элемент таинственности и попросила брата спрятаться и делать всё незаметно. — Зачем ты меня позвала? — спросила блондинка, скрестив руки на груди и выжидающе смотря на Остролистую. Она стояла спиной к двери — отлично, значит, меньше шансов, что она заметит Львиносвета. Внутренним чутьём она уже предчувствовала, как тот обязательно сделает что-то не так, но пыталась сохранять леденящее спокойствие. — Наверняка ты уже знаешь про Сплетницу. И я решила, что её присутствие в нашей школе не приведет ни к чему хорошему. Она слишком много знает, а ещё, как я поняла, теперь у нас есть бортовые крысы, готовые ей слить всю информацию в мгновение ока. Её посты портят репутацию каждому, про кого она пишет, и я не понимаю, зачем так делать… — Только тебе-то терять уже нечего, — усмехнулась она, — Ближе к делу. — В общем, предлагаю объединиться. Будем творить вместе, сообща, всякую ерунду, такую, чтоб крыша ехала от одного только упоминания. Потом фотографировать это, будто «анонимный источник» и добавлять к фото абсурдную типа-инсайдерскую информацию. Эта дура Сплетница подумает что-то вроде «какие же придурки» и перестанет про нас писать. Ей быстро надоест. Остролистая буквально молилась на то, чтобы Львиносвет к этому времени сделал хотя бы один сносный кадр. Пока Верескоглазка, по-видимому, обдумывала сказанное, она незаметно выглянула чуть дальше, ближе к двери, и с облегчением обнаружила торчащий слева в проёме локоть. Похвально, он догадался. — И что я от этого получу? — только и спросила блондинка. — Ты хочешь, чтобы я тебе заплатила? — Мне не сдались твои деньги. Я о том, что… Какой мне профит со всего этого? — не унималась она. — Ну, как. Про тебя не раскроют какой-нибудь секрет, каждый твой шаг не будут транслировать в формате школьной сплетни. Душевное спокойствие, знаешь, — черноволосая звучала, как какой-то типичный депутат, обещающий улучшить жизнь горожан. — На вопрос ты не ответила. Мне-то что с этого? Мне не нужно печься о своем имидже. Это ты язык за зубами держать не умеешь и у твоего брата был судебный процесс, а не у меня. Я не собираюсь быть твоим средством достижения цели, которой является очищение репутации. Понимаешь? Она повернулась и уже собралась уходить. — А подыграть? — испуганно спросила Остролистая. Не могла же Верескоглазка так просто ускользнуть! — Ты можешь мне хотя бы подыграть? — блондинка обернулась на её голос. — Мы можем не сотрудничать, но просто делай вид, что тоже совершаешь шалости. Просто не совершай их на самом деле, — продолжила девушка. Встретила в ответ лишь озадаченный взгляд, — Ах, ты всё поймешь на практике. Вот сейчас, например… Подойди, и я как будто бы дам тебе пощечину. — Ты совсем больная? — прошипела Верескоглазка, — Что ты задумала? Крупицы самообладания мысленно рассыпались прямо на глазах. — Подойди. Пожалуйста. Я не ударю тебя на самом деле. Будет просто вид пощечины, — последнее предложение Остролистая сказала чуть громче, чтобы Львиносвет точно догадался навострить камеру. Она судорожно начинает вспоминать, протёрла ли линзу на телефоне, прежде чем его отдать. Верескоглазка сделала пару шагов вперёд. Она с недоверием смотрела, как Остролистая в то же мгновение сделала злое выражение лица и начала несколько раз замахиваться, оставляя руку в воздухе буквально на пару мгновений. Этого должно быть достаточно для нормального кадра, как она посчитала, и поэтому она перестала череду странных действий. — Я могу уже идти? — Конечно. Спасибо! У нас будет весьма приятное сотрудничество, — совсем легко улыбнулась Остролистая, наблюдая за удаляющейся девушкой. — И если это всё-таки подстава, то тебе конец, не забывай, — сказала она вслед. «Так-так-так. Кошачьи бои назревают — моё любименькое! Две самопровозглашенные королевы спустя долгий период холодной войны перешли в самое настоящее наступление. Или, точнее, применили нечто вроде ядерного оружия — рукоприкладство это вам не шутки, в конце концов. Согласно анонимному источнику — передаю ему свою благодарность за эту информацию и за фотографии — девушки не поделили место в классе социальных наук. С ума сойти! Остролистая, ты что, забыла наклеить на стул картонку с надписью «место дочки вице-президента»? Не смеши меня. Тебе стоило стараться лучше…»***
