Оружие дьявола не зло, а наши слабости. © Джоанн Харрис – «Шоколад»
***
Чонгук остановился возле металлического забора, за которым мрачно виднелось кладбище для ржавых и никому не нужных автомобилей, брошенных своими теперь уже бывшими владельцами, и прижался к нему спиной. Он вглядывался в темноту и выискивал знакомые ориентиры. Совсем рядом должен быть колодец глубиной около 10 метров, в который ему нужно спуститься по шатким ступенькам, чтобы попасть в подземные туннели, где собирался самый гадкий, самый отвратительный контингент Сеула: спидозные наркоманы и проститутки, пропитые насквозь алкаши, смердящие бомжи и даже преступники, что прибились сюда в качестве укрытия и спасения от правоохранительных органов. Конечно, можно было встретить и ищущую на свою жопу приключения молодёжь, но мелкие, как правило, долго тут не зависали, потому что их либо прогоняли, либо они сами сбегали в ужасе, столкнувшись с реальным представлением о низших слоях – никакой тебе романтики, сплошное дерьмо. Такие места служили естественной средой обитания для отбросов общества, но именно здесь можно было достать самый дешёвый героин, на котором сидел Чонгук. Прежде он не знал про то, что существуют подобные туннели, но дилер, толкающий ему наркоту, посоветовал «клёвую площадку для ночных тусовок». Парень надел на голову капюшон толстовки, так как начал подмерзать, и, спрятав дрожащие руки в глубокие карманы куртки, двинулся дальше. Он шагал по влажной траве, слыша, как хрустит под ногами мелкий гравий, и наконец разглядел вдалеке круглое сооружение, окружённое массивными булыжниками. Чонгук заметно ускорился и даже перешёл на лёгкий бег, лишь бы быстрее достичь заветного места. Оказавшись возле колодца, он нагнулся вниз, чтобы найти ступеньки, и потрогал их: мокрые, шершавые и грязные. Разглядеть что-либо было невозможно. Всё, что видел Чон, это кромешная чернота, и ему было страшновато спускаться в так называемое подземелье, но иного выбора у него не оказалось. Осторожно, чтобы случайно не упасть, Чонгук взялся руками за края колодца, перебросил сначала одну ногу, затем другую и начал спускаться. Он действовал медленно и регулярно бросал взгляды наверх, подмечая, что света становится всё меньше и меньше, а когда тьма окончательно поглотила его, то он плюнул на всё и начал перебирать конечностями быстрее. Сначала послышались становящиеся всё громче голоса, смех и бытовой грохот, а затем Чонгук увидел разрастающееся искусственное освещение. До земли оставалось совсем немного, и последние ступеньки он уже спокойно проигнорировал, спрыгнув на ноги. Отряхнув руки, парень расстегнул куртку, снял капюшон и осмотрелся. Обстановка вокруг напоминала подземный город со своим местным укладом и жителями, которые больше походили на ходячие трупы. В воздухе стоял запах сырости, перебиваемый естественными для подобной локации ароматами: пот, блевота, дерьмо и прочие выделения грязных человеческих тел. Чонгук был чистоплотен и всегда следил за собой и посему не привык к подобной мерзости. Его тут же затошнило, стоило ему вдохнуть поглубже, но он сдержал порыв и прикрыл лицо курткой, зарывшись в неё носом. Он должен был найти парня по кличке Кай, который массово толкал дешёвый, но хороший героин. Чонгук приметил парня в рваной кожаной куртке, что сидел на обоссанном матраце и глушил водку, и решил спросить у него. И это была лучшая кандидатура, если выбирать между бомжом, который валялся в луже, и девицей, что, задрав юбку, справляла нужду в тёмном углу, думая, что её никто не видит. — Эй, чувак, — Чон подошёл к незнакомцу и невольно