Джеймс. Джеймс Поттер-Певерелл

Что-то настойчиво щекотало мне нос. Дурацкое ощущение, когда почесать хочется, но тело ещё не проснулось и руки будто ватные, едва поднимаются, дабы наконец избавиться от невыносимого зуда… — А-пчхи! Послышался громкий смех и я в панике открыл глаза — я живу один! Первое, что увидел — балдахин. Ярко-красный, с золотой нитью, сверкающей из-за лучей солнца, пробивающихся из огромного окна. Потом перед носом замаячило огромное серо-коричневое перо, настырно продолжающее чесать мой нос. Держал его, давясь смехом, черноволосый парень, показавшийся смутно знакомым. Смутно — потому что его лица я разглядеть не мог из-за плохого зрения. Надо бы очки найти… Подождите-ка… Балдахин? Черноволосый парень?! Писец, товарищи, зверь неожиданный и беспощадный. И я бы ещё мог как-то логически объяснить себе, почему проснулся не в своей квартире, если бы намедни пил, но тот факт, что я убеждённый трезвенник, разбил такую хорошую теорию смены моего места засыпания в дребезги. Я точно, абсолютно точно помнил, что уснул в своей квартире! И всё как обычно. Перед сном недолгая медитация, помогающая разложить события дня по полочкам и подготовить себя к осознанным снам, которые стали неотъемлемой частью жизни. Потом контрастный душ и чуть жестковатая постель с любимым шерстяным одеялом, оставшимся от бабули… И сон. Точно, сегодня я общался во сне с Джейми! Он, кажется, говорил что-то про то, что не справляется со всем сам и просит меня помочь… Краем сознания отметил, что начинает болеть голова. Странное дело! В жизни на такое не жаловался. Так вот. Молодой Поттер, вроде бы изъявил желание поменяться со мной местами! Мать-перемать, да это же… это же… МАГИЯ! Я всегда, сколько себя помню, был вполне здравомыслящим человеком. За зелёными человечками не бегал, спасти принцессу не мечтал, да и магия хоть и заинтересовала меня, но не до помешательства. Я, скорее, прибился к эзотерике и начал практики дающие вполне конкретный результат. Одной из этих практик и были осознанные сны. Конечно, получилось не сразу, но со временем, с помощью дыхательных техник, транса и прочих вспомогательных элементов, всё-таки вышло. Сначала мне было интересно просто «выходить» из тела и путешествовать по родному городу. Потом я стал путешествовать дальше и дальше, постепенно выбравшись даже за пределы родной страны. В некоторый момент оказалось, что так я могу даже слышать обрывки разговоров некоторых людей! И это так меня затянуло, что я почти забросил реальность, практикуя лишь сны. Пыл мой почти погасила госпитализация, продлившаяся, в виде курса восстановления здоровья, почти три недели. Тогда меня нашла хозяйка съёмной квартиры, где я раньше жил. Она забеспокоилась, потому что я третий день не брал трубку, а была пора сдавать деньги за месяц. В общем, в квартире она обнаружила серьёзно обезвоженного, находящегося в подобии комы меня любимого и тут же позвонила в соответствующую случаю инстанцию. Тогда, после восстановления, я серьёзно обеспокоился причинами столь неприятной ситуации. Внимательно проанализировав свои действия и посоветовавшись с более умелыми людьми, я пришёл к выводу, что выбрал неверные якоря и установки. Это позволило «снять» естественные барьеры организма, препятствующие длительному пребыванию в трансе и потере двигательных функций. Разобрав это, я, на основе предыдущих записей (скрупулезное записывание всего, со мной происходящего, я веду с детства) составил определённое расписание практик, позволившее мне отвлекаться с одного направления на другое, не втягиваясь в каждое до необратимых последствий. Сон — по расписанию. Медитация — в зависимости от объёма полученной за день информации, от трёх до тридцати минут. Физические упражнения — от часа до двух в день, так как для многих практик требуется очень хорошо чувствовать своё тело. К двадцати семи годам все эти действия стали выходить автоматически, и если вдруг я как-либо выбивался из графика, тело начинало нещадно ныть, требуя нагрузок, к которым привыкло. В общем, человеком я был терпимым и допускал очень многие вещи. Однако встреча с Джейми всё равно оказалась для меня неожиданной и невероятной.