Спустя чуть меньше двух недель наступил день школьного бала в честь начала учебного года. Начинался он в шесть часов вечера и проводился в большом торжественном зале при территории самой Академии. В честь него даже были сокращённые занятия — чтоб наверняка визажисты успели сделать лучший макияж, стилисты по волосам успели сделать лучшую укладку, а стилисты по имиджу успели одеть в лучшие наряды от кутюр. «Добрейшего дня, жители Калабасаса! И снова это я, Сплетница. Первый бал за последние три года, который проводится не при школьном правлении Остролистой Эррера-Файер — интересно, каким же он будет? Поговаривают, кстати, что сразу после него пройдет предвыборная кампания кандидатов на пост нового президента школьного студсовета… Занимательно, но сейчас не об этом. В общем, облачайтесь в красивые наряды — как вы это любите и умеете, припудривайтесь, оставляйте заначки зип-локи в школьном туалете и готовьтесь блистательно улыбаться всем вокруг, строя из себя прилежных пай-деточек.» Иглогривка явно ощущала в салоне машины приятный запах духов её брата — ему уж очень приглянулся Ombre Leather. Вообще, она не очень-то и любила этот школьный бал; лучше бы она за раз отшагала десять подиумных показов, чем появилась бы там хотя бы на полчаса. Всякие мероприятия разных брендов или просто светские вечера её родителей и то были интереснее, поскольку организовывались вокруг какой-то определённой темы или события, а не вокруг натянутых дружелюбных ухмылочек. Ей просто смешно было наблюдать за тем, как некогда школьные враги вдруг улыбались за милым разговором или попивали вместе бокал за бокалом, а родители, которые в обычной жизни едва ли не перегрызали глотки друг другу, тоже ворковали на повседневные темы так, будто дружили тысячу лет. Но таковым была концепция их города в целом — хочешь жить, умей притворяться. Это была ужасная концепция. Шмель запустил на своём телефоне какую-то игру и увлёкся ею окончательно. «Вроде пятнадцать лет парню, а совсем как ребёнок еще», — подумала Иглогривка, когда на секунду задержала на экране взгляд и вздохнула. Она сравнила брата с его одногодками Искрой и Голубкой; вспомнила, какой образ жизни ведёт Искра и как батрачит Голубка, забирая себе еще одну работу в виде присмотра за непутёвой близняшкой; и убедилась в его ребячестве окончательно. Хотя, нет. Была ещё Ледосветик, высветленные до платинового цвета волосы которой смотрелись почему-то не красиво и дорого, а скорее по-ребячески забавно — особенно, когда заплетались в разнообразные причёски. У неё был такой характер, что она могла запросто принести в школу мыльные пузыри и с огромным наслаждением и весельем лопать их прямо на занятиях или перерывах, звонко посмеиваясь. Ладно, всё-таки, не такой уж Шмель и ребёнок. Водительский Maybach подъезжал всё ближе; из окна уже где-то вдалеке виднелась парковка у школы, где стояли такие же автомобили представительского класса; Воробей уже написал СМС, спрашивая её о том, где она и как скоро будет, а Иглогривка уже активно размышляла над тем, чего ожидать от бала в этом году — с учётом череды неприятных событий. — Мы приехали. Выходим! — оповестила Милли. Эх, ну вот почему именно мать всегда-всегда находила время на такие мероприятия? Отец, увы, вчера ночью улетел в Европу и никак не успевал. Впрочем, даже если бы он и был в городе, то Милли бы попросту не позволила ему пойти с детьми и пошла бы сама. В такие моменты Иглогривка радовалась, что