посмотрел на его дряблый член, что виднелся из-за расстёгнутой ширинки. Захотелось зажмуриться и отойти на пару метров назад, лишь бы не видеть эту омерзительную картину, — ты случайно не знаешь Кая? Парень отвёл полупустую бутылку от себя и громко рыгнул, конечно же, с барским удовольствием. Он посмотрел стеклянными глазами на Чонгука, вздохнул и еле-еле поднялся. Слава богу, он додумался застегнуть ширинку. Босыми ногами топчась на матраце, местный алкаш потрепал свои жиденькие, просаленные волосы и указал рукой направо, махнув ею в воздухе. — Тебе туда, — сказал он хриплым голосом. — Кай вечно тусуется с молодняком. Увидишь сборище девчонок и парней – смело двигай туда. — Ага, спасибо. Перешагивая через разбросанный повсюду мусор, Чонгук не без любопытства сквозь дикое отвращение осматривал встречающихся ему на пути людей и сторонился их, чтобы случайно не нарваться на неприятности. Он, в принципе, не был конфликтным человеком и всегда старался уладить накаляющуюся ситуацию, но здесь такое не проканает – тебя убьют без шанса на спасение и выбросят к остальным трупам, которые наверняка валялись где-то в отдалённых местах. Стараясь не наступать в грязные лужи, Чон то и дело смотрел себе под ноги, а когда поднимал взгляд, то видел обдолбанных наркоманов, которые бесцельно бродили по путям и постоянно чесались, женщин с опухшими лицами и босыми ногами, детей-беспризорников в безразмерных телогрейках, стариков на грани смерти и прочие ужасы человеческой расы. Ему бы сбежать отсюда без оглядки, но зависимость оказалась сильнее. Она тянула вперёд, подталкивала идти дальше и, дьявольски скалясь, шептала, что он, хороший мальчик, всё делает как надо. — Либо в моём рту окажется сигарета, либо в твоём – мой хуй! Чонгук, запнувшись, остановился и посмотрел туда, откуда доносились крики. Два тощих и высоких парня сцепились друг с другом и, шатаясь, орали друг на друга. Кажется, они были пьяными в говно и раздули скандал из-за жалкой пачки сигарет. Прищурившись, Чон вгляделся в лицо человека, что сидел на лавочке, ухмылялся и наблюдал за разворачивающейся на его глазах малобюджетной постановкой бомжатского театра. Это был Кай. На нём были узкие кожаные штаны, грязная майка, что болталась на высохшем теле, и потёртая со временем джинсовка. Чонгук подошёл ближе и внимательно осмотрел ругающихся пацанов. Если бы смерть имела физическую оболочку, то выглядела бы она так же, как эти двое: посеревшая кожа была покрыта язвами и загноившимися волдырями, часть зубов отсутствовала, под глазами – тёмные круги, а о выпирающие кости можно было порезаться. — Они словно из Освенцима сбежали, — Чонгук сел на лавку рядом с Каем. — Почему не разнимешь их? — Не знаю, просто прикольно, — парень пожал плечами. — Хоть какое-то развлечение в этом гадюшнике. А тебе чего? За герычем пришёл? Отчего-то испытав угрызение совести, Чонгуку стало стыдно за свою зависимость. Он смотрел на двух наркоманов, которые были готовы убить друг друга за сигарету, и поймал себя на мысли, что велика вероятность того, что он будет выглядеть абсолютно так же через пару лет, если продолжит колоться. Он позвал парней и протянул им пачку красных Мальборо, которую достал из кармана куртки. Словно оголодавшие звери, они кинулись к нему и буквально вырвали из рук заветное сокровище. Жалкое зрелище… — Да, — Чон повернулся к Каю, который, хлопнув себя по коленкам, поднялся и потянулся. — Идём. Они пересекли небольшую площадку с лавками – вроде как местная зона отдыха – свернули направо и, пригнувшись, прошли через узкую дыру, напоминающую дверной проём, чтобы