***

Вообще, Джеймсу Флимонту Поттеру было семь, когда с ним начал разговаривать во сне семнадцатилетний Данила Пташенков, и для него это было лишь забавной игрой. Для Данилы же, практикующего в любой удобный момент осознанные сны, это стало отличной практикой в иностранном языке, так как забавный мальчишка, с которым он часто связывался, даже не подозревал о том, на каком языке разговаривает «великовозрастный» друг, и понимал лишь на английском. Спустя время до Пташенкова начало доходить, что перед ним даже не плод его воображения, и не обычный мальчишка с развитой фантазией, из раза в раз рассказывающий о всяких волшебных вещах, а вполне адекватный маленький маг, искренне желающий поделиться успехами со своим другом. И это открытие настолько поразило Данилу, что тот, обычно не отличавшийся любовью к художественным произведениям, начал осаждать окружающие библиотеки на предмет книг о юных магах. Тогда-то он и наткнулся на серию книг о Гарри Поттере, чья фамилия совпадала с фамилией Джеймса. И если до одиннадцатилетия мага русский «маггл» (как назвал его Джейми, когда, наконец, понял, что его друг не владеет магией) ещё имел некоторые сомнения относительно того, про кого написана эта книга, то, когда начались новости из Хогвартса, они отпали. Тогда-то и началась эпоха «разбора полётов», потому что Данилу категорически не устраивала возможная смерть уже почти родного Джеймса Поттера. Но Пташенков даже в самых своих невероятных расчётах не мог и предположить, что разваривать всю образовавшуюся кашу придётся ему самому, встав на место мага. А ведь он постоянно подсказывал Джеймсу техники, которые могли бы помочь тому не забывать свои сны. Постоянно напоминал о них, проверял их выполнение во сне… И всё-таки, кроме осознанных снов, после поступления в Хогвартс, у Сохатика ничего не выходило. И это наводило на определённые мысли… Новая реальность напомнила о себе новым взрывом хохота и прилетевшей в голову подушкой. Выдохнув, я, уже успевший оторвать голову от ложа, упал обратно и взвыл. Снова послышался хохот, но я силой воли загнал его подальше — голова буквально разрывалась на мелкие кусочки, ныла и требовала сделать хоть что-нибудь, что бы отвлечься ото всего мира. Мои усилия не увенчались успехом. Сначала в меня прилетела ещё пара набитых перьями снарядов, а потом и тяжёлая артиллерия в виде Сириуса, решившего «покататься»… Через каких-то двадцать минут (которые остальные мародёры сначала восприняли как розыгрыш) до них таки дошло, что мне на самом деле очень хреново. А ещё меня раздражал этот отвратительный балдахин. Ненавижу сочетание красного и золотого! Подозреваю, что именно от воспоминаний о прошлой жизни, беседах с Джейми, о жизни самого Поттера младшего, вспышками обозначавшими своё присутствие в моём сознании, голова и разболелась. В общем, кое-как донеся до мародёров мысль, что мне всё-таки требуется в медпункт, а не «само пройдёт», я направился в царство мадам Помфри. И вроде всё было относительно неплохо, но знания о том, куда идти, приходя, причиняли сильную боль. Голова, словно чугунная чурка по которой ударили лопатой, гудела. Наверное, поэтому я даже не сразу заметил, что Люпин вызвался составить мне компанию, так как ему надо было проконсультироваться у медиковедьмы по поводу зелья для своей мохнатой «проблемы». Да и шёл он настолько тихо, что я даже вздрогнул, когда услышал его вопрос. — Джеймс… С тобой точно всё в порядке? Ну, кроме головы. Голос у него был глубоким, бархатистым, и я невольно задумался над тем, что, наверное, он очень красиво читает вслух. Единственное, что в его разговоре немного напрягало — краткость фраз и будто обрубленные предложения, что, видимо, было проявлением его зажатости и стеснения из-за «ненормальности». Сейчас Ремус