хотя бы при их разводе к её мнению прислушались и она с братом смогли остаться жить в семейном поместье, вместе с отцом. Крутобок был идеальным отцом — баловал, но в меру, не слишком настырно лез в личную жизнь детей, советы давал только если его просили, был не против всяческих гостей и ни разу даже не поднимал голос. Даже несмотря на то, что дома он бывал не так часто, как хотелось бы, от него все равно чувствовалось куда больше любви, искренности и поддержки, чем от Милли. Та буквально душила ненужной заботой Иглогривку и забивала на остальных двух детей. Да что там, даже её она не гнушалась использовать в своих целях — например, чтобы показаться идеальной матерью ребёнка с серьезным хроническим заболеванием в глазах других, ну а про то, что в модельный бизнес еще с юных лет её повели именно по прихоти Милли, и говорить нечего. Когда при медицинском осмотре выяснилось, что из-за препаратов для корректировки эпилептических припадков у Иглогривки серьезно подкосилось здоровье, возникли проблемы с почками, печенью и что она никогда не сможет иметь детей, Милли так жалобно вздохнула, сказав при этом что-то вроде «Эх, она не сможет постигнуть счастья материнства!». Ну да, Милли, она не сможет родить себе пиар-проект по выкачиванию денег и отбелению репутации — как жаль! Хотя что уж там — узнав, что у дочери плюсом к другим болячкам добавилось еще и расстройство пищевого поведения из-за жестокости модельного бизнеса, та решила ничего с этим не делать и продолжить поощрять — во имя точенной худенькой фигуры. Дети послушно вышли из машины. Иглогривка оглянулась в поисках кого-нибудь знакомого — никого не нашла и поэтому написала Воробью. Она представила, как недовольно будет кричать её мать, увидев этого «уголовника» рядом с прелестной доченькой, но ей было плевать. В ожидании ответа она вместе с братом и матерью решила зайти внутрь. Они пересекли пару школьных коридоров и наконец добрались до торжественного зала. Тот был минималистично, но со вкусом украшен разными серебристыми и блестящими элементами — свисающий с потолка диско-шар, серебряный дождик на стенах, такие же тарелки, подставки и бокалы — они так блестели, что в них можно было увидеть собственное отражение. На небольших столиках с угощениями были белые выглаженные скатерти, которые — не дай Звёздное племя — кто-то испачкает шоколадом от фондю или разлитым игристым вином. Также было немного декоративных цветов в качестве украшений. В целом, ничего сверх-нового в этом году придумано не было. Красиво, конечно, но уже приелось. — Добро пожаловать на школьный бал в честь начала нового учебного года, — улыбнулась вошедшим Мглуша, временно исполняющая обязанности президента школьного студсовета. Она стояла у входа и приветствовала всех, кто только что пришёл. До этого на её месте в предыдущие года точно также стояла Остролистая. — Школьный студсовет рад приветствовать вас. В ответ ей Милли, Шмель и Иглогривка кивнули с такими же дружелюбными улыбками и прошли дальше. — Интересно, и где её родители? Бедная девочка что, совсем одна? — спросила Милли так, будто не знала, что Мглуша просто исполняет свои обязанности и не обязана стоять рядом с родителями. Иглогривка увидела вдалеке Воробья. — Оу, мам… Я пойду, сейчас вернусь, — как можно быстрее, чтобы мать не успела отреагировать и увидеть, к кому она решила подойти сказала девушка и направилась к возлюбленному. Вид у бедняги был скучающий. В руке бокал игристого, причёска — чуть уложенная, но не слишком зализанная, а одет он был в элегантный мужской костюм Armani. — Привет, — в унисон сказали они и в качестве проявления чувств просто улыбнулись друг другу. — Как добралась? — спросил Воробей. — Всё нормально. — Мегера не докапывалась? Иглогривка совсем тихо рассмеялась вслух, услышав, как «мило» назвали её мать. — Нет-нет, что ты. Не волнуйся, тут-то