оказаться в помещении, которое, судя по всему, принадлежало именно Каю. Оно походило на некую пещеру, где тусовались любители героина, опиума, амфетаминов и прочих тяжёлых наркотиков, от которых сначала кайфуешь, а потом дохнешь, как собака. Самый настоящий притон для ангелов с обрезанными крыльями и продырявленными телами. Развалившиеся на матрацах парни и девушки, скорее всего ещё подростки, пребывали в мощном наркотическом опьянении. Кто-то мычал, свернувшись калачиком, кто-то лежал в обнимку со своим партнёром и нежился, как котёнок, а кто-то в попытке догнать товарищей вставлял иглу в вену, чтобы пустить по крови ядовитые корни. — Здесь ширнёшься или с собой возьмёшь? Кай сел на корточки и раскрыл стоящий возле стены мешок. Он выудил оттуда маленький пакетик с сероватым на вид порошком и повернулся, глядя на гостя снизу вверх. — У меня с собой ничего нет… — промямлил Чонгук. — Если накинешь сверху бабла, Лола тебе всё сделает, — Кай подмигнул и указал на девчонку с косичками, которая сидела рядом с подружкой и курила. — По рукам. Чон вручил обещанную сумму за героин, схватил крошечный кулёк и вместе с дилером направился к той самой Лоле, которая, завидев парней, встала на колени и потушила об пол сигарету. Она осмотрела с ног до головы Чонгука, и её губы медленно растянулись в лукавой улыбке. На девчонке оказались металлические брекеты. Весь её вид говорил о том, что днём она приличная школьница, успевающая ученица, а ночью трансформируется в заядлую наркоманку. — Ло, обслужи нашего гостя, — Кай хлопнул Чонгука по плечу и предложил ему сесть на матрац. — Приготовь, как обычно. Дилер протянул девчонке несколько купюр, которые она схватила и суетливо сунула в свой лифчик-нулёвку, а после, поднявшись на ноги, поскакала за всё тем же печально известным набором. — Желаю приятной ночки, — подмигнув Чонгуку, Кай самодовольно спрятал деньги в карман своей джинсовой куртки и удалился, по пути кому-то махнув рукой. Подружка Лолы без какого-либо интереса посмотрела на Чона и отвернулась от него, завалившись на бок. Он вспомнил, что ведь и Сора когда-то была угловатым подростком, только ей повезло не подсесть на иглу. А вот ему, к сожалению, не удалось свернуть с этой кривой дорожки, усыпанной шприцами и почерневшими ложками. — Держи, красавчик. Чонгук подвинулся, уступая место Лоле, и взял протянутый шприц – он уже был наполнен желтоватой смесью, которая унесёт его в рай для того, чтобы потом швырнуть в самые глубины проклятого ада. Парень снял куртку, засучил рукав толстовки и позволил девчонке плотно перетянуть его плечо жгутом. Он поработал кулаком, пока на сгибе локтя не вздулась голубая вена, и ткнул острой, тонкой иглой в уже образовавшуюся у него на коже тёмную дырочку после многочисленных уколов. Чонгук задрожал. У него не было ломки, потому что в последнее время он ухитрялся доставать новую дозу до наступления физических и душевных мук, и эти жалкие 0,3 грамма не были ему сродни глотку воздуха, но побаловать себя и кайфануть, конечно же, хотелось. Закатив глаза, парень упал на спину. Он чувствовал, как Лола сняла с него жгут, а затем легла рядышком и обняла его, словно они были знакомы тысячу лет. Чонгук обвил её рукой и прижал к себе, испытывая вселенское блаженство. В этой пещере, находящейся под землей на глубине десяти метров, он нашёл для себя маленькое пристанище – райский островок, куда всегда можно было сбежать, чтобы прикоснуться к звёздам и покружить вокруг согревающего солнца. Наслаждение не заставило себя долго ждать. Кожа Чонгука покрылась выступающими мурашками, сознание погрузилось