выглядел встревоженно. Кажется, он единственный из мародёров понял, что со мной действительно что-то не так, а не «да ладно, к обеду само пройдёт!». Впрочем, оно и ясно — мало того, что по характеру парень был спокойным и наблюдательным, так ещё и обострённые инстинкты подсказывают, что и как, даже учитывая, что своего волка оборотень силой старается задвинуть куда подальше. — Знаешь, — я решил быть с ним более менее честным, — я действительно чувствую себя неважно. Мало того, что голова раскалывается, так ещё и беспокойство всё нарастает. Я бы даже сказал, что я близок к панике. Такое впечатление, что что-то не так. Надо отдохнуть, наверное… — Вообще-то, я тоже об этом думал. Вы с Сириусом в последние дни серьёзно выложились.В Карту, в Сквозные зеркала. Возможно, из-за этого и слабость. Так что отдохни, Джеймс. Думаю, тебе это будет весьма полезно. Он выжал скупую улыбку, но хмурость так его и не покинула. — Не знаю, даст ли наша грозная Поппи мне поваляться хотя бы один денёчек! Сейчас напоит каким-нибудь восстанавливающим зельем и пошлёт вместе с вами грызть гранит науки! — пошутил я, что бы развеять напряжение, повисшее в воздухе. — Да, она может! — с более расслабленной улыбкой ответил парень, и настроение скакнуло вверх на несколько позиций. Однако, надолго удержать настрой не дало происшествие в медпункте, где обнаружилось, что моя магия, словно у ребёнка, оказалась нестабильна. — Увы, в таком случае Вам, мистер Поттер, даже нельзя принимать зелья с магическими составляющими. Это может привести к чему угодно, вплоть до катаклизма! — извиняющимся тоном поведала мне мисс Помфри, печально качая головой. Они с Ремусом едва успели прикрыться щитами, когда я, с особо сильным приступом мигрени, припал лбом к стене и ударил кулаком в стену, пытаясь отвлечься от одной боли, другой. После того, как моя рука столкнулась с камнем, его хороший кусок отлетел, а стоящая рядом кровать… взорвалась. Тогда медиковедьма попросила меня колдануть с палочкой «Репаро», но, как только я ею взмахнул, остатки кровати трансфигурировали в тараканов и резво пустились врассыпную. Больше экспериментировать мне не позволили. Люпину медиковедьма наказала зайти позже и выставила за дверь, а надо мной принялась очень осторожно колдовать, видимо, накладывая диагностирующие чары. — Так, головная боль, глазная боль, общее утомление организма… Чем же вы занимались, Поттер?! Ещё и трёх дней не прошло, как вы приехали! Неужели нашлось нечто такое, что заставило вас так рисковать своим здоровьем?.. Конец её монолога я слышал будто сквозь слой ваты. Меня затопил новый приступ и я скрутился в ракушку, стараясь хотя бы на движения отвлечь сознание, дабы не чувствовать этой ломоты, надоевшей за какой-то час больше, чем… Да не важно чем! Избавиться бы от этого! Когда немного отпустило, я оглянулся, и с некоторым непониманием отметил, что мадам Помфри стоит напротив меня с палочкой в руке и вся светится каким-то странным, голубовато-белым свечением. — Вам лучше, мистер Поттер? — нахмурившись, спросила она, не торопясь, впрочем, убирать щит. — Да… Вроде приступ боли прошёл почти, но общее состояние не слишком хорошее. Всё также стучит в голове. — Так, понятно. Простите, но я вынуждена забрать вашу палочку. У вас, насколько я могу судить, спонтанные выбросы, сильно зависимые от окружающей вас магии. Вам придётся некоторое время провести в изоляторе, пока магический фон не придёт в норму. Пользоваться магией вам в это время строго запрещено, так как это может очень плохо кончиться. Она грустно обвела взглядом приёмный покой и только сейчас мне бросилось в глаза, что половина кроватей как-то неестественно покорёжена, а рабочий стол медиковедьмы и вовсе перевёрнутый лежит у входа. — Это… я? — Да, мистер Поттер.