она ни на кого кричать точно не будет. — Славно тогда. На этом моменте собеседникам обычно предлагают выпить, однако со своим диагнозом Иглогривке алкоголь был противопоказан на всю жизнь, так что Воробей придумал, что можно предложить взамен. — Мы хотели с парнями косяк раскурить, но к нам еще подтянулись девчонки, поэтому… Давай и ты с нами? Девушка застопорилась. Нет, безусловно, о вредных привычках своего суженого она знала и не имела ничего против, пускай и не очень их поддерживала, однако такие предложения в лоб ей не очень нравились. — Звёздное племя… Эту дрянь? — поморщилась она. — Что сразу дрянь? Ты, к тому же, сама говорила, как мать однажды тебе предлагала в медицинских целях курить. — Воробей, моя мать поощряет булимию, о чём разговор? — закатила глаза Иглогривка. — Ну пожалуйста! Можешь не употреблять, просто побудь рядом! Иглогривка задумалась. Она и не знала, где ей будет лучше — в компании накуренных школьников или в компании Милли. Из двух зол стоило выбрать меньшее. — Хорошо. Просто побуду рядом.***
— Яг, чо за херня? Ты его из туалетной бумаги скрутил? — рассмеялся Львиносвет. Он крутил в руке белый небольшой вытянутый свёрточек, внутри которого был один из отборных сортов «бошек». — Кого? Он из новой бумаги для самокруток, вообще-то, — ответил Ягодник, ища в кармане зажигалку, — Сёдня заскочил, купил упаковку. — Поверю тебе на слово, бро. Компания небольшим полукругом сидела на полу в просторной туалетной комнате. С чьего-то телефона не очень громко на фоне играли треки Rae Sremmurd. — Мед, будешь первой? — предложил Ягодник своей девушке, которая сидела вплотную к нему. Он обнял её за плечи. — Не знаю, — чуть застенчиво ответила Медобока, милейшее создание с большими голубыми глазами и светло-русыми с небольшим пшеничным оттенком волосами. — Ну ка-а-ак так. Тебе пятнадцать уже, а ты ни разу не курила. Давай, легонечко, коротенькую затяжечку, — он поджёг джойнт и дал его в руки девушке. — Меня папа убьет, если увидит… — Да ничего он не увидит. Не волнуйся, я взял с собой капли для глаз, закапаю их тебе если что. — Правда? — повернулась она к нему. — Правда, правда. Давай, тебя все ждут. Нехотя Медобока поднесла джойнт ко рту и затянулась на долю секунды. Чуть откашлявшись, она тут же дала его обратно Ягоднику. — Молодец! — он поцеловал её в щеку, — Ну что, начнем, — с этими словами он и сам сделал затяжку. Он откашлялся весьма шумно, но на его лице, в отличии от Медобоки, возникла довольная улыбка. Парень передал блант следующему — сидящему рядом с ним Лисохвосту. — Хорошо-о-о-о пошла! — тот тоже был весьма доволен, — Сорт ахуенный! Далее он пасовал Львиносвету, который также остался в восторге. Таким кругом парней они и сидели, пасуя друг другу самокрутку по традиции, иногда перебрасываясь фразами без какого-либо смысла и смеясь над ними же. Уже спустя два круга они выглядели явно расслабленными и самыми счастливыми людьми на планете. Тут дверь в уборную открывается, и Воробей зашел в компании Иглогривки. — Бля, вы че уже начали! — проворчал он, садясь рядом с Львиносветом и жестом приглашая сесть Иглогривку. — Какие гости-и-и! — протянул Ягодник с лицом максимального придурка, — Привёл с собой! Нам на шестого не хватит, учти! Травы только на одну крутку, сечёшь? — рассмеялся он. — Я не буду, спасибо, — вежливо отказалась девушка. Она мельком взглянула на Медобоку и удивилась, что тут она вообще забыла. Неудивительно, конечно, что она находилась там же, где и её парень, но чтоб такая милая девочка и дула дурь наравне с парнями из баскетбольной команды? А то, что она уже успела неплохо так «дунуть» выдавали её чуть покрасневшие глаза и глупая улыбка. Она положила голову на плечо Ягодника и продолжала улыбаться, встретив взгляд Иглогривки. — Ниче, нам больше достанется, — отозвался Лисохвост и подал джойнт Воробью. — Ладно… Я