в непроглядный туман, и ему казалось, что он сидит на самой вершине холма, где вокруг него застыли сахарные облака, которые можно было потрогать рукой. Он слышал дивное пение птиц и видел, как вокруг него резвились обнажённые красавицы. Они смеялись, ласкали друг друга и утопали в искрящихся каплях дождя, что падали с высокого, синего неба. Вселенная превратилась в нарисованную умелым ребёнком картину, в которую он вложил всё своё невинное счастье. Здесь не было зла, и балом правило светлое, чистое добро. Улыбаясь, Чонгук раскинул руки в стороны и упал в густую, сочную, зелёную траву. Он тонул в ней, погружаясь в мягкие и рассыпчатые слои всё глубже, чтобы в итоге провалиться в невесомость. Гравитация потерялась и позволила парню качаться на космических волнах и теряться в бесконечности пространства. Его подхватывали порывы мощной энергетики, которая проходила сквозь его плоть вибрирующими зарядами тока и заставляла сердце биться чаще. Чонгук задыхался – ему стало не хватать воздуха. Поначалу он подумал, что это от переизбытка эйфории, но когда понял, что реальность с размаху влепила ему пощёчину и пинком вернула с небес на землю, то открыл глаза и увидел нависшего над ним бездомного. Грязный и дурно пахнущий мужик в лохмотьях сидел на нём и пытался задушить. У него изо рта текла вязкая и длинная слюна, которая капала Чонгуку на покрасневшее лицо. Не в силах вымолвить ни слова, парень схватился за руки, что сжимали его горло, и попытался скинуть с себя вонючего, мерзкого бомжа, но тот крепко в него вцепился. — Сука… пусти… — сдавленно прохрипел Чон с выпученными глазами. — Пом… помогите… — Я люблю таких сладких мальчиков, как ты, — бездомный засмеялся и всем телом навалился на Чонгука. — Отпущу, если не будешь рыпаться. Парень стал извиваться, всеми силами стараясь освободиться от внезапного насильника. Он дёргал ногами, царапался и даже кусался, несмотря на то, что от исходившего от бомжа запаха его тошнило. — Пидрила! Слезь с меня! — что есть мочи завопил Чонгук и умудрился заехать коленом мужику прямо по яйцам. Тот, взвыв от боли, инстинктивно разжал руки и отпустил горло парня. Воспользовавшись моментом, Чон ударил бомжа локтем по голове, попадая, кажется, в висок, скинул его с себя и ударил снова, но теперь уже кулаком и по лицу. — Ты, сука! Оглядевшись, Чонгук понял, что никому не было дела до того, что его только что едва не изнасиловал бомж. Все вокруг были в отключке и ловили карамельные снежинки, пока он звал на помощь и отбивался от грязного ублюдка. Когда мужик зашевелился и что-то начал бормотать, выплевывая на матрац скопившуюся у него во рту кровь, Чон схватил его за шиворот, приподнял и припечатал лицом в стену. Его распирало от ярости: мало того, что этот урод хотел его трахнуть, так он ещё и лишил его полноценного наркотического кайфа. — Мудила, блять! — зарычал Чонгук и плюнул прямо на бомжа, который лежал на боку, стонал от боли и трогал грязными пальцами избитое лицо. — Что, мало тебе?! Ещё хочешь?! Пидор ёбаный. Будто бы озверев, парень подорвался со своего места, поднялся и начал избивать бомжа ногами. Он крепко сжимал зубы, краснея и потея от злости, и нещадно колотил мужика по рёбрам, почкам, животу и лицу до тех пор, пока кто-то не обхватил его руками и не оттащил назад. — Ты его убьёшь, придурок! Это был Кай. Парень сильно толкнул пыхтящего, как паровоз, Чонгука в сторону, велев ему успокоиться, а сам подошёл к бомжу и сел рядом с ним на корточки. Он наклонился пониже, осмотрел его и прислушался. Ни хрипов, ни стонов больше не было, и, кажется, мужик не дышал. Кай зажмурился и покачал головой. В тоннелях часто происходили убийства, и вряд ли кто-то будет париться из-за смерти никому не всратого бомжа, но потасовка произошла на территории Кая, а это ему ох как не понравилось. Дилер что-то подобрал с земли, пока Чонгук откашливался и растирал горло руками, и медленно подошёл к нему. — Чувак, у нас тут мирно, и мы не любим, когда наш покой нарушают. — Я, что ли, виноват?! — Чон удивлённо округлил глаза. — Этот мудила первый на меня полез! Что мне оставалось делать? Позволить ему отыметь себя в жопу?! Подох, и ладно, мне вообще похуй на этого бомжа! — Зато мне не похуй на установленные порядки. Кай сделал шаг вперёд, сократив расстояние между ним и Чонгуком, и всадил ему в живот короткий, но острый осколок когда-то разбитого здесь зеркала. Чон не сразу понял, что произошло, потому что от шока боль притупилась, но когда он, замерев, опустил голову, то увидел, что из него торчит что-то тонкое и блестящее. — Проваливай и больше не приходи сюда. Если, конечно, сможешь уйти. Но тебя никто не держит. Толкнув истекающего кровью парня в плечо, Кай вышел из пещеры, как ни в чём не бывало. Чонгук, чувствуя нарастающую боль, которая остро жалила его в области живота, схватился за осколок и выдернул его из себя, швыряя на землю. Только когда из свежей раны хлынула вязкая, липкая кровь, он понял, что это была плохая затея. Зажав руками проделанную в своём теле ублюдским дилером дыру, он в панике огляделся и стал быстро соображать, что же ему делать. Если он останется здесь, то умрёт от обильной потери крови, поэтому нужно было бежать, пока были силы. Но куда? К кому? — Блять… Как же больно… Жмурясь и стискивая зубы, Чонгук ещё плотнее прижал руку к мокрой и горячей ране и медленно, прихрамывая, покинул наркопритон. Он запомнил дорогу и знал, как идти обратно, но больше всего его волновало, дойдёт ли он вообще и сможет ли подняться вверх по ступенькам с блядской дырой в животе? Шатаясь, обливаясь потом и стараясь не шагать слишком быстро, Чон волочил ноги и держался свободной рукой за грязные стены, чтобы не упасть. Каждое движение причиняло ему дикую боль, и даже вкаченная доза героина не оказывала анестезиологического эффекта. Всё случилось слишком быстро и слишком неожиданно: лежал себе спокойно и ловил сладкий приход, как появился этот ебучий бомж, а потом ещё и Кай со своим осколком. Чонгук очень хотел остаться и разобраться с дилером, набить ему рожу и объяснить, что так поступать нельзя, но у него была иная цель – выбраться отсюда и выжить. В путях никто не обращал внимания на парня, который еле перебирал ногами и истекал кровью, ибо такие были здесь типичными обитателями. Порой он останавливался, чтобы отдышаться, вытереть испарину со лба и посмотреть на свою руку, которая полностью была в крови, но потом силился и шёл дальше. Наступая в лужи и попадая в валяющийся повсюду мусор, Чонгук доковылял до того места, где встретил алкаша с расстёгнутой ширинкой, и плюхнулся на матрац, на котором уже никого не было. Парень поднял толстовку и с сожалением зажмурился, чертыхнувшись. Рана оказалась глубокой и бесперебойно кровоточила. Чонгук ощущал усиливающееся головокружение, но жгучая боль возвращала его к реальности и не давала упасть в обморок. Он позволил себе посидеть пару минут, чтобы восстановить жалкие остатки своих сил, а затем снова встал, опираясь о стену, и направился прямиком к выходу из тоннеля. Перед Чонгуком появились ступеньки, по которым он спустился в эту грязную обитель человеческих пороков. Он должен был подняться, если не хотел подохнуть прямо здесь, чтобы