тогда к девочкам подсяду, — Иглогривка встала и пошла к другому кругу, который также был неподалёку. А девочки занимались примерно тем же — только у них уже был готовый блант Cookies, а не закрученный самостоятельно джойнт. К запаху травы, стоявшему на всю уборную, прибавился еще и запах ягод, или еще чего-то такого же сладкого. Они и сидели так — Остролистая передавала блант Искре, Искра Остролистой, Остролистая Искре… И так далее. Они поздоровались с Иглогривкой каким-то скорее сонным тоном. — Будешь? Эта хрень торкает, — предложила Искра. — Нет-нет, вы же знаете… — она продолжала отказываться. — Да это классная штука, попробуй, от одной затяжки ничего не будет, — Остролистая опёрлась об стену, держа блант в руке. — Нет, спасибо. — И зачем ты тогда пришла? — недовольно спросила блондинка, хотя её голос звучал по-прежнему расслабленно. — Воробей привёл… — Эй, красотка, иди сюда! — вдруг её подозвал Лисохвост. Он рукой показал на свободное место рядом с собой и покрутил тлеющим джойнтом в воздухе. — Девки, хорош ей толкать эту сладкую хрень! Там даже трава не настоящая, сечёте? — Да пошёл ты, — фыркнула Искра, сделав очередную затяжку. Иглогривке стало ужасно неловко. Хотя происходящее по-прежнему было не таким плохим, как нахождение рядом с матерью. — Что? — спросила она, когда села обратно, рядом с Воробьём. — Ну дунь, тут совсем немного осталось, — предложил Лисохвост. У всех присутствовавших глаза были краснее, чем красная помада на губах Остролистой. Иглогривка мысленно усмехнулась. Здорово же оставаться здесь единственной трезвой. — Нет, я же сказала. — Дай сюда, — Воробей взял джойнт и поднёс его совсем близко ко рту девушки. Запах травы буквально ударил по носу. — Что ты делаешь? — удивилась она. — Разочек. Просто тяжечку. Ма-а-а-аленькую, — он показал пальцами второй руки, будто подчёркивая, — Короте-е-енькую. Она взглянула на него и отрицательно помотала головой. — У тебя не будет припадка от этого. Не волнуйся. Эта херь наоборот, расслабляет, — уверял юноша. Он осторожно схватил Иглогривку сзади за голову, а джойнт поднёс еще ближе; соединял как бы таким образом самокрутку и рот девушки. Остальные присутствующие тем временем заливались смехом. Впрочем, в таком состоянии их смешило что угодно. — Звёздное племя… — Дуй, — будто бы приказал Воробей и Иглогривка почувствовала, как джойнт упёрся ей в губы. Деваться некуда — она приоткрыла рот и затянулась. Неприятный дым будто ошпарил лёгкие, она отстранилась и откашлялась. Затем перевела дыхание, чувствуя прилив каких-то необычных чувств. Что-то приятное разлилось по телу. Неожиданно дверь уборной вновь открылась, однако больше никого не ожидалось. Тем не менее, все присутствующие никак не отреагировали, в отличие от Иглогривки — она едва ли не подпрыгнула на месте. — Звёздное племя… — испуганно пролепетала она, когда увидела, что зашёл её брат. Тот с удивлением оглядел комнату и подошёл ближе. — О, курите? — спросил он как ни в чём не бывало и сел около Львиносвета. Что-ж, выходит, Шмель не разболтает кому-то, что видел свою сестру курящей травку. Можно было не напрягаться. — Ага, братан. Добьёшь? — Ягодник подал Шмелю джойнт, и тот затянулся. Самокрутка практически дотлела. — Ты куришь? — удивилась Иглогривка. — Да, а ты походу тоже, — рассмеялся он, заметив покрасневшие глаза девушки. — Семейка зачётная. У вас сестра старшая когда училась, тоже с нами курила. Классная девка, я б её… — мечтательно произнёс Лисохвост, — Лан. Неважно. Нормально тя торкнуло гляжу. Ну ничо, такому модельному личику идут накуренные глаза, — подметил он. Иглогривка с удивлением включила фронтальную камеру телефона и посмотрела на своё отражение. Да, действительно, белки изрядно покраснели. Всего-то от одной тяжки! Но отчего-то увиденное заставило её звонко рассмеяться; все остальные подхватили смех, как заразу.***