его гниющее и смердящее тело бросили к куче таких же отвратительных, тошнотворных трупов. Его ведь никто и никогда не найдёт, потому что, естественно, он никому не доложил о своих планах на ночь. Было бы совсем глупо умереть вот так, поэтому Чонгук, собрав всю волю в кулак, начал медленно, осторожно подниматься. С каждым движением его простреливала дикая, адская боль, как будто кто-то поджигал его заживо, как будто вскипячённая кровь бурлила в бугристых венах. Он стонал, обливался потом, терял силы, кусал губы, хмурился, но не останавливался. Порой хотелось плюнуть на всё, отпустить руки и свалиться вниз, лишь бы прекратить эти мучения, но желание выбраться, желание выжить одерживало победу. Чонгук чувствовал, как вытекающая кровь льющимися алыми струями попадала ему в штаны и нижнее бельё, и ему становилось страшно: вдруг он, несмотря на боль, потеряет сознание и сорвётся. — Нет, дурак, ты справишься, — говорил себе парень сквозь стоны. — Ещё немного осталось, ну же! Он старался приободрить себя и разговаривал сам с собой, лишь бы не отключиться, а когда над его головой показался тусклый свет ночного неба, в нём внезапно проснулись новые силы и вдохновение. Преодолев последние метры, Чонгук оттолкнулся от ступенек, схватился за края холодного колодца и, перекатившись через него, спиной упал на землю. Он бешено дышал, зажимал ладонью рану и радовался тому, что смог подняться. Но теперь оставалось самое главное – найти того, кто залатает его и не даст умереть либо от потери крови, либо от инфекции. Вызывать скорую помощь и отдавать себя в руки врачам, которые вычислять в нём наркомана, было слишком опасно, так что у него оставался только один выход. Чонгук пошарил рукой в кармане джинсов и выудил мобильный телефон. Зарядки оставалось совсем мало, но на один звонок точно хватит. Он набрал выученный наизусть номер и начал молиться, чтобы ему дали ответ. — Ты на часы смотрел? — хрипло отозвался Тэхён заспанным голосом. — Чт… — Тэ, помоги мне, — так же хрипло протянул Чонгук. Он сглотнул и продолжил жадно ловить воздух ртом. — Я… я попал в небольшие неприятности. Ты мне нужен. — Твою мать! — в трубке послышалось копошение. — Нет времени на лишние расспросы, поговорим потом. Адрес. Чонгук покачал головой. Он сам толком не знал, где находился, и не мог назвать своё точное месторасположение Тэхёну, но он добрался сюда на метро, прежде чем идти пешком к колодцу, и ближайшей станцией была Чанам. — Дай ориентир, чтобы я тебя нашёл, — попросил Тэхён, и, судя по звукам, он уже быстро собирался. — Тут рядом свалка старых машин. — Держи телефон рядом, я скоро буду. Только не отключайся, слышишь? Гук? — Д-да… да, хорошо. Спасибо.***
Тэхён припарковался возле станции метро Чанам, как и говорил Чонгук, и, пулей вылетев из своего авто, кинулся на поиски. Он не знал, куда именно нужно бежать, в каком направлении двигаться, поэтому позвонил другу, чтобы тот подсказал ему, но на звонок никто не ответил. Ким сматерился себе под нос и едва удержался, чтобы не разбить сотовый, швырнув его о землю. Он осмотрелся вокруг и прошёл несколько кругов. В ночи было трудно чётко сориентироваться, поэтому ему оставалось лишь довериться своей интуиции, которая подсказывало ему, что было бы логично отыскать самую заброшенную и неблагополучную местность и двигаться именно туда. И Тэхён не прогадал: после того, как он прошёл мимо закрытого торгового центра и комплекса жилых домов, ему открылся чёрный перелесок с виднеющимися силуэтами автомобилей. Парень сорвался на бег. Сжимая телефон в руке, он всё ещё пытался дозвониться до Чонгука, и если тот не возьмёт трубку, то хотя бы будет слышна сама мелодия звонка. Ким шёл вдоль забора, за которым покоились брошенные груды металлолома, продолжал набирать заученный номер и выкрикивать имя друга. В какой-то момент он замер, прижал телефон к уху и прислушался. Вдалеке еле слышно заиграла трель сотового. — Чонгук! Гук! Тэхён побежал на звук. Завидев колодец, рядом с которым лежал человек, он ускорился, что было мочи, а когда понял, что это Чонгук, то едва не упал, когда заскользил ногами в какой-то жиже. — Дружище, я здесь, — оказавшись рядом с Чоном, Ким опустился на колени и начал его осматривать. Тот хрипло дышал, не в силах даже открыть глаза, и прижимал обе руки к ране. Тэхён забрал окровавленный мобильный с кучей пропущенных вызовов, положил его в карман своей джинсовки и накрыл своими ладонями липкие и горячие ладони Чонгука. — Слушай меня и говори со мной. Тебя ранили в живот? — Да. — Сколько времени прошло? — Час… может, два. — Хуёво… Но я понял, — Тэхён качнул головой. — Сейчас я помогу тебе встать, мы дойдём до моей машины и поедем в больницу. — Хорошо. — Опирайся на меня, я тебя буду держать. Вот так, давай, потихоньку. Тэхён закинул руку Чонгука себе на шею, обнял его и, зажимая рану своими пальцами, выпрямился. Брюнет издал громкий стон, похожий на вопль, и навалился на друга, оставшись практически без сил. — Ты, блять… — Ким злостно выдохнул и не спеша пошёл вместе с Чонгуком в сторону своего автомобиля. Он крепко его держал и помогал идти, обвивая руками. — Я не дам тебе умереть, потому что лично убью тебя, когда зашью твою рану! — Брось меня, солдат, — Чон попробовал засмеяться, но получилось только откашляться. — Иди один. — Придурок. Когда им удалось доковылять медленным и аккуратным шагом до машины, Тэхён, всё ещё удерживая Чонгука, открыл дверь и положил его на заднее сиденье, а сам быстро метнулся за руль. Он завёл двигатель и рванул с места – послышался звонкий скрип трущихся об асфальт шин. Ему было плевать на правила дорожного движения. Тэхён нарушал скоростной режим, пролетал на красный свет и постоянно оборачивался назад, чтобы проверить, как там Чонгук, который лежал на спине и прижимал к животу найденные в машине салфетки. Он разговаривал с ним, задавал вопросы и умолял не отрубаться – им обоим было важно успеть добраться до больницы, в которой работал Ким. Он набрал номер регистратуры, сообщил, что через пять минут привезёт раненого пациента, и живо велел подготовить всё необходимое. — Ты только держись, хорошо? — Тэхён крепче сжал руль вспотевшими руками. — Мы почти приехали. Чонгук промычал в ответ, но так и не смог сдержать обещание. Остатки сил покинули его, и он провалился в бесконечную, непроглядную темноту, теряя сознание.***
Голоса эхом разносились вокруг, разбегаясь по стенкам постепенно возвращающегося сознания, как тараканы. Перед глазами темнота, а в теле подавляющая слабость. Хотелось пить и перевернуться на бок, чтобы свернуться калачиком, но отчего-то Чонгук не решался и продолжал лежать на спине с плотно сомкнутыми веками. По ощущениям он находился в удобной кровати под тёплым одеялом и на мягкой подушке. Боль в животе, которая его терзала, притупилась и отползла назад. Парень шевельнул пальцем и сглотнул слюну. Во рту было настолько сухо, что ему казалось, что его язык превратился в старый пыльный ковёр. Он попытался позвать кого-нибудь и зашевелил потрескавшимися губами, с которых слетел тихий хрип. — Доктор Ким, пациент очнулся! Женский голосок зазвенел где-то вдалеке, затем послышались хлопок двери и тяжёлые, быстрые шаги. Чья-то тёплая рука