Родители в торжественном зале тем временем вовсю разговаривали друг с другом или с детьми друг друга. В целом, ничего совершенно особенного. По этой причине можно было понять тех, кто пошёл пассовать косяки с травой в уборной — это занятие будет повеселее. Однако ребятам удалось быстро привести себя в порядок, и лишь не сползающая с их лиц улыбка и тихие смешки не к месту выдавали их «одухотворённое» состояние — даже глаза после специальных капель перестали быть красными. — Думаю, я не зря упрашивала руководство, чтобы вместо вашего отца взять с собой вашу тётю, — говорила Белка детям, пока та искала, кому еще не успела присесть на уши за этот вечер. Как это обычно и бывает, Ежевика не смог присутствовать лично, а Белка почему-то не захотела быть единственным родителем, так что решила позвать Листвичку — всё равно часть семьи, как ни крути. Женщина была одета в удивительно скромное для себя тёмно-синее платье-футляр с длинными рукавами — только вот оно едва прикрывало колени. На Листвичке было похожее, только тёмно-серое и с более целомудренной длиной, а ещё у нее были собранные наверх волосы. — Не зря, Белка, — чуть скромно улыбнулась Листвичка, — Так кого мы ищем? — Мне тут пришла идея в голову… Дети, я думаю, вы обрадуетесь. Ох, а вот и тот, кто мне может помочь! Грач Фейзер собственной персоной стоял около фондю и с чуть скучающим видом смотрел, как кто-то другой помещал туда свежую ягоду, а потом тут же съедал. — Добрый вечер, Грач, — улыбнулась Белка. Троица также поздоровалась с мужчиной, и лишь Листвичка сдержанно кивнула. Да уж, встреча, конечно, произошло неловкая. — Добрый. Как вам бал? — спросил он максимально будничным голосом — будто это отрепетированная фраза — собственно, так оно и было. — Замечательный. У Академии чудный студсовет! Жаль только, что моя Остролисточка не участвовала в его подготовке! Кстати, о ней… В общем, мне хотелось бы, чтобы мои детки поучаствовали в каком-нибудь из твоих проектов. Что из ближайшего есть на примете для них? — выдала Белка почти что на одном дыхании. Грач вскинул брови в удивлении и оглядел стоявших неподалёку тройняшек. — Чего-чего ты хочешь? — переспросил он. — Грач, они отлично впишутся в любой твой фильм. Правда. Они таланты! Листвичка едва не поперхнулась игристым от услышанного. Создавалось впечатление, что Грач — единственный в Голливуде режиссёр, и что тройняшки являются самыми уникальными и лучшими актерами Вселенной, которых почему-то всё никак не могут заметить. — Мама, а ты у нас спросить не забыла, хотим ли мы? — возмутилась Остролистая. — Я не поддерживаю «блат» и никого не беру по знакомству, — достаточно холодно ответил мужчина, — Тем более, что мы не очень-то хорошо знакомы. — Хуясе… Что произошло в мире… Пока нас не было, мы успели стать актёрами, — прошептал Львиносвет на ухо Воробью и едва не рассмеялся вслух. От Воробья послышался сдавленный смешок. — Белка, зачем им в актёрство? — мягко спросила Листвичка, — Они хотят поступать на совсем другие факультеты. — Звёздное племя, да я просто пытаюсь устроить жизнь и карьеру собственных детей! — как можно спокойнее ответила рыжеволосая, — В конце концов, попытаться стоило. Так что, Грач, может, подумаешь? — Ну, во-первых, не с их родословной волноваться о карьере, а во-вторых, ты их таким образом слишком балуешь. Не нужно, пускай всего добьются сами, — лишь ответил он. Белка попыталась взять себя в руки. — Ах, вижу, на что ты намекаешь. И не тебе говорить об избалованности, мамин и папин сынок, которого пристроили на нужное местечко в своё время, — с угрожающим равнодушием произнесла она и сверила Грача таким взглядом, что у любого другого человека на его месте кровь бы застыла в жилах, — И как это мы не очень хорошо знакомы? — она явно намекала и на их старую дружбу по молодости, и на их с Листвичкой отношения в те же