легла Чонгуку на лоб и погладила его по голове. Поначалу он не мог ничего вспомнить, но постепенно отрывки прошлой ночи заиграли у него перед глазами, и в окошко постучалось осознание реальности. — Чонгук… Это точно был Тэхён – парень не мог ошибаться. Он вернулся, пришёл в себя, а значит, смог выжить, смог выкарабкаться. Операция, проделанная его близким другом, самым лучшим для него врачом, прошла успешно – иначе и быть не могло. Тэхён взял Чонгука за руку и сжал его пальцы. — Пить… — прохрипел Чон и медленно открыл глаза. Предметы вокруг двоились и расплывались, но стоило хорошенько проморгаться, как фокус стал чётче, и парень увидел перед собой Тэхёна в белоснежном халате и со спущенной на подбородок маской. — Я хочу пить… Тэхён подошёл к столику, на котором стояла бутылка воды, вернулся к своему пациенту и поднёс к его рту горлышко. Он аккуратно поил Чонгука, следя за тем, чтобы тот не подавился, а когда тот напился, то убрал бутылку и промокнул ему подбородок салфеткой. Несколько минут они сидели молча, смотрели друг на друга и держались за руки, и первым не выдержал Чонгук: следуя за любопытством, он потянулся к одеялу, чтобы стянуть его вниз и посмотреть на зашитую рану, но стоило ему податься чуть вперёд, как его прострелила жуткая боль. — Тише, лежи спокойно, — Тэхён погладил друга по плечу, — и лучше не двигайся. Не переживай, я залатал тебя так, что не порвёшься, но сейчас лучше поберечься. — Ты обещал меня убить. — Профессиональные руки хирурга доберутся и до этого, — Ким сдержанно улыбнулся, — но чуть позже. Чонгук… — Тэхён, — Чон перебил друга, — прости, что втянул тебя в это дерьмо. Я… я больше не хочу так жить. Вчера я был в таком месте, куда не стоит возвращаться, и пережил то, о чём теперь буду долго помнить, хотя хочется забыть навсегда и больше никогда не вспоминать. — Ты мне всё обязательно расскажешь, только немного позже, — Тэхён снова взял Чонгука за руку. — Сейчас тебе нужно хорошенько отдохнуть и поспать. Мы дали тебе обезболивающее и поставили капельницу, чтобы очистить твой организм от той дряни, которой ты снова накачался. Тебе придётся провести какое-то время в больнице, чтобы не только прийти в себя после операции, но и чтобы пройти терапию для наркозависимых. Чонгук отвернулся от Тэхёна, потому что ему стало до одури стыдно. Он – наркоман, зависимый, героинщик, и об этом знают его лучшие друзья, которые пытались его вытащить из дурного болота, но так и не смогли справиться собственными силами. Дела стали настолько плохи, что он полез в притон для самых отстойных отбросов общества, где его чуть не изнасиловал бездомный, которого он избил до смерти, и едва не убили, пырнув осколком в живот. Если бы не Тэхён… страшно представить, что случилось бы. — Мы тебя не бросим, Чонгук, — Тэхён, который обычно сдерживал свои чувства и был серьёзен на характер, смягчился и обращался с Чонгуком, как со своим ребёнком. Он держал его за руку, гладил по голове и говорил добрые слова, которые сейчас имели огромный вес и большое значение. — Ты не один – помни об этом. У нас всё получится. В момент, когда Чонгук был готов пустить скупую слезу от бессилия и осознания собственной ущербности, в дверь постучали, и в палату вошла молодая девушка. Она тоже была врачом, судя по форме розового цвета, в которую она была одета, и голубой шапочке. Тэхён повернулся к ней и тепло улыбнулся. — Пришла узнать, как дела, — сказала доктор, которую Ким, похоже, хорошо знал. — Чонгук, знакомься, — Тэхён бегло бросил взгляд на друга, — это Виён, она акушер-гинеколог. Мы работаем вместе. И… она моя девушка.