года. — По-моему, здесь сегодня запрещены ссоры и пассивная агрессия, — лишь ответил тот и чуть покрутил бокалом в руке. — Успокойтесь! Белка, ты не можешь заставить человека, если тот не хочет. Речь сейчас идет как о детях, так и о Граче. Оставь эту затею, — встряла Листвичка. — И правда. Мам, тётя Листвичка дело говорит, — отозвалась Остролистая. — Спасибо, что понимаешь меня, — он и Листвичка как-то двусмысленно переглянулись. — Хорошо! Но тем не менее я не виновата, что вы все в штыки восприняли обычную попытку. Тут к своему отцу подошёл Ветерок и с явным неодобрением оглядел остальных. — О чём разговор? — спросил он и было даже непонятно, к кому он обращался. — Ветерок, нужно здороваться. Добрый вечер. Уже ни о чём, просто с твоим отцом говорили о делах, — ответила Белка, поправив волосы. — И какие у вас могут быть общие дела с моим отцом? — фыркнул Ветерок. Грач вздохнул. — Белка, не воспитывай чужих детей. Ветерок, не хами. Внезапно троица весьма громко расхохоталась, устремив взгляды на своего школьного врага. Взрослые непонимающе переглянулись. — Что вы ржёте? — недовольно спросил он. — Блин, ну надо ж было так вырядиться, — сквозь смех попыталась внятно сказать Остролистая. — И правда, — вторил ей Львиносвет. — Дети, что происходит? Подумаешь, в костюмчике пришёл! У вас похожие! Джентельмены, это я про вас, если что! — причитала Белка. — И ты после такого будешь говорить, что это я их первым обижаю?! Да они совсем… — Ветерок повернулся к отцу и едва сдерживался, чтобы не ударить кого-нибудь. — Пошли, — он взял его за локоть и чуть подтолкнул к противоположной стороне. — Но отец! — Пошли, я сказал, — пара мгновений, и они окончательно скрылись из виду. Листвичка предпочла сделать вид, что пришла не с ними. Белка непонимающе смотрела на хохотающих детей, а некоторые другие люди также обратили внимание и кидали взгляды с долей осуждения. — Да что-ж такое-то?! Вас почему прорвало так?! Вы меня позорите! — в её голосе проступало отчаяние. — Ладно-ладно, — Остролистая утирала слёзы смеха с внешних уголков глаз, — Нормально всё. Хорош! — она чуть грубо ударила братьев по спинам и сама выпрямилась. — Белка, вот ты где! Такая интонация Милли не предвещала ничего хорошего. Она подошла к женщине едва ли не вплотную; по бокам от неё стояли чуть напуганные Шмель и Иглогривка. Её глаза метали молнии. — Ты больная! Что ты за мать! Да как ты разрешаешь своим… — она сделала голос тише, — курить марихуанну! Еще и моих двоих скуривать! — Чего-чего?! — едва ли не кричала Белка, — «Что за мать» да «что за мать»! Чья бы корова мычала! А мои дети не могли такое сделать, а тем более накурить твоих девочку и мальчика! — Правда, что ли! А кто тогда? — Почему у тебя во всех бедах виноваты Эррера-Файер и с чего ты взяла, что твои дети под чем-то?! — продолжала возмущаться Белка, — Иди допроси других родителей! Подростки в немом ужасе обменивались взглядами. И каким таким образом Милли вдруг догадалась? Но даже если это простое предположение, то все равно — риск огромен. — Раз так… Раз так, то пойду и допрошу! И если все-таки что-то выяснится… Я подам в суд! — Милли засобиралась уходить, — И вообще, скажи уже своему сыну, чтобы не подходил к моей доченьке! — А вот они взрослые люди уже, я не буду никому указывать, — ответила рыжеволосая и вздохнула. Звёздное племя, да почему все так взъелись на неё без причины! Безусловно, такой шум привлек внимание людей, которые явно не ожидали подобного на спокойном светском мероприятии; они озирались в явном недоумении, граничащим с недоверием. К компании подошла Мглуша. — Что такое? — спросила исполняющая обязанности, — Почему вы кричали? — О нет, Мглуша, всё в порядке, — в один миг Белка лучезарно улыбнулась и успешно сделала вид, что ничего и правда не было, — Материнские заскоки, знаешь. Всего-навсего не поделили книгу с рецептами.